* * *
Алина не хотела покидать город, но кто будет спрашивать мнения пятилетки? Поэтому мама снабдила дочь большой коробкой, куда девочке предстояло сложить свои вещи, и в указанный день они вдвоём уедут. Неделя. Именно столько осталось до того момента, когда квартира опустеет и они начнут жить с тётушкой Моной. И происходи это в любых иных обстоятельствах, Алина бы только обрадовалась, ведь души не чаяла в астрологе из Мондштадта. Но в Ли Юэ появился мистер Чайльд, и всё пошло по одному месту. В Монде, конечно, всегда рядом будет дядя Кэйа, но он не сможет заменить тот большой кошелёк, который исполнял любые желания девочки в последнее время. Потому малышка пришла к тому, что умела лучше всего. Манипуляции. — Мама, я не хочу расставаться с друзьями… — Какими друзьями? — Люмин непонимающе подняла голову, отрываясь от кучи оружия, которое предстояло рассортировать для переезда. — Ты злая! У меня есть друзья, вообще-то! Её друзья представляли собой множество взрослых, как Сян Лин, Ху Тао, Син Цю, Чунь Юнь и так далее, что не могло не беспокоить маму девочки — а не придётся ли малышке из-за этого взрослеть слишком рано? Алине нужно побыть ребёнком, как никому другому. С другой стороны, малышка не ладит с детьми своего возраста. Как правило, она их пугает. — В Мондштадте есть много детишек! — поспешила заверить мама. — Например, сын Хоффмана, как же его зовут?.. Он же тебе нравился! — Фу, он постоянно выходит за края в раскрасках. Мне нужен зрелый мужчина! Зрелый, конечно. Люмин вздохнула. — Ну а дочурка Дилюка и Джинн? Она всего на год тебя младше, вы обязательно подружитесь, и ты многому её можешь научить! — Я тоже не хочу с ней дружить. — Почему же? Алина замолчала. Она тихо расчесала волосы кукле, заплела их в косу и уложила её к другим игрушкам в коробку. Девочка словно боялась, что мама наругает её за то, что она собирается сказать. — У неё есть папа, а у меня нет. Сердце Люмин будто разорвали на сотни тысяч маленьких кусочков, которые болели каждый по-своему: где-то боль была пульсирующей, где-то острой, где-то тяжелой, давящей. Она медленно подошла к Але, словно боялась спугнуть собственную дочку. — Иметь отца не всегда весело и прекрасно. — Ну ведь мистер Чайльд хороший! Смотри, сколько всего он мне купил! Мама обняла малышку, поглаживая по таким же, как у неё самой, светлым локонам. — Папы ругают дочерей, когда они не едят овощи, запирают их в комнате, если они вредничают, и не всегда покупают им то, что они хотят. — Мистер Чайльд так никогда не сделает. Люмин фыркнула. С Тартальей Алина бы выросла девочкой, которая полностью зависит от своих родителей, а вот её мама в одиночку воспитала волевую и самостоятельную дочку, несмотря на то, что ей всего пять. И путешественница думала, что пора менять способ воспитания. — Почему ты постоянно говоришь о Чайльде последние дни? — Алина с тихим визгом начала извиваться, выбираясь из объятий и возвращаясь к подготовке кукол к транспортировке. — Он помогает мне найти моего папу. До чего же иронично. Люмин бы обязательно посмеялась, если бы сожаление из-за собственного решения не давило бы на неё изнутри последние пять лет. — Я хочу, чтобы он женился на тебе и стал моим папочкой, — продолжила дочурка. Алина одержима идеей найти отца, хоть какого-нибудь. Люмин ни разу не думала, что кому-то так сильно нужно будет присутствие второй родительской фигуры в жизни. Дети, как правило, предпочитают свободу, а не лишнюю пару глаз, следящую за каждым их шагом. Но иногда она забывала, как сильно Алина отличается от других людей. Девочка выросла в постоянных путешествиях и приключениях, окруженная монстрами, которых она успешно побеждала с малолетства, а боль и горечь, которые преследовали её маму последние годы, неимоверно оказывали влияние и на дочь. — Я люблю тебя, и хочу сделать, как лучше для тебя, зайчик, — девушка сжала ладонь девочки в своей, поглаживая тыльную её часть большим пальцем. Алина не поднимала головы, уткнувшись невидящим взглядом куда-то в пол, что заставляло её маму неимоверно волноваться. — Я не хочу уезжать. — Тебе понравится. Я стараюсь, как лучше, ты поймёшь, когда вырастешь. — Я устала это слышать! Я хочу понимать сейчас! Не важно, насколько взрослой она пыталась казаться, Люмин скорее прыгнет в логово Ужаса Бури ещё раз, чем расскажет правду дочери. О том, что Алина была незапланированным