Can you feel my heart?

– Леви, он уже мёртв. – сдавленным тоном произнесла Ханджи, заглянув в глаза командующего, который уже перестал подавать какие-либо признаки жизни. – Вот как. – Аккерман не узнал свой голос. Тихий, охрипший почти дрожащий, без привычной холодности и спокойствия. Впрочем, это не удивительно – Леви не помнил, чтобы когда-либо чувствовал себя настолько опустошённым. Капитан даже мог слышать биение своего сердца, которое разрывалось при одном взгляде на мёртвого друга. Вот оно - такое знакомое Аккерману чувство потери близкого человека. Нет. В этот раз всё куда хуже, ведь с потерей Эрвина Леви лишился ещё и смысла жизни. Капитан не был тем, кто ставит перед собой великие цели и строит грандиозные планы, и его вполне устраивало просто выполнять приказы Эрвина и следовать за ним. Но сейчас, когда человек, давший ему смысл жизни, закрыл глаза навсегда, Леви перестал понимать, кто он теперь и зачем ему вообще жить? И пусть Аккерман сам принял решение отпустить друга, он не предугадал, что этот выбор дастся ему так тяжело. Капитан подумал, что на сей раз может просто не выдержать. Леви отвлекло прикосновение, капитан почувствовал, как кто-то слегка приблизился к его спине: это Ханджи отползла от тела Эрвина и присела рядом. Аккерман вдруг понял, что он и очкастая единственные выжившие из старого состава разведкорпуса. Теперь они только вдвоём. – Ты ведь считаешь, что стоило вернуть Эрвина? – обратился капитан к женщине, всё также не узнавая свой голос, и почему-то сам придвинулся к ней. – Какая теперь разница? – бросила в ответ Ханджи. Леви даже вздрогнул от этой чуждой её голосу холодности. Он слегка повернул голову в сторону Зое, осознав, что наверное впервые заговорил с ней сам. Ханджи точно так же смотрела на Эрвина немигающим, совершенно потерянным взглядом. – Ты сам говорил, что невозможно понять правильность выбора пока не столкнёшься с его последствиями, – продолжила Зое. Тон женщины всё ещё оставался отчуждённым, однако она всё же повернулась в сторону Леви. Капитан заметил, как она заламывает руки. – В любом случае Эрвин доверил инъекцию тебе, потому что знал, что ты правильно ею распорядишься. И пусть я не согласна с твоим выбором, я всё равно уважаю его, – произнесла командир, окончательно повернувшись лицом к Аккерману. Несмотря на всю скопившуюся внутри боль, Леви ощутил, как ему стало немного легче после этих слов, вселивших в него уверенность. Конечно капитан не собирался жалеть о своём решении и уж тем более оправдываться за него. Но Аккерман всё же человек, и даже сильнейшему воину свойственно сомневаться в своих поступках. Леви был искренне благодарен Ханджи за эти слова. Он заметил, что голос женщины всё ещё и звучал приглушённо и надломленно, но в нём уже не слышалось холодности и отстранённости. Аккерман окончательно перевёл взгляд на командира. Наверное ему просто стало невыносимо так долго смотреть на Эрвина или же он искал у Ханджи успокоения. Нет, всё было иначе – Леви посмотрел на неё, потому что беспокоился. Стоит ли говорить с какой силой забилось его сердце, когда Аккерман увидел тот взрыв и подумал, что Ханджи может больше не вернуться? Наверное, именно в тот момент Леви осознал, что у него всё-таки есть сердце и понял, какое именно место в нём занимает эта женщина. Отправив Эрвина на смерть, Аккерман всё ещё надеялся, что Зое каким-то чудом окажется жива, и он не останется совсем один в этом мире. И как же он был счастлив, когда увидел её. Уставший после боя, полностью разбитый после побега звероподобного, прижатый к земле обезумевшей Микасой Леви нашёл мгновение, чтобы по-настоящему, искренне обрадоваться тому, что Ханджи жива. И сейчас при взгляде на неё внутри разорванного сердца капитана