... Оттого твои мученья,
Что без божьего веленья
Проглотил ты средь морей
Три десятка кораблей.
П. П. Ершов, "Конек-Горбунок".
"Надо же! Будто удочка!" - раздумывал Лайтоллер, глядя на огонек впереди. Ночь хоть и была темной, но зоркий моряцкий глаз отчетливо различал, что огонек - маяка, как предполагала команда "Титаника", - находился не на вершине башни, как полагается для всех добропорядочных маяков, а крепился к чему-то гибкому и еще более черному, чем тьма вокруг, и слегка на этом гибком покачивался. Будто приманка на удочке, да. - Наверное, это какой-то новый вид маяков, - ответил Берт на немой вопрос Боксхолла, стоящего рядом и рассматривающего подозрительный огонек не менее пристально. - "Да, прогресс не стоит на месте!" - в мыслях продолжил он беседу, дабы ответить уже самому себе, рад он подобному положению вещей или все-таки нет. С одной стороны, прогресс - вещь полезная, а вот с другой... Почему-то сегодня грохот двигателей "Титаника" раздражал Лайтоллера сильнее обычного, да и вообще. Очень не хватало парусов над головой и в целом ощущения чего-то живого, как было на кораблях прежних времен. Лайтоллер был уверен: если б дело происходило на паруснике, тот бы обязательно намекнул, что же это за странный свет впереди. А "Титаник" молчал - видимо, вредничал. Подростки есть подростки, к ним не на всякой козе подъедешь, вздохнул Берт. Хорошо еще, что не ворчит оттого, что заставляют идти на полном ходу уже приличное время: лайнер опаздывал. Опаздывал потому, что какой-то пассажир, очень важная шишка, не изволил вовремя явиться на борт, и по личному распоряжению Исмея рейс задержали. А теперь вон летят на всех парах, выпучив глаза, так что, если впереди ждет какая-то опасность, остановиться или сменить курс будет не так-то просто. Хотя лучше ведь надеяться на лучшее, уговаривал себя Лайтоллер. Но эта "удочка"... - Разве здесь есть какие-нибудь маяки? - будто ответил его мыслям Боксхолл. - И "Уайт Стар" не присылала никаких на этот счет распоряжений... - Не говори мне про "Уайт Стар"! - хмуро заметил Берт, имея в виду роковое опоздание при отплытии и максимальную скорость сейчас. Причем чем ему мешала скорость, сейчас он внятно сказать бы не смог. Мешала - и все. Причем еще буквально в прошлом рейсе он был за нее руками и ногами: еще бы! прекрасная погода, почти спокойное море, нежнейший, почти незаметный ветерок - плыви не хочу! А теперь... нет, что-то в том огоньке и правда есть подозрительное. Начать даже с того, что сама форма у него какая-то не такая, на маяках огни другие... да и лучей от них больше. А этот - будто тусклая лампочка во тьме. Тусклая, но видимая, однако, очень издали. Или нет? Или... они уже совсем рядом?! - Стоп машина! - заорал Лайтоллер так, что его, кажется, услышали даже в котельных безо всяких машинных телеграфов. Но было поздно. В следущий миг все на "Титанике" ощутили, как лайнер закружило в бешеном водовороте и понесло куда-то вглубь, в черные холодные пучины, в самые недра океана... или не туда, а куда-то еще - но куда? Ответить на этот вопрос не мог никто... до поры, как водится. "Хм, я еще жив?" - удивленно глядел по сторонам Лайтоллер и... не видел ничего. Вот уж темень вокруг - всем тьмам тьма! Даже собственной руки, поднесенной к глазам, не видно. Но вот новый, очередной огонек... откуда? А, это Боксхолл зажег завалявшуюся на мостике свечку!.. Славно, славно, хоть посмотрим, где нас угораздило очутиться на сей раз. Но огонек свечки, кажущийся совсем маленьким в сравнении с давящим мраком вокруг, ясности не прибавил. Пространство вокруг казалось бесконечным: ни стен, ни потолка... вообще будто ничего. Одна сплошная мгла. Хотя, если поднять свечу повыше, далеко-далеко вверху вроде бы проступали некие очертания - или так казалось взгляду, пытающемуся зацепиться хоть за что-то, за любую самую мелкую мелочь? Ответа на этот вопрос у Лайтоллера пока не было, зато имелось нарастающее с каждой секундой беспокойство о том, как все это воспримут пассажиры, особенно капризный и придирчивый первый класс. Еще бы! Вместо движения по графику, приятного и комфортного, какие-то водовороты, темнотища и вообще странное неизвестное место! А команда ничего вразумительного не говорит! "Да, дела..." - чуть слышно пробурчал Берт и стал прикидывать, куда бы забраться повыше, кроме "вороньего гнезда", потому что там, на совсем недосягаемой высоте, ему упорно мерещились