ребёнком, о том, что её отец был поглощен не любовью к её маме, а собственной силой, и что путешественница рыдала навзрыд каждую ночь своей беременности, потому что всё вышеупомянутое растоптало её раз и навсегда. Даже когда Алина родилась, они были вдвоём против всего мира. Люмин была достаточно глупа, чтобы полагать, будто это хороший вариант. — Отлично, что ты хочешь узнать? Её победили. Тем не менее, путешественница не собиралась рассказывать ужасную правду. Она хотела прощупать почву, ничего такого, что её дочь не смогла бы вынести. Алина уселась поудобнее, переводя взгляд на маму. За окнами день сменялся ленивым вечером. — Папа правда подавился закатником? — воодушевлённо начала допрос девочка. Неплохо. Хорошее начало, если честно. — Нет. — А как он умер? Они перескочили сразу к самому сложному. — Он подавился… семечкой закатника, не самим фруктом. — Страшновато… Ладушки, — ответ удовлетворил Алину, но она не собиралась останавливаться. — Следующий вопрос. Как выглядел папа? Тёмно-рыжие волосы, россыпь веснушек по всему телу, шрамы на руках, плечах, синяки тут и там, — Люмин могла днями повествовать о внешности своего бывшего. Иногда ей казалось, что Тарталья отпечатался на её сетчатке от слишком долгого его созерцания. — Очень красивый, — мама вздохнула. — Даже красивее Чжун Ли. — Вау, да таких поискать! — Алина была восхищена. Чайльд и правда поражал многих своей красотой, с этим было трудно не согласиться. — Так, продолжаем! Как вы встретились? Наконец-то легкий вопрос. — Совсем рядом! Помнишь, где мы гуляли на празднике? Вот прям там! Он помог мне избежать одной, кхм, проблемы, сказал кое-что глупое и приторное, и в этот момент я поняла, что он — тот самый! — Интересно… — почему-то Алину не впечатлили слова матери. — Ну и самое важное, как папу звали? Какое у него было имя? Вот оно, то, что побудило малышку начать этот разговор. Люмин отказывалась даже думать о том, что она ответит ей на подобное, и сейчас настало время выкарабкиваться из, казалось бы, предвиденной ситуации. Девушка не знала имени собственного отца, но почему-то её это вообще не волновало, в отличие от Итэра. Она вообще не волновалась о своих родителей, просто знала, что их с братом породил кто-то, точнее, что-то. Небесные светила навряд ли заинтересованы в наличии хотя бы родственных связей, но Люмин и Итэр были исключением. Это Алина взяла от своей матери. Будучи наполовину человеком, сентиментальнейшим из всех живых существ, девочке обязательно нужно было об этом знать, хотя у её мамы и были причины, по которым она годами не произносила настоящее имя Предвестника вслух. — Его звали Аякс, — в горле что-то булькнуло, кровь оттекла от лица. — Аякс, — Алина пробовала на вкус новое имя. — А-а-а-а-а-а-а-аякс. — Но никому не говори! — Почему? — Только не мистеру Чайльду, — Люмин взяла дочурку за подбородок, смотря ей в глаза, пытаясь понять, поняла ли малышка, что от неё просят. — Да почему? — её брови взмыли ввысь. — Ну… — с одной стороны, врать дочери не хотелось, а с другой, она, вообще-то, пытается сделать как лучше. — Ты знаешь, намерения мистера Чайльда по отношению ко мне… — Да знаю я, и? — Что? — Что он хочет быть твоим парнем? По нему видно! Этот ребёнок сведёт её в могилу. Ну как пятилетка может чуть ли не читать мысли взрослых вокруг? Аля всегда была такой, с каждым годом поражая маму всё сильнее и сильнее. Вздох. — Когда мы были моложе… Я была с Аяксом, но он хотел встречаться со мной, и мне пришлось его отшить, я сказала «Нет, Чайльд, я люблю Аякса» и он так ревновал и злился! Так что не стоит говорить ему о твоём папе. Алина медленно кивнула. — Думаешь, он знает, что Аякс — мой папа? Паника распространилась по всему телу со скоростью света. Девочка смотрела с невероятным любопытством в глазах, пока Люмин проникалась грустью из-за того, что сказала дочери слишком многое. — Понятия не имеет. Но ты ему не говори! — Ему будет грустно? — Больше чем грустно. Он, наверно… умрёт. Прям на месте. — О нет! — воскликнула Алина. Люмин чувствовала себя самой отвратительной матерью. Неуверенность, вопросы Алины, которые она оставляла без ответа столько времени, собирались в большой комок в горле. Она не хотела впутывать дочь во всю кутерьму собственного прошлого в таком раннем возрасте, но и убегать было бессмысленно. Хотя, мысль о том, что всё придётся раскрывать по