Меня окружала кромешная тьма. Я открывал и закрывал глаза в надежде, что увижу хотя бы лучик света, но с каждой попыткой я понимал — это было бесполезно. Мне казалось, что я ослеп! Настолько эта тьма губила жизнь во мне… А вместе с ней, будто заодно, тишина давила на меня и сводила с ума. Я не мог избавиться от мысли, что стал глухим. Идя в неизвестном направлении, я не терял надежды, что скоро эта тьма исчезнет, и я увижу теплое солнце или же холодный свет звёзд и луны. Мне было всё равно, но я не мог больше терпеть этой пытки. Каждый мой шаг в небытие сопровождался мыслями: «
Где я? Сколько прошло времени? Один ли я?», и я пытался кричать, однако мой крик тонул в тишине и темноте, вызывая у меня морозящий сердце ужас. В какой-то момент у меня подкосили ноги и, словно мешок картошки, я упал на колени.
Я устал. Мне было страшно, ведь тьма никуда так и не отступила, а лишь стала гуще. Делая жадный глоток воздуха, я чувствовал, как он лениво проникал в мои лёгкие и противным осадком оседлал в них. И я не мог избавиться от ощущения, будто этот осадок убивал меня изнутри. Клеточка за клеточкой умирали от очередного хриплого вдоха. Прекрати я дышать — умру. Продолжи я дышать и, кажется, тоже умру.
Замкнутый круг полный тревожных мыслей, из-за которых моё сердце билось запертой в клетке птицей. И с новым его ударом оно норовило вырваться наружу. Схватившись рукой за сердце, я ощутил во рту металлический привкус. Крик сорвался с моих губ, не успев я этого заметить (незаметно для меня). А после вспышка, и перед моими глазами открывался ночной лес. Вот только я не мог наслаждаться его красотой, ибо страх, пронзивший всё моё тело, не давал мне остановиться. Хриплое дыхание слетало с моих губ, а правый бок уже разрывался от боли. Но я не останавливался, продолжая бежать. От кого я убегаю? Почему я здесь? Моё ли это тело?
За спиной раздался угрожающий треск и чьей-то стрекот. По телу пробежался мороз, и я только ускорился. Неважно, кто сейчас гонится за мной, но я должен поспешить! Оборотни должны прибыть на помощь с минуты на минуту, а значит я должен продержаться как можно дольше. Однако моя в этом уверенность улетучилась мгновенно, словно бабочка, упорхнувшая в голубой небосвод. Шум ломающихся веток и треск падающего дерева застали меня врасплох. От неожиданности я споткнулся о выпирающий корень огромного дерева и кубурем покатился вниз. Пока я скатывался с горочки, в мыслях вспыхнуло воспоминание, как я уже так падал. Картина моего падения белыми вспышками промелькнула перед глазами, а следом садящая боль в спине, и всё прекратилось.
— Чёрт…— не своим голосом прохрипел я и попытался подняться. Руки дрожали от напряжения, и смотря на эти тонкие детские ручки, я похолодел в душе. Это не моё тело. Это не я! Вскочив на ноги, я оперся о ствол дерева и стал судорожно себя осматривать. И с каждой секундой я понимал, что находился в теле ребенка! Ребёнка, который сейчас находится ночью в лесу! Ребёнка, который убегал от Монстра, чтобы спасти свою жизнь! Сердце забилось со стреляющей болью. А я вспомнил труп того мальчика. У него не было сердца… Оцепенение охватило тело, и я не мог пошевелиться. Я с безысходностью смотрел на приближающие ко мне чудовище. Паника крупной дрожью отзывалась в теле. Я не мог убежать, было слишком страшно. Слёзы градом потекли по щекам, а громкий всхлип вырвался из груди.
— Нне надо… Пожалуйста-а…— рыдая произнёс я. Но в больших жёлтых глазах монстра не проскользнуло ни грамма сочувствия. Оно приближалось медленно, будто наслаждалось страхом, исходящим от жертвы. И пока оно надвигалось, я смог его рассмотреть. Огромный недо-паук, я бы так назвал эту страхолюдину. На морде было несколько жёлтых глаз, которые смотрели прямо в душу. Изо рта выпирали клыки, с которых капала слюна. У него было человеческое тело, покрытое черной короткой шерстью. Из-за спины, словно крылья, виднелись огромные паучки лапки. Этот монстр был такой же отвратительный, как и любой представитель семейства паучьих. И будто прочитав мои мысли, уродливое существо с яростью проверищало и ускорилось. От страха я зажмурился и перестал дышать, когда рядом услышал шипящий голос:
— Открой глаза, дитя, и посмотри насколько я ужасно.
