"Титаник" и другие обстоятельства

- Ты слышал?! - Лайтоллер взбудораженно сверкал глазами и в голосе его звучали самые разнообразные чувства - в основном, не слишком радостные. - О чем? - Блэр перебирал в уме недавние новости, пытаясь определить, какая же из них так встревожила его друга. Понятное дело, Лайтс есть Лайтс, его характер вполне оправдывает прозвище, но тут он как-то уж очень возбудился... значит, известие должно быть действительно важным. А сам Блэр вроде никаких таких историй не знает. Выходит, что-то пропустил, либо вездесущий Берт разнюхал волнующую новость вот совсем недавно. - Ты правда не знаешь? - Лайтоллер глянул испытующе и не замедлил просветить Блэра: - Уайльда назначают к нам капитаном! - Что?!! - ужаснулся Блэр. - Ты не врешь? - Лайтоллер с грустью покачал головой; отношение к происходящему явственно читалось на его хмуром лице. Блэр тоже пригорюнился. Конечно, Уайльд не был виноват во всех этих перестановках на "Титанике" и, в конце концов, для Блэра все сложилось к лучшему, но увы. Предубеждение к Уайльду не делось никуда, и как они теперь смогут существовать на одном корабле, Дэви пока не представлял. Конечно, профессионализм есть профессионализм, тут, на "Океанике", профессионалы они все, так что открытых склок, неподчинения и прочих вещей в подобном роде не допустят, но... Но. Но в сто раз лучше, когда хорошие отношения в экипаже складываются не по велению субординации, а по зову сердца. И вообще, кто такой умный придумал, будто капитанов на "Океанике" теперь должно быть двое? Оставили бы одного, прежнего, с которым он и Лайтс общаются неплохо, или уж, если непременно надо военного, то одного Уайльда... - Ничего, прорвемся, - толкнул его в бок Лайтоллер. Блэр кивнул, но уверенности в этом он отнюдь не испытывал. Если говорить о профессионализме, Уайльд достиг в нем заоблачных высот, так как при виде двух мрачных лиц - Блэра и Лайтоллера - не повел и бровью, поприветствовал их с той же сдержанной учтивостью, что и остальных офицеров. - Здрасьте, - хором пробурчали они в ответ, и Блэр поспешил укрыться за спинами товарищей, а Лайтоллер, наоборот, глазел на новое начальство с сумрачным вызовом. Уайльд вернул ему взгляд - спокойный, даже равнодушный, - и вдруг слегка подмигнул. Пока Лайтоллер, ожидавший чего угодно, но не вот такого, соображал, как реагировать, Уайльда уже и след простыл: отправился по своим капитанским делам. - Ишь какой! В приятели набивается! - злился Лайтоллер позже, помогая Блэру рассчитать новый курс, которого от "Океаника" потребовали штабные сидельцы, не соображающие в морском деле, как известно, ничего. И Блэра этот курс волновал сейчас гораздо больше, чем странное поведение Уайльда. Вот зачем, спрашивается, подходить так близко к этой Фуле, с ее рифами, непредсказуемыми течениями и прочим? Да еще и противолодочный зигзаг надо учитывать... всю голову сломаешь! Или, может, высокое командование считает огромный "Океаник" юркой рыбацкой лодочкой? Которая пройдет над любыми рифами, не задев их? В таком случае они ох как ошибаются! - А обязательно идти так близко к берегу? - засомневался и Лайтоллер, просмотрев расчеты Блэра. - Таков приказ, - хмуро отозвался тот, очень понимая чувства друга, что всей душой радел за любимый "Океаник". "Хватит с нас и "Титаника", - размышлял меж тем Лайтоллер, твердо намеренный не допустить новой катастрофы, до которой с этими рифами и прочим рукой подать. Интересно, какой точки зрения на происходящее придерживается Уайльд? Или он еще не успел вникнуть, ведь только пришел, по сути... Может, ему аккуратно намекнуть? Хотя нет уж, обойдется без подсказок, пусть покажет, насколько он хорош, без помощи со стороны. Но "Океаник"... если он все же пострадает с этими дурацкими курсами вплотную к берегу? Нет, подобного не произойдет, твердо решил Лайтоллер. Если надо, он поведет своего любимца безопасным путем даже под угрозой трибунала, который, пусть и самый строгий, вряд ли сравнится по накалу идиотизма с теми, прошлыми дознаниями. К удивлению Лайтоллера, Уайльд вполне разделил его позицию относительно дурацкого курса. - Это что? - спросил он внешне спокойно, просмотрев