чуть-чуть была ничем не лучше. Алина ни в чём не виновата, что родилась сразу после того, как между её родителями произошла катастрофа. Путешественница не хотела перекладывать всю тяжесть произошедшего на своё единственное сокровище, потому что девочка просто ни при чём. Она не сделала ничего плохого, просто ряд плохих событий произошёл в самый неподходящий момент. — Твой папа полюбил бы тебя, как только увидел, — Люмин гладила дочь по волосам, пытаясь успокоить скорее саму себя, а не малышку. — Он хотел, чтобы у нас родился ребёнок, и мы с ним говорили, какими могут вырасти наши малыши, кем они станут, чему мы их научим. Аякс был бы счастлив быть с нами, быть твоим отцом. Я просто хочу, чтобы ты знала, ладушки? — Ладушки.* * *
— Думаешь, когда-то мы станем настоящей семьёй? Люмин замерла, застигнутая вопросом врасплох. Она почему-то испугалась, и боялась даже вздохнуть. Медленно, она повернулась к Чайльду. — Что? — Ну, семья, — он подпирал подбородок ладонью правой руки. — Я бы хотел, чтобы у нас была семья. — Мы ведь даже не женаты, — напомнила путешественница. — Можем сделать это прямо сейчас! В Морепесок есть церковь, ты можешь взять платье моей мамы, я помогу ей и Тоне, если понадобиться ушить, и найду кольцо, знаешь… — Чайльд. — Да? — Сейчас не время, понимаешь, о чём я? Люмин с недели на неделю собиралась штурмовать Заполярный. Она только прибыла в Снежную, резонировала со статуей Крио Архонта и медленно привыкала к навыкам новой стихии. Достаточно давно она отказала Царице присоединиться к Фатуи и та раскрыла планы путешественницы отобрать Сердца Бога, которые она так долго и скрупулёзно собирала. Девушка знала, что остановит Крио Архонта. И пускай у неё и были благие намерения, но путь, который она выбрала — ничтожен для Божества. Короче говоря, думать о ребёнке она готова в любое время, только не сейчас. (Неважно, что у Люмин достаточно долгая задержка и по утрам она едва выползает из кровати, а сонливость преследует большую часть дня) — Когда-нибудь мы вернёмся к этому? — улыбка застыла на лице Чайльда, но по глазам было видно, что он огорчён. — Конечно, сладкий, — всё что ей нужно, это время. И явно много времени, как минимум год чтобы всё завершить и приготовиться к новому этапу жизни. Тарталья до сердечек в глазах любил, когда девушка так его называла, что происходило довольно редко; Люмин выражает любовь действиями и прикосновениями, почти никогда — словами. Парень взмыл со стула, на котором до этого спокойно сидел и схватил путешественницу в охапку, заключая в крепкие объятия. Слава Архонтам, рядом не было никого из младших — дети часто едко подшучивали в их сторону, стоило им прикоснуться друг к другу хотя бы пальцем. Он уткнулся в её волосы. — Я готов подождать тебя. Наш малыш будет идеален, он или она станет просто идеальным ребёнком, который вырастет и будет вместе с нами покорять мир. — Ты просто хочешь научить детёныша драться, — девушка фыркнула. — Ты не можешь не согласиться, что смесь меня и тебя будет новым всадником апокалипсиса. Жду не дождусь, когда смогу увидеться с ним или ней! Путешественница знала, что Чайльд хочет этого сильнее всего на свете. Даже после планируемого штурма Заполярного, после Итэра и Бездны, он готов восполнить всё, что теряет сейчас, и приятное тепло волнами прошло по телу Люмин, пока она мысленно вспоминала все свои приключения на Тейвате. Есть лишь одно «но». — Царица требует от своих поданных верности, — путешественница развернулась, встречаясь с синими глазами. — Что? — вздох замер где-то в лёгких Тартальи. — Что, если она направит нас против друг друга? — Ну, — мозг судорожно ищет решение. — Мы проходили и через худшее, не думаешь? — С чего ты взял, что я прощу тебя, если ты бросишь меня ради Царицы? — Потому что ты всегда так делаешь. Правда. Отвратительная, омерзительная правда. Люмин хотела броситься с камнем на шее в Сидровое озеро за то, что связалась с этим Предвестником. Второй шанс становился третьим, четвертым, пятым… Когда же это закончится? — Ты блядский засранец, Аякс! Всегда получаешь, что хочешь! — Да, и ты здесь — тому доказательство, — он пробормотал ей на ухо, целуя.* * *
