I don’t wanna be friends
Want your bad romance
Как ни странно, он не блюет. И даже без особых сложностей доходит до ванной, по дороге скидывая одежду и не особо заботясь, где оставляет. Прислуга отпущена, и Алтан предоставлен сам себе с правом вести себя так, как захочет, а не так, как требуется от наследника огромной компании. У него была действительно херовая неделя, проведенная в воспоминаниях и начавшихся ежегодных обследованиях, но пить одному или с шумными друзьями не хотелось. Вадим подходил. И даже не разочаровал приставаниями на пьяную голову, чем слишком сильно расположил к себе и так уже упавшего в него парня. Поступал ли Алтан с ним правильно? Нет. Надо ли было написать в другой ситуации? Возможно. Но вечер был действительно классный, а Дракон сам предложил подружить. И парень снимал с себя всю ответственность за то, что он там мог себе надумать при приглашении в клуб. Он залезает в ванну, наполненную не слишком глубоко, чтобы утонуть ненароком, заснув, и на ходу стягивает косы в узел на затылке. Хотелось отмыться. От того, что творил – отмыться. Но даже спустя полчаса в теплой воде аромат парфюмированного геля для душа не перебивает запах Вадима, которым Алтан надышался за короткие секунды объятий. Он хочет этого мужчину. И сильно. Вопрос только в том, чтобы решиться на что-то в трезвом виде и при свете дня, когда светлые глаза пускают в грудь насмешливые стрелы, а коленки дрожат в предвкушении стыдного, нового, что не доведет ни до чего хорошего, кроме пары оргазмов. Может, поэтому Алтан, привыкший к красивым жестам, бьет себя по рукам каждый раз, когда хочется потянуться к этому шикарному человеку и отдаться на пару часов? --10:52
Хочу лечь в лужу и ничего не делать
Дракон аж подскакивает, когда ранним по всем меркам утром слышит вибрацию телефона. Проснулось золотце, продрало пьяные глазки, осознало последствия вчерашнего алкогольного баловства. 10:54 Я так кандидатскую писал Теперь видишь, где я10:57
На зп в 100к в универе?
10:58 150 Плюс надбавки11:00
Невелика разница
Кандидатская, серьезно?
Ты поэтому иногда такой душный?
11:10 Хватает, чтобы оплачивать развлечения красивых мальчиков :) И про кандидатскую я говорил между твоим пятым и седьмым коктейлем11:12
Сколько я выпил
11:15 Недостаточно, раз дошел до спальни на своих двоих Как состояние?11:19
Нормально
За то, что вчера проводил
Спасибо
Вадим выдыхает медленно, будто не дрочил часами назад на воспоминания о текучем от алкоголя пацане. У него ощущение какого-то блядского цирка, в который вогнал себя сам же своей настойчивостью. Но, если быть до конца честным, как давно он водил кого-то на простое свидание, просто чтобы поухаживать и показаться галантным? Если, конечно, можно было считать оплату нехилого счета чем-то свиданочным. Вспоминаются лица студентов после недавней контрольной, где средней оценкой было «6» по 10-балльной системе. «Спасибо» за мелочь как нельзя кстати прерывало трудоВыебудни, позволяя расслабиться и невесело улыбнуться. 11:25 Да ладно Ты был такой милой и ласковой красотулей, что грех был не полюбоваться :) Будь они сейчас рядом, ему бы точно прилетело. Но пьяный Алтан и впрямь очень милый и ласковый, и, положа руку на сердце, Вадику даже понравилось. Парень молчит, видимо, решая, какой громкости голосовое сообщение записать. А вечером скидывает ссылку на специальные свечи и осторожно спрашивает, чем они отличаются от обычных. Вадим чувствует себя почти педофилом, когда у него наполовину встает от одной мысли о красном воске на стройных нежных бедрах, но терпеливо поясняет разницу в ощущениях, где-то в глубине своей прожженной души надеясь, что это так Алтан намекает