Одного человека достаточно

      <Решил оставить записку, потому как предположил, что самовольное появление рядом недопустимо ввиду непродолжительного знакомства.       Я ещё не определился со стилем письма, так что прошу прощения за сухой официоз. Я лишь хотел попросить вас о встрече в чайной господина Ду этим вечером. Мне хотелось бы сказать вам кое-что лично. ~Аньнин>

      Хуа Чэн быстрым шагом шёл по своим владениям. Будучи свидетелем развития своего города в течение веков, он действительно незаметно для себя выучил расположение каждого заведения, а также мог бы похвастаться тем, что может узнать своих "людей" по запаху и стилю и давно научился с первого взгляда определять чужаков. Постепенно приходило осознание, что он создал новый, свой народ.       Сейчас Призрачный город, словно знакомый до каждой пылинки дом был незначительным фоном, к которому не стоило присматриваться, чтобы ориентироваться. Третий Непревзойдённый имел определённую цель и шёл к ней кратчайшим путём.       Это было так необычно: точно знать где находится тот самый человек, которого сердце искало долгие годы. То, что теперь это "человек" мёртв вызывало сильнейший внутренний конфликт, и потому Хуа Чэн почти бежал, лишь бы не отвлекаться на мысли, ровно до тех пор, пока глаза не выцепили искомое лицо, спокойное среди всеобщего оживления       Се Лянь сидел в чайной Ду Лин за одним из уличных столов, представляя, что можно будет сказать своему божеству. Под кожей зудело волнение от грядущей встречи. Только теперь Хуан Се понял, что с этим чувством было не так: оно, вопреки обыкновению, не сопровождалось бешенным сердцебиением, а потому не интерпретировалось как счастье.       Белый бумажный светильник на шесте прохожего качнулся в порыве ветра и моментально истаял, поглощённый пламенем. Серый призрак тонкой бумаги пролетел полчжана и приземлился аккурат в пиалу с чаем у губ Се Ляня. Жёлтые глаза удивительно моргнули и тут же прищурились в улыбке.       — Ха... Чай с пеплом. Смешная шутка, госпожа Судьба, — негромко прокомментировал Аньнин и сделал глоток. — Спасибо, что не с прахом.       — Гэгэ! — почти возмущённо произнёс Хуа Чэн, появляясь в поле зрения. — Зачем ты это выпил?       Стало очевидно, что Алое Небо стал невольным свидетелем этой случайной сцены. Вот только от чего она его так обеспокоила?       — Здравствуй, Сань Лан, — отставляя чай сказал Се Лянь, глядя на лицо своего бога.       В последние пару веков Небо являло своё истинное обличие невыносимо редко. И сейчас, скрывая за спокойствием удовольствие и влюблённость, Аньнин искренне наслаждался видом своего бога.       — Присаживайся. Я здесь в том числе и для того, чтобы извиниться за свои странности, — попросил Се Лянь, одними кистями обозначив разведённые в стороны в руки.       — Ваше Высочество, — опускаясь за стол протянул Хуа Чэн, — мне не нужны твои извинения. Я просто не понимаю.       — Я тоже не понимаю, — ответил Аньнин с беззвучным смешком. — Но так даже забавней. Мне интересно узнать до чего доведёт меня Случай и смерть.       — Это ведь совсем не хорошо. Скажи, гэгэ, если я верну тебе прах, сможешь ли ты... вернуться к тому, что было? — обеспокоенно спросил Третий Непревзойдённый, вспоминая специфику способностей небожителя.       — «Хмурые брови вам не идут», — едва не озвучил свои мысли Се Лянь. — Я, наверное, и не хочу возвращаться к прежнему состоянию. Дело в том, что сейчас я, в некотором смысле, даже более живой, чем день тому назад, и, пожалуй, действительно мог бы пожить и умереть, как полагается.       —Гэгэ... — почти жалобно протянул Хуа Чэн.       — Не хмурься, Сань Лан, — прервал его Се Лянь. — Я уже принял решение и сожалеть не в моих правилах.       — Что значит «даже более живой, чем день тому назад»? — задал другой вопрос Хуа Чэн.       — Понимаешь ли, теперь я хотя бы смертен. Если разбить мое сердце, которое, к слову, теперь находится у тебя, я умру, — пояснил Хуан Се, обозначая улыбку одним приподнятым уголком губ. — Разве это не прекрасно?       — Ты... Умереть хочешь? — обеспокоенно и быстро спросил Третий Непревзойдённый, внутренне кляня себя за открытость и несдержанность.       — Уже умер. Моим желанием давно был покой. Он будет мне наградой за исполнение моего предназначения. Но «покой» – понятие растяжимое. Это не обязательно уход в небытие, — честно сделал попытку объяснить свои мысли Се Лянь. — Но сейчас это не важно, я здесь не за тем.       — А за чем же? — всё еще пребывая в напряжении уточнил Хуа Чэн.       — Я хочу задать вопрос, вернее сделать предложение. Оно, вероятно, прозвучит странно, поэтому заранее уточню, что я изначально ожидаю услышать что-то вроде: «Нет. И не смей впредь попадаться мне на глаза», — отводя взгляд предупредил Се Лянь.       — Я так не скажу, — возразил слишком уж добрый для демона алый бог.       — Я бы рад поспорить... Но тогда удача Сань Лана станет для него проклятьем, так что воздержусь, — последний раз отошёл от темы хозяин Покоя, собираясь с силами. — Я хочу пригласить Сань Лана на праздник в честь очередной победы над идиотами что никак не оставят мой город в покое. И... Это считается приглашением на свидание.       Се Лянь выдал это на одном дыхании и с трудом подавил желание тут же сбежать. В остатки разума кричали в голове: «Ты что творишь идиот?! Твой бог тебя прогонит или убьёт раньше, чем ты сможешь вернуть ему его трон!». Он отвёл взгляд, боясь взглянуть на Алое Небо, и в то же время боясь упустить реакцию. Пальцы его отчаянно теребил рукав.        Хуа Чэн смотрел на Се Ляня с широко раскрытыми глазами и не мог найти слов. То, что он сейчас услышал не могло быть сказано искренне и всерьёз, но и послышаться не могло. Это...       — Можешь не отвечать. Я просто уйду, — собравшись, наконец, с силами сказал Се Лянь, опуская голову. — Я прекрасно знаю, что я не тот человек, что достоин чувств. Прости за эти слова. Я постараюсь быстрее закончить свои дела и покинуть этот мир.       Более не поднимая взгляда Хуан Се встал. Отчего-то желания плакать не было. Хотелось просто уйти. В голове потихоньку начинало искрить. «Поехавший», «идиот», «как только посмел», «ты даже не лучшее оружие», «он тебя не знает», «лучше бы...».       Неожиданно Хуа Чан пришёл в себя и схватился за запястье Се Ляня прежде чем тот решил каким способом лучше исчезнуть.       — Я ведь ещё не сказал, что не хочу, — сказал он. — Я приду.       В ответ на него уставились широко распахнутые в удивлении глаза. Брови хозяина Аньнин нахмурились, во взгляде появились непонимание и неверие. Потом свободная рука коснулась лба, частично скрывая лицо.       — Кукла была права. Вы порой слишком добры. Теперь я понял, как это может доставлять боль, — сделав для себя какое-то явно неверное заключение, отозвался. — Спасибо. Я буду ждать. Рекомендую прийти до восхода. А теперь мне нужно закончить некоторые приготовления. Всё должно быть идеально.       Теперь Се Лянь сбегал уже в смятении. И вместе с тем душа его неуверенно пыталась гореть надеждой. С неуверенной улыбкой он исчез, помахав на прощание своему Небу.       Дома его ждали дела. Ему нужно было как можно быстрее украсить весь город лентами, оплетёнными цветами, чтобы во время его "отсутствия" ничего не произошло. Любой из цветов в случае непредвиденной ситуации мог стать так называемым посланником воли двух хозяев города – Наблюдателем. Притом его специфическая внешность не позволяла принять его ни за Чин Э, ни за Хуан Се во время "пряток".       Это была кукла с тяжёлым неживым взглядом странных глаз. В каждом её движении сквозила искусственность: они были резкими дёрганными, словно ею кто-то управлял, дёргая за невидимые нити. Этого "человека" можно было счесть красивым лишь из-за совершенно ровной кожи, делающей его ещё неестественней, и острых черт лица.       Эта кукла была не просто пугалом и хранителем порядка. Она должна была предотвращать появление подозрений относительно природы Чин Э или Хуан Се и сходной слежки за людьми и демонами в обычное время. Однако за прошедшие столетия всё это стало неотъемлемым элементом праздника.       Затем следовало укрепить защитный купол, организовать способы эвакуации на крайний случай и закрыть ворота. Впрочем, теперь, ожидая гостя, Хуан Се предпочёл повременить с последним. Был ещё один способ предотвратить излишне раннее нападение.       Этой ночью ему предстояло нанести визит ещё кое-кому. И теперь ему понадобятся вся его наглость, развязность и злоба.