И словно под гипнозом я медленно открыл глаза и посмотрел в морду своего убийцы. Увиденное повергло меня в шок… Этого не может быть. Не может быть! Но не успел я что-то прокричать, как раздался треск ломающихся костей, а после я услышал как бьётся сердце… Я видел, как оно билось в руках монстра, который смотрел на него с каким-то восхищением. Слёзы стекали по щекам, а сознание вновь выкинуло меня во тьму.
Во тьме я провалялся недолго. Я бы даже сказал, что всего пару ударов сердца, я пролетел куда-то. И будто проглотив в себя, тьма рассеялась, оставляя меня лежать на полу какой-то комнаты. Вот тебе и лифтик для перемещения от самой Тьмы. Холодный свет луны освещал комнату, гуляя по стенам, потолку. Было тихо, но эта тишина не глушила, не сводила с ума. Сквозняк, гудящий по полу, немного отрезвлял, успокаивая гулко бьющееся сердце. С трудом поднявшись, я всё же осмотрел место, в которое меня выкинула тьма, и сразу внутри всё покрылось тонким слоем льда.
Эта комната. Это та самая комната, в которой всё произошло. Эти шторы, эти стены и эта кровать. Горечь и злость мгновенно пробудились во мне и с рокотом забились о грудную клетку. Как же горько вспоминать ту ночь, которая казалась мне самой настоящей сказкой! Мужчина, подаривший жизнь чему-то прекрасному, сам же её и отнял. Шумно выдохнув и запрокинув голову вверх, я попытался сдержать накатившие слёзы. Но только те не покидали меня, как и сон, который превратился в настоящую временную камеру пыток. Сейчас, в этом бесконечном сне, мои воспоминания не хуже скальпеля, вскрывающего все мои внутренности наружу. А тот, кто это делает, с удовольствием наблюдает, как багровая кровь стекает по моему телу, окрашивая эти ужасные муки.
Чтобы прийти в себя, мне пришлось потратить некоторое время. Хотя я уверен, в этом сне нет понятия времени и как его правильно использовать. Вытерев слёзы, я снова осмотрел комнату и вздрогнул, стоило моему взгляду замереть на кровати. На ней, сгорбившись, сидел мужчина. Я даже не гадал, кем являлся незнакомцем. Эту силу, исходящую от него, я почувствую даже средь миллионов. У неё есть отличительный цвет, который я вижу каждый раз при нашей встрече.
Я не решался подойти к нему. Да и желание покинуть эту комнату было куда сильнее моего сочувствия. Поэтому, не осмеливаясь играть с судьбой, я развернулся к двери и потянулся к дверной ручке. Однако той не было, а вскоре дверь и вовсе растаяла на моих глазах, оставляя после себя голую стену. Я не смог сдержать разочарованного вздоха. Смирившись с тем, что даже сон не желает идти мне на помощь, я медленно направился к Хосоку. Каждый мой шаг сопровождался гулкими ударами моего сердца. Почему сон так хочет, чтобы я встретился с тем, кого ненавижу? Зачем заставлять меня страдать? Ведь, когда я вспоминаю о нём, то внутри просыпается море противоречий, вызывающее у меня не только головную боль. Душа, почему-то, тоже болит. Бесшумно остановившись напротив лорда, я беззвучно посмотрел на него. А посмотреть было на что.
Когда-то могучие, широкие плечи сейчас были опущены, будто они держат непосильный груз, который всё давит и давит, и давит. Когда-то сияющие и мягкие волосы цвета воронова крыла сейчас тусклые и жёсткие. Его лицо скрыто в ладонях, но весь его вид кричит об отчаянии, боли и скорби. Словно он пытался пережить потерю самого сокровенного, что у него было. Моё сердце тихо заныло от увиденного, пробуждая во мне сострадание и жалость к этому человеку.