на программу будущих сессий. -- - И что будет, если под рукой не окажется… ничего профессионального? – парень притащил их в какое-то дико нуарное место, усадив за дальний столик, скрытый высокими спинками диванов и решеткой до потолка. Они сидели, будто в резной новогодней коробке, при приглушенном свете, в котором явно не подростки в любви друг другу признаются. Разглядеть что-то кроме надписей на початой бутылке вина и человека рядом было довольно трудно; видимо, в том и прелесть заведения, где, по ощущениям, сидели только парочки, явно желающие уединиться. - Например? – Вадим отпивает еще вкусного вина, мажет взглядом по холеной руке, привычным жестом удерживающей бокал. Алтан чрезмерно спокойный, какой-то медленный и тягучий, будто не он совсем в похожей обстановке краснел и бледнел на неприличные предложения. Тот поднимает глаза, по цвету совершенно точно совпадающие с напитком, и смотрит куда-то под стол, заставляя Вадика засмущаться. - Обычный ремень? – парень почти вышептывает, не отрывая взгляда от чужих штанов. Когда он вновь смотрит Вадиму в глаза, тот готов взять его прямо здесь, на столе, нежно отъебывая до исступления и текущей из уголка рта слюны. Вместо этого он только склоняется ближе – за соседним столиком кто-то есть, - чтобы пояснить подробности. - Если хочешь летом носить только свои водолазки, - говорит, задевая губами ухо; Алтана передергивает, всплескивается вино в почти пустом бокале, - то вперед. Я со своими партнерами обращаюсь более бережно, если нет иного запроса. Сложно, но Вадим заставляет себя оторваться, не захватив зубами край уха, не мазнув губами по горячей одуряюще пахнущей шее. Парень подрагивает, чаще дыша, и это видно при ближайшем рассмотрении. Может, поэтому Вадим не отстраняется далеко, заглядывая глубоко в пьяные глаза, и переводит взгляд на приоткрытые губы, от которых идет разгоряченный воздух. Раз, два, три. В ушах звенит, звуки помещения приглушаются. Раз, два, три. Алтан мажет взглядом по чужим губам в ответ, напряженно колеблясь. Раз. Прикрывает глаза, бросая на скулы тени от ресниц. Два. Делает движение рукой. Три. Отпивает вина, отворачиваясь, и смотрит в стол, пока Вадим так и сидит в одной позе с непонятным глухим ощущением. Вроде и обломали, но он бы хотел посидеть еще вот так, наслаждаясь метаниями робкого мальчика, который все никак не может решиться даже на самую малость. -- Они, к удивлению Вадика, видятся еще. Причем с подачи Алтана, который удивительным образом опережающе предлагает встретиться, когда Вадим об этом только подумывает. И за все дни интернет-общения он узнает всякие мелочи, которые отпечатываются на внутренней стороне век: что Алтан не пропустит утренний душ, даже если придется спать три часа; что у него в доме под настроение три спальни; что наверху действительно оранжерея, и цветы там стоят столько, что хватит на дорогое авто; что он ненавидит проходить обследования даже в дорогой частной клинике, но исправно делает это даже чаще необходимого – вот как раз когда пишет гневную тираду о тысяче осмотров, через которые пришлось пройти. Он действительно знает множество мелочей, из которых состоит жизнь этого парня. Вот только за мишурой остаются действительно важные темы: слова про «никого у меня нет», совершенно странная дружба с Разумовским (который, вообще-то, мог и не шифроваться внутри Клуба, потому что это лицо знают даже случайные прохожие). Что самое главное – чего он действительно хотел или не хотел, когда шел в Клуб, и какие у него планы на Вадима. Потому что он, правда, заколебался гадать, что значил тот вечер в винном пряничном домике. Может, поэтому он так легко соглашается