- Так рисуй…
Никогда не думал, что восемь букв заставят отправят мой рассудок в тартарары. Я поднял миледи на руки, выпрыгивая за ограду. Держал крепко, несясь вперёд. Будто в моих руках самое дорогое, что у меня есть, и упустив сейчас–упущу навсегда. И возможно, так оно и есть.
Послышался тонкий писк, а её тело вжалось в мою грудь, обхватывая за шею. Я весело засмеялся, расправляя крылья. Посмотрел в зашуганные глазки.
- Ты чего пищишь, цыплёнок?) Ты же тоже умеешь летать)
- Конечно пищу! Я же не выпрыгиваю со всей дури с балкона!
- Трусишка) - тут произошло то, чего я ну никак не ожидал. Она начала меня щекотать, от чего я ослабил хватку и Вики выбралась из моих объятий. Камнем устремилась вниз, скрываясь в дымке ночного неба. - Вики!
Но тут воздух вокруг зашевелился с новой силой, а туман растворялся от натиска сильных потоков. Рыжеволосая вынырнула из небесной ваты, шкодливо смеясь.
- Ну и кто тут трусишка?)
- Чертовка)
Я снова завис, любуясь миледи. Ловил каждый взмах её могущественных крыльев. Эта зелень скрашивала мёртвые, холодные тона перьев. Каждое шёлковое пёрышко раздувались порывами ветра. Летя рядом с ней, я хотел стать воздухом, что сочится сквозь густые лавовые волны её волос. На вид хрупкая девичья спина, оказалась невероятно сильной, и сквозь покров фарфоровой кожи можно было наблюдать каждое перекатывание мышц.
На небесный покров, кто-то словно рассыпал банку белого бисера. Эти блёсточки задумчиво мерцали, будто подмигивая нам. Такие близкие, но такие далёкие. Атмосфера вокруг такая воздушная, лёгкая. Запах свободы бил в нос, дурманя последние задатки разума. Да, оказывается в тишине, слушая песнь ветров, можно найти счастье. Хотя бы что-то похожее на него.
Я и не заметил, как мы добрались до моего крыла, где я обосновался.
Внезапно, воздух наполнился каким-то приятным волнением. Миледи застыла на месте, крутя головой и оценивая мои покои. В глазах промелькнул восторг. Я отошёл к резному комоду, доставая из него всё необходимое. Масляные краски, разбавитель, уголь, кисти и мастихины. Скинул с себя не нужную одежду, оставаясь в одной рубашке и брюках. Обернулся. Виктория стояла всё так же, не смея пошевелиться. Но я приметил одну интересную деталь. Её грудь часто вздымалась. Подплыл к напряжённой фигуре. Убрал спавшую прядь за шею.
- Не бойся меня, миледи. - томно прошептал.
- Я не боюсь. Я не знаю что мне делать. - облизала губы. - Я ни разу не была натурщицей. Меня всегда рисовали образами или по памяти. - как такая богиня не стала чьей-то музой до сих пор? Я коснулся большим пальцем её щёки, скользя по прекрасному профилю. Улыбнулся.
- Просто расслабься, и делай что говорю) - кивок. А дальше мои инструкции расплылись в неясную картинку.
Обошёл пташку сзади. Забрался пальцами под волосы, убирая медную копну за плечи. Её тело было таким горячим, по сравнению с моим руками. Оставил невесомый поцелуй на шее. Фалангами пробежался по застёжке платья. И казалось, как можно ощущать касания сквозь множество слоёв ткани. Виктория вам ответит. Вокруг всё словно тянулось. Остановилось. Всё такое хрупкое. Каждое касания ювелирное, бережное. Ведь каждый неправильный вздох уронит идиллию.
Тяжёлое платье громко хлопнулось об пол, оставляя леди в тугом корсете и грубом подъюбник. В районе груди что-то кольнуло. Ради красоты носить этот ужас. Это же не жизнь, а пытка. Всё буквально стягивало и сжимало фарфоровое тело. Эти тугие затяжки алых нитей в петельках корсета, железный обруч вокруг торса. Это некрасиво, это аморально.
Потянулся руками к холодной застёжке каркаса. Он характерно щёлкнул и пал к ногам. Я даже не взирал на то, что миледи осталась в одном корсете, бюсте, чулках и нижнем белье. Обращать на это внимание так грязно, пошло и отвратительно. Особенно сейчас, когда всё вокруг только для нас, а по вискам стучит понимание, что тебе доверяют.
Отшвырнул металлические узлы от наших ног. Пробежался по завязкам корсета. Раз, и завязка спала. Одна петелька, вторая. Неспешно, нарочито медлительно выпускал алые нити, щекоча затуманенный разум миледи всей этой тягучей лаской. Каждое ослабление сопровождалось блаженными вздохами облегчения. Губами провёл влажную дорожку поцелуев от шеи к основаниям крыльев.
