Другая сторона жизни

- Разрешите, я скажу. – Он внимательно слушал всех, когда собеседники выдохлись в попытках перекричать друг друга, и уловив момент чтобы наконец-то вмешаться. Всем кто сейчас находился в этой комнате явно не хватало волевого лидера, который бы принял решение. Того кто смог объединить всех. Как раньше. Никто не сказал ни слова, только пиратка злобно запыхтела и Фенриэль продолжил, - Есть такие ритуалы, которые рвут внутренние связи и моральные устои. Они жестоки и замешаны на сексе и крови. В итоге мы получаем запуганное сознание, которое забывает, кем оно было ранее и тем более кого оно любило. И каждый последующий день приносит только разочарование и злобу. Чем дольше разумное существо существует в этом состоянии, тем сложнее потом его вырвать. Фактически это частичная одержимость. Наступила гробовая тишина. Все глаза были направлены только на Фенриэля. Он опешил. - Ну, давайте просто убьем магистра? – выдала Изабелла. - Ну конечно, только же этого нам не хватало! – отозвался Андерс. - Нет, это не просто заклинание. После его смерти ничего не изменится, – сипло подал голос полуэльф, стараясь вжаться в стул из-за обращенных на него взглядов. В Тевинтере, его не баловали вниманием и парень не привык к такому вниманию. - Проклятый хренов Тевинтер. – Выругался Варрик. - Нам нужно, чтобы она начала вспоминать кто она. А потом уже используя магию и кровь, того кто проводил ритуал, мы сможем снять эффект. Иначе она просто сойдет с ума. - Если еще не сошла, - буркнул Фенрис. -- В зал вслед за ней прошли какие-то молодые мужчины, уродливые, наглые и торопливые. Они вместе и каждый по отдельности создавали на нее ужасное впечатление. Она так устала, что все ей было в тягость. Это платье, этот макияж, этот очередной бал. Потом по залу прошел и Глориус. Он медленно плыл через гостей в своей новой безупречной мантии, с тупым животным лицом, и подошел к ней, чтобы проводить ее. Шумная компания затихла, когда она проходила мимо, но она отчетливо слышала один что-то шепнул другому. И разумеется что-нибудь гадкое. Столько сколько она вытерпела ради неблагодарной Хоук, уже было не подсчитать. Она поднялась на высокую ступеньку и села за колонами на пружинный диван. Она тут была совсем одна. По сути она всегда была одинока. Глориус с дурацкой улыбкой уже вернулся к толпе и приветствовал новых гостей. А наглый раб с закусками привычно пробежал мимо, не удостоив ее своим вниманием. Женщины, которые тоже не принимали ее, казались ей не менее уродливыми. Они стояли поодаль и ненатурально смеялись. Как же ей все это надоело. Жеманные кривлянья, омерзительно сладостные речи. Ей нестерпимо захотелось умереть самой или убить всех. Чтобы не видать никого, она быстро встала, забыв про этикет и ушла к балкону. Он был закрыт, поэтому ей оставалось только искоса иногда поглядывать в окно. Очередной не красивый мужик во фраке, прошел мимо этого окна, нагибаясь в поклоне. Она подумала, что его образ ей смутно знаком, поэтому поклонилась ему по всем правилам. Ей не хотелось быть наказанной. И, вдруг вспомнив недавний сон, она, дрожа от страха, повернулась, а вдруг действительно они все одержимы? Но по залу прошел шепот и она послушно смешалась с толпой гостей. А в это время дворецкий отворял дверь, впуская хозяев дома: мужа с женой. Очередная образцовая Тевинторская чета горделиво шла вперед. Все важно кивали друг другу, как попугаи. Только в отличии от этих людей, птицы были красивыми и свободными. – Вам выпить угодно? – прямо над ухом раздался голос очередного раба. Мерриль потупила взгляд и не отвечала. Этот эльф был странным, как будто не доделанным. Она скривилась, поздно вспомнив, что нельзя показывать эмоции. От страха она еле сдержала стон и торопливо обернулась, но рядом стоящая знать