в свой единственный выходной не полежать с книгой и даже не сорваться на еженедельное шоу, а погулять, как подросток, с Алтаном, от мыслей о котором зудели пальцы на ногах каждый раз, когда тот находил что-то интересное и бежал с этим к Вадиму, выпытывая подробности. И сейчас в который раз их диалог постепенно скатывается к Теме, хочет того Дракон или нет. Тот подавляет желание попросту взвыть, что уже яйца звенят, а ты, парень, весь такой красивый, спрашиваешь, что будет, если подвешивать человека слишком долго. Но он стойко держится на правах старшего, который сам предложил быть проводником в Теме и теперь купался в последствиях. - И это… не больно? – недоверчиво спрашивает пацан, когда они гуляют вдоль набережной второй час. Поздний апрель, теплым весенним солнцем поглаживающий недоумевающее лицо, выдался теплым, так что Вадим даже скинул куртку, ловя ошарашенные взгляды похожих. Несмотря на вечер и предзакатное розово-рыжее золото, покрывающее крыши, время было каким-то легким и летним, даже, на его вкус, романтичным. Каким образом разговор в таких условиях заходит о фистинге, он не понимает и уже не помнит. - А ты собрался в себя сразу кулак запихнуть? – доверительно спрашивает Вадик, заглядывая в темные глаза, и получает пронзительный испуганный взгляд. Алтан смотрит на его руки, будто в уме просчитывает, на сколько частей разорвется его задница при попытке засунуть туда нечто подобное. - Без провокаций, - колко бросает он, чуть отшатываясь. Вадим нарушает личные границы часто и сочно, наслаждаясь теплеющими с каждым разом отношениями. С момента их знакомства прошло уже больше месяца, и выглядело все либо как серьезные отношения, либо как непробиваемая дружба, либо как игра, правил которой не знает никто. Одно было ясно: парня ведет от одних разговоров о Теме, и все подобные диалоги превращаются в какое-то аудиопорно. Что самое стыдное, для обоих. - Не больно, если ты не девственник, - самое забавное, что Дракон не был уверен, есть ли у Алтана вообще опыт с мужчинами, - и если хорошо постараться и делать все медленно. А что, хочется? – спрашивает он, понизив голос и приблизившись к самому уху. - Нет! – пацан отворачивается, разве что ножкой не топает. Звенят побрякушки на стягивающих косы резинках, бьют о расшитый золотом бомбер. Вадик не знал, что можно выглядеть пиздец богато и резать понты даже в таком виде, но Алтан может что угодно. За размышлениями он чуть не пропускает момент, когда парень кряхтит, стопорясь, и едва не валится на землю на согнувшихся ногах. Вадим хватает его, как придется, лишь бы тот не разбил себе нос или голову о поребрик. - А на дорогу смотреть? – подначивает мужчина, ставя недоразумение на место. Вернее, пытаясь поставить, потому что красивое лицо искажено, а руки цепляются за него неестественно сильно. Разве может этот подросток так сильно кого-то сжимать?.. - Ноги, - едва выдает пацан, хватаясь за Вадимовы плечи. – Посади меня куда-нибудь. Дотаскивая парня почти на руках до ближайшей лавочки, Вадик только надеется, что не придется вызывать скорую. - Бывает от долгой ходьбы, - поясняет Алтан, пригнувшись к ногам. Голос ровный, но тихий, и лицо напряжено от, видимо, боли. – Сейчас пройдет. - Может, тогда ко мне? – осторожно предлагает Вадим, нагибаясь тоже, чтобы оказаться на одном уровне. – Минут пятнадцать ходьбы. Алтан кивает, распрямляясь. Вадик не спрашивает, а он ничего не рассказывает, когда они медленным шагом бредут до новостройки, продолжив разговор о Теме и плавно переходя просто на секс. -- - Прям совсем неприятно? – спрашивает Вадим, когда они едут в лифте. Алтан ожидал, что тот будет жить в маленькой