Я не хотел, чтобы Хосок замечал меня. И мужчина бы не заметил, ведь был погружен в себя, пока я не подошёл к нему и не провёл рукой по его плечу. Хосок напрягся, и я это хорошо ощутил по ожившим мышцам под моей ладонью. Я замер, боясь пошевелиться. Воздух между нами стал холодным и тяжёлым. Каждый вдох мне давался с трудом. И я и вовсе перестал дышать, когда наши взгляды встретились и с губ Дэвидсона сорвалось разбитое:
— Чимин…
Его ледяные глаза смотрели на меня с неверием, словно я призрак или разгневанный мстительный дух. И чтобы убедиться в обратном, лорд осторожно коснулся моей руки. Замер. Нежно, боясь меня спугнуть, провёл руку выше и выше, пока она не оказалась на моем плече. Всё это время я не дышал. Моё сердце билось через раз и, казалось, оно оживало лишь в те моменты, когда Хосок крепче сжимал свою ладонь на моей коже. Вся моя ненависть к нему побитым щенком спряталась куда-то вглубь, скрываясь под толстым слоем пыли, а на её место пришли другие чувства. Те самые, которые я пытался убить внутри себя, но они не умирали. Они просыпались, когда я думал о нём, но были незаметны на фоне нескрываемой (пылающей) ненависти.
Нежность, забота и трепет плескались на дне моих глаз. Сердце билось в смятение, как и я сам, только вида не подавал, продолжая стоять как статуя.
— Чимин…
И Хосок потянул меня на себя. Оказавшись в плену жилистых рук мужчины, я напрягся всем телом. Взгляд судорожно бегал по кровати, по стенам, по рукам Дэвидсона, пока тот не взял меня за подбородок и не заставил посмотреть себе в глаза. И я утонул в этом ледяном океане, холод который не отрезвлял, а ласкал, зачаровывая.
— Я переживал за тебя, и лишь Боги знают, как сильно, — треснуто прошептал лорд, нежно поглаживая мое лицо. — Я настолько сильно желал тебя увидеть, что мой разум решил поиграть со мной, причиняя мне невыносимую боль.
Я не знал, что ответить и не был уверен, что мой ответ вообще нужен. По Хосоку было видно, что он считает всё происходящее сном и что я — игра его разума, вызванная вечными думами обо мне. Но я ведь не просто его воображение, я настоящий! Однако должен ли он об этом знать? Думаю, нет. Иначе, боюсь, этот сон никогда не закончится.
Хосок ласково погладил меня по щеке, и я прекратил притворяться статуей, идя навстречу прикосновениям лорда. Взгляд Дэвидсона загорелся. И этот огонь начал сжигать и меня. Я касался его плеч, шеи и лица так аккуратно, словно в моих руках был драгоценный хрусталь. Мужчина не сводил с меня глаз, пока я смущённо изучал его черты лица, обводя кончиками пальцев контуры его губ, подбородка, скул. Мое сердце сходило с ума, я не слышал своего дыхания из-за его громких ударов. Я и вовсе перестал соображать, когда ощутил ожигающие дыхание лорда на своих губах.
— Я бы забрал тебя и скрыл в своём доме, чтобы ни одна тварь не могла к тебе прикоснуться, я бы дал тебе самую лучшую жизнь, но здесь опасно. И лишь в Нейтане ты будешь в безопасности, — с жаром прошептал Хосок в мои губы, и мне стало больно. Почему? Что такого в его словах, что душа трещинами покрылась и вот-вот норовит разбиться вдребезги? Может мысль о том, что я мог его больше не увидеть? Не услышать этого голоса? Как мало, оказывается, нужно человеку, чтобы влюбиться и стать зависимым…
— Я в безопасности, пока ты думаешь обо мне я буду в безопасности, — ответил я, с волнением проводя рукой по щеке лорда. Тот смотрел на меня, словно не веря, что я ему ответил. Всего мгновение казалось, что он и не дышал, а сейчас его грудь тяжело вздымалась, а удары чужого сердца услышал даже я.
— Тогда я не прекращу думать о тебе, — целуя в губы, проговорил Хосок. И прижимаясь всем телом к нему, я отвечал на его поцелуй, вновь теряя связь с реальностью. Вновь разделяя один кислород на двоих и переплетая наши души воедино…
***
Резко поднявшись с кровати, я, охнув от боли, растекающейся по всему телу, схватился за сердце. Почему-то оно болело больше всего, даже садящая спина и ноющие колени не заглушали вопящее от боли сердце. Сначала я не понимал, что со мной происходит, но через удар пульса меня охватила паника. Меня пробило крупной дрожью, и было так холодно, будто за окном не разгар лета, а лютой зимы… Ночные призраки не ушли вслед за лунными сумерками. Они остались, чтобы напомнить мне о том, что я видел и слышал. Напомнить о том, какое я всё же жалкое и бесполезное создание. Слёзы потекли по щекам, крупными каплями приземляясь на постель. Уткнувшись в подушку, я тихо рыдал, вновь проматывая в голове убийство мальчика.