Солнце клонилось к закату, несколько сумок, забитых под завязку одеждой, оружием, игрушками Алины и прочей лабудой стояли в коридоре. Люмин корила себя за решение остепениться — у неё никогда не было так много бесполезных вещей. Несмотря на решение дочери не спать всю ночь, девочка уснула где-то через пять минут после того, как оказалась в кровати. Девушка присела на край, боясь шелохнуться, чтобы не разбудить, и наблюдала за тем, как её дочь мирно дышит во сне, сопя носом. Её дочь. Слишком сообразительная девочка, которая знает и понимает слишком много для своего возраста. Веснушки, такие же, как у Чайльда, рассыпаны по детским щечкам, даже улыбки у них одинаковые. Иногда она напоминала маленького Тевкра, который, в свою очередь, был похож на маленького Аякса. И то, и то сейчас больно ударило по сердцу. Аля не заслуживает того, чтобы быть втянутой в проблемы своих родителей. Люмин тихо встала, аккуратно закрыв за собой дверь. Девушка покинула опустевшую квартиру, спускаясь в похоронное бюро. Облокотившись на дверной проём, путешественница смотрела, как Ху Тао делает новые купоны. Директор совсем недавно придумала новую систему скидок и была восхищена собственной идеей. — Я пойду прогуляюсь, — всё, что она сказала. — Если Аля проснётся, расскажи ей сказку и всё такое, хорошо? — Договорились, — бросила Ху Тао через плечо. Вон из Бюро и на улицы. Несмотря на то, что уже давно стемнело, улицы Ли Юэ стали более оживленными. Люмин направлялась к Западным вратам, завороженно смотря на золотые фонари над головой. Девушка не имела ни малейшего понятия, куда она собиралась пойти. Правильно ли она сделала, что соврала Але? Вырастет ли девочка в неведении, а после начнёт ненавидеть мать за это? Путешественница не хотела передавать дочери на растерзание свои ошибки, но уже сделала кое-что непоправимое, увязнув по колено в болоте собственных сожалений. Ощущения не из приятных. Оно и понятно — Але уже пять, а она вынуждена сосуществовать с результатом всего, что натворили родители. Люмин слышала, как её каблуки стучат по камню с каждым её шагом. Миллелиты не обращали на неё внимания, находясь в состоянии среднем между сном и бодрствованием. К этому времени на границах города, где сейчас и была путешественница, было пусто — все люди собирались в центре Ли Юэ. Она вышла на деревянный мост, опираясь на перила. Здесь было достаточно тихо, чтобы подумать о своём и расслабиться, смотря на отражение города в морской воде. Вот только сегодняшняя ночь была особенной. Девушка смотрела в воду. Синяя. Кажется, будто очи Чайльда смотрели на неё из глубин — оттенок был поразительно похож. А может, это Алина смотрит? Ведь их глаза идентичны — Я ужасная мать. — Всё совсем не так. Было сложно объяснить, что она почувствовала в ту секунду. Словно молния Баал рассекла её насквозь, а Чжун Ли бросил в неё метеоритом, отчего с губ сорвался удивлённый выдох. Руки Люмин соскользнули с перил, и она едва не упала в море. Её спасла от риска намокнуть холодная рука в чёрной кожаной перчатке. — Как долго ты был здесь? — сердце словно пыталось пробить рёбра насквозь. — Всего секунду, — Чайльд нахмурился. — Не верю, что ты не услышала, как я подошёл. Путешественница потерялась в мыслях. Она хотела держаться от него подальше, так было бы лучше для неё и Алины. Люмин вытерла тыльной стороной ладони выступившие слёзы — это всё солёный воздух гавани, и нисколько не её мысли, утешала она себя. Тишина давила на обоих. Внутренняя сторона ладони вспотела, а бледный румянец выступил на щеках. Она едва слышно фыркнула, надеясь, что Тарталья ничего не заметил. Тот лишь смотрел без каких-либо эмоций сверху вниз, часто моргая. — Люми? — Не называй меня так. Никогда. — Точно, — бормотание и отведённый в сторону взгляд. Часть его волос торчала назад ровно так, как она любила. И он никогда не обращал внимания на это, будучи слишком юным и взбалмошным, чтобы вообще задуматься о таком. Хорошо (или не очень), что некоторые вещи не меняются. — Что ты здесь делаешь? — выдавила из себя Люмин, как только способность говорить к ней вернулась. Чайльд засиял, как начищенный пятак: — Я приготовил тебе подарок! Я хотел зайти к вам с Алиной, но ты тут, поэтому могу отдать прямо сейчас! Думаю, местные не одобрили бы, реши я пройтись по улицам и вообще, — он начинал нервно тараторить, путешественница никогда не поспевала за ходом его мыслей в такие моменты, поэтому просто отстранённо смотрела на морскую гладь с отражающимися в ней фонарями. — К тому же, Царица просила меня не высовываться, и не сомневаюсь, что мне