Бывают те, что днями служат богу Своими помыслами светлы и чисты Но стоит ночи опустится, понемногу Уходят с головою, в тяжкие грехи А поутру уж просят, молят о прощеньи Замаливая на коленях, со свечой у алтаря Что дескать бес попутал, подвело влеченье И то, что все осознано и не прошло все зря И так летят года, летят десятилетья Все также солнце освещает небосвод Луна все также освещает темень И мечутся несчастные, слугою двух господ…
Успокаивающая тишина, тонкое солнце. Благовония хвойных ароматов. Спокойствие и ровность момента. На террасе я сидела в позе лотоса, глубоко дыша. Воздушное и подвешенное состояние очищали организм от лишних эмоций. Тело словно было заполнено до краёв свежестью леса и кислорода, вытесняя собой все органы, оставляя в итоге только приятную пустоту. Ноздри раздувались, впуская холод погоды. Челюсть сжата, точа лицо в острый камень. Я проводила медитацию регенерации. Это состояние, когда кроме зелёной энергии леса и воздуха в вас нет ничего. Энергия загустела и материализовалась, перетекая по венам. Сложность в том, что ею надо заменить все мысли в голове, расслабить, но и одновременно сконцентрироваться и напрячь нужные точки тела. Крылья слегка подрагивали, шептались между собой, ведь ветер весело ударялся об них. С новым порывом ветра я наконец ощутила нужное покалывание. Улыбнулась и распахнула глаза. Вкусила сладость вкуса окружающего мира. Мира природа, а не всего мира. Ведь назвать весь мир сладостью, горько. Кожа начала натягиваться на месте ранений, благовонно пощипывала. После наших с Птицей «танцев» на теле почти не осталось живого места. Однако, я была благодарна ему за то, что крылья были в полном порядке, а порез под ребром обработан и перемотан. Я не знаю теперь, как отзываться о нём. Так, мысли потом. Спокойно. Я довольно выгнулась в пояснице, поняв что бутоны цикория и алые стебли розы завяли и пеплом рассыпались в крови. Медленно поднялась с земли и проморгалась. Как бы странно это не было, но брать часть энергии от природы, энергозатратно. Подол шёлкового халата умиротворенно покачивались в такт тихого ветра. Как бы морозно не было, но восстановление надо проводить только в очень свободной одежде. Вообще желательно обнажённо, но я не иду на такие условия. Пока я приходила в себя и возвращала все больные мысли в голову, размеренным, не давящими шагами ко мне проследовал дворецкий, держа в руках пальто. Его взгляд был слегка обеспокоенным. Конечно, считай с ведьмой разговаривает. - Я принёс ваше пальто. На улице прохладно, Виктория. - на локте подал одежду. - Благодарю. - учтиво кивнув я изъяла из его рук верхнюю одежду и принялась одевать на тонкие плечи. Разговаривать не сильно хотелось. Я 24/7 веду разговор сама с собой. Но очевидно дворецкий не разделял моё расположение духа. - Не буду скрывать Виктория, но я обеспокоен за ваше состояние. - я тяжело выдохнула, понимая к чему клонит. - В каком плане? - Вы стали читать кучу каких-то книг, про богов, птиц. Каждую ночь лежите на полу и улыбаетесь. Вы были и так холоднокровны и не любили общество, а сейчас вообще отстранены. - А что вас лично беспокоит? - я подошла к навесу и взяла топор. - Именно это. Ваша непредсказуемость и то что вы перестали пить таблетки… - Хватит! При всём уважении! Это моё дело, почему я перестала это делать. - в гневе махнула крыльями, зрачки сузились. Перекинув топор на плечо, я направилась в сторону леса. - Вы изменились. - эти слова меня словно пихнули в раненый бок. - Особенно с того заказа и этого…Гражданина. Теряете контроль над сущность. Я искренне волнуюсь за вас и ваше ментальное состояние. Прошу