***
Дамиано вылез из ноутбука девушки только вечером, на закате. Решая разные дела с переводом денег и ранней бронью билета в Милан, мужчина совсем не заметил, как прошел день. Пройдя к балкону и обнаружив там хозяйку квартиры, вокалист остановился, облокотился на дверной косяк. Рассматривая русоволосую, сидящую за холстом и держащую в руках кисть, мужчина мельком улыбался. Зеленоглазая выглядела расслабленной, но сосредоточенной одновременно. Она выводила кистью мягкие линии, плавно поднимала ладони. На щеке покоился мазок краски, говоря о том, что девушке он абсолютно не мешает. Медленно подойдя к художнице, итальянец стал рассматривать холст. На полотне была изображена девушка удивительной красоты, одаренная длинными светлыми волосами, отливающими золотом. В лучах солнца, в красках заката дева с полотна казалась ангелом, спустившимся с небес, чтобы ослепить всех своей красотой. — Это божественно.. — прошептал мужчина, девушка подняла голову. — Огромное спасибо.. — смущенный голос и ладонь, набирающая на кисть маленькое количество золотистой краски. — Кто это?.. Она словно ангел, особенно сейчас, при таком освещении.. — кареглазый впитывал в свою память каждый лоскут платья незнакомки, смотрящей на него с холста, каждый локон, каждый блеск на коже. — Это.. Это моя мама.. — печально ответила девушка и, сделав последний штрих, отложила кисть. — Она будет счастлива такому произведению искусства.. Картина станет отличным подарком на день рождения, например.. Знаю, что банально, но.. — вокалист сделал какой-то жест рукой, но.. — ..она мертва. Кареглазый тут же замолк, пытаясь осознать услышанное. — Она умерла, когда мне было девять, — зеленоглазая поднялась и стала собирать палитры с кистями. — Я.. мне.. Прошу, извини меня, я не хотел.. — Дамиано стыдливо опустил голову. Он понимал, что задел больное, и от этого становилось так же больно. — Все в порядке, я смирилась.. почти.. — Пентенни на секунду замерла, но тут же устремилась в квартиру, чтобы сложить вещи. А девушка божественной красоты смотрела куда-то вдаль, на закат, на горизонт, пока ее волосы отливали золотом.***
Футбольный матч, который показывали по телевизору, был на удивление скучным. Мужчине вовсе не хотелось смотреть это, но выбора почти не оставалось. Вылезая из-под одеяла, кареглазый взглянул на кухню. Идея заварить себе чай казалось все более привлекательной, поэтому Дамиано так и сделал — спустя какое-то время он стоял посередине гостиной в чашкой ароматного чая в руках. Сделав телевизор тише, чтобы не разбудить Айрин, итальянец аккуратно подошел к холстам. Лунный свет еле касался полотен, но этого было достаточно, чтобы разглядеть хоть что-то. Где-то были пейзажи — моря, горы и реки; где-то были портреты — мужчины, женщины, дети; где-то были сооружения архитектуры — соборы, Колизей, статуи.. Все было словно живое: не удержишься, прикоснешься, а люди с картин коснутся тебя в ответ. Мужчина уселся по-турецки напротив холстов и стал рассматривать детали, запоминать, улавливать. Ему всю жизнь нравилось такое искусство, хоть он иногда и скрывал это. Теперь, когда он мог отложить в своей памяти как минимум три полотна, кареглазый чувствовал душевное и эстетическое удовлетворение. Улыбаясь, он все делал глотки этого чая, который сейчас — под лунным светом и в окружении застывших красок на холстах — был самым прекрасным напитком, дарующим умиротворение и спокойствие. — Я же просила тебя, не подходить без моего разрешения.. — где-то за спиной послышался сонный и разочарованный голос. «Ты же просила не трогать их, а не подходить..» — Да?.. Прошу, прости, просто.. мне хотелось рассмотреть их. Они будто манили меня, — мужчина развернулся и улыбнулся Айрин. Похлопав ладонью возле себя, Дамиано все-таки дождался компании хозяйки. Увидев ее небольшую дрожь, кареглазый тут же поднялся, сходил за одеялом и накрыл им девушку по возвращению. Пентенни что-то благодарно произнесла и зевнула. Давид вернулся на свое место и вздохнул. Пододвинув к деве чашку чая, предлагая его ей, он чуть поджал губы. Все-таки он был благодарен этой девушке, за то, что она его не выгнала, и за то, что вообще впустила к себе ночью. — Почему нельзя менять местами банки со специями? — аккуратный вопрос. Вокалист стал перебирать собственные пальцы. — Мама не любила, когда паприка стояла на месте горчичного порошка, сахар на месте перца, а лавровый лист на месте специй для пасты, — русоволосая поджала ноги, поставила голову на собственные колени. — Еще раз извини, — шатен вздохнул и вернул свой взгляд к полотну со статуями. Так люди сидели еще очень долго — молча, в свете луны и слушая пение ангелов, изображенных на одной из картин.