Вода смоет все

Андерс всегда отличался проницательностью. А куда деваться, если ему приходилось быть: сначала пастухом, потом магом Круга, затем беглецом, отступником, Серым Стражем, Целителем − причем, испытав на своей шкуре каждую из ипостасей, он продолжал совмещать их до сих пор. Но быть лучшим в любой из них означало обращать внимание на свое окружение и людей в нем. Поэтому он всегда знал, что скрывается за болтовней Варрика − от легкого напряжения челюсти, которое сигнализировало о горе гнома, до мелодичного напева, который тот издавал, чтобы успокоиться и сосредоточиться. Андерс понимал, что желание Изабеллы пощупать всех вокруг была отчасти флиртом, отчасти проявлением настоящей привязанности − потому что ее забота выражалась в щипке, похлопывании или коротком поцелуе в щеку. Он знал, что у Хоука была старая травма плеча, которая в свое время должным образом не зажила, и в бою ему чаще приходилось приглядывать за ним. Он помнил, что у Мерриль ужасно болит голова, и всегда давал ей немного ромашки, когда ее ночные занятия затягивались до рассвета. Маг знал о проблемах Себастьяна с коленями и, хотя ему было неприятно, что Справедливость не позволял отпускать ехидные комментарии (“Оставь ему его веру, Андерс, не будь жестоким”), когда он протягивал Себастьяну чай из ивовой коры, Андерс не мог не отпустить пару подколок (“Знаешь, Создатель не будет возражать, если ты воспользуешься подушкой”). У Авелин были проблемы со сном, поэтому Андерс всегда охотно давал ей немного лаванды и ромашки в пакетике в качестве чая ("В любом случае, запах успокаивает. Это не повредит”). Андерс делал все, что мог, чтобы заботиться о своих товарищах, как они заботились о нем, поэтому он наблюдал и тщательно записывал, что им нужно. Так что являлось очевидным, по крайней мере для него, что Фенрис не умел плавать. Все признаки были налицо! Фенрис шарахался от воды, всегда ставя кого-то или что-то между собой и темными глубинами за береговой линией. Он никогда не плавал вместе с соратниками − ни в озерах, мимо которых они проходили, ни в океане. Он оставался на берегу, отдыхая в тени или на солнце, и не подходил близко к воде. Андерс был совершенно уверен, что никогда не видел, чтобы Фенрис хотя бы палец ноги окунул в воду − как кошка. Огромная, полуголодная, ершистая кошка. Образ мог бы быть почти очаровательным, если бы речь шла не о Фенрисе. Единственной комбинацией, более несовместимой, чем кошки и вода, были эльф и сам Андерс, однако целитель, с трудом подавив свою неприязнь, продолжал анализировать факты. В конце концов, он был рациональным человеком, и наблюдения привели его к окончательному выводу: Фенрис не умел плавать. Ничего другого не оставалось, мрачно подумал Андерс. Кто-то должен был научить Фенриса, и, поскольку никто больше не заметил этого и не предложил свою помощь, все свелось к нему. Справедливость, кричащий в его голове о том, как несправедливо оставлять товарища без помощи, совсем не облегчал задачу Андерса, но помог ему укрепить свое решение. Они жили в Киркволле, портовом городе. Они постоянно вступали в бой на близлежащих пляжах. Они всегда пересекали какое-нибудь озеро, ручей или реку, когда поднимались на Солнечную гору. Честно говоря, было чудом, что Фенрис не поскользнулся и не утонул, полетев в воду, если учесть, что они почти всегда были окружены! Андерс не любил Фенриса, но он не собирался стоять в стороне и ждать, когда беда все же случится! Ему просто придется научить Фенриса плавать. Ах, если бы это было так просто! − Будем надеяться, что он не обидится, Справедливость, − пробормотал Андерс, поднимая руку и стуча в дверь Фенриса. − Если он вырвет мое сердце, ты умрешь вместе со мной. Справедливость проворчал что-то, похожее на раздраженный выговор. В голове Андерса