вас,- Вольвский посмотрел проникновенно мне в глаза и положил руки на предплечья. - Расскажите мне всё, хотя бы главную часть. - Вильям доверяет мне, а я ему и это было бы максимально эгоистично и по-скотски просто взять и уйти, оставив его наедине с кучей давящих вопросов на голову. Я сама знаю это состояние. Выдохнув, надавила на голову и все события и мысли, как гной выскочили и вылились наружу. - Я устала. Устала от всего этого незнания, чувства непонимания кто я. Я…- сейчас на моей руке болтались весы с двумя чашами. На одной «рассказать», а на второй «нет». Я остановилась на золотой середине. Золотой. Передёргивается от этого слова. - Я столкнулась недавно с мне подобным… - В каком смысле… - Во снах. Поэтому и перестала спать. Потому что каждый раз меня душит шёпот. А таблетки я перестала пить, потому что устала скрываться. Себя и настоящую сущность. Я не хочу от неё убегать и прятаться. Я хочу принять, подчинить. Кажется будто я владею ей, но на самом деле- это далеко не так. Раскрывать крылья-не контролировать настоящую стихию внутри. Она Дика и безумна. Я хочу перестать глушить её, а хочу слиться и стать одним целым. Ведь если вести внутри себя борьбу, в какой-то момент она разорвёт меня. Или просто поглотит. А я не готова. И не хочу пожертвовать всем, чего я добилась бесчувственному зверю внутри. Прошлое и так холодом отпечаталось на мне. Поэтому…- я взяла одну его руку и сжала, пытаясь внушить свою мысль в его голову. - Не обращайте на это внимание. И я обещаю вам, я не сделаю ничего с собой. Просто нужно время. В моих глазах слабым огнём горела Надежда, на то что Вильям понял меня. Но он молчал. А спичка в моей душе догорала с каждой секундой быстрее. Однако вспыхнула, после его понимающего кивка. - Я уверен в вас и никогда о подобном не думал. И безмерно благодарен, что вы поделились со мной переживаниями. Поверьте, для меня это многое значит. - Надеюсь в положительном значении). - стало намного легче после разговора. Гной вылез из под кожи. Но на бархате неприятно теперь цветут шипы роз, от этого кожа становится пунцовой. След всё равно останется и его придётся замазывать. Скрывать от людских глаз. Я легко усмехнулась и подошла к уже мёртвому дереву. Его ствол цвета корицы, треснул и вызывал жалость своей засухой. Местами живая поверхность растения покрылась смоляными пятнами. - А зачем вам топор? - я положила ладонь на не так давно живое создание природы. - К сожалению, во время регенерации, забирается энергия растения. Потому что брать из воздуха энергию для восстановления, увы не возможно. Оно отдаёт свой сок жизни тому, кто нуждается в ней. И тогда я брала её именно отсюда. Дерево было мной помечено крестом. Специально. Жаль, но такова жизнь. И если я не вырублю его, то смерть размножится и перепрыгнет на другие. Ладно, отойдите лучше. Я взяла топор за рукоять. Замахнулась. Подол пальто и халата встрепенулись вверх, повторяя мой настрой. Выдохнув, в следующий миг лезвие разрезало мёртвый ствол. Замах. Сочувствующий удар. Выдох. Замах. Удар сильнее. После него послышался характерный, полный грусти треск. Жалостливо пища смоляная сосна обрушилась на холодную, промерзшую землю. Откину в топор я присела на колени перед «покойником». Выпустив когти, прошлась вдоль пористой поверхности. В мгновение ока, оно рассыпалось на пепел. Взмахнув крыльями, подняла осадок природы в воздух. А после ветер схватил его и понёс в своих объятиях. Куда- мне не ведомо. - Вот и всё. Со временем пепел осядет и на его месте вырастет новое творение. А пока, надо возвращаться. Мне надо кое куда съездить.***