расчеты Блэра, но в его глазах внимательный Лайтоллер уловил тень удивления. - Наш курс, - Блэру ужасно хотелось добавить еще несколько слов в плане того, зачем же задавать глупые вопросы, когда и так все видно, но субординация, мать ее за ногу! Уайльд оторвался от листка с расчетами и испытующе глянул на Блэра. Под его взглядом тот сам почувствовал себя последним идиотом и принялся объяснять, отчего-то путаясь в словах, что таков приказ штаба, что другой капитан с этим приказом вполне согласен и прочее в том же духе. Уайльд слушал, не перебивая, потом, когда Блэр иссяк, еще раз проверил написанное, что-то прикинул в уме и сказал с некоторым сомнением в голосе: - Хорошо, мы попробуем пойти этим курсом, раз так, - особенно он выделил слово "попробуем"; в воздухе повисло много невысказанного, которое, впрочем, любой человек с достаточной чуткостью мог уловить без труда. - Что значит "попробуем"?! - взвился второй капитан. Он, хоть и не был военным, очень ревностно подходил к каждому распоряжению штаба. - Вам неизвестно значение этого слова? - Уайльд напустил на себя высокомерное недоумение. Лайтоллер любовался им сейчас, Блэр же с интересом переводил взгляд с одного капитана на другого, прикидывая, чья же возьмет. - Но таков приказ! Уайльд пожал плечами, как бы говоря, что он все сказал и разговор на этом исчерпан. "Пока ничья", - подумал Блэр, а Лайтоллер ушел давать распоряжения рулевому и в машинное отделение. "Если возникнут какие-то сомнения, дайте мне знать", - вспомнил он некстати. Интересно, скажет ли ему Уайльд что-нибудь подобное? Но нет, Уайльд не сказал. Потому что никуда не ушел с мостика и сам внимательнейшим образом следил за всеми маневрами. А маневры эти порой вызывали очень много вопросов. Рассчитать курс вблизи острова Фула до мелочей сложно, полагается учитывать слишком много изменчивых факторов. Блэр, конечно, старался, как мог, а мог он блестяще, но если природа захочет, человеку ее не одолеть, Лайтоллер это знал наверняка. И Блэр тоже. А еще они оба знали, что огромный "Океаник" не предназначен для патрулирования в местах вроде этой злосчастной Фулы и ее окрестных рифов. Оставалось выяснить, понимает ли это Уайльд. - Мистер Блэр, вы опять считаете, что нам следует чуть ли не вылезти на берег? - он смерил Дэви, только закончившего очередной расчет, пристальным взглядом, под которым ему отчего-то сделалось стыдно, хотя подобный странный курс - ни разу не его инициатива. - Это не я, а командование, - пожал плечами Блэр, ощущая, что сегодня Уайльд раздражает его больше обычного. - Штурман прав, - влез второй капитан, пусть его и не спрашивали. - Или вы хотите поспорить со штабом, Уайльд? Хотите прослыть мятежником? Лайтоллер молча слушал разговор, притаившись за спинами спорящих. И думал: если б Уайльд и вправду поднял мятеж, он бы непременно к нему присоединился; они бы бороздили моря под пиратским флагом и наделали бы дел! Да, Лайтоллеру иногда не хватало жизненных сложностей даже в условиях войны и зловещих рифов, подстерегающих "Океаник" каждую секунду. - Я всего лишь хочу, чтобы вверенный мне корабль оставался целым и невредимым как можно дольше, - меж тем с холодком в голосе ответил Уайльд. Блэр и Лайтоллер одобрительно закивали, а второй капитан отвечать не стал, но позже долго бормотал себе под нос что-то крайне возмущенное. И рифы острова Фула снова были благосклонны к "Океанику", но во время своей вахты Лайтоллер пару раз ощутил, как они царапнули по днищу, словно говоря: "Все, игры закончены. Убирайтесь отсюда подобру-поздорову, больше щадить вас не будем!". Лайтоллеру тут же будто бы передалось напряжение "Океаника" и он решил, что и правда, поиграли - и хватит, хватит этого странного ползания по береговой линии на могучем лайнере, который выглядит здесь подобно слону в посудной лавке. А Блэр, с одной стороны, чувствовал, что Уайльд на их стороне, вернее, на стороне здравомыслия, а с другой - все еще неприязнь к нему, сейчас совершенно иррациональную, ибо Уайльд, очутившись на борту "Океаника", ни разу не сделал ему, Блэру, ничего плохого. Но иррациональное потому такое и есть, что объяснить его невозможно. Вдобавок