Одного человека достаточно

      — Гэгэ, насколько правдива эта сказка? — с непонятной эмоцией спросил Хуа Чэн, зачем-то продолжая сверлить взглядом полуслепого старика-сказочника.       Ещё один незнакомец, проходивший мимо них, поднял за рукав руку Хуан Се и нацепил браслет. На этот раз жёлто-золотой. Впрочем, в тот момент хозяину Аньнин было немного всё равно на игру.       — Почти полностью. По крайней мере я так считаю, — ответил Се Лянь, надеясь как можно скорее перехватить взгляд Неба, чтобы понять его эмоции. — Какая именно часть тебе так не понравилась?       — «Часть его души навечно осталась прикована к прошлому, она кровоточила, рвалась и билась в агонии скорби», — развернувшись процитировал Хуа Чэн.       Взгляд его был хмур и строг, но в едва заметном изломе бровей, в блеске глаз можно было угадать то, что было более беспокойством, нежели злостью.       — А, это... Ерунда, дела давно минувших лет, на деле всё было не так страшно, как звучит, — отмахнулся Хуан Се. — То, что названо здесь скорбью, уместнее назвать чувством вины. В целом, это то, что отличает Хуан Се от Чин Э. Но, если это раздражает – могу с ним поменяться. Только учти: Идентичный в скорби – такое себе зрелище, да и я лаять не умею.       Ложь. Умеет. Он проверял. За восемь веков и не до такого дойдёшь.       Хуа Чэн едва мог это выносить. Бесконечная изменчивость понятий, принятие какого-то ужаса, как чего-то само собой разумеющегося... Что, чёрт подери, произошло с личностью наследного принца Сянлэ за прошедшие века? Это ведь явно не влияние изменившейся судьбы: сам Хуа Чэн не был таким... Лжецом. Не врал ни себе, ни окружающим, по крайней мере в таком количестве.       — Это совершенно не смешно, гэгэ, — сдерживая всю ту странную смесь из эмоций, что были вызваны словами Се Ляня и собственными мыслями, покачал головой Хуа Чэн.       Желая как бы успокоить, хоть как-то сказать, что при нём нет нужды лгать, что он останется рядом при любых условиях, Собиратель Цветов Под Кровавым Дождём подался вперёд и опустил руки на плечи Хуан Се. Он простил себе этот порыв по двум причинам: во-первых, Его Высочество уже дал сегодня понять, что не имеет ничего против его прикосновений, а во-вторых, Хуа Чэн на малую долю секунды замер перед тем как закончить действие, давая возможность при желании уклониться от контакта.       — Хорошо-хорошо, каюсь, на самом деле умею, — неловко пошутил Хуан Се.       Признание сорвалось с губ демона почти непроизвольно. Разве можно лгать Небу, если оно и так снизошло до прикосновения к проклятому лжецу.       — Гэгэ... — на выдохе сказал Хуа Чэн.       «Опять. Шутка в такой ситуации. Неужели Его Высочество правда не видит во всём этом ничего страшного?», — подумало Алое Небо. Останавливая всякие новые слова, Третий Непревзойдённый приблизился ещё сильнее и заключает своего бога в объятия.       Находясь в удивлении от подобного контакта, Хуан Се всё же ответил на объятия, соединяя свои руки за чужой спиной. И только затем он позволил себе склонить голову в вопросительном жесте, зная, что это движение будет почувствовано. — Гэгэ, ну вот почему ты такой? — тихо, над самым ухом выдохнул Хуа Чэн. — Какой "такой"? — уточнил Се Лянь. — Изменчивый, подстраивающийся, утекающий, словно дым сквозь пальцы, не видящий ничего странного в своём поведении... Ваше Высочество, это страшно, — титул оказался озвучен демоном в алом так же внезапно, как и искренние чувства.       Демон молчал всего пару секунд, прежде, чем опять сказать болезненную гадость.       — От "Высочества" тут только личина, — едва слышно пробурчал Се Лянь, и лишь затем поднял голову, чтобы его было лучше слышно. — А я – хозяин Аньнин, физическое воплощение слова "изменчивость". Буду иметь в виду, что это делает меня страшным.       — Ты не страшный, — возразило Небо. — Меня пугает твоё отношение к себе.       — С тобой готовы поспорить трупы за стеной, — хмыкнул Хуан Се, мягко разрывая объятия. — И нормально я к себе отношусь. Меня всё устраивает.       Отстранившись, хозяин Аньнин поднял взгляд к небу, более для того, чтобы обозначить действие, нежели чтобы увидеть своими глазами то, о чём и так прекрасно осведомлён. Увы, небеса медленно светлели, знаменуя близкий конец ночи. Хуа Чэн тоже вскинул голову и с грустью посмотрел на покидающую небосвод тьму.       «Что ж... Видимо Се Лянь Небу приятен. Вот только я, увы, не он. Понравься ему Чин Э или, на худой конец, Хуан Се, всё было бы куда проще» — подумал, заметив эту грусть, демон.       — Тебе пора куда-то? — догадался Третий.       — Увы. Церемония окончания праздника требует моего личного присутствия, иначе это будет нечестно по отношению к участникам праздника и игры, — извиняющимся тоном произнёс Хуан Се. — Впрочем, после я всё равно планировал сбежать, скинув уборку на Идентичного.       Услышав последнюю фразу, Хуа Чэн едва слышно прыснул со смеху. След печали почти исчез из его взгляда.       — Тогда не забудь взять меня с собой, — в тоне шутки попросило Небо.       — Как скажешь, Сань Лан, — с той же интонацией ответил Се Лянь.       Удивительно, но никакого отторжения на лице Хуа Чэна так и не появилось. Напротив, он улыбнулся и теперь выглядел вполне довольным жизнью.       — А теперь, если позволишь одну наглость... — попав под очарование небезразличного лица Неба почти прошептал Хуан Се.       Затем он взял демона в алом за руку, чтобы повести за собой в сторону площади, что была за спиной Неба... И, обходя его, чтобы направиться к цели, совершил довольно странный для человека жест. Привстав на носочки и вытянув шею, Второй коротко и едва ощутимо провёл своей щекой от носа до уха по щеке Хуа Чэна и резко отстранился, чтобы не столкнуться плечами.       Будь при Хуан Се сейчас лисьи уши, он бы не удержался и прижал их к голове от смущения. Но подвижных ушей не было (хотя такими темпами заострённые демонические ушки тоже скоро задвигаются), как и крови в венах, поэтому хозяин Аньнин просто потянул за собой своё Небо, низко опустив голову из страха мимикой выдать крайнюю степень своего смущения. Хуа Чэн лишь немного помедлил, а затем поспешил следом. Оба молча радовались возможности контакта и подобных... Знаков внимания?       Увы, но смущение, как оказалось, добавляет скорости ногам, поэтому уже совсем скоро они добрались до толпы на другой стороне площади, окружавшей пространство, обведённое золотым воском. Это была не сцена, а просто начерченный на камнях овал, никоим образом не возвышающийся над людьми. Некоторые местные и просвещённые гости и вовсе будут смотреть на представление сверху вниз: с крыш и открытых на время стен. Небо на востоке стало совсем голубым и даже потихоньку начинало желтеть. Куклы-наблюдатели организовали среди толпы проход к очерченному пространству.       Хуан Се не отказал себе в последней слабости, отправив к людям вперёд себя куклу-Чин Э, чтобы ещё немного побыть рядом с Небом. "Старик", отдав инструмент Наблюдателю, неспешно пошёл к проходу. Люди, кажется, до последнего момента думали, что он просто хочет посмотреть на представление. Но вдруг старик распрямился и резко прибавил в росте, его левая рука прошлась пятернёй по лицу снизу вверх и дальше по волосам, стряхивая с себя личину.       Взглядам публики тут же предстал улыбающийся молодой человек в качественных, красивых, но удобных и весьма тонких чёрных одеждах с оранжевым узором из странных надписей. Его непослушные и оттого вечно лохматые чёрные волосы почти сливались с одеждой под тенью клёна из которой он выходил. И только светящиеся рыжим глаза да капли янтаря на подвесках в волосах явно выделяли его из мрака.       Лёгким шагом, в котором не осталось и следа от медленной и тяжёлой походки старика, он ступил в проход к очерченному участку. За спинами толпы заиграли музыканты, направляемые всевидящими Наблюдателями. Следуя лёгкой и весёлой музыке, Чин Э явственно красуясь обошёл толпу изнутри круга в коротком летящем танце и приостановился в центре, вскинув руки вверх. Рукава одежд подползли с рук под собственным весом, открывая взглядам десятки золотисто-жёлтых браслетов на предплечьях, говорящих о том, что многие гости увидели в нём Хуан Се. Со смешком, что пронёсся по всей площади вместе с направленным потоком ветра, Чин Э опустил руки и объявил итог: «Мне вновь удалось вас всех провести».       Вновь заиграла музыка, но уже значительно тише. Настолько тише, что стоящие в первом ряду демоны с особо острым слухом даже разобрали шорох постукивающих друг о друга капель янтаря и перезвон одинокого бубенца в волосах куклы.       Четыре почти танцующих шага и Чин Э, развернувшись, замирает вновь, смотря на кого-то в толпе. Неожиданно для всех он вдруг склонился в низком уважительном поклон перед господином в чёрных одеждах с серебром, а после распрямился и, переведя взгляд чуть вправо от того "человека", протянул руку в жесте, означающем приглашение-ожидание.       