Дорога в центр как всегда заняла немалое время. Наверное ещё больше времени потребовало найти место для парковки. Улица Галерная, наверное моя самая любимая. Ведь только стоит пройти вдоль неё за огромную арку, через неё откроется восхитительный вид на Исаакий. Но всё это-лишь красивый фасад. За жёлтой штукатуркой прячутся стены, что цветут сыростью и плесенью. Это легко увидеть. Стоит только свернуть в одну из арок. «Улица Галерная 12, подъезд 3, квартира 34, этаж 3. Улевцовский Юрий Агайлович» Отыскав нужный дом и подъезд, начала уже думать как зайти в дом, ведь код от домофона мне неизвестен. Ключей нет, а звонить жильцам глупо. Никто не откроет. Ну я бы лично не открыла. Но фортуна повернулась ко мне своим шутливым лицом вперёд, так как прямо передо мной открылись железные двери. Два пьяных мужика вышли, а я прошмыгнула в дом. В нос ударил этот приторный «аромат». Запах разложения и старости. Грязь, нищета, подвальная сырость. Вот она-реальность. В самом сердце Питера. Стоит такая прекрасная, в дорогих фасадах. Обшарпанные двери, уставшие от многочисленных нажатий дверные звонки. Сыпучий потолок и грязный бетонный пол, с остатками кафеля. Выцветшая газовая труба обрамляла стены, разбегалась на поворотах, заходила под потолок. Давно не крашенные металлические почтовые ящики. Меня будто окунули в детство. Взяли за затылок и надавили. Прямо как отличника в унитаз. Так же мерзко и отвратительно. Смотря на всё это вспомнились строчки из песни Molchat doma-«Судно».«Эмалированное судно Окошко, тумбочка, кровать. Жить тяжело и неуютно, Зато уютно умирать…»
Но тут как-то и умирать не уютно. Скорее гнить и плакать. Мда, как говорится: «…и жизнь растрёпанна как блядь.» Единственная красота, что здесь была-окна в деревянных рамах, за стеклом которых, спелыми гроздьями рос виноградник. Пурпурные бусины. Такие заливистые, сочные. Так и хочется сорвать одну жемчужину с этого красивого колье дома. Почувствовать эту сладость, капельки сока, медленно стекающие с подушечек пальцев. Только проблема в том, что руки после этого неприятно липкие, а в винограде есть косточки. Такие терпкие и гадкие. Ложка дёгтя в бочонке янтарного мёда. Невольно представила Серёжу на уроке искусства. Как он своими искусными пальцами мазками выводил фиолетовую мякоть. Мечтательно улыбнувшись, проследовала на следующий этаж. Шаткие перила. Такие неуверенные и слабые. Ненадёжные. Настолько устали ловить всякого на лестнице, что при ещё одном таком случае махнут ручкой и сами тебя уронят на каменные глыбы. И только почтовые ящик будут смотреть на синего от смерти тебя и твою размазанную по полу черепную коробку. Потом власти удивляются количеству суицидов в нашей стране. Они хотя бы раз зашли в подобные «жилища». Да тут любая цифра 13 знак. Здесь не пахнет, а воняет. Веет депрессией, забвением, суицидом, кончиной, печалью, горем. И даже те живые гроздья винограда не красят картину. Скорее запирают тебя в этом сером коробе. И вот ты сидишь в этой печальной коробке, а за её стенами весёлые облака да чистое небо. Запах счастья и радости. Поднявшись на нужный этаж, я осмотрелась. Так, квартира 34. Сам дверь ведущая в жильё была ярче других. Красивые кнопки на обивке двери цвета золота. Размашистые цифры. Я нажала на звонок. По ту сторону раздался веселый звон. Но он был таким пыльным, словно век никто не звонил в него. Тут я услышала шевеление, крышечка глазка звякнула, ударяясь об поверхность. - Кто?