Другая сторона жизни

Я стою на коленях, обнаженный, а внутри всё буквально переворачивается. Именно так чувствуешь себя, когда резко падаешь с большой высоты. Я не могу пошевелиться. Как будто легкие стали такими маленькими, что заставляют меня только рвано вдыхать от внезапной нехватки воздуха. Мой взгляд опущен на мраморный холодный пол, но я точно знаю, что передо мной опять кривится разгоряченное лицо Данариуса. Его желание противно мне, но я не вправе сопротивляться. Он любит послушание. Я поднимаю глаза, зная, как он это ненавидит. Но на меня впритык взирают пустые глазницы мертвеца. Я непроизвольно отшатываюсь. Это правда, я убил его. Кошмарное с трупными пятнами лицо, кривится, ужасно растягивая зеленоватую кожу. Магистр открывает и закрывает рот, но я не слышу его голоса, но он будто продолжает мной командовать. Мертвый и обезображенный труп убирает руки от груди, и на меня взирает зияющая дыра. Маг даже лишенный сердца, я чувствую, как он приказывает мне. И я понимаю, что сделать нужно что-то особенно чудовищное. Настолько дикое, что тошнота рвется наружу. Он требует, чтобы я убил ребенка. Рядом со мной на коленях стоит маленький рыжий эльфенок, который плачет от безысходности. У него янтарные глаза, обращенные ко мне в иступленной мольбе. Паренек будто бы напоминает мне кого-то очень родного. Я мешкаю. Данариус уже громко требует убить его, только вот его голос теперь не принадлежит ему. И я узнаю эту манеру командовать. Я ощущаю, как по спине струится пот. Голос, который раньше только радовал меня, теперь пугает до потери сознания. Это голос моей Хоук. И тут до меня наконец-то доходит, отчего мне так жаль этого худого ребенка. Шок буквально заставляет все во мне замереть. Мариан хочет убить меня самого! Она стоит за спиной магистра и командует его трупом. Только вместо ее голубых глаз переливающиеся синие огни, будто лириумные дыры. Я открываю глаза и давлюсь воздухом, борясь с удушьем и осоловевшим от страха телом. Кошмары не просто вернулись, они мутировали и убивают меня изнутри. Я бегло оглядываю лагерь: Мариан и Бетани крепко спят, а Страж тихо спрашивает: - Кошмары? Архидемона ты там, что ли, увидел?! – Лицо участливое, но я же вижу, что глаза у нее недобрые. Как, впрочем, и всегда. - Нет, - хриплю я, стараясь не шататься, и меня тут же начинает знобить. Дрожащими руками добираюсь до фляжки с водой и жадно пью. С трудом первый глоток пробивает ком в горле, но потом вода струится прямо в глотку без помех. После того, как я почти прикончил всю флягу, наспех умываю остатками влаги голову. Прохлада успокаивает. Дыхание вроде восстанавливается. Стараюсь сконцентрироваться на мире вокруг меня, чтобы ни в коем случае, упаси Создатель, не касаться своего кошмара. - Фенрис, отойди от них, разбудишь, – с упреком говорит Серая. Я отшатываюсь, переставляю ватные ноги и иду к ней. - Не расскажешь, что тебя преследует? Может, я смогу помочь? – Вроде, заботливо говорит она, но я ей не доверяю. - Нет, – сухо отвечаю я. Пусть ищет себе друзей в другом месте. Она в ответ улыбается, и ее глаза будто светятся какой-то страной эмоцией. - Знаешь, у меня был друг, тоже любил односложные ответы, – с ехидной улыбкой сказала она, – Сосед твой, кстати. - Что? – не выдержал я, поморщившись, какую чушь она несет. - Кунари. Стен, – она внимательно изучает мое лицо, а я скуксился сильнее, shutta, соседи! Но она не унималась и говорила дальше, - помогал мне уничтожить Архидемона, мор останавливал. Печеньки любит и живопись. Хороший мужик. Так я и думаю, не связаны ли твои кошмары с возвращением на