ему опять приказали рассчитать курс, хоть и новый, но такой же идиотский, как и прежние, отчего настроение Блэра отнюдь не улучшилось. Друга Лайтса рядом не было, поэтому Блэру приходилось держать все переживания в себе. Не с Уайльдом же ими делиться, в самом деле! Да и его-то нет поблизости, он, наверное, где-нибудь на мостике или отдыхает... Все, буквально все заняты чем-то полезным; один он, Блэр, должен ломать голову над глупыми цифрами глупого курса! А может... Может, пойти и сказать господам капитанам, что с него хватит и больше он не станет подвергать "Океаник" опасности? Интересно, что ему за это будет? Сразу скинут за борт или сперва дождутся трибунала? Блэр ощутил, как в его жилах плещет авантюризм, которым его наверняка заразил Лайтоллер. Эх, была не была! Или все-таки не стоит? Но ведь... Авантюризм радостно бурлил внутри, зовя на подвиги; Блэр поднялся, будто во сне, и отправился на мостик, высказываться. - Я отказываюсь рассчитывать подобный курс! От возмущения второй капитан побагровел и не сразу нашелся с ответом. Столь дерзкое неподчинение ему встретилось впервые, вызвав, естественно, некоторую растерянность. - Да как вы смеете! - рявкнул он секунду спустя, когда дар речи вернулся. - Так вот и смею, - Блэр сам удивлялся владевшему им спокойствию. - "Океаник" не предназначен для патрулирования в прибрежных водах, и такое отношение к кораблю преступно! - Что?!! - задохнулся от гнева второй капитан. - Да я... Договорить он не успел. Было раннее утро, время смены капитанских вахт, и на пороге штурманской рубки возник Уайльд, который после ночи опасливого огибания рифов жаждал поскорее сдать вахту и наконец немножко подремать в тишине своей каюты. Но скандал заставил его тут же подобраться и вслушаться внимательнее. Увидев Уайльда, Блэр сник. Против двоих ему, пожалуй, не выстоять, а в том, что Уайльд примет сторону второго капитана, он почему-то - опять совершенно иррационально - не сомневался. - Что у вас случилось, джентльмены? - меж тем спросил Уайльд, ощущая, как сонливость уходит, уступая место любопытству. Блэр и второй капитан переглянулись, буквально искрясь гневом, но промолчали, каждый уступая право говорить другому. Уайльд покачал головой: что за народ! с ними даже без войны не соскучишься! - Слушаю вас, штурман, - кивнул он Блэру, и тот звенящим от самых разнообразных чувств голосом принялся излагать. Уайльд слушал самым внимательнейшим образом, иногда чуть хмурясь. Высказав все накопившееся, Блэр замолчал, внутренне готовый, что его сейчас в самых изысканных выражениях пошлют подальше - в смысле, продолжать идиотские расчеты. - А что думаете вы? - обратился Уайльд к второму капитану. - Что это приказ и нарушать его я не позволю, - отчеканил тот, как на параде. - Хм, ну что же, - Уайльд обвел обоих пристальным взглядом, особенно задержав его на Блэре. Блэр, переступив с ноги на ногу, тоскливо подумал, что это бесцеремонное разглядывание наверняка не к добру и теперь ему сперва влетит по первое число от обоих, а затем неизбежное продолжится. А рифы ждут, рифы настороже, он чувствует это сейчас не хуже Лайтоллера. Но он хотя бы попытался - и кто виноват в том, что у некоторых здравого смысла не бывает в принципе? - Тогда под мою ответственность, - голос Уайльда нарушил грустные мысли Блэра, Блэр, когда до него дошло, воззрился на Уайльда с таким забавным изумлением, что Уайльд не сдержал улыбку. Второй капитан тем временем аж булькал от злости, обещая наглецам трибунал, разжалование и прочие ужасные вещи. Но Уайльда трибуналом было не напугать, как и всякого, участвовавшего в тех дознаниях. - Идите, мистер Блэр, - велел он и, видя, что Дэви все еще мнется на месте, добавил: - И не заставляйте меня повторять дважды. "Уайльд есть Уайльд", - фыркнул Блэр и поспешил избавить господ капитанов от своего присутствия. На душе становилось лучше прямо на глазах, новые расчеты обещали быть легкими и приятными и, если бы не война, Блэр определенно мог бы в этот момент сказать, что жизнь удалась. Наступило 8 сентября 1914 года*, и "Океаник", казалось, облегченно вздыхал, радуясь своему спасению от катастрофы, что была так близко.