квартирке какого-нибудь дома со двором-колодцем, но, видимо, зарплаты преподавателя (плюс надбавки, поправляет он сам себя) действительно хватало на многое. - Ага, - соглашается парень, смотря, как переключаются одна за другой цифры, перескакивая за десяток. – Мне больше нравится, когда кусают. Возможно, дело в том, что перед прогулкой они зашли выпить вина. Или же в том, что у Дракона невероятно сильные руки, способные легко подхватить взрослого человека навесу. Может быть, Алтан просто хочет его до головокружения и придумывает себе оправдания, отсчитывая секунды до того, как накинется на стоящего слишком близко в закрытом пространстве мужчину. Но они обсуждают его соски, и это уже как-то совсем за гранью. - Насколько сильно? – Вадим лыбится, вспоминая давнишний диалог в Клубе. И Алтан не намерен ему уступать. - А насколько умеешь? – с вызовом спрашивает он, резко оборачиваясь и глядя в упор.Alt-J - Nara
Лифт звенит, оповещая о прибытии на нужный этаж, и парень выходит первым, перекинув на спину косы широким движением руки. Руки они моют в каком-то гнетущем напряжении. Вадим затыкается впервые на его памяти, а Алтан готов начать фонить, как ультразвуковая сирена, когда они неловко сталкиваются ладонями, смывая ромашковое (мама покупала, что ли?) мыло под горячей водой и вытирают руки одним полотенцем. Вадим на правах более высокого остается сзади, почти укрывая парня от света мощной грудью и руками, обнимающими воздух рядом с его головой. Алтан оборачивается, желая выбраться из плена. Губы Вадима сухие и теплые, когда он целует Алтана в полуобороте, приобняв за плечо. И он поддается, расслабляясь в сильных руках, позволяет вести, и почуявший взаимность Дракон накрывает его рот, целуя глубоко и с напором. Широкие ладони ложатся на затылок; большие пальцы остаются на висках, надежно фиксируя Алтаново лицо, когда мужчина меняет положение, прижимая его к холодному кафелю и коленом раздвигая ноги. Парень буквально виснет на нем, зажатый в узкие джинсы член почти больно упирается в чужое бедро, стоит Вадиму прижаться совсем близко, грудь к груди, беря в плен уже окончательно. Поцелуй глубже и медленнее; Вадим тягуче сжимает зубами его губы, поглаживая пальцами по скулам, с мокрым чмоканьем вертит головой, целуя с разных ракурсов. От любого его движения у Алтана закатываются глаза, потому что Дракон выше, и его бедро на достаточной высоте, чтобы парень почти сидел на его ноге, каждый раз проезжаясь ширинкой. Еще один поцелуй после короткой передышки, за которую он лишь успевает открыть на секунду глаза и вновь провалиться в душную темноту, со всех сторон окруженный и зажимаемый сильным телом, чужим тяжелым запахом, который окутывает теплым туманом. От одного этого запаха у Алтана смог бы встать, хотя никаким парфюмом мужчина не пользуется. Это просто он сам. Руки отнимаются от лица. Не успевает Алтан это понять, как его собственные руки тянут чуть вверх, пока ладони не оказываются на уровне головы, а поза не напоминает типичное «сдаюсь». Вадим ставит пальцы на кафель вокруг его запястий, не прижимая и не причиняя боли, но удерживая руки пригвожденными к стене, и Алтан оказывается почти обездвижен, абсолютно беззащитен. Пожелай он выбраться, не смог бы слезть с чужого бедра – слишком сильно драконово колено вдавлено в стену, слишком близко он сам, разгоряченный, пылающий, мажущий губами по скуле и ведущий дорожку за ухо. - Ах, - несдержанно ахает парень, чувствуя щекочущие поцелуи и на шее, от которых не увернуться, не спрятаться, не пошевелить даже надежно удерживаемыми руками. Он может только дрожать, ерзая на мощном бедре, и тихо выстанывать на одной ноте, пока