родину? - Не твое дело, – огрызнулся я, отворачиваясь. Какая же она прозорливая. Это пугает даже больше, чем мои кошмары. Серая в ответ прыскает и бросает мне свою флягу, которая падает, специально задевая мое плечо. Я, подумав, беру флягу и жадно пью. Мысли стали приходить в себя. Теперь я думаю уже над тем, кто представляет действительно большую опасность в реальности? Мои номинальные страхи, кажутся детскими играми? Если Хоук хочет играть с ней в дружбу, пускай. Я вырву ей сердце, она и пикнуть не успеет. Я сам несу смерть. Данариус мертв. - Ну, раз ты проснулся, - она многозначительно говорит мне в спину, - я, пожалуй, вздремну. В ответ я лишь хмыкнул, тут Серая права, я не усну в ближайшее время ни при каких обстоятельствах. И она это прекрасно знает. Кошмары должны быть ей хорошо знакомы. У Серой своей заморочки со сном. Я сел на ее место и стал слушать ночь и думать. Мариан тащила меня в Тевинтер, и мои кошмары только усиливались, сжимая меня между прошлым и будущим, сном и явью. Я понимал насколько неправильно мое возвращение, но, в сущности, что я мог изменить? Внезапно гулкое отчаянье захватило мое сердце так, что оно больно сжалось в груди. Я никогда не хотел возвращаться. Будь проклята Империя. На Глубинных тропах кошмары отступили, ведь там мне было не до страхов за свою шкуру. Я просто должен был вытащить Мариан и по возможности Бетани живыми. Но сейчас, когда мы в относительной безопасности, все вернулось и набирает силу. Теперь в них появилась Хоук. Собственной персоной. Я с трепетом охраняю обретенную часть своих воспоминаний, что мне гадко от одной мысли, если я с ними расстанусь. Пусть это был другой человек, некий Лито, но он был счастлив и даже не подозревал о том, через что пришлось пройти мне. Неожиданно, я морщусь, оказывается, назойливое утреннее солнце светит мне прямо в глаза, и я понимаю, что пропустил рассвет. Я начинаю злиться на свою задумчивость над глупыми снами, в которые я опять погрузился, подвергнув Хоук опасности. И послушно иду будить спящих. Времени все меньше, живот все больше. К несчастью моя блестящая идея достать то, что там покоится, с помощью клейм не нашла отклик. Хотя, если бы Бетани подстраховала магией, я бы справился. Люди неохотно просыпаются, тянутся, пьют воду и умываются. Я хмуро наблюдаю за ними и за лесом в округе. Женщины переговариваются между собой, но у меня нет желания ни говорить, ни слушать ни с одну из них. После завтрака Элисса задает мне самый идиотский вопрос из всех возможных: - Фенрис, а у тебя остались друзья в Тевинтере? - У рабов нет друзей, - злобно бросаю я, сверкнув глазами. Ну конечно, наше высочество не в состоянии подумать о том, кем я был. Или еще хуже, она подумала, и это издевка. - Значит просто завалимся в Минратос? Почему нас должны впустить в город? На туристов мы особо не похожи, – весело спросила она остальных. - Меня ждет моя подруга Мерриль, - на этих словах я поперхнулся сухой лепешкой и со злости кинул ее на землю и, схватив флягу, спешно ушел в лес. Подруга, какая же она на тебе подруга! Сколько она уже учится у магистра? Какие могли с ней произойти изменения?! Она и так баловалась магией крови, оставив свой клан без хранительницы, а теперь ее даже остановить некому! Я могу себе представить, что из себя представляет магистр, а может ли Хоук? Создатель, о чем Мариан думает? Я брожу по лесу, слишком злой, чтобы думать о чем-то ином, кроме того, что меня ждет дальше. Так глупо получилось, в сущности. И, в конце концов, я возвращаюсь в лагерь. Все уже собрались и ждали только меня. Мы снова идем