какие-то, что ли, складки... быть может, их занесло в какую-то непонятную подводную пещеру? Тут размышления Лайтоллера прервал явившийся - как всегда, не ко времени! - встрепанный Уайльд, который самолично собирал всех офицеров на совещание у капитана. Экстренное, понятно. Да и каким еще ему быть в подобных обстоятельствах?! Другое дело, что Лайтоллер сомневался, будто выход из них можно найти с наскока. Здесь бы сперва на разведку... о чем он и заявил, едва капитан предложил говорить всем, у кого есть идеи. Идея Берта заключалась в следующем: сперва надо залезть повыше, хоть вон на ту же трубу, раз "воронье гнездо" для нынешних целей низковато, и, взяв мощный источник света, оглядеться. Идеи других офицеров, в общем, с мыслями Лайтоллера совпали, но ими предлагалось не лезть на верхотуру, а разослать людей в стороны: авось кто-то что-то и обнаружит. Против подобного Лайтоллер не возражал нисколько, но для себя решил, что только наверх. Не зря же там потолок - или нечто другое? - так к себе и манит! Сказано - сделано. Взяв в помощники Хэмминга (раз он отвечает за свет на "Титанике", подержит запасной фонарь), Берт с похвальной целеустремленностью принялся карабкаться на ближайшую трубу лайнера, Хэмминг лез следом, ругаясь вполголоса: так неудобно это делать с одной занятой рукой! Да и высоко как карабкаться-то... Мнение Берта по поводу неудобства точь-в-точь совпадало с мнением Хэмминга, но азарт звал вперед и скорее: наверняка там, в вышине, полно интересностей! Поэтому скорее-скорее-скорее! Да и в недра лайнера через трубу можно будет заглянуть... это отдельная интересность, но тоже очень стоящая! Ожидания Лайтоллера, такие заманчивые, оказались и обманутыми, и нет. Внутренности "Титаника" разглядеть через трубу, разумеется, не вышло, но взгляд вниз подарил ощущение гулкой таинственной глубины, практически бесконечной и довольно пугающей, отчего Берт поторопился глянуть вверх... а там! Точно, какие-то непонятные складки и неровности, на вид склизкие и даже будто шевелящиеся... кошмар! Где же они в итоге очутились-то?! Может, если поднести свечку ближе к ним, удастся рассмотреть что-нибудь еще? Конечно, Лайтоллер с этим не замедлил... и едва не слетел внутрь трубы от неожиданности: складки, темно-красные, почти бордовые, от близости огня тут же резко шевельнулись, поднимаясь еще больше вверх и расходясь в стороны, будто стремились избежать ожога. И если это правда так, как выглядит, может ли быть, что они, те загадочные складки... живые? Хотя на белом свете возможно все, в том Берт уже не раз убеждался. Но вот живой странной пещеры видеть ему еще не доводилось... однако все когда-нибудь случается в первый раз, верно? О, верно-верно, да еще как! Лайтоллер на всякий случай убрал свечу подальше и принялся спускаться вниз. Очень полезно он слазил, ничего не скажешь. И теперь надо решить, что с данными полезными сведениями делать. И заодно послушать других разведчиков: вдруг они уже вернулись? Разведчики и правда вернулись, но попозже, чем Лайтоллер достиг палубы, а результаты их похода оказались по странности примерно такими же, как непонятные складки на потолке... пещеры? И, похоже, что она состоит из этих складок целиком. Во всяком случае, разведка видела такие же... а еще вроде бы заметила вдали очертания чего-то, очень напоминающего корабль, что только добавляет происходящему диковинности. Раз еще одно судно, значит, отсюда невозможно выбраться? Пассажиры решительно будут в гневе - и это еще слабо сказано! С другой стороны, зачем раньше времени впадать в уныние? Может, на том корабле подобралась команда, слабая духом, но не таков экипаж "Титаника", о нет. Тут ребята все как на подбор и просто так руки не опустят. А дальше Лайтоллера словно бы накрыло - да с такой силой, что он еле устоял на ногах. Будто тяжелая мокрая ткань упала сверху, но была эта ткань не материальной, а... чьими-то мыслями, что ли? Или, скорее, ощущениями? И не слишком приятными, кстати, что только усложняло дело, поскольку избавиться от этой "ткани" сверху у Берта не выходило ну никак. От безвыходности он решил прислушаться: что же этому странному носителю не менее странных ощущений не так? "Вот ведь бедолага", - вздыхал Берт через минуту уже с сочувствием к неведомому существу. Еще бы! В последнее время вся нормальная еда куда-то подевалась, а от ненормальной - той, что все же удается раздобыть, - одно сплошное