засунут куда подальше пару сосулек, если я притащу геовишапа чуть ли не в центр Ли Юэ, но, знаешь, ради тебя я… — Ты что? — Я убил для тебя геовишапа, — он моргнул. Как можно было не заметить громадный труп ящерицы на другом конце моста, Люмин ума не могла приложить. Медленно, она выглянула из-за Чайльда, рассматривая добычу Предвестника. Существо не подавало признаков жизни, но путешественница даже в полутьме ночи (фонарей рядом с трупом не было) поняла, что перед ней и правда геовишап, связанный веревкой, конец которой Тарталья держал в руках. — Ты его тащил из Яшмового леса до самого города? — Да, я даже не заходил в Банк сегодня, — он кивнул с серьёзным видом, хмурясь. — Я купил кое-что Алине и подумал, что тебе тоже нужен подарок. Очень громадный Гео Дракон, каменная ящерица, вселяющая в искателей приключений ужас, обычно живущая в пещерах, но довольно часто встречающаяся и в горах. Предвестник не просто умертвил её, но и за день протащил через всю страну ради неё, Люмин. Тарталья и правда знал, как её очаровать. Путешественница отвернулась, чтобы он не заметил её покрасневшие щёки. — Ну и что я буду с этим делать? У меня квартира меньше, чем эта ящерица! — Чёрт, я об этом не подумал! Кое-что никогда не меняется. Чайльд сквозь года ведёт себя как кот, верно приносящий хозяйке мертвых мышек. Лет шесть назад он молил прощения после очередной ссоры, притащив мертвого лавачурла. Тогда это не помогло, ровно как и сейчас. — Как ты вообще поборол его? Ты же не умеешь создавать элементальные щиты, — Люмин ухмыльнулась, смотря на него через плечо, молясь, чтобы предательский румянец поскорее сошёл с её лица. — О, я попросил Чжун Ли сходить со мной. Он кроме щита ничего не сделал, а на обратном пути вообще сбежал, потому что ему видите ли, понадобилось отдать дань какому-то мертвецу, поперхнувшемуся лет пять назад закатником. Ну да ладно, это в его стиле, сама знаешь. Наверное, он был знаком с ним через Ху Тао. Люмин проигнорировала и фразу Чайльда, и внутренний ужас, парализующий всё тело. — И чего ты ожидал, когда тащил мне геовишапа? — Не знаю, — он вздохнул, глаза нервно бегали по сторонам, рука в перчатке проскользила сквозь пряди. — Побыть с тобой минуту-другую? Всего лишь минута. Люмин весь день (и не только день) лгала своей дочери, а последние пять лет скрывала от Чайльда его собственного ребёнка, потому что путешественница так и не смогла исцелить разбитое сердце. Предвестник словно вырвал из её души умение доверять и измельчил в ступе. И вот, он просит хотя бы минуту её времени. Девушка предпочитала думать, что в сумме грехи их обоих компенсировали друг друга. Они всегда были особенной парочкой. — Я помогу тебе оттащить ящерицу куда-нибудь подальше, не думаю, что местные оценят труп на пороге. Сердце сделало сальто — Тарталья понимал, что девушка по сути сказала «да». Он ухмыльнулся, вместе с путешественницей подходя к геовишапу. Воцарившаяся между ними тишина не была супер-комфортной, но ощущения были намного лучше, чем во время встречи в Банке. Начинать надо с малого. Тридцать минут спустя Чайльд, Люмин и труп ящерицы смотрели на Ли Юэ с ближайшей горы. Парень объяснил, что хотел принести ей вишапа, чтобы продемонстрировать свою силу, на что путешественница ответила, что всё равно знала об этом. Предвестник делал подобное столько раз, что девушка даже не думала ставить под сомнение его навыки в выборе подарков. — Ты либо самый романтичный человек, которого я встречала, — она повернулась к Чайльду спиной, направляясь в сторону точки телепорта. — Либо самый глупый. Как будто, раз ты такой сильный, то сразу кинусь тебе на шею. — Ну ведь пару раз срабатывало, не так ли? Срабатывало. И девушка отказывалась это признавать. Вздыхая, она села на краю склона, свесив ноги в пропасть. Фонари Ли Юэ сверкали в ночи, едва был слышен шум прибоя. Это место было потрясающим, чтобы подумать обо всём, что тревожит душу. — Ну что, вот моя минута времени. Для тебя. Что ты хотел сказать? Хотела ли она вообще что-то слышать от него? Люмин дернулась, заранее морщась и представляя его рассказ о собственной жене и детях, как он легко пережил расставание и прочее, прочее. Чайльд не успел и рта открыть, а она уже придумала, как могли пройти эти годы для него. Тарталья смотрел на её спину, а затем присел в паре метров от девушки. Теперь их разделяла точка