куда-то, куда ведут нас карты Серых Стражей. Если раньше мы сторонились проезжих дорог, то теперь, напротив, мы выходим к оживленному пути. Идти по нему приятно, он широкий и утоптанный множеством ног и телег. Попутно отмечаю, что дождя тут не было довольно давно. Но все же самое приятное то, что нам не нужно больше скрываться. В Империи плевать хотели на взрыв в Андрастианской церкви Белой Жрицы. Наоборот, нам скорее дадут медаль. Или убьют на алтаре. Как повезет. Мы идем довольно долго, перекусывая по пути и не сбавляя темп. Женщины вяло переговариваются между собой, но их разговор кажется мне крайне скучным. Кузены и кузины это не мой конек. У меня кроме Хоук никого нет. То существо, которое Хоук потребовала помиловать в «Висельнике» не моя сестра. У Лито была сестра. Иногда я вспоминаю ее задорный смех. По дороге нам то и дело встречаются имперская стража, охотники и торговые обозы. Каждый раз я напрягаю все мышцы, готовый в любую секунду отразить удар, но всем, в сущности, наплевать на нас, и ближе к вечеру мы набредаем на деревушку, через которую можно выйти на Имперский тракт. Внутри у меня все сжимается. Минратос так близко, что кажется, мне опять не хватает воздуха, как в том злополучном сне. Я не был готов к такому повороту событий. И, по правде говоря, не знаю, буду ли готов когда-нибудь. Хотя раньше, сидя в особняке в Верхнем Городе, я размышлял о том, как я торжественно войду в столицу кровавой Империи. И мой багровый путь будет усеян трупами магистров. А по факту я трушу, как глупый мальчишка. Я опять начинаю злиться сам на себя. Мы идем в единственный постоялый двор, и нам отдают два номера. Строго говоря, это чердачные комнаты, под самой крышей, которая разделена на две части тонкой доской. Я скидываю поклажу и сразу иду вниз. Мое единственное желание - выпить. Хоук что-то сказала в след, но я слишком зол, чтобы слушать. Какая-то часть меня возмущена происходящим, но я просто заказываю виски и жадно пью. Глотку жгет от столь могучего пойла, и я крякаю. Вдруг вспоминаю, что желудок у меня совсем пустой, ведь обжигающий напиток добрался до него, и стал властвовать. Я подозвал официантку и заказал какое-то мясо и еще виски. Хоук так и не спустилась. Зато пришла Серая. Она, как и всегда, элегантно села на стул, подозвав официантку. Она скучающе-осуждающим взглядом уставилась на меня и заговорила: - Девочки устали и спят, а ты пьянствуешь? – В ответ я даже не удостоил ее взглядом и снова опрокинул в себя стакан. Она вроде тоже заказала виски. Вроде бы она что-то ела и пила. Даже что-то говорила, но я уже не смог разобрать ее трескотни. Сейчас я понял, как же, в сущности, я устал. Последнее, что я помнил, было то, как меня тащат в номер, и я валюсь на кровать как кусок мяса. Все кружится как в ужасной мясорубке, затем мир разом гаснет. Просыпаюсь я через минуту, по крайней мере, мне так кажется. Но обнаруживаю, что за окнами светло, и в комнате пахнет рвотой. Голова болит нещадно, и я покорно соглашаюсь на это наказание за свое малодушие. Ведь вчера я глупо сорвался, обвинив всех в своих страхах. Вдруг в мою и без того кающуюся голову влетает мысль, почему я один? Тело тоже оклемывается, и я понимаю, что тошнотворный запах исходит от меня, и мне срочно требуется уединиться по нужде. Когда мне удается бегло умыть лицо и выглянуть его в коридор, там на страже стоит Серая. Она весело присвистывает и в комнату вбегает девчонка-эльфийка с ведром. Мир неприятен мне, а ее компания делает его отвратительным. Я смотрю на нее взглядом полным ненависти. Уединиться быстро не получится. - Я