словно раздался шепот: “Ему нужна наша помощь, не дразни его”. Как будто маг стал бы дразнить человека за то, что тот не умеет плавать! Даже он не был настолько мелочным, а Андерс знал, что он − король мелочности. Поэтому, ожидая, пока Фенрис откроет дверь, маг репетировал то, что собирался сказать. − Привет, Фенрис. Прежде чем ты вышвырнешь меня за порог в этот прекрасный летний вечер, вспомни, что буквально на прошлой неделе я залатал твою вывихнутую лодыжку, не считая прочей помощи, что я оказывал в течение предыдущих лет, − пробормотал Андерс. − И Хоук будет очень расстроен, если ты убьешь переутомленного и недооцененного целителя. Он глубоко вздохнул и попытался придумать дипломатичный способ поднять тему уроков плавания. − Итак, я заметил кое-что странное − не странное, но меня это волнует, и я должен знать… хорошо, Справедливость, не должен. Я не буду требовать, чтобы он сказал нам… Я хотел бы знать, то есть… Задница Андрасте, это сложнее, чем я думал! Андерс застонал, приложив ладонь ко лбу. Торчать у двери Фенриса, как идиот, − вот как он собирался провести этот поздний летний вечер. Восхитительно! − Во всяком случае, я решил заглянуть к тебе и задать один вопрос, − продолжил Андерс. В конце концов, он всего лишь обкатывал свою речь до того, как произнесет ее! По крайней мере, Фенрис не слушал его прямо сейчас! − Если ты закончил свой монолог, маг, я хотел бы войти. Ты можешь следовать за мной, если хочешь, − раздался голос Фенриса позади целителя. Он звучал сухо, как свежевыстиранные хлопчатобумажные простыни, висящие на летнем солнце. Хрустящие, чистые и немного жесткие там, где они были перекинуты через веревку. Андерс медленно повернулся и постарался улыбнуться как можно более обаятельно. Что, конечно, было несложно. Он всегда отличался очарованием. − Фенрис! Какой сюрприз увидеть тебя. Снаружи. Сегодня вечером, − прокомментировал Андерс, глядя на корзину в руке Фенриса. Его голой руке. Никаких перчаток или доспехов, только простой кинжал, пристегнутый к поясу. Фенрис выглядел на удивление безобидно, одетый в простую тунику без рукавов и леггинсы, держащий в руках плетеную корзину, полную хлеба и фруктов. Андерс почти хотел сказать, что он… выглядел мило. Но маг этого не сделал, потому что предпочитал, чтобы его органы находились на своем месте. Поэтому он вообще ничего не сказал. – Да. Я живу здесь, − медленно произнес Фенрис. − В это время я делаю покупки. Он посмотрел на Андерса с подозрением, что было вполне справедливо. Они никогда особо активно не общались друг с другом в отсутствии Хоука или Варрика, который служил буфером. Чего бы он сейчас не отдал за этот буфер, подумал Андерс, пока Фенрис продолжал смотреть на него своими заставляющими нервничать глазами. Зелеными, как оливки. Как у разъяренной кошки, готовой наброситься на свою последнюю закуску. − А ты − сова, как я погляжу, − слабо отозвался Андерс. Фенрис закатил глаза и шагнул вперед. − Заходи. Внутри можешь говорить, что хочешь, − приказал эльф, и Андерс поспешно отошел в сторону, пропуская его. Фенрис прошел мимо и отпер дверь огромным железным ключом. Оказавшись в темном фойе, он продолжил свой путь, прошагав мимо столовой и парадной лестницы в заднюю комнату, в которой Андерс никогда раньше не бывал. Маг нерешительно последовал за Фенрисом, держась на приличном расстоянии на случай, если тот передумает и прогонит его. Или еще что-нибудь похуже. Справедливость ухватился за эту шальную мысль и яростно отругал Андерса: "Недобрый, несправедливый, дай эльфу шанс". − Если ты не собираешься прятаться за дверью, как жуткий призрак в одном из романов Варрика, то, по крайней мере, помоги мне убрать продукты, − сказал Фенрис, и Андерс решил, что это приглашение ничуть не хуже любого другого. Фенрис протянул ему