- послышался хриплый от вечного молчания голос. - Вы меня не знаете. Но меня знает Вильям Вольвский. Давайте поговорим. Я не займу много времени. - Хм. - тут я донеслось бряканье дверной цепочки и щелчки замка. Дверь мягко отворилась. За порогом стоял мужчина за 60. На ногах тряпичные тапочки, износившиеся, но верно тёплые. На ногах широкие тёмно коричневые штаны. Обвисшая трикотажная рубаха и халат в рубчик, цвета тёмного василька. Кожа слегка обвисшая, пористая. На лице пара складок морщин демонстрирует прожитые года. Седые волосы и карие глаза. Прямоугольной формы подбородок. Череп словно просвечивается через покрытие изношенной кожи. Широкий лоб. Профиль у старика был мягкий, но строгий. Он не отстранял. Кофейные глаза смотрели как-то проникновенно на меня, точно сканируя. Я не смела что-то сказать на это. И тут в его голове что-то звякнуло. - Виктория?…- зрачки расширились. - Проходите быстрее. - быстро затараторил. Но без тени раздражения. Точно…ждал меня? Я переступила порог. В глаза ударило солнце. Квартирка была тёплой и уютной. Старый дверной звонок над дверью. Когда-то белоснежные обои с цветочными полосами. Вешалка, правда только с одной курткой на ней. Пуфик. Здесь время застыло с времён 1970. Знаете, тут царит эта атмосфера Советского союза. - Ну, представляется похоже уже будет глупо. Но я повторюсь. - я протянула руку. - Виктория. - старик улыбнулся. Его ладонь была жёсткая, сухая. Но рукопожатие таким не являлось. - Очень рад. Улевцовский Юрий Агайлович.- я не знаю, чем владеет мужчина, но его улыбка невероятно бескорыстная, полностью расположена к приятному общению. Как можно сохранять это на протяжении стольких лет? Добродушие. - Проходите в зал, не мнитесь. - да и далеко не глуп. Сразу понял мой немой вопрос. Не вежливо без приглашения взваливаться в жильё. Особенно к старшим. - Спасибо. - моё воспитание, что растил во мне дедушка, ликовал. Всё правильно, но не строго. Нет давления. Сдержанность максимально сдержана и не навязчива, как это бывает. Пройдя в зал я вскинула взгляд. Тут очень…красиво. Здесь нет каких-то выкобенистых черт. Прекрасная простата. Через два высоких окна виднелась Нива, гранитные борты. Та самая Питерская Венеция. - Вы пока присаживайтесь, а я пойду чайник поставлю! - А, не напрягайтесь. Не стоит утруждаться. - Я настаиваю! - он убедительно качнул рукой. Мужчина был в лёгком шоке, что кто-то к нему последовал. Кто-то кроме властей и невежливых соседей. Юрий удалился на кухню, от куда послышались цоканья и тонкий звон посуды. Одна из стен была тёмно коричневой, цвета горького шоколада. А вторая наоборот, белого шоколада. Тут только сиди и кофе пей. У светлой стены стоял стеллаж с множеством книг. Я пробежалась подушечками пальцев по корешкам. Ах, этот запах пыльных книг. Такой интересный и интригующий. Как и наверное эти произведения. В угла стояло растение. По форме листа был похож на фикус. Оно освежало пространство своим изумрудным отливом. Делало его живым. На полу вишнёвый ковёр. Сок цвета был смыт временем. На стенах весели рамки с непонятными мне изображениями, однако такими завораживающими и мечтательными. По другую сторону у тёмной стены стояли два кресла с высокими спинками в цвет ковра. Между ними стеклянный журнальный столик. Но повернув голову правее я издала звук поражения. На тумбе стоял граммофон. Его позолоченная раковина очевидно была изготовлена из меди. Местами она окислилась. Плёнка из слегка подпорченных мест, сеткой разбегалась по полости. Эта неидеальность была до жути красивой. Этот рожок прикреплён к деревянной коробке, цвета тёмного дуба. Сама платформа резная, с тонкими искусными диагонали. Они вились друг с другом в замысловатые рисунки. Листья, завитки и…перья? Это заставило меня повести плечами. Игла повёрнута чуть в бок, от серебряной