сомневаюсь, что ты сможешь убить меня одним взглядом, – она расплывается довольная от своей шутки. - Где Хоук? – Вяло спрашиваю я. Каждое слово отдается болью. - Оповещает свою ... – она поперхнулась, - Мерриль, что мы наконец-то прибыли и ждем приглашения в столицу. Я передергиваю плечами. Она вручает мне какой-то пузырек. Я сопротивляюсь, но она уговаривает меня. По большей части потому, что в туалет хочется уже невыносимо, и меня скоро разорвет. Еще Элисса быстро показывает мне, как найти уборную, и я выхожу на улицу. Ох уж эта деревенская романтика. После обеда, а именно, как оказалось, я проснулся после полудня, Хоук принимает решение спокойно дождаться ответа. Никто особенно не сопротивляется. Со мной Мариан не разговаривает, но почему-то сейчас меня это скорее радует. Неделю я брожу по округе, разглядываю задания у деревенской управы и на церковном дворе, но по велению Хоук мы не бездействуем. И когда через неделю абсолютного безделья и ежевечерних запоев ей приходит ответ, мне уже начало казаться, что я схожу с ума. Теперь нам надо выдвигаться, и меня начинает печалить факт того, что я буду вынужден отказаться от выпивки. Хмельные сны не несут в себе кошмаров или скрытых смыслов. Они глухи, как Создатель к моим мольбам. Утром меня будит Элисса и очень настаивает на разговоре, а я, заспанный, с больной головой и ужасным сушняком послушно иду следом. Хуже все равно не будет. - Фенрис, почему ты ведешь себя так? – Возмущается она, бегло осмотревшись. - Как? - Устало спрашиваю я без интереса. - Как глупец, – она смотрит внимательно и складывает руки на груди, как будто я теперь ей что-то должен. И только поняв, что это не возымело воздействия, она обыденно бросает, - как раб, – вспышка гнева идет быстро, я чувствую, что готов взорваться. Головная боль отступает. - Я не раб! - Отчаянно огрызаюсь я. - Да ты что?! – С иронией говорит она, - а я вижу перед собой создание, которое отказывается от своих решений и настойчиво убегает от реальности путем запоев. Если ты свободен, тогда почему ты жаждешь заполучить оковы? Если не физические, то моральные? - Да что ты знаешь! – В сердцах бросил я, облизнув высохшие губы и спешно собираясь уйти. - Ничего! – В тон мне крикнула она, жадно схватив мой локоть. – Ты отказываешься говорить со мной, хотя причин на это у тебя нет. - Причин нет? – злобно фыркнул я, обернувшись и вырвав свою руку. - Я была откровенна настолько, насколько это возможно! И я тут по своей воле! – Буквально в лицо крикнула она. Ее глаза вдруг сверкнули сталью. - Которая не всегда совпадает с нашей! – Прикрикнул в ответ я. - Да, я не скрываю этого! – Она выпучила глаза и снизила голос, - А что заставляет тебя вести себя как идиот, как раб?! - Я не раб! – взорвался я, оттолкнув ее. Она отшатнулась, но устояла. - Ты ведешь себя как раб, Фенрис! – В ответ зарычала она. – Ты не глупый парень и должен, в конце концов, понять, что так поступают слабые духом недоумки! И пора завязывать. Ей, - она вскинула руку, – нужна твоя помощь! Серая внимательно смотрела, как я тяжело дышу, вдруг она кривиться, вскидывает руки, разворачивается и уходит. Я остаюсь один. Один на один со своей злостью. В голове гулко, а в ушах стоит ее крик, перешедший почти на визг «РАБ». Позорное и злое слово, так режет мне уши, что я опять хочу выпить. Я со всей силы бью кулаками в стену. Стена кряхтит и от каждого удара покрывается трещинами, вмятинами и моей кровью. Я борюсь с невидимым врагом, пока мои руки не становятся похожи на кровавое месиво с опилками и занозами. Но душа моя болит сильнее. «РАБ»! - снова