Я был там. Я видела собственными глазами это чудовище! Я чувствовал, как вырвали его сердце! Я слышал, как оно билось… И осознание того, что я ничего не сделал для спасения ребёнка, заставляет меня биться в агонии. Сжимая руку на груди до побелевших костяшек, я со всей мочи прокричал в подушку. Больно. Как же мне больно от всего этого! Душа разбивается на мелкие осколки от всех этих воспоминаний. Это был непросто сон, после обычного сна тело не болит и сердце на месте, а у меня как раз наоборот! Голова трещала от этих мыслей, от слёз и эмоций, которые разрывали меня изнутри.
Но не смотря на всю эту боль, я продолжал копаться в своих воспоминаниях. Потому что меня не покидало ощущение, что я что-то забыл. Я помнил монстра, его жуткую физиономию. Его голос, от которого кожа покрывалась инеем, а волосы на затылке вставали дыбом. Я помнил, как чудовище вырвало сердце и то, как оно билось. Но я не помнил самого важного. Что же я забыл?! Что мне показал монстр, от чего я был тогда в шоке?! Зачем чудовище просило взглянуть на него?!
Я забыл… Забыл что-то очень важное!
***
На мои рыдания прибежал Тэхён. Застав меня в столь непривычном виде, напарник в шоке простоял несколько ударов сердца, пока я не заметил его и смущённо не крикнул, мол, чего уставился? Слёз что ли никогда не видел?! Тогда Ким быстро очнулся и стал кружить вокруг меня, словно коршун над своей добычей. Однако коршун свою добычу не успокаивает и травяной настойкой не поит, лишь бы та в себя пришла и больше сопли со слезами не пускала. Таким образом, я и оказался, сидящим с горячей кружкой в руках в нашей уютной кухоньке, где было единственное окошко с видом на деревню и её острозубых жителей. Головная боль отступала с новым глотком травяного чая, мысли постепенно собирались в кучку и раскладывались по полочкам, создавая целую картину происходящего здесь. А я, как самый настоящий детектив, со спокойным выражением лица эту карикатуру изучал, стараясь не упустить маленьких деталей.
Небольшой городок, являющийся проходом для двух миров: магического и не магического. В этот городок отправили опасного преступника, который сбежал (ему явно с этим помогли, ведь те заклинания, которые были на нём, снять самостоятельно не возможно), забрав с собой жизни сильных магов и бывшего мэра городка. Тогда в городке начались кровавые преступления (до сего происшествия в столице магического мира шла инквизиция на Белых ведьм, погубившая множество жизней). Убивали детей, в чьих венах текла кровь Белых ведьм. Из этого мы имеем, что убийца — страхолюдный недо-паук, а его сообщник — опытная Белая ведьма. И вроде бы, все яснее ясного, но мотив? Зачем белой ведьме убивать своих же, по сути, сестёр и братьев?! И что от этих смертей получает чудовище, если сердца, сто пудов, отдаются ведьме?! Ах, да, ещё более важный вопрос: кем эти великие убийцы являются?
Сделав ещё один глоток чая, я задумчиво потёр подбородок. Передо мной раскрывается целая экспозиция, но некоторые детали всё также остаются в тени. И мне не дают покоя такие фигуры, как лорды, оборотни, Леший, Водяной и моя ожившая бабушка. Подумав о ней, я вспомнил свой сон с её участием.
— Леди Зорида Элизабет Аддерли, — отрешённо произнёс я, рассматривая отпечатовшийся в моей памяти её облик. Хрупкое тело, грациозная походка и строгие черты лица, которых, казалось, не коснулось время. Белоснежные пряди были собраны в высокую прическу, а кожа напомнила первый выпавший снег. Думая об этом, я не вольно вспомнил разговор с миссис Смит:
«—
Сколько вы уже живёте?
— В следующем месяце уже будет сто сорок девять лет как! — весело ответила она и повела меня к креслам. Я и не заметил, как уже сидел и в шоке смотрел на женщину, которой от силы дал бы лет пятьдесят пять!
— Как такое возможно? — не смог скрыть своего удивления я.
— Магия, мистер Пак, дело всё в магии. Люди, живущие здесь, могут не иметь магического дара, однако они могут видеть золотое плетение и прожить довольно долгую жизнь. Двести лет, в то время, как маги живут по шестьсот лет, а драконы и эльфы могут прожить и век и два.
— Обалдеть…— прохрипел я и прикинул, сколько же сейчас лет Хосоку? На вид все тридцать, а на деле? Неужели я спал со стариком, которому под сотню???