Молодой человек в "пернатом" серо-голубом ханьфу, принц Фэнбао, Дуо Лиши внезапно вышел вперёд, покидая своего спутника, в котором только теперь некоторые узнали принца Шенши, Кэ Шана. "Дуо Лиши" без спешки подошёл к золотой черте и сделал тот же жест, что и "старик", ставший Чин Э. Иллюзия спала и за черту ступил уже другой "человек".       Хуан Се в извечно-идеальном, традиционном ханьфу светло-серого цвета с жёлто-золотым узором винограда и подвесками со светло-жёлтым янтарём. На его гладких волосах, цвета эбенового дерева гордо стояли лисьи уши, а золотые глаза были холоднее бликующего в волосах янтаря. Он небрежно откинул рукава и стряхнул с рук на землю браслеты, что не имели никакого значения: участники игры уже проиграли, не найдя "Чин Э".       Вновь заигравшая музыка была уже немного другой. Она звучала так, словно одновременно игрались две совершенно разные мелодии с условно общим ритмом. Мягко и весело играли на высоких нотах цини и флейты, такие же инструменты на более низких нотах чётко задавая ритм, добавляли музыке вес, некий официоз.       Чеканя танцевальный шаг, Хуан Се приблизился к кукле, стоявшей всё это время неподвижно. Но как только между Идентичными осталось расстояние не более, чем на три шага, более высокая и шустрая мелодия вдруг стала громче, почти глуша строгую и низкую. Кукла, словно ожив, отступила в танце. Но вслед за музыкой изменился и шаг Хуан Се.       Чин Э, словно дразнюсь, отступал спиной вперёд летящим шагом, полным малых прыжков, петляя и делая резкие повороты, заставляющие развиваться по воздуху рукава. Оригинал же стремительно, зигзагами нагонял, частично отражая движения рук цветка, управляемых музыкой и похожих на крылья из-за струящихся широких рукавов. Демон стремительно нагнал куклу и, схватив за запястья, потянул на себя, вовлекая в танец. На лице куклы отразилось изумление, Хуан Се улыбнулся, торжествуя не над куклой, а над легковерным зрителем.       В стремительном танце, демон провёл куклу по всей площадке, неоднократно прокрутив и наклонив с видом донельзя довольным и ехидным. Однако и кукла давно уже отвечала лишь улыбкой.       Мелодия сменилась вновь на ритмичную и весёлую, заставляющую фигуры за чертой двигаться то медленнее, то быстрее. Второй танец так же прошёл стремительно, в контакте, но уже с куклой в роли ведущего. Однако, удивление зрителей спало.       Поэтому на пике мелодии Чин Э "вырвался" из удерживавшей его руки. Мелодия сменилась вновь, превратившись в плавную, но по-прежнему наделённую ритмом. Теперь Идентичные двигались противоположно и зеркально друг другу, вырисовывая своими шагами на брусчатке незримые символы. Теперь они вовсе не соприкасались. Зато взгляды их были вперены друг в друга, словно они соревновались в том, кто исполняет этот танец идеальней и искали в движениях визави малейшие ошибки. Их танец был почти синхронным. Различие состояла лишь в несколько чрезмерной экспрессии Чин Э и слабо приподнятых уголках губ Хуан Се. Наконец, узор был готов. Идентичные вернулись к центру овала и, впервые за этот танец, соприкоснулись руками. Тут же вокруг разнеслась аура странной ци, являющейся помесью демонической и божественной. Прежде незримые узоры загорелись золотом, являя взглядам удивительные в своей сложности руны, золотыми венами уходившие к клёну. Прожилки в стволе засветились от энергии. Наблюдатели, достав из мешочков ядра, прошлым утром вырезанные у божков под стеной, стеклись к дереву и вставили их в эти самые светящиеся каналы новые источники энергии.       Формация сверкнула, обновляясь, и вновь стала прозрачной, хоть и не исчезла. Солнце взошло, но не обожгло ни одного демона. Идентичные отстранились друг от друга и поспешили покинуть круг. "Чин Э" просто исчез, а Хуан Се поспешил к тому, кто его ожидал. Зрители тоже начали расходиться.       — Сань Лан! — почти подбегая воскликнул демон.       Не дожидаясь (и не слыша) ответа, в состоянии слабого помутнения рассудка из-за резкого оттока ци, Се Лянь первым обнял Хуа Чэна и, на ходу заставляя остатки формации на земле перетечь к нему и сложиться в печать перемещения, выкинул их обоих во двор монастыря водных каштанов.       «Любая ложь, любой спектакль, что угодно ради иллюзии счастья», — мелькнуло в сознании Хуан Се.