яростно проносится у меня в голове. Слезы обиды сами текут по моим щекам. Я уже не понимаю, как мне освободиться от этого клейма. Через какое-то время, обессиленный, я бреду обратно, и люди вокруг меня отшатываются и шепчутся. Все, чего я хочу, это убить их или умереть самому. Но я слишком подавлен, чтобы обращать на них внимание. Мир пребывает в стойком кровавом тумане и ее крике «РАБ!». Как бы я не старался, но Бетани находит меня, говорит что-то утешительное, убирает занозы, мажет руки целебной мазью и лечит магией. Что я могу ей ответить на ее ласковые слова? Рабы не имеют права ответа. Мы - собственность, настолько ценная, что нас даже лечат и успокаивают. В тот же день, по команде Хоук мы освобождаем номера и опять бредем от деревни к деревне, неминуемо приближаясь к столице. Кошмары с участием Хоук отступают, и теперь мне снятся какие-то липкие картины, я просыпаюсь в поту, но не помню, о чем был сон. Приглашение от Мерриль совместно с документами и деньгами Элиссы работают так, как нужно, и вопросов у патрулей не возникает. Но я замечаю, что на подходе к столице Серая заметно занервничала. Она стала оборачиваться и суетиться, что вообще на нее не было похоже. - Фенрис, Империя же не подписывала с кунари мирный договор, да? – судорожно спросила она, когда Бетани и Мариан достаточно отстали. - Не подписывала, – вяло ответил я. - Значит, я в своем уме, - бегая глазами и сложив руки, обхватив себя, будто бы ей зябко, бросила она. - Не уверен, - буркнул я, не сдержавшись. - Посуди сам! – На эмоциях сказала она, но быстро спохватилась. Она обернулась и уже тише продолжила. - Мне даже не пришлось предоставлять доказательства своего положения, – она посмотрела мне в глаза и настойчиво продолжила, - и вообще, мы идем такие красивые без приключений, хоть бы «ворон» напал или медведь, в крайнем случае. Не знаю, как ты, но я на пределе. Это или ловушка или слишком радушное гостеприимство. - И что будем делать? – задумчиво спросил я, переваривая ее слова. Что-то в них мне показалось действительно пугающим. Тихой Империя не была никогда. - Ты должен как можно скорее изучить книгу, что я дала тебе, и стать, наконец, Храмовником. Это может быть единственным спасением в Империи! – Выпалила она на одном дыхании, будто бы от этого зависела ее жизнь. - Каким, Kaffar, храмовником! – Разочарованно бросил я, в душе уже ругая Серую разными словами, - Я закончил, когда там про лириум начали писать! Не буду я его принимать! Его в моей жизни и так достаточно! - Я вытащил руки из рукавов, чтобы показать ненавистные отметины. - Фенрис, так в том и соль! - перебила она, – Ты сам буквально состоишь из лириума, принимать его и не требуется! Ты просто должен понять принцип действия! Выработать алгоритм, который будет подходить только тебе! – Я запоздало кивнул, она внимательно изучила мое лицо и тоже кивнула. Я нахмурился и задумался. Надо было признаться, что иногда в ее словах действительно, было разумное звено. И как же она права, что в Тевинтере нет Настоящих Храмовников. Из-за их отсутствия тут ничего не боятся. Какое преимущество может иметь свободный воин с навыками храмовника и без привязки к лириуму. По мере зарождения этой мысли, я почувствовал уверенность и какое-то странное чувство, которое было похоже на ликование. Оно пьянило лучше любого вина. Надежда на свободу от любой магии стоит очень дорого. Теперь время для меня потекло по-другому. Оно бежало слишком быстро. Я не успевал разучивать приемы и схематизировать действия, а нам уже нужно было идти. В итоге я научился тренироваться даже пока мы