"Титаник" и другие обстоятельства

- Черт бы это все побрал!!! - Лайтоллер больше не мог сдерживать свои чувства. Да и сколько их можно сдерживать, в самом-то деле?! На допросах сдерживайся, перед прессой сдерживайся... а они все - и допросы, и пресса - уже в печенках сидят. Особенно, конечно, допросы. Какой дурак вообще назначил этого сенатора Смита главным, если он не бум-бум в вопросах мореходства и судостроения?! Или он назначил себя сам? Но, как бы то ни было, а раз за разом растолковывать этому надутому индюку и его коллегам элементарные вещи и при этом не давать волю эмоциям Лайтоллеру становится все сложнее. Да ведь и приврать надо насчет тех моментов крушения, которые высокая комиссия может посчитать скользкими... Все это напрягало больше и больше, а окончания дознанию пока не предвиделось - и Лайтоллер решил выпустить пар хотя бы на улице, отойдя подальше от здания, где велось следствие, да и вообще от всяческих зданий подальше. В голову невольно лезли кровожадные мысли о том, что бы он сделал с этим сенаторишкой, будь такая возможность. Мысли эти Берт тоже не стал сдерживать: лучше уж расправиться с недругом умозрительно, чем наяву. Хотя... тут что-либо гарантировать уже сложно, выдержка Лайтоллера на пределе. За обуявшим его вихрем чувств и размышлений Берт не заметил, как забрел в какие-то трущобы, где пространство между непритязательными домишками заполняли сплошные тени, такие мрачные и темные, что казались почти осязаемыми. Лайтоллер даже чуть было не потрогал одну, приняв ее за кусок черной матовой ткани, расстеленной на земле. - Вот это я дошел! - невесело рассмеялся он своей неспособности различить материальное и не совсем таковое. А тень, кажется, догадалась о его сомнениях и внезапно шевельнулась, вспучиваясь кверху и будто приглашая оторопевшего человека к разговору. - Ты кто? - не очень-то воспитанно поинтересовался Лайтоллер, но тут его можно понять: не каждый ведь день оживают тени под ногами! Ответ тени был не громче ветерка в жаркий летний полдень, когда томное дуновение не колыхнет даже травинки. - Чего-чего? - от манер Лайтоллера окончательно не осталось и следа. Тень снова принялась что-то еле слышно шептать, Берт, пытаясь разобрать, что она там бормочет, поневоле задумался: чем эта тень вообще разговаривает? Ведь ни рта, ни чего-нибудь наподобие... Тень же, снова видя непонимание человека, вдруг медлительно заколебалась - затем, чтобы утратить свои очертания и приобрести новые. Такие, которые Лайтоллер узнал тут же, хоть времени с тех пор прошло немало. - Ты... его знакомый?! - воскликнул он с жадным интересом. Тень вновь зашевелилась, как бы кивая. Мол, они, тени, создания и света, и тьмы, - совсем как люди! - все знакомы между собой, и, поскольку есть везде, могут легко передать весть из одной точки планеты в другую. Тени - это как одно целое, но состоящее, тем не менее, из отдельных самостоятельных частей, которые могут то появляться, то исчезать, покорные прихотливости света. Но и своя воля у них имеется: свет светом, но если надо, можно и подзадержаться чуток там, где это требуется. Лайтоллер, чье дурное настроение испарилось без следа, слушал с азартной увлеченностью. Еще бы! Такие чудеса - и встречаются буквально на дороге! Да, в мире столько всего интересного, главное - не пройти мимо, когда оно, это чудесное, само спешит с тобой познакомиться! Впрочем, за Бертом подобного и не водилось: всё мало-мальски увлекательное тут же удостаивалось самого пристального внимания. Как вот сейчас, например. И он собирался взять от нового знакомства все возможное. Пусть бы для начала тень объяснила ему, каким образом они друг друга понимают. Но нет. Разговор по воле тени свернул в другом направлении, отчего настроение Лайтоллера вновь испортилось. "Твой недавний гнев и раздражение... откуда они? " - разговорные колебания тени поневоле завораживали, заставляя, подобно гипнозу, успокоиться вновь. - Да так. Неважно, - попытался отвертеться от ответа Берт, но тут же подумал: а почему, собственно, неважно? Если гнусный сенаторишка, чтоб его приподняло да шлепнуло, уже выпил у него всю кровь? И не только у него, а вообще у всех, кто участвует в дознании? И нет ничего плохого, если он расскажет новому приятелю всё честно и откровенно. Лайтоллер вздохнул, пытаясь не раздражаться вновь, и начал говорить. ... Сенатор Смит неторопливо направлялся домой, устав, пожалуй, ничуть не меньше, чем уставал от его допросов экипаж "Титаника". Сегодня он решил пройтись пешком,чтобы проветриться после духоты зала для дознаний и остудить не в меру разошедшиеся мысли. Да, они, эти люди, оказались крепкими орешками... но ничего. Он все равно вытрясет из них правду - во что бы то ни стало! Ведь не мог подобный лайнер налететь на айсберг просто так, по прихоти обстоятельств! Наверняка эти чертовы британцы что-то скрывают, и он будет не он, если не докопается до истины! Жажда справедливости и мщения бурлили в груди сенатора, совершенно отвлекая его от мира вокруг, поэтому он пришел в крайнее изумление, когда огляделся наконец по сторонам и заметил, что при ясном пока еще свете дня вокруг будто сумерки от сгустившихся теней. Странно, успел подумать он перед тем, как тени страшно поднялись перед ним, закрыв собой небо, - и сенатор Смит в то же мгновение перестал быть.