была заворожена вошедшими и не заметили под вуалью, того ужаса на ее лице, который последовал за неприязнью. Ее охватило желание вернуться в эльфинаж в Киркволле. Забиться в свой угол с дырявой крышей и пропасть там. Тем временем хозяева бала сели на два импровизированных трона. С противоположной стороны от них находилась бальная зала, чтобы они могли внимательно осматривать платья и наряды. И муж, и жена казались отвратительны Мерриль. Она даже от сюда ясно видела, как они надоели друг другу и как ненавидят друг друга. И нельзя было не ненавидеть таких жалких уродов. Когда хозяйка легким натренированным движением махнула рукой, живой оркестр загремел музыку в полную силу и пары сами спустились на паркет. Она все еще цепенела от страха перед Глориусом, но ни один гость не видел этого. Как удобно было придумано надевать на нее вуаль. Через какое-то время, показавшейся ей вечностью, хозяин вечера, отрешенно разрешил всем курить, очевидно не для того, чтобы курить в действительности, но чтобы открыть балконы и иметь возможность выйти за пределы своей собственной ужасной клетки. Получив всеобщее одобрение, он заговорил с женой. И насколько мог настолько неспешно вышел прочь. Все в округе, кто не был приглашен на танец, говорили глупости, притворяясь счастливыми. Ей отчаянно хотелось тоже выйти на свежий воздух, но такой роскоши ей не было позволено. Глориус заставил ее танцевать. Один танец. Его глаза давно не горели для нее, это скорее была нелепая вежливость, которая раздражала ее до безобразия. После вальса она отправилась к облюбованному ранее дивану и элегантно присела. Никто не должен был догадаться, что новые туфли явно натерли ей ноги если не в кровь, то уже до волдырей. Послышался первый звонок и вслед за ним передвижение гостей из гостинной и балконов, шум, крик и смех. Мерриль было так ясно, что никому нечему было радоваться, что этот хохот раздражал ее до боли, и ей хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать его. За тем прозвенел второй звонок и более наглые гости стали возвращаться в залу, к ним был повышенный интерес, чем же таким они занимались пока бал ждет. По залу прошел омерзительный шепот и очередные дурацкие смешки. Наконец, спустя вечность, прозвенел третий звонок и дверь в залу закрылась. В наступившей тишине раздался громкий голос управителя балом и визг опоздавшей женщины, которая рванулась в дверь и споткнулась о натянутую цепь. Интересно бы посмотреть, как ее будут распинать за такое преступление перед обществом, со злобой взглянув на нее, подумала эльфийка. Она смотрела мимо женщины в дальнее окно. Хотя в сущности ей было все равно. После пафосной речи в благодарность всем и вся, на паркет вышли пары и стали равномерно кружится, вызывая рвоту. Глориус позвал на танец какую-то женщину и она превознемогая боль, смело ушла на балкон, с наслаждением вдыхая в себя свежий воздух. И стала неспешно размышлять. «Я не могу придумать иного выхода. Выхода в котором бы жизнь не была мученьем и застывшим кошмаром. Может быть Боги, создали нас, чтобы страдать, и что даже осознавая это мы все равно придумываем средства и отговорки лишь бы хоть как то обмануть себя. Любовь - ужасная ложь. Верность - порок. А добродетель – малодушие. Но когда видишь правду, что же делать?» – Нам дарован разум, чтобы избавиться оттого, что его беспокоит, – сказала не знакомая рыжая эльфийка, очевидно довольная своей фразой и гримасничая. Эти слова как будто ответили на мысль Мерриль. «Избавиться от того, что беспокоит», – повторила она про себя, вслух сказав: – Да, очень беспокоит меня, и на то дан разум, – увиливать она научилась в Тевинтере достаточно быстро. Вдруг неожиданно про себя она стала повторять имена своего родного клана. И, взглянув на краснеющую эльфийку, она