Вадим зубами оттягивает чокер на его шее, царапая кожу. - Помнишь, что я обещал тебе после трех свиданий? Их глаза встречаются; у Дракона лицо абсолютно серьезное и развратное, когда он смотрит свысока на ничего не понимающего Алтана, а мокрые губы трогает дрожащий оскал, прежде чем парень оказывается в воздухе и слышит, как Вадим открывает дверь из ванной ногой. Он вцепляется в яркие плечи, под которыми твердые мышцы играют при движении; все равно, куда Вадим его понесет – может взять прямо на кресле в просторном зале с панорамным окном, который они пересекают, чтобы оказаться в спальне с другой стороны от ванной. Открывать двери не ногами мужчина не может, и потому в комнату они вваливаются с грохочущим стуком, отчего Алтан пьяно хихикает и от смелости прикусывает чужое ухо, прежде чем его роняют на огромную кровать. Пружинит матрас под спиной. Его раздевают, как куклу; летит на пол бомбер, футболка снимается одним точным движением, перед этим Вадим сам поднимает руки парня в вертикальное положение, будто гнет шарнирную куклу. Алтан пытается потянуться к чужой одежде, но Дракон просто перехватывает запястья, собирая их в одну руку и прижимая над его головой, пока с удивительной ловкостью разбирается с золотой пряжкой ремня. Движения Вадима настойчивые на грани грубости, четкие до сантиметра, у него наверняка опыта больше, чем прожитых парнем осознанных лет, и Алтана ведет от того, как жарко дышит над ним этот зрелый мужчина, уже расстегивающий молнию джинсов. Сухая ладонь на лице, обращающая внимание. Парень фокусируется на красивом лице, застывая и не смея двигаться. Вадим на миг сильнее прижимает его запястья, давая понять, что руки стоит держать в таком положении, и осторожно стягивает узкие джинсы вместе с носками с длинных ног, оставляя Алтана в одном белье, с поднятыми руками и в развратно раскрытом положении. Они смотрят друг на друга, не двигаясь некоторое время. А после Вадим поддевает пальцами и белые обтягивающие трусы с прозрачными вставками по бокам, медленно открывая каменно стоящий член. Алтан тяжело дышит в предвкушении; он ничего не может, потому что приказали лежать смирно, и лишь ждет, что с ним сделают. Что Дракон говорил про какое-то обещание?.. Он наблюдает, как на пол отправляется бесполезная открытая майка, звякает в тишине темной комнаты тяжелая пряжка ремня. Неожиданно быстро стемнело, и теперь в комнату проникали только сизые сумерки, давая разглядеть не больше, чем нужно, чтобы окончательно потеряться. Полумрак окутывает со всех сторон ватным одеялом, позволяя забыться и не думать о том, что было раньше, что было днем; сейчас есть только темное одеяло, как полотно, на котором нарисовали живого Алтана, у которого прав не более, чем у картины. Он жадно смотрит, как падает на пол последняя часть чужой одежды, полностью открывая рельефные бедра, пресс, больше напоминающий доску для жесткой стирки, и покачивающийся от движений член, на вид раза в полтора больше, чем у самого парня, который мимолетно задается вопросом, что же он будет с этим делать. Вадим подхватывает его под спину, вынуждая сесть, а затем и встать на дрожащие колени, еле удерживая равновесие. Придерживает, сам перемещаясь куда-то Алтану за спину и укладываясь на постель. Он поднимает чужую ногу, второй рукой создавая опору для бока, и оказывается лежащим под теряющим равновесие парнем, который падает на свои руки, упирая их по обе стороны от драконьих колен. Вадим дает передышку в секунду, прежде чем просунуть руки меж его бедер и, ухватив за ягодицы, грубо притянуть к себе, отчего Алтан буквально валится и утыкается носом в сгиб чужого бедра, проезжаясь щекой по твердому