Краской по телу

      «Бестия» встретила каким-то странным ароматом, смесью вина и шикарных женских духов, который разносился буквально по всему заведению. Либо организаторы воспользовались методом «полного погружения», либо у обоих людей было помутнение разума.       Дамиано, облаченный в какую-то рубашку темно-винного цвета и черные брюки, прошествовал до одного из столиков, который располагался прямо возле стены. Айрин, рассматривая новую обстановку ресторана, шла за мужчиной, удерживая в немного неуверенных руках небольшой клатч, подаренный ей когда-то подругой. Платье под стать цвету выбранной рубашки итальянца немного смущало своей открытостью, смелостью и элегантной дерзостью — открытые плечи, тончайшие лямки, небольшой разрез вдоль правой ноги, и... длина. Ткань располагалась примерно в семи сантиметрах выше колена. Пентенни не особо любила что-то вызывающее и короткое, но сегодня ее спутник настоял на красоте и эстетике, поэтому перечить было неудобно.       Ресторан поменял обстановку. В курортном городке настал «сезон танго» — взволнованная, горячая музыка, великолепные танцы, романтичные вечера и соблазняющие взгляды. По крайней мере, так написано в брошюре.       — Что предпочтете испить, синьорина? — низкий бархатный голос, разрезавший игру рояля со скрипками, стоящими неподалеку.       — Красное, полусухое, — взгляд в сторону вокалиста обещал быть моментальным, но пришлось приостановиться, чтобы порезаться разумом о четкие линии скул. — Дальше можешь выбрать сам, я доверюсь твоему вкусу.       — Как приятно слышать, — темно-карий взгляд и какая-то странная полуулыбка, ухмылка.       Добрая половина виски, выпитая ими еще на стадии сборов в данное заведение, дала возможность чувствовать себя если не раскрепощенно, то хотя бы спокойно и почти уверенно. Сейчас они наполовину трезвы, могут спокойно передвигаться и не смеяться с любого непонятного смешного звука. Сейчас они могут спокойно разговаривать и контактировать друг с другом, не стесняясь и не думая о нарушенном личном пространстве.       — Такая музыка красивая, но немного напрягающая, — произнесла русоволосая, посмотрев на музыкантов, которые стояли на небольшой сцене в углу.       — Это пока, — Давид дал жест официанту. — Там сейчас напряженно, потом спокойно, а потом опять напряженно.       Непонимающий женский взгляд.       — Астор Пьяццолла, «Лето в Буэнос Айресе», — все тот же непонимающий взгляд. — Я потом тебе включу.       Дамиано продиктовал заказ и, когда официант ушел, повернулся к девушке.       — Вообще, я хотел поговорить с тобой, если ты не против, — мужчина подпер подбородок замком из ладоней.       — Почему я должна быть против? — зеленоглазая приподняла бровь, точно так же подперла лицо и спокойно посмотрела вокалисту в глаза.       — Ну, не знаю. Вас, женщин, иногда понять очень сложно.       — С этим соглашусь.       Мужчина хмыкнул. Ему хотелось пошутить на эту тему, но вовремя подоспевший официант поставил на столик бутылку алкоголя и прервал нить бессмысленных и глупых шуток.       Дамиано откупорил бутыль уже после ухода работника обслуживающего персонала и стал разливать темную, соблазнительную и уже немного пьянящую одним своим видом жидкость по бокалам. Пентенни внимательно наблюдала за движениями итальянца, струей вина и бокалами, которые так красиво блестели под светом небольших софитов.       — Так грустно, что совсем скоро улетать, — вздох и взгляд куда-то в стол. Айрин поджала губы в раздумьях, пытаясь найти какую-то тему для отвлечения.       — У нас будет еще неделя в Милане, чтобы отдохнуть и насладиться концом лета, — кареглазый непринужденно улыбнулся и посмотрел на девушку.       — Очень боюсь, что это может что-то прервать. Мы с тобой так сблизились за эти дни, — итальянка стала крутить вилку меж подушечек пальцев.       — Об этом я и хотел с тобой поговорить, но сперва, — Давид поднял свой бокал и протянул его в сторону художницы, — предлагаю выпить за наше сближение и взаимопонимание.       Русоволосая улыбнулась, чуть отведя взгляд, и ответила тем же жестом. Прозвучал тихий звон стекла, ударяющегося друг об друга.       Глоток алкоголя. Тут же приятно обжигает глотку. Пьянит, заставляет расслабиться. Можно было бы остаться наедине с огромным ящиком, чтобы надолго забыть обо всех заботах.       — Мы однозначно стали ближе, особенно учитывая то, как ты меня избегала и игнорировала несколько дней назад. Неделю?.. Когда это было?.. — мужчина внимательно посмотрел на свою спутницу.       — Какая разница? Сейчас же все хорошо, верно? Вот и все, — девушка вздохнула и прикрыла глаза. В голове внезапно заиграла «Love Will Work It Out» Durand Jones & The Indications, и на душе зеленоглазой стало так спокойно, свободно...       — Ну, знаешь, хотелось бы прояснить ситуацию, чтобы потом не путаться в каких-либо... ощущениях, моментах. Если мы спокойно поговорим сейчас, то.. — заметив некий транс Пентенни, Дамиано стал улыбаться. — Так быстро улетела?       — Ты просто не представля-яешь, как классно лежать на какой-нибудь мягкой кровати, слушая ту песню, которая играет сейчас в моей голове, — русоволосая приоткрыла глаза и улыбнулась.       — Так вот, к чему я вел... — начал шатен, но его прервал внезапный аккорд, смесь гитары и скрипки. Кажется, вокалист слышал эту песню в каком-то фильме, но утверждать не мог.       А вот на Пентенни эта музыка подействовала мгновенно, будто бы разожгла в ней какое-то пламя, которое сейчас окутывало все тело, весь разум, всё.       — Это такая... такая странная, но прекрасная музыка... — да, со слов девы можно подумать, что мелодия нежна и грациозна, но не тут-то было — горячее танго, которое заставляло сердце биться чуть-чуть быстрее, даже если ты никогда не танцевал его.       Внезапный взгляд, посланный мужчине. Дамиано немного удивился такой резкости, но ему нравилось. А русоволосая, будто загипнотизированная, смотрела в карие глаза.       — Я, возможно, не говорила этого никогда, но ты чертовски красивый. Правда. Не удивлена, почему за тобой толпы девушек бегают, — итальянка подперла щеку рукой, не прерывая зрительного контакта.       — Мне льстит это, но крайне непривычно слышать такое от тебя, — вокалист облизнул губы и подпер подбородок замком из ладоней, все так же смотря собеседнице в глаза.       — Побудешь моим холстом?       Фраза застала кареглазого врасплох, отчего тот удивленно распахнул глаза и поднял брови.       — Холстом?       — Да. У меня холста нет, но краски и кисти я покупала недавно. Мне очень, о-очень нужно набросать хоть что-то. Прошу! — Айрин коснулась локтя мужчины, провела выше, остановилась на запястье.       Тяжелый взгляд и неловкое молчание. Дамиано сглотнул.       — Когда?       — Сегодня. Сейчас! — изрядно опьяневшая дева поднялась на удивление быстро, ухватилась за рукав рубашки мужчины и умудрилась потянуть его к выходу, даже не пошатнувшись.       — Сейчас? Ари, тебе не кажется, что слишком поздно? — итальянец оглянулся на столик, но последовал за подругой.       — Самое время.       Девушка тянула Давида за рукав до самого домика, боясь, что вокалист просто сбежит. Но как бы она не старалась сдавливать ткань рубашки, показывая всю серьезность намерений, мужчина ни разу не задумывался о побеге. Ему хотелось оказаться предметом ее опытов, лишь бы она смогла успокоиться и остаться счастливой.       Уже у дверей Пентенни сначала замедлилась, а после и вовсе остановилась. Внутри домика не было ни звука, ни огонька. Полнейшая темнота. Кажется, Элансьо и Эвелина покинули их маленькое пристанище, чтобы запомнить последние деньки отпуска.       Русоволосая вот уже несколько минут рылась в клатче в поисках ключей, что было крайне безуспешно. Она готова была разрыдаться.       — Дай сюда, — мужчина забрал из женских рук сумочку и через какое-то время вынул ключи из маленького кармашка.       Айрин, вплотную смотревшая на вокалиста, вздохнула.       — Ты постоянно все быстрее делаешь. То игрушку покупаешь, то ключи находишь.. — русоволосая протянула руку за железками, но Дамиано убрал связку за спину. — Ты чего?       — Мне крайне не нравится фраза про быстроту моих действий.       — Ключи верни, — девушка нахмурилась.       — А то что? — игривый взгляд и ухмылка.       — А то поцелую.       Пентенни готова была поклясться, что эта фраза всегда отпугивала ее собеседников, что ее имущество возвращалось к ней же.       Но сегодня ее слова не отпугнули собеседника, а притянули ближе.