были в пути. Элисса взяла на себя контроль за местностью, дав мне карт-бланш. К обеду третьего дня мы прибыли к столице. Хоук отправила письмо ведьме, чтобы с утра она нас встретила и проводила в город. Весь вечер Элисса показывала или старалась объяснить, как работает то или другое умение, но выходило у нее это скверно. Но этого было достаточно, чтобы я начал кое-то понимать. Общими усилиями мы достигли прогресса. Серая хотела потренироваться на Бетани, но потом эту идею мы отмели. Я постарался представить, как объясняю Мариан свою задумку и тут же понял, насколько эта мысль глупа. Когда солнце село, и мы сели ужинать, к нам прибыл странный гость. Он представился как Глориус, магистр и учитель Мерриль. Причем самой ведьмы с ним не оказалось. По его словам, она отдыхала после сложного дня. Интересно, сколько рабов в этот сложный день умерло от ее кровавых ритуалов? Я внимательно осмотрел его. Не примечательное лицо, обрамленное бородкой. Столица была неизменна своим жеманным вкусом. От меня не укрылось, как магистр украдкой посмотрел на живот Мариан. Его жадные серые глаза зацепились за округлившуюся Хоук, и он улыбнулся так, что его типичное для тевинтерца лицо перекосилось от счастья. К его присутствию все отнеслись настороженно, но деваться было некуда. Он прибыл со своей охраной и свитой. На постоялом дворе ради такого важного гостя нам даже отдали отдельную комнату, судя по всему хозяйскую гостиную. За столом он взирал на нас каким-то хищным взглядом, особенно часто останавливаясь на животе Хоук. Я уже ненавидел его за это. Вдруг все изменилось. Это сложно объяснить, но мир вдруг как будто переменился, оставаясь прежним. Он наполнился зеленоватым светом, сама тень приветственно опускалась на нас. Все медленно прихлебывали суп, будто окутанные изумрудным туманом. По моему затылку побежали мурашки. Я знал, что некоторые маги в Империи могут изменять реальность, но никогда не видел это в живую. Я чувствовал, как магия ощупывает меня, прикусывая, словно мелкий гнус. Но, в отличии от моих спутников, меня защищали навыки храмовника и лириумного призрака. Я постарался не делать резких движений и тупо, размеренно зачерпывал ложкой похлебку, косясь на Мариан. Я видел, что происходило в реальности. Магистр встал и подошел к Хоук, только Создатель знает, каких усилий стоило удержаться от его убийства прямо тут, на месте. Но это бы вряд ли что-то решило. Убийство всех без разбору в Киркволле было дозволено только Хоук, и я помнил, чем она заплатила в итоге. Тут, убив магистра, мы все дружно сыграем в ящик. Поэтому ложка отправилось в рот, правда вкус я уже не различал. Маг внимательно осмотрел ее живот и противно растянулся в кривоватой улыбке, погладив отвратительную бороду. Желание убить его стало нестерпимым. Он взглянул на кольцо Хоук против магии, которое мы подбирали вместе и сказал в пустоту: - Смешные люди думают, что защита от боевой магии даст им защиту от самой тени, – магистр улыбался. Его оскаленная морда была до того похожа на рожу Данариуса, что я стал считать про себя, чтобы не сделать резких движений. - Входите! – крикнул он, и в комнату вошли еще люди. Их форма говорила сама за себя. Это были Серые Стражи. Они буквально отодвинули стул с Элиссой и надели на ее наручники, умело сняв все оружие и изъяв все флаконы. Подумав, они забрали даже кольца и прочие украшения. На ее место усадили какую-то эльфийку. Какого труда мне стоило сделать вид, что я не вижу проходящего, знает только Создатель. Снова ложка с супом оказалось у меня во рту. Она же вдруг очнулась и попыталась