члену. Он крепко фиксирует парня в удобном положении, сжимая бедра согнутыми локтями. Пальцами дотягивается до ягодиц, разводя в стороны в опасной близости от своего лица. И тогда Алтан вспоминает, что Дракон пообещал ему при первой встрече. Он крупно дрожит от возбуждения, жалобно всхлипывает, не веря в происходящее. Его зад сейчас совершенно развратно подставлен к чужому лицу, колени разъезжаются по обе стороны от широкой груди; перед глазами маячит большой член, по головке которого медленно течет капля предэякулята. Кончик языка ведет долгую линию от яичек до ануса, и Алтан забывает дышать. Пробует дернуться – даже не шелохнуться, сильные руки держат крепче цепей, пока Вадим ведет дорожку за дорожкой, слева, справа, посередине, щекочет языком под мошонкой, сухо кружит у входа. Парень дрожит, будто его бьют током в 220 вольт, и пускает лужицу слюны на напряженный пресс, совсем себя не помня. Движения следуют дальше; широко мажет мокрый язык, играет поочередно с яичками, а потом Вадим и вовсе втягивает их по одному в горячий рот. Алтан скулит в голос, бьет по постели ладонью, царапает одеяло, длинными ногтями сгребая темную ткань. Он кончит, прямо сейчас кончит, в эту же секунду, если еще раз… Язык трепещет у входа крылом бьющейся бабочки, и Алтан дрожит в такт, задыхается, всхлипывая. Нет сил держаться, и он окончательно ложится на Вадима, рыдающе выстанывая, когда настойчивый язык пытается толкнуться внутрь, раздвигая напряженную мышцу. Удар. Шлепок раздается эхом по комнате вместе с удивленным вскриком; парень вскидывается, дергает задом, но тут же получает еще удар и падает обратно. Мужчина хватает его, грубо и сильно, до боли разводя в стороны ягодицы, и ввинчивает язык, пока Алтан, срываясь, стонет в голос от нахлынувших чувств и эмоций. Что происходит внутри него – наверное, это торнадо. Стихия приносит разрушения и убивает, и так же с треском умирает Алтан, бьется в удерживающих руках, безуспешно подаваясь вперед. Замирает на месте, расслабляясь, перестает дышать, чувствуя только, как внутри кружит горячий язык, с каждым движением которого Алтана подкидывает. Комната идет кругом, взгляд встречается с потолком; его опрокидывают, роняя спиной на постель, и Вадим тут же до упора раздвигает и прижимает к груди чужие ноги, фиксируя в положении сжимающими бедра пальцами. Когда он одним махом втягивает в себя член полностью, Алтан только в панике хнычет, через пару движений чужой головы меж своих ног обильно кончая, забрызгивая горячий рот мощными толчками спермы. В ушах звон, а перед взглядом туман. Наверное, он теряет сознание. Чужие руки на лице, гладят скулы, проводят по лбу, заставляя очнуться и открыть глаза. Перед взором – наглое самодовольное лицо; Вадим скалится, очень гордый собой и горячий, боже, какой же горячий. Без лишних слов Алтан подается вперед, цепляясь за каменные плечи, и не без чужой помощи валит Дракона спиной на постель, чтобы устроиться меж его ног уже самому. Вадим собирает его косы на затылке в кулак, сжимая не до боли, но ощутимо; он мог бы просто насиловать чужой рот парой движений, если бы захотел. Но юноша подается вниз сам, плотно обхватывая губами головку. - Справки в верхнем ящ… Алтан лишь сильнее смыкает губы, ясно давая понять, что уверен в чистоте партнера. Сам он уже успел обмолвиться, что прошел все обследования недавно, а проводить сессии в Клубе без регулярно обновляемых анализов запрещено – ему Сергей рассказал. Слышен тяжелый довольный выдох; рука в волосах сжимается сильнее, одобряя и призывая к большему. Мужчина насаживает Алтана на себя короткими толчками, поощряя брать глубже; когда головка чертит по