телепорта. Вздох, нервное постукивание пальцами по собственной ноге. Волны ударялись о пристани города, раз за разом. — Ты хорошая мама, — наконец сказал он. — Нет, — она и правда не была хороша, как минимум по её мнению. — Это правда, — настаивал Тарталья. — Воспитывать ребёнка в одиночку, должно быть, нелегко, но я уверен, ты делаешь всё, что было в твоих силах. Тишина. Люмин смотрела куда угодно, но не на Чайльда. — Ты не станешь её приёмным отцом. Предвестник захохотал. — Чёрт, ты холодна, как всегда, девчуля! И ты всё ещё читаешь меня, как открытую книгу. — Ты не особо скрытный, знаешь ли. — Что делает меня потрясающим мужем! Путешественница начала злиться, и гнев возрастал с каждой секундой, как лесной пожар. Девушка так сжала руки, что ногти впились в кожу внутренней стороны ладоней. — Жаль ту снежаночку, на которой ты женился, — процедила она. — Как её зовут? Сколько у вас детей? — Чегось? — Я готова поспорить, что ты очень быстро нашёл кого-то ещё, — девушка повернулась к нему, смотря прямо в глаза. — Даже недели пройти не успело, я права? Тарталья мгновенно вспылил. — Чья бы корова мычала! Ты-то сама как скоро сошлась с отцом Алины? Через три дня или через два? — Я не обязана перед тобой отчитываться. — Я тоже не обязан ни перед кем отчитываться, — его голос сочился ядом. — Так что скажу прямо: я никогда и ни с кем после тебя не был в отношениях, так что можешь перестать делать вид, будто не ревнуешь. Она лишь фыркнула в ответ. — Я? Ревную? А не ты ли бросил меня, как только появилась возможность? Уж извини, что поинтересовалась твоей личной жизнью! Он широко улыбался, когда они сражались в Заполярном Дворце. Тарталья вернулся к Царице с такой легкостью и непринужденностью, прямо-таки верный пёс, виляющий хвостом при виде хозяйки. Предвестник убежал по первому зову от Люмин. Как будто уйти к другой для него будет сложнее? Тарталья отвернулся, луна освещала его черты лица. Плечи Чайльда напряглись — он зол, путешественница знала это. — Люмин… Ты сломала меня. Я никого и никогда не смогу полюбить из-за тебя. Прохладный ветер и солёный воздух были единственным, что удержало девушку в реальности в тот момент. Эти слова поразили, они казались лучше сияния звёзд ночью и света солнца днём. Путешественница не знала, плакать ей или смеяться. И Чайльд был просто обязан всё испортить. — Говоря начистоту, — он кровожадно ухмыльнулся. — Меня до смерти злит факт, что ты спала с другим мужчиной. Если бы он не был уже мёртв, я бы перерезал ему горло и подвесил бы за лодыжки в главном зале Заполярного Дворца в качестве предупреждения. Одно только существование Тартальи в этом мире было иронией. Она на такое не подписывалась. — Т-ты! — стой. Остановить! Захлопнись, Люмин, хотя бы раз в жизни! Она прикусила язык, закрыв лицо руками и простонав. — Да я даже не смогу это сказать вслух! — Что сказать? — он прищурился. — Имя парня, с которым ты переспала? — Заткнись! Ты полнейший идиот! — Я сам знаю, кто я такой! Волна стыда за то, что она обозвала Предвестника идиотом, нахлынула на Люмин. Он — один из самых умных людей, которых она только встречала в своей жизни, а она успела вдоволь насытиться путешествиями за несколько тысяч лет своей молодости. Как он до сих пор не понял, что является отцом Алины, девушка не понимала ни коим образом. Чайльд вздохнул и взмахнул рукой, призывая знакомую путешественнице бутылку с огненной водой, из которой они оба пили бесчисленное количество раз в прошлом. Люмин смотрела, как он делает жадный глоток. Её сердце смягчилось от знакомой сцены, и слёзы, невольно выступившие на лице, продолжали накапливаться в уголках глаз, но девушка стёрла их тыльной стороной ладони. — Можно мне? Тарталья молча протянул ей бутылку. Путешественница с радостью приняла её. Огненная вода обжигала внутренности, согревая изнутри и заставляя закашляться. Парень засмеялся: — Всё ещё не можешь научиться пить. — Я научилась, — она оскалилась., подтверждая свои слова. — Конечно, принцесса. — Прекращай уже с этими милыми прозвищами. — Так ты считаешь их милыми? — Ни в коем случае. — Люми, — Чайльд пробормотал, опираясь руками на траву за спиной. — Я понимаю, что ты не хочешь иметь со мной ничего общего, но позволишь мне хотя бы время от времени помогать тебе и Але? Пять лет назад он растоптал её доверие, разбив его на такие маленькие кусочки, что никаким клеем его