вырваться, но реальность коснулась только их. Я быстро опустил глаза, когда она обернулась и стала смотреть на нас. - Именем ордена Серых Стражей, ты объявляешься изменницей и отправишься под трибунал, – голос мужчины был звонкий, с нотками знакомого акцента. Я так и не понял, заметила ли она, что я тут и все понимаю, но она прокричала у двери: - Я вернусь! Жди! Я услышал звук удара и покосился на то место, где ранее присела худая эльфийка, там сидела Элисса! Ненавистная ложка чуть было не выпала у меня из рук от неожиданности. Теперь и я сомневался в том что видел секунду назад. И тут вдруг все будто разом заговорили, и мне пришлось быстро ориентироваться. Я во все глаза посмотрел на Серую, а она элегантно вытерла рот салфеткой, встала и заявила: - Я вынуждена Вас покинуть. Меня ждут дела крайней важности. Рада, что Глориус тут и он вам поможет. - Ты вернешься? – спросила оторопевшая Хоук. - Нет. Свой долг перед тобой я выполнила, – она развернулась и устремилась к выходу. И только тут я заметил, что ее тело как будто рябит. Я догадался, что это иллюзия, но продолжил молчать. Это все было частью представления для Хоук и она должна в это поверить. - Ты видел это?! – придирчивым тоном сказала Мариан. Вдруг, я обрадовался как ребенок, она видела подмену! И только я хотел было сказать, да, бежим, но вовремя осекся, она просто видела, что Элисса нас бросила. - Так нужно, – выдавил я из себя, стараясь не выдать того, что я знаю. По лицу Бетани и Мариан было видно, как они расстроены, но видимо обсуждения будут тогда, когда мы останемся наедине. Показывать свои слабости было бы глупо. Мы закончили ужин, который я почти не ел, потому что все равно не чувствовал вкуса. Я был одинок и силен в своем знании, но изменить пока ничего не мог. Втроем в сопровождении рабов Глориуса мы пришли в нашу комнату, и вещей Элиссы там уже не оказалось. Затем мы послушно проследовали за ним в столицу. Пусть он думает, что мы овцы, спокойно идущие на заклание. Ужасное место Минратос. Магистры развращены своей давней всевластностью и безнаказанностью уже настолько, что сами не заметили, как стали извращенцами. Это зажравшиеся клоуны. Их мода, дизайн их домов — соединение имперскости и чистого упадочничества, декаданса. На пороге ужасного особняка нас встречала ведьма. Это уже была совсем не та наивная девочка, которую мы высадили с корабля Изабеллы. Я видел это много раз и ни разу не ошибся. Из милых учениц они все превращались в холоднокровных кровавых монстров. Ее глаза говорили сами за себя. К моему сожалению, нас с Мариан и Бетани разлучили почти сразу. Марриль заверила Хоук, что так будет лучше и магистр забрал Хоуков к себе в особняк, а меня оставили недалеко от его двора жить домике с охраной. Или под охраной. Только теперь, сгрузив свои вещи на двуярусную койку, я наконец-то понял, в какую собственно дерьмовую историю мы вляпались. Я сделал судорожный глубокий вдох и, подойдя к окну, неожиданно для себя самого расхохотался, прислонившись лбом к холодному стеклу. Все же Мариан притащила нас в самое логово зверя. И этот Глориус только вершина айсберга. Сила, с помощью которой изменяют пространство, огромна, и она жестко контролируется. Я посмотрел во двор и подумал о том, сколько магов мне придется убить. А еще я вспомнил мрачный голос страха, который мучил меня. Теперь у него не было языка, и он ошибался. Мои старые кошмары в прошлом, магистры со своей всесильной дерьмовой магией никак не смогли на меня повлиять. Если враг не сдается, то его уничтожают, только сначала пусть Мерриль уберет свое сраное заклинание.