— Вижу, вас очень сильно шокировала эта информация, — с усмешкой протянула женщина.
— Это мягко сказано, миссис Смит, — нервно ответил я. На такой ответ экономка тихо посмеялась, а затем произнесла:
— Так к чему это я, ваша линия жизни, детектив Пак, не обрывается как у обычного человека, а движется дальше, как у магов. Кем была ваша бабушка?»
“
Кем была или кем является моя бабушка? — подумав это, я невесело усмехнулся и стал мрачнее, вспомнив ночную встречу с чёрным волоком и то, как он меня называл. —
Ведьма.»
Рука с кружкой дрогнула и я, от греха подальше, поставил её на стол. Моя бабушка и, следовательно, я являемся белыми ведьмами?! Неожиданный поворот событий опустошил меня до дна, оставляя после себя сильный шок. Я — белая ведьма. Не какая-то там по прапрапрабабке, я больше чем уверен, что моя мать тоже была белой ведьмой! Ведь как Тэхён говорил, ведьминский дар всегда сильнее и всегда передаётся по наследству. Но меня пугало не то, кем я являюсь, а то, что узнай об этом кто-то посторонний, то мне точно не жить! Как иронично, белая ведьма пытается спасти других белых ведьм от их сестры. Только эта зараза куда сильнее и умнее, раз столько лет оставалась в тени. И как мне её поймать?! Истерический смешок сорвался с моих губ и в этот момент ко мне зашёл Тэхён.
— Ты успокоился? — спросил парень, присаживаясь с другой стороны стола. Я одарил друга красноречивым взглядом и скривил губы в недо-улыбке.
— Тэхён, мой прекрасный и верный друг, ответь мне честно: моя бабушка — белая ведьма, верно? И сейчас она находится в Подводном царстве твоего деда, так ведь? — ровно произнёс я. Таким тоном тоном я говорил в допросных, сообщая, что подозреваемый отправляется в тюрьму на очень долгий срок. И, зная об этом, внук Водяного напрягся, как струна. Во взгляде друга было видно смятение, словно он боролся внутри себя и не знал, стоит ли мне отвечать. И пока Ким вёл борьбу, я не сводил с него испепеляющего взгляда.
— Да, всё именно так, — сквозь зубы ответил Ким, и я не смог сдержать победной улыбки. Но вскоре она стала грустной. Я был прав, а значит нужно быть осторожным. Я могу также погибнуть, как и другие ведьмы. — Как ты догадался?
— Э, кто я по-твоему? Безмозглый мальчишка или все же прирождённый детектив с огромным стажем работы? — весело пропел я, вновь беря кружку с чаем и на этот раз опустошая её одним глотком.
— И то верно, — решил проигнорировать мою таинственность Ким. — Но к чему ты это спрашивал?
— Я просто думал, кем может являться наша подозреваемая белая ведьма и может ли она быть связана как-то с моей бабушкой? Если да, то отправившись к тебе на родину мы сможем спросить об этом леди Аддерли. И возможно тогда мы положим конец этим кровавым ночам.
Выслушав меня, Тэхён глубокомысленно кивнул.
— Но прежде, чем мы покинем оборотней, нам нужно узнать сколько убийств происходит за один месяц и какая у них периодичность, — заключил я и встал из-за стола, однако быстро сел обратно, услышав до боли знакомый голос:
— Три раза, промежуток между убийствами неделя. И у меня также есть встречный вопрос к вам, детектив Пак или же мне стоит к вам обращаться лорд Аддерли? — насмешливо проговорил вождь племени «Когтя», без стука (а это невежливо!) заходя в наши скромные апартаменты. Я возмущённо посмотрел на наглого волка, Тэхён же только нахмурился, высказывая так своё недовольство. Атмосфера в помещении была далека от гостеприимной. По нашим лицам читалось: «Волкам здесь и на данный момент были не рады».
— Детектив Пак, и могу ли я узнать ваше имя? — спросил я, стараясь держаться отстранённо. Глаза оборотня опасно сверкнули.
— Я прощу ваше незнание, всё же вы, детектив, совсем недавно здесь. Меня зовут Чон Чонгук и я — альфа племени «Когтя».
Я проглотил снисходительный ответ чёрного волка, и лишь гордо посмотрел тому в глаза. Уверен, увидь это моя бабушка, она бы гордилась мной.
— Так какой у вас был ко мне вопрос, господин Чон?
— Сегодня ночью было совершено очередное убийство, и на трупе мальчика я почувствовал ваш запах.