нашлось место для счастья и успокоения от того, что она рядом. Однако такой потухшей и несчастной Леви её ещё не видел. Неудивительно – Зое ведь пережила самый настоящий ад: сначала уже второй её отряд погиб за одно мгновение, а теперь умирал и самый близкий друг, её наставник и опора. Ханджи сидела, склонив голову от усталости, и продолжала заламывать побелевшие кисти рук. Заметив, как её трясёт, Аккерман придвинулся немного ближе, позволяя ей опереться на себя. Женщина увидела это, но у неё не осталось сил для гордости, и она слегка прислонилась к его спине, разрешив себе немного расслабиться. Эрвин уже был мёртв, но Ханджи всё ещё не могла в это поверить. Зое прощалась со своими товарищами с тех пор, как вступила в разведку, но после потери Эрвина она уже никогда не сможет оправиться. Смит был её первым другом, был тем, кто поверил в неё и доверился ей. Этот человек уважал и ценил Ханджи настолько, что доверил свой пост главнокомадующего. Зое не помнила своей жизни до знакомства с Эрвином и не могла представить своей жизни без него, ведь вместе с ним в Зое умерла часть её самой. Теперь человека, ставшего ей семьёй больше нет, и Ханджи чувствовала, что вновь осиротела. Женщине не хотелось верить ещё и в то, что ноша поста главнокомандующего всё-таки падёт на её плечи. Голова разламывалась от боли и усталости. Место, где раньше был левый глаз, ныло и жглось, не переставая. Зое даже зашить глазницу не успела – сразу бросилась на помощь остальным. И пусть глаз не вырвало полностью, из-за попавших туда осколков она вряд ли сумеет его снова открыть. Смотреть на этот мир, как раньше Ханджи больше не сможет во всех смыслах – слишком много всего произошло, слишком много пришлось пережить за этот день, слишком много боли досталось ей одной. Но внезапно к Зое пришло осознание, что она не одна, ведь с ней остался ещё и Леви, на которого Ханджи в буквальном смысле смогла опереться после всего, что случилось. Выбравшись из колодца, в который ей так повезло упасть, Зое первым делом вспомнила об Аккермане. Она сама не знала, почему. Наверное, чтобы успокоиться, ведь при мысли о нём Ханджи чувствовала себя в безопасности. Ну и конечно она как всегда волновалась за него. Для Зое был дорог каждый товарищ, но при мысли о гибели Аккермана она просто переставала дышать. И несмотря на все сегодняшние потери, Ханджи была по-настоящему счастлива, когда увидела его. Испачканного в крови, уставшего, подавленного, едва не придушенного Микасой, но живого. И Ханджи стало легче от того, что она не осталась совсем одна, что они вдвоём справятся со всем, что на них свалилось. И раз уж Леви решил отпустить Эрвина, Зое надеялась, что капитан поможет ей нести крест главнокомадующего, который так не кстати ей достался. Командир не знала, в какой момент этот холодный мужчина стал ей таким близким и...родным, но сейчас прислонившись к крепкой спине Аккермана, Ханджи чувствовала себя как дома. — Мы продолжим его дело, — нарушил молчание Леви, намеренно выделив слово "мы", тем самым давая женщине понять, что ей не придётся справляться со всем в одиночку. Собственно, это и входило в его обязанности офицера разведкорпуса, но, увидев в лице Ханджи самый настоящий страх, Аккерман решил сказать ей об этом напрямую, подумав, что это немного её утешит. — Эрвин умел смотреть вперёд и двигаться к цели несмотря ни на что. Это делало его лучшим из нас. Не знаю, способна ли я на такое, — медленно проговорила Зое, поглядев на капитана. Леви смотрел на неё в упор. Ханджи уже выучила, что он делает так, только когда говорит с ней о чём-то серьёзном. — Смотреть вдаль ты сможешь. В конце концов, у тебя целых четыре глаза. — смысл сказанного дошёл до Аккермана уже после, и он подумал, что