We're swaying To drum beats In motion I'm feeling My patience Controlling The question I won't speak We're telling The stories Our laughter He knows me We're leaving We're talking You're closer It's calming
От парня вестей нет две недели. Возможно, он забрал у Дракона номер просто чтобы отвязаться от приставучего типа; возможно, сам себя испугался и выкинул бумажку, как только пришел домой. Вадик не знает. У Вадика сначала волнуется, потом трещит, потом горит. Ну нахера так себя вести-то, спящая красавица, приходить два раза, причем второй целенаправленно к нему, Вадиму, а потом упархивать и оставлять со смутным ощущением наеба? Когда он уже смиряется с тем, что кудрявое чудо больше не увидит, на телефон приходит ровно одно смс. «Суббота, 20:00, клуб 东方» Ну конечно, место с выебистым с виду названием. Загуглив, Вадик закатывает глаза, потому что иероглифы переводятся просто как «Восток». Было бы чем выпендриваться. Заведение на первый взгляд лакшерное, но совсем детское – для богатых детишек, которым хочется почувствовать себя на вершине городской элиты. Кашемир одежды, дорогие очки и манера держаться, будто жрет несладкую овсянку, встают на места; ему посчастливилось столкнуться с мальчиком-золотком, наверняка развлекающимся спусканием нескольких десятков тысяч на алкоголь за вечер. Неудивительно, что парень охеревал от происходившего в Клубе беспредела – какой-то мужик взял да подкатил без долгих обхаживаний, как какой-то грубый мужлан! Вадик смеется сам с себя, но встречу планирует. Цаца хочет дружить на своей территории, где наверняка на всякий случай по углам распихана парочка друзей, а снующая повсюду охрана не даст страшному собеседнику сделать лишнего. Наебалово какое-то. А он-то надеялся. -- На подходе к клубу собирается небольшая стайка богато одетых подростков (для Вадика все люди младше 25 уже считались подростками с высоты его затридцатника), курящих и громко переговаривающихся меж собой. «Восток» популярен в узких кругах, и неплохая по дизайну утонченная вывеска лишь элегантно поблескивает, подчеркивая элитарность заведения. Внутрь Дракона пропускают без проблем, многозначительно переглянувшись: предупреждены. Либо птенчик здесь важная птичка, либо очень убедительно договаривается с охраной. Когда он продвигается меж подсвеченных мягким неоновым светом столов, внутри волнами нарастает предвкушение того, каким Гладиолус ему предстанет теперь, в привычной себе обстановке, не стремаясь незнакомцев и сомнительного места. Парень обнаруживается, как в клипе, за самым ярко освещенным столом, и выглядит как попсовая звезда, не вышедшая из образа и пошлепавшая бухать прямо в сценических шмотках. Черная накидка с расшитыми рукавами переливается в розовых и синих мазках прожекторов, будто пацан спер костюмчик у Майкла Джексона; длинные ноги в лакированных туфлях закинуты аж на диван с противоположной стороны. Вся эта поза выдает одно большое «я-тут-император-мне-по-хую», и Вадим бы поверил, не увидь он ранее иную сторону этой пташки. Поднимая взгляд выше, он понимает, что эта встреча, определенно, стоит всего: черные кудри убраны в тугие косы, ядовитыми змеями лежащие на плечах. Лицо, ранее скрытое за шторами волос, теперь максимально открыто, являя миру выделяющиеся скулы и томное выражение, которое, вероятно, могло бы заставить огромную часть людей здесь встать перед этой роскошью на колени. Дракон бы не встал, но вот у него встал бы вполне. Эта мысль зудит под ребрами, пока он приближается к заветному столику, жадно всматриваясь в будто нарисованную фигуру в розово-синем свете. На подошедшего человека парень бросает короткий взгляд, делает томный глоток ярко-синего коктейля (вот же позер) и лишь спустя минуту соизволяет опустить ноги и предложить сесть. Назло ему Вадик садится вплотную, не желая вытирать штанами следы чужих туфель. Гладиолус смотрит на него как-то пусто, видимо, сам до сих пор не понимая, зачем пригласил, и совершенно точно ждет, что гость возьмет и решит эту проблему. Очень хотелось бы продолжить игру в гляделки и посмотреть, как выкрутится пацан, но у Вадима был долгий день, чтобы еще и растрачивать время на бесполезные действия. - Вадим, - представляется он почти на ухо, потому что музыка, хоть и не выбивает перепонки, звучит достаточно громко. Парень в ответ смотрит на него со смешинкой. Дракону часто говорили, что его имя слишком контрастирует с прозвищем, и он уже ожидает услышать едкий комментарий… - Так лучше, - неожиданно хвалит пацан, задумчиво перекидывая косы с плеча на спину. – Алтан. Красивое имя. Текучее, как жидкое золото, звенящее, как натянутая струна. И очень сильно идет этому высокому стройному человеку, чей вид напоминает картинки с божествами. - Так