- Ах…- кажется я нашёл нужную в последствии точку. Отлично. Хитро улыбнулся, довольствуясь реакцией на мои действия. И Вики спиной почувствовала мою чеширскую улыбку на её коже. Податливое оперение начало дрожать от наслаждения. Крылья-одна сплошная эрогенная зона.
Когда с корсетом было покончено, отправил его туда, где ему следует быть. На полу.
Игриво стянул одну бретельку с тонких плеч. Вторую. Щёлкнул застёжкой бюста. До ушей донёсся прерывистый выдох. Я не смел наклониться и посмотреть вперед, разглядывать оголённую, нежную грудь. Не смел. Любовался обнажённой мраморной спиной. Огонь от камина плыл по разгоряченной коже. Рыжая охра плескалась на точеном теле, огибая выпирающие лопатки и чернильные крылья. Языки пламени развивались в радужке моих глаз вожделенным блеском, выдавая истинное, страстное, еле сдерживаемое плотское желание. Но до жути чувственное.
Отошёл к пуфу, укладывая в руки халат. Свой любимый сажевый халат в роспись. Остановился над самым ухом, опаляя мочку кипятком, от которого пташка вздрагивает. Бережно накинул на подрагивающие плечи.
- Прекрасна. - уткнулся острым носом за ушко, смакуя шлейф цветущей камелии и цветочных полей Прованса. Протянул руки к талии, порывисто прижимая трепещущее тело вплотную, выжимая всякое пространство между нами. Хотя казалось, куда ближе? Выбил нужный кислород из лёгких.
- Ох…- ах, этот сладкий выдох, что слетел с губ.
Воздух вокруг накалился, перемещаясь вокруг горячими массами. От температуры кислород горел, вызывая голодание. Всё плыло, пылало, тянулось. Как тягучая, густая карамель. Карамель…да, именно карамель! Настолько сладка её кожа.
Пока миледи пыталась найти выход из тёмного омута, я ловко перебросил завязки, создавая узел и запахивая халат.
- Присаживайся на вот тот диванчик, mea bellus. - протянул я в самое ушко, дурманно улыбаясь. Я наслаждался. Мне нравилось ненавязчиво изводить миледи. Вожделеть её. Мне нравилось наблюдать за её попытками держаться, что канули в Лету каждый раз при моих касаниях. Мне просто нравилось.
Если честно, к этому моменту захотелось откинуть идею рисования куда подальше. Просто сжать пташку в своих руках, расцеловывать и кусать до срывания собственного имени из её уст.
Когда Графиня уселась, я понял что забыл одну деталь. А точнее две.
Сел рядом неприлично близко. Аккуратно, чтобы не повредить великолепные волосы, отщелкнул заколку, и пламенные волны водопадами струились по плечам, отливая золотом. Такая уютная, невообразимо красивая, желанная и возбуждённая от макушки головы до кончиков пальцев.
И фатальным решением стало снятие со стройных ножек чулков. Миледи всё это время наблюдала за каждым моим шевелением. Малиновые щёки плыли пунцовыми бутонами, некогда узкие зрачки расширились до неузнаваемости. Карий глаз так вообще стал единым целым с радужкой, настолько глубоким и бездонным он был. Вишнёвые губы приоткрыты в безуспешном желании словить, глотнуть хотя бы мизерное количество кислорода. Налюбовавшись вдоволь, я продолжил свою мучительную затею.
Приподнял одну ногу, пальцами коснулся щиколотки, и провёл дорожку к бедру, касаясь конца чулка. Пальцы горячие, немудрено что будь нажим сильнее, и капрон от натиска температуры просто расплавился. Обхватил кружево и стянул элемент одежды, смотря в глаза мученицы, чьё дыхание было тяжелее пудовой гири. А у меня стопудовой.
Наши глаза искрили животной страстью. Хищнической. Словил себя на очевидном, что ткань брюк туго натянута как несколько уже минут, стесняя движения.
- Птица…,-
да пошло оно всё!
“Red lights” – Stray kids.
Используя способность, в мгновение Ока оказываясь рядом с миледи, впиваясь в губы. Напор дикий, необузданный, грубый и страстный. Вся нежность и хрупкость сейчас пылает в огне вместе с нами. Ответ не заставил себя долго ждать. Зарылась пальцами в копну волос на затылке, сильно сжимая, выбивая мой рык. Томный выдох, и поцелуй переходит всякие рамки дозволенного. На кончике языка скопился осадок металла. Кусали друг друга, моментально слизывая гранатовые бусины.
Мои руки блуждали по каждому сантиметру её Божественного тела. Пальцы сами забежали в чернильное оперение, пробежались по нежным пёрышкам, срывая стон удовольствия. Довольно улыбнулся сквозь поцелуй. Тут пальчики миледи коснулись пуговиц рубашки, что стало зелёным светом для меня.