мешок с картошкой и указал на шкафчик в углу, а сам принялся зажигать свечи и лампы, висящие на крючках. Когда в комнате стало светлее, Андерс заметил, что она на удивление чистая и ухоженная. Обстановку можно было бы даже назвать почти домашней, и маг не знал, было ли это вызвано тем, что Фенрис был без доспехов, или тем, что Андерс едва помнил, как должен выглядеть дом. − Задавай свой вопрос, − приказал Фенрис, когда Андерс убрал мешок на полку. Маг хотел уже заявить, что Фенрис ужасно требователен, но передумал. В конце концов, он сам пришел к эльфу, и Фенрис имел право знать, чего хочет от него Андерс. − Это немного... личное. Личное для тебя, то есть. Если тебя это оскорбит или обидит, ты вовсе не обязан отвечать, − начал Андерс. − И я тоже не обижусь. Просто чтобы все было ясно... − Ты тянешь время, − тихо заметил Фенрис. − Я как раз подхожу к этому! Фенрис, − Андерс глубоко вздохнул и просто решил спросить. − Ты умеешь плавать? Пару мгновений длилась тишина, а потом Фенрис коротко и резко ответил: − Нет. Он практически выплюнул это слово, словно проклятие. − О, − произнес Андерс. − А ты хотел бы научиться? – Он не собирался задавать этот вопрос вот так в лоб, но тот выскочил у него изо рта, как горячая картошка. И теперь сказанное висело между ними − предложение, которое нельзя было взять назад. – Что? Чему? − Плавать. Хочешь научиться плавать? Потому что я могу тебе в этом помочь, − пояснил Андерс, уже приготовившись к тому, что Фенрис накричит на него. − Мы живем рядом с океаном, так что это полезный навык. И не займет много времени − несколько уроков, и ты, по крайней мере, сможешь плавать по-собачьи. С твоими физическими способностями это не составит труда. Фенрис не произносил ни слова, пока говорил Андерс, и маг воспользовался случаем, чтобы хорошенько рассмотреть эльфа. Он складывал яблоки в миску одно за другим, и их желто-розовая кожура блестела золотом в свете свечей. Фенрис обращался с яблоками так, словно они были сделаны из золота, расставлял их бережно, как драгоценные артефакты, словно они были выставлены напоказ, а не предназначены для еды. − Кого ты пытаешься убедить в том, что это хорошая идея − меня или себя? − спросил Фенрис, отвлекая Андерса от его мыслей. − Честно говоря, и то и другое, − пробормотал Андерс. − Это была идея Справедливости. Отчасти это была и его идея − казалось странным знать, что кто-то в их разношерстной компании обладает таким недостатком, и ничего не делать с этим. Даже если речь шла о Фенрисе, который ненавидел их обоих. Возможно, они не очень-то любили друг друга (или вообще не любили), но Андерс не мог просто так оставить все как есть. Опасно было не уметь плавать, и не только Фенрису. Если эльф упадет в воду и кто-то попытается ему помочь, спасатели окажутся в такой же опасности, как и тонущий! В конце концов, Фенрис был силен. В панике он мог легко одолеть и потянуть ко дну за собой любого из них. Нет, Андерс не мог оставить все как есть. − А, − вздохнул Фенрис и вернулся к раскладыванию яблок в миске, пока Андерс чего-то ждал. Собственной гибели? Это казалось вполне вероятным, пока тянулось это долгое молчание. Андерс экстраполировал всевозможные сценарии, пока ждал. Большинство из них были жестокими и заканчивались тем, что он терял как минимум одну конечность. − Это Хоук тебя подговорил? − наконец спросил Фенрис. Он говорил спокойно и непринужденно, как будто они обсуждали что-то банальное, вроде погоды. – Нет. Но Хоук, вероятно, немного занят... − Андерс неопределенно махнул рукой в сторону задней двери кухни и окон, выходящих в сад. − Ты знаешь − Киркволл и все остальное. Так что если он и заметил, то ничего не сказал, по крайней мере, мне. − Ты прав, − сказал Фенрис, прежде чем перевести взгляд на Андерса. Он не выглядел