лучше, - признается в ответ Вадим, без зазрения совести обмазывая взглядом образ Алтана, его открытое для изучения скуластое лицо, совершенно другое без распущенных волос, более взрослое, более уверенное и даже немного злое. Таких очень интересно прогибать, потому что порой они и сами проявляют склонность к прогибу, но Дракон здесь пока что просто дружить, и потому заталкивает мысли поглубже на задний план. – Тут довольно шумно. Уверен, что хочешь весь вечер перекрикивать биты? Парень смотрит на него как-то странно, будто Вадик говорит совсем не очевидную вещь, но поворачивает голову, обнажая красивую шею, и всматривается вправо, где в самом дальнем углу виднеется выход. Спустя пару минут они уже сидят в другой части клуба, где расположился маленький бар с тихой музыкой и теплым желтоватым светом. Здесь Дракону нравится куда больше: нет отвлекающих переливов, толпы людей и прочей мишуры, мешающей знакомству. А познакомиться получше хотелось со страшной силой. - Ты сейчас учишься? – спрашивает он, с наслаждением отхлебывая алкоголя: здесь можно. В Алтане, видимо, уже несколько коктейлей, и он цедит свою пина-коладу, будто нехотя. Парень медлит с ответом, явно раздумывая, стоит ли делиться какой-либо информацией. Все еще боится, что злой дядька пробьет все соцсети и будет преследовать вплоть до дома. Такая реакция, хоть и обижает слегка, кажется забавной и наивной; захоти Вадим сделать нечто подобное, хватило бы и имени, которое пацан уже сообщил. Если это, конечно, не очередное более удачное прозвище. - Биоинженерия, - выговаривает Алтан с таким видом, будто МГИМО с красным дипломом окончил. Вадим на это только одобряюще улыбается, будто хвалит школьника за рисунок. – А ты? – он говорит твердо, но на фамильярном обращении голос подрагивает, выдавая колебания. - А я преподаю историю детишкам твоего возраста, - сразу вскрывает все карты Вадик, опрокидывая в себя остатки напитка. – Будь добр, скажи мне, что ты сдаешь работы до дедлайна и не написываешь преподам о том, какие они ужасные мрази. Алтан, кажется, улыбается. Если дернувшиеся углы рта можно назвать улыбкой. И Дракона ведет. Мальчик солнечный, хоть и пытается это всеми силами скрыть. Не закостенелая стерва, к которой не подступишься; может, ему и не придется прыгать вокруг ледяной королевы, в итоге разочаровавшись и забив хер. - Сдаю все за несколько недель, - гордо сообщает парень, наконец перестает цедить напиток и пьет от души, становясь похожим на человека. С этого момента диалог идет без проблем, перетекая с одной темы на другую, в собеседников перетекают один за другим коктейли, и в итоге они приходят к самым ужасным случаям с учебы и работы. - …и вот мне пишет студентка, мол, у меня слетела форма, можно я еще раз пройду? Она проходит, и я вижу, что она ответы вносит уже другие. Поставил ей то, что выходило изначально, ох и скандал был, - вспоминать о подобном спустя столько времени смешно, а вот тогда он, будучи еще молодым преподавателем, был готов разнести кабинет и деканат, чтобы доказать свою правоту. Сейчас уже, когда в крови имелся определенный процент алкоголя, было все равно, а история казалась глупой и малозначимой. - Дура, - просто комментирует Алтан, и Вадим поднимает брови, удивляясь разнице в поведении. Оттаяла королева, не держит аристократичный снобизм и ведет себя как нормальный парень своего возраста. – Был у меня случай с преподом-мудаком… Он рассказывает медленно и тихо, не изменяя горделивой манере, разве что яд не капает из белоснежных клыков. - …и он мне отвечает: ваша работа никуда не пойдет, ее надо серьезно дорабатывать, если вы пойдете ко мне на следующий год… При этом сначала он вообще про другой формат говорил. Я вообще ничего не понял. А я на это недели две потратил, забив на нормальную подготовку к сессии. Красивое лицо, еще недавно выражавшее уверенность в себе и азарт, блекнет даже под оранжевым светом. Чайные глаза опускаются в барную стойку, и холеные пальцы мягко и задумчиво водят по бокалу с почти допитым коктейлем. Мальчик очень пьяный и грустный, обиженный несправедливым обращением, и его бы такого на руках носить и дорогим вином поить, а не покрывать горячим воском. Воображение у Вадима богатое, но сейчас он даже при всем желании не смог бы представить это чудо в Клубе на сессии. - Урод, - только комментирует он, заглядывая в печальное лицо. – Что-то ты совсем грустный. Может, домой? – не «по домам», потому что это означает разойтись прямо сейчас, а «домой» - чтобы можно было за руку довести до двери и полюбоваться еще, пока пацан снова не начнет шипеть коброй. Да и мало ли, что творят богатые мальчики в таком состоянии – только недавно улеглась шумиха со сбитым ребенком. Алтан согласно