Подхватил под бёдра тело что льнуло ко мне кожей, душой. А после уронил на холодные простыни. Вжал в леденящую перину, заставляя мурашки бегать под кожей.
Спустился губами к пульсирующей венке на шее, укусил, выдавливая стон. Языком провёл влажную дорожку от подбородка, до ложбинки меж упругих грудей. Распустил узел, распахивая недавно одетый халат. Отстранился, рассматривая открывшуюся картину. Хищно улыбнулся, стреляя плотоядным взглядом. Она безбожна. Освещена эротичным лунным светом. В глазах тот же огонь, что и у меня. И голод.
Прильнул губами к обнажённой груди, обхватывая губами набухший сосок. Покусывал горошину, обводя языком ореолы. Слух ласкали сладостные стоны, а взгляд закатывающиеся глаза. Я готов был дойти до пика, только слушая томные выдохи и смотря в очи изнывающей миледи. Она запустила пятерню в мои волосы, массируя затылок.
- Ох, Граф…, - изнывал от одного слова. Приблизился к лицу, пробегаясь языком по губам.
- Повтори. - молил, чтобы приказ не вылился в мольбу.
- Граф…, - ногой скользнула по возбуждённому паху, дразня. Заставляя стиснуть зубы до скрежета, втянуть воздух. Подкинула в огонь дров. Хитро улыбнулась. Дьяволица.
Впился в губы до потери пульса. Да так резко, что вокруг всё поплыло. Кровь бурлила в висках. Виктория уместила руки на мои щёки, притягивая ещё ближе. Попалась. Схватил её руки и поднял над головой, завязывая поясок от халата. Словил полный непонимания взгляд, но блестящий неподдельной интригой и азартом. Отстранился и оглядел картину. Расплылся в Чеширской улыбке. Приблизилась к её лицу, в той же эмоции. Спускался поцелуями.
- Я буду мучать тебя миледи, - укус в ключицу. - Изводить, - ложбинка между грудей. Тягучий выдох. - Долго. - коснулся языком впадины на животе. Втянула воздух. - Долго…- поцелуй у паха, заставили изнывать ещё сильнее. - При долго…- внутренняя сторона бедра сократилась от укуса. Горячий выдох.
Стянул намокшее кружево и припал губами к самому сокровенному. Выгнулась в пояснице, точно змея. Выкрикнула имя. Сладко сладко. Это только начало, детка.
Вырисовывал незамысловатые узоры вокруг клитора, доводя до исступления, и сам тихо хныкал от желания. Вылизывал нежные складки, рукой гладил впалый живот, ухмылялся на каждый отклик. А их было несколько в одну секунду. Другой сжимал тазовые кости, чтобы не вырывалась. Ввёл один палец, медленно медленно, смакуя реакцию. А потом второй.
- Боже…, - дёрнула руками, схватилась за спинку кровати, когтями царапая поверхность. Боюсь представить, что будет с моей спиной…
Неспешно растягивал узость, а в голове вкушал всё наслаждение. Но сейчас мне впервые захотелось позаботиться о удовольствии партнёрши, а не своём. Одной рукой сжал нежную грудь, массируя большим пальцем, а сам усилил стимуляции, выкидывая ту в мир наслаждения. Податливое тело начала бить дрожь, а стенки сжимались вокруг пальцев, оповещая о приближении оргазма. Виктория жмурила глазки, пыталась предотвратить попадание в узы сладости и блаженства, всячески оттянуть этот момент. Но мой шёпот у самого уха заставил её истечь удовольствием. Укусил за мочку уха, опаляя дыханием.
- Давай, миледи…- выкрик. И она обмякла. Растаяла в моих руках. На личике плыла испарина, что блестела от игривого блеска камина. Улыбнулся. Достал пальцы, смотря в глаза облизнул их. Пошло? До безобразия пошло.
Послышался треск ткани. Её ноги обхватили мой торс и перевернули. Заняла лидирующую позицию. Хищно улыбнулась, приникая к шее. Еле сдерживаю непрошеный стон.
- Если ты подумал, птенчик, что это всё. То нет. Я хочу тебя всего, - разорвала рубашку. Провела коготками по напряжённому прессу. - И быть твоей, полностью и без остатка.
Наверное так сходят с ума. Рык, хватаю ненасытную, усаживаю на себя. Пока та в замешательстве, освобождаюсь от раздражающей одежды. И овладеваю ей. Полностью и без остатка. Забирая воздух, разум, душу, сердце.
«Я схожу с ума, я теряю контроль, снова не сплю всю ночь.
Когда я закрываю глаза,
То вижу только красные огни.
Шшш,
Ты же знаешь, что я не могу оставить тебя в покое.
Я действительно не могу тебя отпустить.
Заставлю почувствовать мою любовь.
Эта ночь окутана тьмой.
Ты же знаешь, что я не могу оставить тебя в покое.»
И так несколько ночей подряд я рисовал. 