нельзя было соединить обратно. Люмин почувствовала рой мурашек, которые вместе с холодным потом пробежали по её спине, но она не подавала виду, деля ещё один глоток огненной воды. Наконец-то, она совладала с собой настолько, чтобы заговорить: — Ты хочешь помочь, даже зная, что я спала с другим мужчиной? — Да, — он послушно закивал. — Даже если я не смогу никогда видеться с тобой или Алиной, а помощь будет только финансовой. Кирпич за кирпичиком, стена таяла на глазах. Люмин хотела обратного. — Ненавижу, когда ты такой хороший. — Так ты согласна? — ухмылка в ответ. Девушка посмотрела на него, кажется, в первый раз за их встречу. Сначала ему в глаза, потом внимательно изучила щёки, веснушки, вниз по шее, по ключицам, видным сквозь ткань. Огненная вода всё ещё грела её изнутри. Путешественница собирается в Мондштадт. Мона не будет волноваться, если они с Алиной приедут на несколько дней раньше, чем ожидалось. И если сейчас выплеснуть наружу все свои чувства, то потом появится чувство свободы от всего этого. Возможно, она больше не будет думать о нём. Никогда. — Я хотела уточнить, — начала Люмин. — Ты же сейчас ни с кем не?.. Чайльд улыбнулся и покачал головой. — Нет. Ты ведь только что ревновала, не так ли? Ничего страшного, если ты просто скажешь правду. Как раз-таки наоборот, это страшновато, подтверждать подобное. Люмин и представить не могла, что это может случиться так скоро. Её сердце начало в панике ускоряться, когда она продумывала варианты того, что могло произойти дальше, куда их обоих всё это заведёт? Возможно, Тарталью удовлетворит недолгая близость и он наконец-то оставит её? А может, будущее окажется совсем другим. Действуя чисто на эмоциях, никогда не знаешь, к чему придёшь. Путешественница не хотела подобного и не нуждалась в этом. Поэтому она просто протянула бутылку обратно. — Минута прошла, мне пора идти. Всё произошло слишком быстро. Его пальцы нежно гладили её талию, согревая после неожиданного сближения. Люмин и думать позабыла об огненной воде — слишком серьёзным был взгляд синих глаз, глядящих прямо в душу. Всё остановилось. Мозг девушки не мог прибегнуть к логике, настолько она была застигнута врасплох. — Люмин. — Аякс… — Прежде, чем ты уйдешь, я должен кое-что сказать. Не хочу ничего от тебя слышать. — И что же? Пожалуйста. — Люми, я всё ещё люблю тебя. Воля путешественницы стала такой никчемной с этого момента. — Как будто это моя проблема. — Конечно, не твоя, — Предвестник позволил её руке медленно выскользнуть из его. Их ладони были идеальны в соотношении друг с другом, как кусочки одного пазла. — Я просто хотел, чтобы ты знала. Люмин может делать что угодно с этой информацией, и осознание этого заставило сердце задрожать. Чайльд по-волчьи ухмыльнулся, путешественница всегда любила этот оскал. Он целовал её пальцы, нежно прикасаясь к каждому губами, а затем продвинулся чуть выше по ладони, смакуя бледную кожу, под которой были видны синие, как его глаза, вены. Каждый его поцелуй обжигал. К черту. К черту этого потрясающего мужчину, который каждый раз заново сводит её с ума. Столько лет прошло, а у девушки всё ещё сводит колени от одних только его прикосновений. Дыхание обоих сбилось, и воздух казался им слишком плотным и вязким. Легкие, словно перышки, касания Тартальи вызвали тянущее чувство внизу живота. — Я не простила тебя, — шепот. — Я знаю, — тихим эхом отозвался он, языком прикасаясь к ручейку вены и глядя на неё снизу вверх. Все мысли моментально вылетели из головы; путешественница потянула парня за волосы, в которые впутала свои пальцы и прижалась к нему ближе. Его губы столкнулись с её в хаотичной спешке, и мир вокруг потерял всякое значение. Грудь Предвестника напротив груди Люмин, колени девушки дрожали ещё сильнее, а запах травы, на которую она упала спиной, ударил в нос. Он вытянулся к её шее, собираясь сменить тактику. Чайльд улыбнулся куда-то в ключицу путешественницы, мазнув губами по подбородку, потом оставил мокрый поцелуй на щеке и за мочкой уха. Когда он снова вернулся к губам девушки, она дернулась под ним, толкаясь бёдрами вперед и сильнее сжимая рыжие пряди меж своих пальцев. Это правда происходит. Прямо сейчас. Поцелуи замедлились, словно они оба хотели распробовать каждую секунду, проведённую вместе. Их лбы и носы нежно столкнулись, Люмин отпустила волосы Чайльда, вырисовывая круги на его