несварение! И вдобавок изжога! Откуда только взялись эти неприятные плавучие скорлупы, сделанные из твердого и холодного, которое нельзя переварить ну вот совсем?! И ведь раньше их не было, а были другие, приятные, из теплого, бархатистого и не такого твердого... правда, и там, и там постоянно попадались какие-то невкусные шевелящиеся фрагменты, слишком теплые и жидкие внутри, избавиться от которых, хотя бы выплюнуть, не выходило. Эх, жизнь-жестянка! Живот набит этими самыми, сделанными из твердого и холодного, но все равно голодно-голодно-голодно!!! И желудок болит уже так давно!!! "Из теплого и бархатистого!" - не сдержавшись, мысленно передразнил Лайтоллер. - "Неужели в море больше нечем поживиться, а? Рыбы ведь полно, на любой вкус! Ешь не хочу!". Ответа ему не было: казалось, обладатель этих самых ощущений задумался. "Рыбы?" - осторожно уточнил он затем, стараясь говорить не чувствами, а словами, и смешно их перевирая. - "А что это - рыбы?" - И откуда ты только такой взялся, - вслух вздохнул Лайтоллер и глянул вверх. Странный потолок над ним колебался и дрожал, словно в предвкушении, хотя видеть этого Берт не мог. - Ну рыба, существо такое, живет в океане, рядом с тобой. Вокруг их много-много! - перед мысленным взором встали огромные косяки жирной превосходной сельди. Вот это еда так еда, а не лайнеры с ни в чем не повинными людьми и уж тем более не парусники! - Рыба, понимаешь? Создание, внутри которого находился "Титаник" - и не только он! просто разведка вернулась слишком быстро и многого увидеть не успела, - задумалось снова. "Не понимать!" - призналось оно затем горестно и в его мыслях хаотически замелькало сперва что-то вовсе несуразное, такое, что человек толком не разберет, тьма столь глубокая и всеобъемлющая, что не вдруг догадаешься, где такая случается, и искры звезд в ней... нет, не искры, а ярчайшие сгустки света, которые, кажется, можно потрогать; прозрачные стенки будто из стекла, через них существо смотрит на мир, а с той стороны на него с восторгом и нежностью взирает нечто - или некто - вида такого... неописуемого, что лучше помолчать: людям, во всяком случае; межзвездная тьма заканчивается, восход или закат вполне земного вида, звук удара об воду громкости поистине грандиозной, мягкая уютная качка, прозрачную штуку с существом выносят из недр чего-то на свет и нечаянно роняют - тут мысли создания затмил всплеск абсолютного горя - создание шлепается вниз и соскальзывает в вечно волнующуюся морскую гладь, за ним в панике и отчаянии тянутся шупальца? отростки? что?.. - людям не понять, нет, - но не успевают, существо уже несет прочь коварное морское течение... грустно, одиноко, холодно - и голодно, да! Очень кушать хочется! Очень! Может, включить фонарик, который так забавлял и радовал тех, неописуемых, за стеклом: вдруг кто-то приманится? Кто-то съедобный? ... Когда на свет, сияющий вполне себе нездешними оттенками, подошло первое судно, существо обрадовалось: дома, в аквариуме, его кормили штуками, похожими по форме, вкусными, приятными и питательными, но увы. Это оказались совсем не они, а что-то совсем другое, невкусное. Особенно жидковатые мягкие теплые сгустки ("Люди!" - догадался Лайтоллер). А чем тут еще можно перекусить, существо не знало: ведь на его родной планете все, кроме, к счастью, воды, устроено по-другому, да и вообще, оно не дикий самостоятельный зверь, а домашний питомец, милая аквариумная рыбка! Он никогда не жил один в природе, о нем всегда заботились хозяева, а тут!.. В мыслях существо горестно забило плавниками и хвостом - и Лайтоллер вполне понимал его отчаяние. И принялся, чтобы отвлечь, объяснять про рыбу и другие вещи в океане, кои можно проглатывать с пользой для желудка и кораблей, которые при таком раскладе все останутся невредимыми. ... Конечно, в Нью-Йорк "Титаник" опоздал, но совсем ненамного, что показало его ходовые качества и конструкцию двигателей в лучшем виде. Другие проглоченные корабли, теперь выплюнутые все до единого, разбрелись кто куда, несколько заржавевшие, но в целом вполне еще на плаву. Вот будет радость тем, кто уже отчаялся увидеть своих родных! Случаются, случаются еще чудеса в мире! Ну а Лайтоллер, непривычно тихий, даже во время швартовки размышлял о том, как же странно и интересно все устроено на свете. "Есть многое на свете, друг Горацио", - пришел он к неизбежному выводу. Но это лишь украшает жизнь, верно?