мычит и совсем не грациозно стекает со стула, по пути чуть не опрокинув пустой бокал, задетый косами. Сколько он выжрал, столько воды некоторые люди не пьют. И либо парень всегда такой в нормальных условиях, либо в последнее время случился какой-то неконтролируемый пиздец, что ему понадобилось накидываться в присутствии сомнительного мужика, любящего плетки. На удивление, Алтан идет твердо, направляясь не к одному из припаркованных авто брать такси, а в сторону широкого проспекта, чем знатно сбивает с толку Вадима, который только и успевает, что следовать за резкими поворотами. Видимо, пацан либо решил, что новый знакомый сам разберется, либо понял, что его хотят довести до дома. - Здесь далеко, - говорит он спустя минут десять прогулки. При выходе из клуба Алтан накинул свободную куртку: видимо, молодые мозги не совсем отшибло, раз понимал опасность переохлаждения ранней весной. Под ботинками привычно хлюпают остатки тающего апрельского снега, хоть и тщательно убираемого, но все равно остающегося на дорогах белесо-грязными шрамами. У Алтана розовеет нос, а дыхание пьяное, и Вадим не может оторваться от его профиля в свете огней и фонарей. – Ближе к делу придется брать такси. - Довезу до дверей, ты совсем никакой, - со вздохом обещает мужчина, до упора застегивая легкую куртку. Парень оборачивается на пару секунд и смотрит с несвойственным беспокойством, хлопая блестящими глазами. - Не воспользуюсь, не волнуйся, - какой раз за вечер Вадик вздыхает? – Безопасность, разумность, добровольность. Вне Клуба правила те же. Алтан расслабляется и как-то сдувается, окончательно руша свой неприступный сучий образ в Вадимовых глазах. Пацан пацаном, боящийся неизвестно чего, слишком дерганый по пьяни, но открытый, словно на операционном столе. В такси парень забивается к окну, высматривая в мелькающих городских декорациях, видимо, смысл своего существования. Вадик не трогает. Перемены в чужом настроении, подмеченные еще при первых встречах, сейчас имели куда большую амплитуду, и при всей своей нетерпеливости он понимал: ракушечка и так слишком сильно раскрылась и теперь должна была побыть захлопнутой какое-то время, чтобы прийти в себя и восстановиться. Они подъезжают к шикарному особняку в черте частного сектора, и Вадим понимает, насколько влип. Потому что это не снятая на родительские бабки хата в центре, а вполне себе купленный на их же деньги дом, в котором, вероятно, обитает вся семья. Что будет с несчастным Вадиком, если его со своим сыном заприметит батя-босс-китайской-мафии, ему и думать страшно. Но окна не горят, лишь на самом верху видно ровное свечение. Приглядевшись, мужчина видит, что там оборудовано нечто вроде оранжереи, и окончательно бросает затею делать какие-то выводы: пацан удивляет все больше. - Не боись, член не отстрелят, - для пьяного в хламину подростка Алтан на удивление проницателен. – Что ж вы все так боитесь, что у меня сидят злые родственники, хранящие мою невинность? – тихо и разочарованно выдыхает он, кидая взгляд на свой особняк. Вадик выходит первым. Открывает, как даме, дверь такси, прося водителя подождать, и идет вместе с пацаном до ворот, по пути все больше охеревая от богатых убранств. - Нет у меня никого, - шепчет Алтан, роясь в кармане в поисках электронного ключа. – Только прислуга и хорошая сигналка на случай, если кому приспичит-таки украсть невинность, которой нет. Он уже тянется к замку, но вдруг тормозит сам себя. Стоит, застыв, пару секунд, а затем происходит что-то, и Вадим обнаруживает себя в кольце чужих рук, а перед глазами – только блестящие в ночном свете косы. - Классно было сегодня, - бурчит Алтан куда-то Вадику в грудь, и судя по запаху, классно ему будет еще и ночью заблевывать ванную. Знать бы заранее, какими американскими горками все обернется, силой бы не дал пацану пить последние три бокала; самому ведь стыдно будет, что повис на малознакомом мужике, хотя до этого столько времени выстраивал себе неприступность-недоступность. Вопреки всем мыслям Вадим только молча коротко прижимает парня к себе, дурея от возможности наконец прикоснуться. Все не так, как представлялось, с Алтаном вообще все не так, и это одновременно отрезвляет и раздражает. Он просто хотел связать красивого мальчика, а получил пацана, у которого явно не все гладко в жизни и который сам не понимает, чего хочет: нежно целоваться или жестко ебаться. Они расходятся как-то нелепо, когда Алтан таки отлипает, неуверенно отталкиваясь от мощной груди, и еле попадает ключом по замку, уходя за кованые ворота и оставляя после себя какое-то горькое жгучее послевкусие, как абсент.The night will hold us close And the stars will guide us home I've been waiting for this moment We're finally alone