поняла, что та так надеялась на разговор, ведь, та думала, что встретила себе подобную. Гордое звание ученица, лишь пыль и грязь. Мерриль за эти полгода тут все поняла предельно ясно. Цена не стоит этих мук. Учитель, что по началу обманывает ее и поддерживает это мнение. Она как будто видела их историю и все закоулки ее души. Но интересного тут ничего не было, даже говорить было не о чем, поэтому она отвернулась. И снова раздался звонок, погнавший ее в главный зал. Ее раздражало, что все они веселятся и танцуют. Все неправда, все обман, все ложь. Рядом снова прошел тот же самый мужчина, который опять снял шляпу. Блондин улыбнулся ей, как ни вчем не бывало это. Это было так глупо, что хуже выходки можно было и не придумать. Она опять склонила голову, но ей хотелось провалится сквозь землю прямо на глубинные тропы и погреться у костра с гарлоками. Сейчас они казались ей куда приятнее, чем окружающие. Когда этот бал стало возможно покинуть, к ней подошел лакей и проводил ее домой. Глориус все продумал, конечно он задерживался, чему она была крайне рада. По пути домой она сняла туфли и залечила кровавые мозоли. Дома Мерриль снова находилась в толпе. Остаться наедине с собой было слишком большой роскошью. Она шарахалась от рабов, как от моровых больных, сторонясь их, и в итоге снова заперлась в библиотеке. Это было ее пристанищем и так она делала довольно часто. И пока она подпирала дверь, все время старалась вспомнить, зачем она сюда пришла и что намерена была делать. В бездушной шумящей толпе всех этих безобразных магистров и рабов, не оставлявших ее в покое весь вечер, она растеряла все мысли. Теперь ей пришлось из-за запертой двери отнекиваться от еды питья или иной помощи. Через какое–то время в коридоре стало тихо. Она выдохнув тихо сползла по двери и стала располагаться. Слез уже давно не было. Горечь и боль вытолкнули все. Сколько она так сидела было не понятно, но вдруг под дверь кто-то пропихнул записку. Она дрожащими руками распечатала ее, и сердце ее сжалось еще прежде, чем она прочла. «Очень жалею, что я не застала тебя. Я буду завтра в десять часов у городского фонтана. PS: я же предупреждала, что у нашего брата ужасный почерк, Котёнок. Твоя пиратка.» Письмо действительно было написано небрежным почерком. И от него так знакомо пахло лавандой, что слова ее подруги сами собой всплыли в памяти: «у тебя доброе сердце, и ты заслуживаешь лучшего.» - Я этого не ждала! - сказала она вслух, но испугалась звука своего голоса. Быстро вскочила и открыла дверь, за ней было пусто. Осмелев, она вытащила любопытный нос из библиотеки и стала осматривать коридор. Везде было тихо. «у - фан – та - на» - про себя медленно по слогам, проговорила она. Быстрота биения сердца мешала ей дышать. «Нет, я не дам себе обмануться», - подумала она, обращаясь с угрозой к самой себе. Она сжала письмо в кулак. Две горничные, вышедшие из людской, пригнули головы, глядя на нее, вслух только обронив: - Доброй ночи, госпожа. – Это привело ее в сознание и она, сделав свое лицо бесстрастным сказала: - Мне нужна помощь, - женщины кивнули и эльфийка в их сопровождении отправилась в спальню, переодеваться. Сегодня был длинный день и ей меньше всего хотелось отгадывать загадки. Поэтому злосчастное послание она сожгла, а сама легла на кровать и всю ночь проворочалась, мучаясь кошмарами. -- - То есть, она никак не отреагировала? – Изабелла выглядела крайне возмущенной. - Она вышла из библиотеки и выглядела расстроенной. Мы помогли ей снять туалет, умыться и уложили спать. – Оправдывалась молодая эльфийка. - Надо усиливать нажим. – ответил Фенрис. - Я принесла ее вещь, как Вы просили. – Ловким движением, доставая носовой платок сказала девушка. - Теперь я смогу попробовать прийти к ней во сне. – Твердо заявил сновидец.