окружности, место куда вкладывались пластины. От одного вида на музыкальный проигрыватель, хотелось петь и медленно танцевать. Звук не шёл, но мелодия лилась. Такая душевная обстановка. - - Этот красавец достался мне от вашего дедушки на день рождение. До сих пор не могу понять зачем мне он его подарил. - я слегка дёрнулась. Уж больно неожиданно Юрий материализовался в комнате. Я не подал виду, что это как-то испугало меня. Лишь кашлянула. - Он вам не нравится? - Нет, что вы. Я грезил им. Но я всё равно не понял почему он мне достался. - Но вы безмерно благодарны… - Да…Тогда я был самым счастливым человеком. - старик хохотнул. А я просто оттянула уголки губ вверх. - Что ж я так стою. Присаживайтесь пожалуйста! - благодарно кивнув я опустилась на кресло без одеяла. Было легко предположить что это для гостя, а не хозяйское. - Не обращайтесь ко мне на «вы». Я думаю так вам будет комфортнее со мной говорить. - Допустим, тогда почему ко мне на «вы»? - Вы старше меня и незнакомый для меня человек. А старших надо уважать. - последняя фраза была словно сказана маленьким ребёнком. Ага, умничка Вики. - - Вообщем, чистая вежливость. - Что ж, держи тогда кружку чая, воспитанная наша. - я хохотнула. Последующие полчаса мы говори не о чём и о чём-то сразу. Я хотел показать, что мне можно доверять и от мужчины ничего не надо. Я старалась не напрягать его собой и своими принципами. Сдерживала просящийся сарказм и холодность. И похоже у меня получилось. Улевцовский налил вторую чашку чая и подал мне. Загадочно посмотрел на меня. От этого взгляда я замерла. - Зачем ты здесь Вики? - этот вопрос был таким проникновенным. Так правильно рассчитан угол, что он как стрела попал прямо в мишень. В самый её центр. Я отвела взгляд, ища правильную стрелу с заточенным концом, чтобы мой ответ был таким же. Точным и чётким. В нужной форме. - Я…- но стрела мимо пролетела. Впервые промахнулась. Ответ слабый и невнятный. - Ваш брат сказал, что вы тот- кто ответит на все мои вопросы. - Но наверняка, не только мой брат так сказал. Не так ли?- дыхание перехватило. Неужто он намекает на Него? Или на мой больной разум? - Да. - я поставила напиток на стол. Нахождение чего-то в руках мешает сконцентрироваться на центре. - Расскажи мне всё. До последней капли. Я понимаю зачем ты здесь. Но я хочу правильно ответить. - Вообщем…Я начала изучать происхождение так называемых «посыльников правосудия». Эта тема коснулась меня, как только я появилась на свет. Но всё это время я самозабвенно закрывал на это глаза. Убегала от ответов. Но в один момент я столкнулась с…- я не знала куда меня унесло. В какую морскую Даль. Парус сам нёсся в пучину бесконечного океана. Сама не заметила, как этот порыв камнями начал стучаться об борт моего маленького плотика. Я схватила канаты, пытаясь сложить парус, но поздно. Я сама уже доплыла до точки невозврата. - С тебе подобным, верно? - и тут я просто отпустила верёвки, что резали кожу. Я не знаю что мной правило. Почему этот человек знает столько? И почему я так наивно всё лью. - - Откуда вы?… - Я всю жизнь изучаю таких существ. Я отдал на это кучу сил и временем. И поверь, я знаю о тебе намного больше чем ты сама о себе. Я рад, что пришло время. Значит моё предназначение будет исполнено. - грудная клетка начала чаще вздыматься. Я не понимала. В голове стучала мигрень. Кровь загустела от шока. Пульс буйный и неугомонный. Сумасшедший. Я начала судорожно вздыхать и выдать. Делать это тихо очень тяжело и пытаться обмануть всех одновременно очень тяжело. Только ирония в том, что я наврала себе, кому угодно, но только себе. Думала что обманула всех, всех кроме меня. А оно вот как. Моя жизнь теперь стоит на голове. Как наркоман покачиваясь.***