плечах. Каждое прикосновение было ужасно знакомым и сладким. Одежда Тартальи всё так же пахнет мятой, и путешественница автоматически разводит ноги, чтобы дать ему лечь между них. Медленно, Предвестник поднял руку с травы и положил её на колено девушки, проводя ладонью выше по ноге, оголяя часть бедра, сдвигая ткань платья. Принимая это за приглашение, путешественница начала спешно расстёгивать пуговицы его пальто. Они двигались робко и неловко, но сами действия были очень важны для них сейчас. Люмин старательно расстегивала пуговицы, но парень поднялся с неё, сев, и быстро завершил её работу самостоятельно. Чайльд бросил верхнюю одежду куда-то рядом, снова прильнув к губам путешественницы. Путешественница старалась не думать о мелких жучках, которые стопроцентно ползали по траве, на которой она лежала — она не позволит своей брезгливости разрушить такой момент. Ощущения сейчас были в сотни раз лучше, чем она могла вспомнить. Когда-то давно они были такими робкими и неопытными, только начиная познавать тела друг друга. Люмин выгибалась под ним так же, как и всегда, заставляя сходить с ума. Девушка пьянела от наслаждения, тихо постанывая из-за ощущений: бёдра Чайльда упирались в её, она обвила его талию своими ногами. Они углубили поцелуй. Его рука в кожаной перчатке сжала бедро путешественницы. Она так скучала по этим ощущениям. Она словно опьянела, слабо понимая, что происходит, руки (и не только) Тартальи бродили по её животу, обоим бёдрам и между ними… Он заслуживает знать правду. — Стой, — девушка несмело положила ладонь ему на грудь. С тяжелым вздохом, Тарталья оторвался от её губ. Тарталья тяжело дышал, его губы распухли, а глаза были широко открыты. Просто смотря на него, путешественнице захотелось утащить его обратно на траву. Но признание сейчас важнее. — Аякс, я… — Выйдешь за меня? — самый глупый способ перебить кого-то. — Я поцеловала тебя всего раз, и ты сразу делаешь предложение? — Ну, я готов сделать всё, чтобы это однажды сбылось, — невозмутимо заметил Предвестник. — Даже если мы состаримся к этому моменту, я всё равно готов. В его защиту, свадьбы пожилых парочек выглядят чертовски мило. Люмин тряхнула головой, выгоняя непрошенные мысли из сознания. — Я хочу сказать тебе кое-что про отца Алины, прежде чем мы зайдём слишком далеко. Он моментально помрачнел. Чайльд молчал, ожидая её следующих слов. — Я соврала, — она не смела смотреть Тарталье в глаза. Тишина давила со всех сторон, уплотняя воздух в тысячи раз. — Насчёт чего? — в его голосе сталь. Ты отец нашего ребенка. Я не говорила тебе, что забеременела и родила от тебя. Алина твоя дочь, а ты балда, который этого не понимает. Я люблю тебя, я хочу тебя, но так ненавижу за то, что ты сделал пять лет назад. Девушка хотела прокричать это ему в лицо. Алина и Чайльд будут смотреть на неё двумя парами синих глаз, одинаково ненавидящих. Великая стена, которую Люмин выстроила между ними ценой своей лжи, молчания, рухнет в одночасье. Она не готова столкнуться с плодами сорняка, который сама и посеяла, который отравляет жизнь и судьбы им всем. Будет ли её дочь ненавидеть её за это? Будет ли Чайльд? Она таяла, как сахар в теплом чае, не в силах сказать то, что хотела. Девушка открывала и закрывала рот, словно выброшенная на берег рыба. Тарталья выпучил глаза, но терпеливо ждал. Наконец, она смогла заставить себя заговорить: — Отец Алины на самом деле… жив. Начало. Маленький шаг, и сотня таких приведёт к чему-то великому и грандиозному. Люмин уже было расслабилась и собиралась продолжить, раскрыв истинную личность отца девочки, но Предвестник отпрянул от неё, вставая и подбирая с земли пальто. Страх сковал тело девушки лишь на несколько секунд. Она села на траву, смотря, как Тарталья оттряхивается от мелкой грязи. — Алина не знает? — её словно облили ледяной водой, настолько жестким был его голос. Путешественница сжалась, словно от холода. — Нет. Чайльд призвал клинки, жидкость сформировала в воздухе знакомый силуэт оружия. Люмин призвала свой меч, её пальцы дрожали от страха. Но он не собирался атаковать её. Предвестник даже не увидел, как в руке девушки появился клинок, развернувшись и спускаясь с холма. — Аякс, куда ты? Он смерил её холодным взглядом из-за плеча. — Начну с Дилюка, и если это всё-таки не он, то пойду дальше по списку, пока не дойду до того самого. И, поверь, я вскрою ему брюхо.