сердитым, что маг счел хорошим знаком. − И ты не шутишь, – спокойно заметил эльф. − Ты серьезен. − Да! − возразил Андерс, слегка оскорбленный. − Я шучу о многих вещах, это правда, и мы не совсем друзья... − Это еще мягко сказано, – сухо подтвердил Фенрис. − Подожди. Мы… вынужденные союзники. Друзья Хоука, если хочешь. Но все это не важно, я бы не стал дразнить тебя тем, что ты не умеешь плавать! Клянусь Создателем, если бы я был на несколько лет моложе и открыл свой магический дар раньше, я бы тоже не умел плавать! – признался Андерс. − Едва ли этого стоит стыдиться, Фенрис! Фенрис судорожно вдохнул. Медленно выдохнул. Снова вдохнул, но на этот раз уже ровнее. Он оставил в покое яблоки и принялся раскладывать цитрусовые: лимоны и апельсины, усаживая их между золотистыми яблоками, как маленьких круглых птичек. Его руки двигались быстро и уверенно, когда он заговорил: − Я… Я не могу сказать, умел я плавать или нет, − ответил Фенрис. − Если я и обладал этой способностью, то она была утрачена, когда я получил свои клейма. А потом я так и не восстановился. − Понимаю, − сказал Андерс, чувствуя себя немного неловко. Ему всегда было не по себе, когда речь заходила о лириумных знаках и памяти Фенриса. Произошедшее с эльфом было слишком похоже на Усмирение, но вместо того, чтобы запереть эмоции, причудливый ритуал, которому подвергся Фенрис, стер его воспоминания. Андерсу не нравилось осознание того, что маг мог так поступить с кем-то, не нравилось думать, что темные истории о Тевинтере были не только пропагандой Церкви, поэтому он старался вообще не думать об этом. Но он пообещал Справедливости, а теперь и Фенрису, что сможет обучить эльфа плаванию. Ведь тогда придется, по крайней мере, признать, что прошлое Фенриса было... ну, реальным. − Если ты не хочешь учиться сейчас или тебе неудобно со мной как с учителем, я могу попросить кого-нибудь другого научить тебя, − предложил Андерс. − Изабелла была бы счастлива, я уверен. − Нет, − сказал Фенрис, и Андерс подумал, что эльф откажется от его предложения, потому что, конечно же, это был Фенрис! − Ты... это... очень любезно с твоей стороны. Если ты готов учить, я готов учиться. − Да, конечно, ты не... Подожди, что? − только через секунду Андерс понял, что Фенрис не отказался от его предложения. Нет, он поступил с точностью наоборот! И он был вежлив! Прекратятся ли когда-нибудь чудеса? − Я принимаю твое предложение. Плавание − полезный навык. Когда мы начнем? − спросил Фенрис, и его голос снова звучал спокойно и вежливо, что заставило Андерса почувствовать себя немного глупо. − Тогда как насчет завтра? Хорошая погода продержится неделю. Мы можем отправиться в бухту. Течение слабое, и вокруг не так уж много людей, − предложил Андерс. − Встретимся перед домом Хоука, когда церковный колокол зазвонит к полуденной молитве? − Хорошо. Увидимся, − ответил Фенрис. Он больше ничего не сказал, и Андерс, откашлявшись, переступил с ноги на ногу. Как закончить почти приятный разговор со своим вроде не врагом, но уж точно не другом? − Я... ну. До завтра, я полагаю, − сказал Андерс, чувствуя себя еще более глупо, когда эльф повернулся и пристально посмотрел на него. Поэтому маг вышел из теплой, почти гостеприимной кухни и направился через зловещий холл к парадной двери особняка Фенриса. Андерс стоял на темном крыльце и смотрел на город и океан за ним. Вода и небо сливались друг с другом, и обе стихии отливали такой чернотой, что маг не мог сказать, где кончается океан и начинается ночь. Андерс вдохнул соленый воздух и на мгновение прислонился к стене, его колени подогнулись. От белой штукатурки лилось тепло летнего солнца, проникая в его усталые кости. − Все прошло лучше, чем ожидалось, не так ли? − пробормотал Андерс, и довольный гул Справедливости защекотал его.