Разум плыл в омуте вишнёвого дыма. Я сидела на полу, а рядом со мной сидела моя спутница. Бутылка виски. Красивая жидкость чайного цвета переливалась и отливала медовым блеском. И сладко и горько. Рядом стояла стеклянная пепельница в которой возвышались пепельные Альпы. Окно было открыто, только вот дым никогда не уходил. Он летал вокруг меня, дурманя ягодным шлейфом. Веки медленно схлопывались. Медные кольца беспорядочно вились, гадко липли ко лбу. С лица сошёл живой оттенок, оставляя только болезненную белизну. Губы цвета морозной малины. Так кайфово сидеть на полу с пустой головой, в одних брюках и бра. Холодный бархат съеживался от мёртвого дыхания ветра. Но мне было плевать. Пустой взгляд, пустая голова, пустое сознание. Так хорошо. Алкоголь и никотин впивался в кожу, проникал в кровь и ударял в голову. От этого в ушах звон, а в глазах неоновый туман. Только серебряный, одинокий свет Луны смотрел на меня. Сзади послышались шаги. Они гулом об виски бились. - Знаете, ваши слова утром, и ваше состояние сейчас очень диспропорциональны. - Вильям, не бурчи. - я обернулась. Безмятежно улыбнулась. - - Жизнь прекрааасна…- я развела руки в стороны. - Я вам это как Тёмная графиня скажу. - Как кто? - я облизала губы и кивнула на стену. Вольвский проследил за моим действием и перевёл взгляд на поверхность в плитке. И тут он обомлел. - Невероятно… У стены стояли два полотна, обрамлённые в чернильную рамку. На одном холостые был изображён Он. Точная копия Серёжи. Стоит такой красивый в статичной позе. Его профиль был строгий и холодный. Янтарные глаза смотрели на меня змеиным взором. От шеи отходили смоляные перья. На картинке он одет в шикарный мундир. Угольная одежда с винной окантовкой. Через одно плечо перекинута атласная накидка. На груди золотистая косичка. Широкие плечи обрамлены погонами с золотыми вставками. Сзади полотна были слова: «Творить умею и себя хочу запечатлеть. Увы, никому не доверю свой профиль». В его стиле. А сзади возвышались могущественные крылья с лазурным отливом. А на втором полотне изображена Я. Только другая, более властная и могущественная. У этих полотен одинаковый стиль мазков, палитра цветов схожая. Винный, чернильный, золотой. Какое сладкое сочетание. Мои рыжие локоны собраны в восхитительную причёску. От шеи, до затылка угольное оперение. Некоторые пряди спасли на лоб. Медь тонкими нитями струилась по лицу. Губы цвета спелой вишни растянуты в лёгкой ухмылке, а в глазах огненные искорки. Фарфоровая кожа, без мельчайших изъянов. Открытые точеные ключицы. Я смотрела прямо на себя. Но та я на полотне другая. Свободная, уверенная, любимая. И любима, желанна она художником. Сзади строки: «Подарок прекрасной Тёмной графине. Моей Миледи». Два рыжеволосых ворона написаны маслом. Так искусно и страстно. Дьявольски красиво. И таких полотен куча. И все они от одного автора. Птицы. И вопрос откуда он умеет так рисовать, нету. Раз он теоретически часть рыжика, значит и сам Серёжа владеет его качествами. Разумовский невероятно красиво пишет маслом, ну и похоже не только он. - Там изображены в.вы и Сергей. - Да. А самое смешное знаете что? Что этим полотнам больше 1000 лет. - В каком смысле… - В прямом. Я была у Юрия Улецовского. И он мне поведал всё. Отдал эти картины. - И что вы будете делать… - А ну, пойду орать всем, чтобы мне кланялись все в ноги. - В каком плане? - я усмехнулась. Придвинулась к Вильяму прямо в притык. Специально сузила зрачки, чтобы быть более убедительной. - А в том, что я и он - два пораждения Тьмы.