нёбу, парень впускает ногти во внутреннюю сторону бедра, давая сигнал, что дальше не сможет. И начинаются долгие монотонные толчки, спустя пару минут которых челюсть сводит от усталости, а губы уже не могут так сильно сжиматься. Вадим снимает с себя чужой рот, продолжая удерживать лицо у своего члена; вторая рука начинает быстро дрочить, и парень понимает, к чему готовиться. - На лицо? – спрашивает Дракон севшим голосом. Рука ускоряется, сбивая ритм. - Да, - соглашается парень, прикрывая глаза. – Но не на волосы. Кончает мужчина долго, выплескивая на напряженное лицо несколько порций семени, холодными каплями покрывающего лоб, щеки и нос, попадающего на губы и вызывающего желание облизать. Вместо этого Алтан ждет. Вадим продолжает держать за косы, даже когда передвигается по кровати, видимо, к тумбочке. Парень движется вслед за ним, полуложась на постель, и через пару секунд его лица уже касается влажная салфетка, убирая сперму. - Вроде все, - выдает Вадим задумчиво-глухо, скидывая несколько использованных салфеток в прикроватную урну. Алтан на секунду мрачнеет, понимая, что, видимо, мусорка здесь стоит со вполне определенной целью. Сколько у Дракона таких, как он? Сколько людей здесь побывало с момента их знакомства? Наверное, лучше не знать. Алтан открывает глаза, когда Вадим ложится к нему, бодая лбом в плечо. - Давно подо мной так не орали от обычного отлиза, - комментирует он, заставляя парня поморщиться на вульгарное слово. – Крикливая мне птичка попалась, громкая. - Глаза выклюю, - обещает Алтан, поворачиваясь набок и сталкиваясь с Вадимом лицом к лицу. – А язык оставлю. Слишком хорош. Мужчина хохочет, закрыв глаза запястьем, а парень только тонко улыбается, наблюдая. Любуясь. У Вадима глубокий шрам через бровь, и любопытство подбивает узнать, как историк мог получить подобное ранение. Не за факт же существования Монгольского ига подрался? - Откуда он? – спрашивает Алтан, касаясь отметины. Дракон даже не дергается, только косит на него взгляд полуприкрытых глаз. - Неудачно отслужил, - с оскалом сообщает мужчина, резко подаваясь вперед и подминая младшего под себя. – Хочешь, расскажу, как на моих глазах парню руку оторвало? - Хотел бы я сказать «нет», - кривит лицо парень, устраиваясь поудобнее: украшения в волосах больно вминаются в спину. Вадим усмехается, озорной и веселый, и поднимает ногу Алтана себе на плечо. Целует шрам коротко, уже без улыбки серьезно глядя в глаза. - Авария, - он обычно ни с кем не делился; да и не раздевался так уж часто, чтоб спрашивали. Любовники обращали внимание, но после просьбы не лезть обычно понимали с первого раза. Но сейчас, с этим человеком старше лет на пятнадцать, хотелось поговорить о том, что и сам не любил вспоминать. – Мама была на переднем сидении, я – на заднем. Ноги зажало сидением, меня буквально вырезали из смятой банки, - он останавливается, сглатывает, чувствуя, как побаливают глаза. Прошло не полгода и не год, но вспоминать себя в тесноте и крови было физически больно. Лодыжку мягко и тепло накрывают губы; мужчина целует, прикрыв глаза, ведет носом по изуродованной коже. И, наверное, Алтан чувствует в нем поддержу, какой никогда не было за отсутствием отца или брата, потому что продолжает говорить. - Мама умерла сразу, я лежал еще около получаса, прежде чем меня смогли вынуть, - поцелуи идут вверх по ноге, сухая рука поглаживает по внешней стороне голени. – Это было настолько больно, что я даже перестал чувствовать. Мне потом говорили, что только орал беспрерывно, - ему показалось, или сильные руки пробила дрожь? – Лежал долго, заново учился ходить еще дольше. Там штифты, так что ты держишь произведение