Ханджи имеет полное право ему дать пощёчину за такую шутку. — Тебе должно быть обидно, что ты теперь не сможешь назвать меня "четырёхглазой"? — женщина продолжала неестественно смеяться, словно была на грани истерики. — Извини, — коротко произнёс капитан. — Да нет. Я сама ещё не привыкла. К тому же эта не самая моя большая потеря за сегодня, — Ханджи тяжело вздохнула и подняла голову вверх, чтобы не заплакать. Однако мысль о спасшем её и при этом погибшем Моблите добила женщину, и две предательские слезы потекли по её щеке. Командир попыталась смахнуть их так, чтобы Леви ничего не заметил. Она ведь теперь главнокомандующий, чёрт возьми, а плачет, как маленькая девочка. Аккерман того и гляди сочтёт её слабой. Но Ханджи знала, что Леви всё видел, уж слишком наблюдательным он был. Она надеялась, что капитан просто проигнорирует это, но вдруг заметила, как он полез в карман. Аккерман прекрасно видел, что она плачет, видел, как её губы дрожат и кривятся от вкуса соли. Но, к своему сожалению, капитан не мог ничего сделать. Он не знал, что сказать, да и не существовало в мире слов, которые пришлись бы кстати в столь трагической ситуации. В такие моменты обычные люди обнимаются, держатся за руки, чтобы друг друга утешить, но Леви не мог этого сделать. Аккерман не знал, почему, но это было ему попросту недоступно, и капитану вдруг стало тошно от самого себя. Какой же он сильнейший боец человечества, если дорогая его сердцу женщина плачет, а он ничего не может сделать? В итоге Леви не придумал ничего лучше, чем предложить ей свой платок, чистый, белоснежный, недавно выстиранный. Ханджи слегка растерялась, но потом криво улыбнулась и всё же потянулась за платком, случайно коснувшись пальцев мужчины своими, отчего невольно вздрогнула, ощутив странное тепло, но Леви, кажется, был не против. Зое удивилась, что у столь холодного и скупого на чувства человека, такие тёплые руки. — Подумать только, даже в такой ситуации у тебя есть с собой платок, — усмехнулась Зое, вытирая слёзы. Ханджи старалась не подавать виду, но ей было приятно. Она знала, насколько капитану дороги его платки и что он уж точно не даёт их всем подряд. Это была та странная забота Леви, которая так смущала и одновременно согревала командора в том месте, где находилось сердце. — Твоя маниакальная чистюльность вышла на новый уровень? — Для тебя платок у меня всегда есть, — коротко произнёс Аккерман. — Хах, ну, спасибо. — сквозь слёзы засмеялась Ханджи, и Леви в самом деле обрадовался, что ей, кажется, стало лучше. — Что же, пора браться за дело, а не сопли распускать, — внезапно взбодрившимся тоном проговорила командор и попыталась подняться на ноги. Капитан хотел подать ей руку, но Ханджи уже встала, ненамеренно проигнорировав вежливость Аккермана, отчего тот лишь ухмыльнулся, узнав прежнюю очкастую. — Здесь могли остаться выжившие, нужно начать поиски, вдруг кому-то нужна помощь. — Я знал, что ты не сможешь сидеть без дела, — произнёс Аккерман, глядя на неё снизу вверх. — Ты прав, я не смогу, — Ханджи улыбнулась в ответ. — Тогда отдавай приказы, командор, — сказал Леви и встал рядом. — Построй малышню, если кто-то из них может шевелиться, пусть тоже ищут, — скомандовала Зое. — У меня они мигом зашевелятся. Особенно Эрен и Микаса. Тч. Чёртовы сопляки, всего меня облапали. — Леви цыкнул и нахмурился, подумав, что эти детишки у него ещё отхватят. — Боюсь представить, что ты с ними сделаешь, — ухмыльнулась Зое. — Ты осмотрись здесь, а я пойду дальше, — Аккерман коротко кивнул. Командор зацепила крюк УПМ за стену дома напротив и спрыгнула с крыши. А Леви ещё какое-то время смотрел ей вслед, по-настоящему радуясь тому, что эта женщина когда-то появилась в его жизни и остаётся в ней до сих пор.