Черная соль

Винн смотрит на неё глазами моровой волчицы — знает, но не помнит. Или — помнит, но не знает, и теперь лихорадочно собирает кусочки мозаики, с каждого отрывка сдувает пыль. Солона скрипит зубами, но молчит, потому что за молчанием не видно ни лжи, ни правды; молчит, потому что слишком много раз видела, как не-молчащие лишались языка. Не буквально, но… Молчание служит ей хорошую службу до тех пор, пока в один из вечеров Винн не решает разыграть из себя добрую тетушку — хищник прикидывается травоядным и подсаживается к костру. — Ульдред много говорил о тебе. Это ложь, думает Солона и украдкой приподнимает уголок губ — чем еще насмешишь, старая ведьма? — Кто бы мог подумать, что он все это время… — Винн вздыхает, пальцы, похожие на птичьи, сцепляет в замок. Солона смотрит на лес, тихий и темный, и почти забывает вовремя кивнуть. Конечно, она знала. Слишком юна, слишком неопытна, но… Она была там, была с ним, слушала и слышала его — грязно-рыжее пятно в черно-белом стаде, единственная из всех она понимала его, мелкого и склочного, скрытного, ворчливого, безжалостного и бесконечно одинокого. Понимала — и холодно смотрела, как он стоит на краю бездны. Затаившись, лихорадочно выжидала — вот, еще немного, всего лишь шажок к краю, и она столкнет его, и он полетит вниз, униженный и раздавленный, а она удержится, поднимется на вершину, крепкой хваткой возьмет то, чего достойна… Наивная дура. — Скажи, когда ты была ученицей, ты не замечала ничего подозрительного? — Винн разыгрывает спектакль педантично и тщательно; игра тянется долго и нудно. Закатать бы рукава мантии, обнажить руки, запястья — смотри, вот она я, вот мои шрамы, вот мои вены, лириумные жилы… Солона говорит: — Хватит, Винн. Ты хочешь знать, была ли я одной из тех, кого он лепил под себя? Я не была. Тебе не о чем беспокоиться, — это даже не ложь. Горько-сладкая полуправда, что железным привкусом отдается во рту. Винн хмурится едва заметно — продолжит рыть и искать… Пусть. Пока она залечивает раны и сращивает кости, Солона будет прятаться и выжидать, скрытно и тихо… Так, как научил её Ульдред.