медицинского искусства, - он смотрит в чужое лицо, в котором ни наигранной жалости, ни тупой скорби. Только тень понимания, будто с Вадимом тоже случалось такое. – Я могу нормально слушать про оторванные конечности, если что, - вставляет Алтан, вспомнив последнюю драконову реплику. Тот усмехается краешком рта, закидывает на плечо и вторую ногу, удерживая мягко и без желания подчинить. Не фиксирует, как ранее – невесомо придерживает, слишком нежно на контрасте с происходившим. - Тебе поэтому стало плохо сегодня? - Ага, - отзывается парень, пытаясь совладать с дыханием. Он не позволял никому подобное – да никто и не стремился, принимая уродство как данность и забивая на досадную неприятность на фоне красивого лица и гибкого тела. Легкие касания – лишнее напоминание о том, как сильно шрамы привлекают внимание. Хочется выдернуть ноги, спрятать под одеяло, потому что не нужно вот это все, иди ты нахер со своим пониманием. - Мне не трогать? – спрашивает Вадим, останавливаясь, и Алтан понимает, что поджал пальцы на ногах и закрыл глаза, напрягшись всем телом. Или, может, ему наоборот нужно, чтобы кто-то увидел его человеком, у которого есть не только блестящее настоящее, но и ужасное прошлое? Парень мотает головой, мол, все в порядке, и мужчина приподнимает одну его ногу, чтобы уложить обе на одно плечо. Помещаются идеально, и даже остается еще много места. Юноша млеет от того, сколько ласки и нежности сейчас исходит от этого большого и сильного человека, который при желании может подвесить его под потолком. Вадим снова ложится рядом и невесомо целует в плечо. - Ты хорошо вписываешься, - неожиданно хвалит он низким голосом на ухо. По шее идет дрожь, спускаясь по ребрам до бедра. – Очень понятливый и отзывчивый. Если нужно держать руки, будешь держать. Не споришь, когда тебя ставят в позицию, - Алтан не понимает, зачем ему это все говорят; Вадим думает, что он не помнит, что делал и как реагировал? – Ты за этим пришел? Хочешь попробовать обездвиживание? Вопрос заставляет открыть глаза и сглотнуть. Тогда, отстреливаясь ответными вопросами в Клубе, он даже не задумался, чего хочет на самом деле и в какой мере. Подчиниться полностью – страшно. Быть снова зажатым в тиски без возможности выбраться – от одной мысли накрывает паника и желание закричать. - Не смогу. - Не сможешь или не хочешь? – с нажимом, чуть придавливая ладонью к кровати, когда Алтан подрывается, чтобы сесть. - Не хочу. Не могу. Отпусти. Вадим отпускает, когда Алтан только начинает последнее слово. Он отворачивается, слепо глядя в незашторенное окно в пол. Этаж достаточно высокий, чтобы не волноваться о зеваках, да и свет они так и не включили. В глазах горячо – к виску катится мокрая дорожка. Ноги сдавливает, дробя кости, в груди зреет истошный крик. Вадим берет его за руку и целует в висок, вынуждая обратить на себя внимание. - На тебя будет влиять этот случай, сколько бы времени ни прошло, - мягко говорит он, поглаживая дрожащие пальцы. – Если бы ты осознал это во время сессии, и случилась паническая атака, последствия были бы куда хуже, чем испорченный вечер. Для тебя, в первую очередь, - Дракон трется носом об Алтанову щеку. – Так что тебе надо разобраться, каким образом это повлияло на твои желания, и чего именно тебе хочется и не хочется. Можем вместе, потому что сам ты себя уже загнал хер знает куда. Мужчина откатывается, чтобы встать с постели и скрыться во второй небольшой ванной, в которую ведет дверь прямо из спальни. За пару минут, в которые Вадим умывается и принимает быстрый душ, Алтан успевает снова прожить аварию и представить свои ноги зажатыми под сидением и крепко связанными веревкой.