"Титаник" и другие обстоятельства

"Карпатия" направлялась в Нью-Йорк. Капитан Рострон стоял на мостике и вглядывался в даль, снова сейчас туманную. Но не туман являлся причиной задумчивости на его лице. Нет, он размышлял о гибели "Титаника", кошмарной в своей нелепости и быстротечности, и об уцелевших людях, которых подобрал его пароход. Он пытался представить их душевное состояние тогда и ныне, пытался разгадать, какие мысли ими владели во время крушения. Получалось, если честно, не очень. Возможно, потому, что Рострон то и дело отвлекался на "Карпатию" - лишний раз прислушаться и ушами, и всем существом: все ли в порядке? - или просто затруднялся вообразить уныние. Ведь откуда этому унынию у него, Артура Рострона, взяться, если рядом всегда источник надежды и утешения - поддержка бога? Рядом раздались шаги, достаточно деликатные для того, чтобы не прерывать думы Рострона резко. Кого там бог (или черт) принес? "Не ругаться", - напомнил себе Рострон, хотя иногда ну очень хотелось. Особенно в нынешних обстоятельствах. На судьбу, на удачу, что так непостоянна, и на миропорядок в целом. Даже, возможно, и в адрес бога высказать пару ласковых, хотя это уж кощунство - но тем не менее. Зачем, спрашивается, высшие силы оставили "Титаник" на погибель, оставили так странно и жестоко? Впрочем, людям ли требовать у них ответа? Но а почему нет? Тут капитан Рострон спохватился, что его размышления приобретают какой-то неподобающий характер и отвлекся посмотреть, кто ж там все-таки явился. Оказалось, один из офицеров "Титаника". Рострон попытался припомнить его фамилию: вроде бы Лайтоллер. А, это тот самый, который на вопрос своего знакомого с "Карпатии", что он тут делает, ответил: "Купаюсь". Тогда Рострону это показалось диким, но, если подумать, юмор - не самый плохой способ защититься от происшедшего ужаса. Заодно вспомнилась и последняя шлюпка с "Титаника", переполненная сверх меры. Океан тогда волновался все сильнее, так что до последнего было неясно, сумеют ли они эту шлюпку подобрать. А командовал ею как раз Лайтоллер, точно. И Рострон, признавая мастерство коллеги, взглянул на него если не с уважением, то с явным интересом. Лайтоллер ответным взглядом спросил разрешения; получив его, встал на мостике рядом с Ростроном и тоже всмотрелся в бесконечный океан впереди. У Рострона вертелось в голове множество вопросов, но все они казались ему отчего-то верхом неделикатности, так что он пока молчал, давая Лайтоллеру выбор: слово или тишина. - Вначале было слово, не так ли? - будто поймав мысли Рострона, откликнулся тот с едва уловимой улыбкой в голосе. - Но всегда ли слова уместны? - в голове Рострона послышалось любопытство. - По большей части - да, - кивнул Лайтоллер. - И как мы возносим хвалу Создателю, если не словом? - Благодарностью, что исходит из наших сердец? - предположил Рострон. - И так тоже, вы правы, - с охотой откликнулся Лайтоллер. - Но иногда сердца... - он помедлил, подбирая нужные выражения, - исполнены не благодарностью, а ужасом и печалью, а воззвать к небесам необходимо. - В просьбе о спасении? - Рострон понимал, что Лайтоллер говорит сейчас о "Титанике" и его крушении, о том, что его пассажирам и команде пришлось пережить совсем недавно. - Не совсем. - Лайтоллер задумался. - Скорее, об... укреплении духа и тела, когда и тому, и другому приходится трудно. - Понимаю, - кивнул Рострон и задумался тоже. О том, как бы он держался в подобной ситуации и насколько бы хватило его возможностей без поддержки свыше. А потом все-таки задал так волнующий его вопрос: - Как вам кажется, Господь... тогда был с вами? - Я уверен, что был, - не медля ни секунды, откликнулся Лайтоллер. - В любом испытании он остается с нами, ведь так? - Рострон снова не мог не признать правоту Лайтоллера. - Но вот чуть больше удачи нам бы не помешало, - вздохнул тот, не отрывая взгляда от горизонта, скрытого плотной пеленой тумана. Рострону жгуче, ужасно захотелось расспросить Лайтоллера о его с удачей отношениях, но он не был уверен, уместно ли это между почти не знакомыми людьми. Впрочем, Лайтоллер его опередил. - Жаль, моя удача принадлежит только мне, - с горечью вздохнул он. - Иначе все сложилось бы по-другому! Рострон снова, уже в который раз удивился тому, что для моряка бог - это одно, если он, конечно, верующий, а удача - совсем другое. И если первого посреди бескрайней океанской стихии частенько забывают, а, коли приходится туго, упоминают скорее чёрта, то об удаче не забывают никогда, призывая ее и вслух, и мысленно. А он сам? Что для него важнее: расположение Создателя или милость Фортуны? Тут так сразу и не поймешь, пожалуй... А Лайтоллер? Интересно, понимает ли он? Желая получить ответ на этот вопрос, что вслух остался незаданным, Рострон глянул на своего собеседника с почти неприличным любопытством. Лайтоллер вернул ему взгляд, приправив его грустной иронией, и раздумчиво откликнулся: - Если бы спросили меня, я бы сказал, что удача - это... - он глянул на океан впереди, будто бы не видя его, - ... штука для не очень серьезных моментов, а когда дело совсем труба - вот тут уж лучше быть с богом, чем без него. - Думаю, вы правы, мистер Лайтоллер, - без промедления откликнулся Рострон. - Ни к чему беспокоить Создателя, если можешь справиться сам или... с помощью удачи. - Неплохо сказано, - по лицу Лайтоллера скользнула тень улыбки. - Такие вещи понимают не все. А вы... давно религиозны? - интонацией он дал понять Рострону, что можно не отвечать, если вопрос кажется слишком личным. Но Рострон был не против. Всегда приятно поговорить на подобные темы с понимающим человеком, пусть вы и едва знакомы. - С самого детства, - охотно откликнулся он, и беседа свернула сперва на нюансы веры, а потом и на жизненные обстоятельства собеседников. Но и во время того разговора, и после Рострон не переставал гадать: было бы с ним в подобных обстоятельствах расположение Господа и удачи? Или они оставили бы его? Но этому вопросу навсегда суждено было остаться без ответа.