“Воспоминания – или величайшая поэзия, когда они – воспоминания о живом счастье, или – жгучая боль, когда они касаются засохших ран”. «Обломов» - И.А.Гончаров.
- Олег Волков. Птица набрал воздух в лёгкие. Его грудь начала мелко, но часто подниматься. Лицо растянулось в обречённую улыбку, а самого бил истеричный смех, что больше напоминал карканье голодного ворона. - Знаете, - с придыханием. - Может вы хороший работник, но…юмор у вас отвратительный. - А разве я сказал что это шутка? - сказал, как отрезал. Пернатый наклонился чуть вперёд сверля Вильяма колючим взором, от которого он дёрнул плечом. - Тогда вы полный идиот. - точно змей прошипел, только ядом не плюётся. - Я собственными глазами видел заключение. Тряпка ещё месяц назад держал похоронку. Миледи её получила, приехала тогда почти без чувств. А когда ко мне припёрся Гром, - его искусанные губы сложились в тонкую линию, которая искривилась от накатившего гнева, стукнул кулаками в наручниках. Но куда сильнее чем Сергей. Разумовский сделал это от изгрызенной души, а Птиц от неконтролируемой ярости. - Я держал в руках официальный документ о его смерти, и там все было расписано: где, когда и почему. Он откинулся на стул, ядовито, но горько улыбаясь, стреляя искрами ненависти. Улыбка его быва вызвана уверенностью и самодовольством в своих словах, чувства утверждения. Только его очи поблескивали в смятении. - И как я могу понять, доказательства что это «чудо» взаправду, просто у вас нет. А я не окончательно отупел здесь, чтобы верить тому, с кем я вообще впервые в открытую говорю. Вольвский молчал. Действительно, он не мог на пальцах предъявить по-настоящему рациональные ответы, которые смогли убедить Птицу. И ему можно отдать должное, его ум ничуть не уступает Сергею. Разница в том, что Серёжа нуждается в чувствах, он нежен, зависим от тактильности, что порой мешало здраво оценивать ситуацию. Чумной доктор же выработал устойчивость, от которой сам стал чёрствым, в какой-то степени бездушным. Однако таял как сахар от ласк одной рыжеволосой пташки. Но даже себе не мог признаться в том, что сам стал зависимым. Дворецкий осознавал это, всё таки он больше чем человек, и за прожитые века успел набраться ума. Хитрости ему уж точно не занимать, мужчина это прекрасно понимал, особенно по блеску его саржевых зениц. - Да, но мне верила Виктория. А вы сами знаете, она далеко не глупа, чтобы безосновательно доверять. - рыжеволосый задумчиво хмыкнул, но ничего не ответил. - Это всё? Или вы ещё кого-то воскресили? - раздражение бултыхалось в его тоне. - Нет, но я хочу попросить вас, не дать убить себя Сергею. - Птица изогнул бровь. - У вас на шее следы от удушья. - Не беспокойтесь, с этим я сам в состоянии разобраться. А вам то что? Вильям замялся. Он, от слова совсем, не хотел вспоминать свой безрассудный поступок. А точнее попытку. В голове мелькнули минувшие моменты. Чернильное обличие Вики заставило поёжится, а одна мысль об намыленном канате уже стягивала горло туже удава. Перемены в настроении дворецкого слишком красноречиво, следовательно Птице не составило труда догадаться. - Понятно, сами пытались. Наивные. Вы – люди ничего и никогда не цените. Когда вас убиваешь вопите о пощаде, но при этом при любом удобном моменте готовы в ванне утопиться. И что же вас оставило от такой замечательной затеи? - Кхм, не важно. Что ж, время закончилось. Мне пора. До свидания. Мужчина уже поднялся, подошёл к двери стуча в неё, оповещая о конце беседы, но: - Вильям. - Да? - обернулся на голос. Жёлтые глаза поступились в районе деревянной поверхности, а пальцы что-то перебирали. - То что вы сказали, ну, вы поняли, действительно правда? - в его радужке булькала мизерная Надежда. И она была не без повода. Да, Вильям впервые увидел это существо воочию, но по янтарным глазам уже можно было распознать переменность. - Это уже вам решать, Птица. - на этой ноте воцарилась тишина, а Вильям покинул кабинет. Дверь захлопнулась с характерным металлическим звяканьем. Чуть поодаль, около дверного проёма, стоял Гром, держа руки в карманах. Это выдавало его нервозность. Взор притуплён в неизвестности. Однако шаги разбили стеклянное наваждение. Майор прокашлялся. - Я предполагал, что вы после того как провели меня, удалитесь по своим делам, а не станете дожидаться конца разговора. - дворецкий остановился в метре от полицейского, не скрывая своего удивления. - Я никуда не спешил, тем более вдруг что. Пойдём на выход.***
Грозовые тучи оседали на ничего обещающие небо. Графитовая вата накапливалась на небосводе, от такой тяжести он так и норовит разорваться. В итоге пудовая ноша свалится на город, пробиваясь об точеные шпили зданий. Тучи не выдерживают натиска влаги в них, роняя кристаллики на промёрзшую, весеннюю землю. Капли остервенело стучались об лобовое стекло, да так остро, что казалось вдребезги разобьёт его. В Питере цвела, как плесень, промозглая апрельская весна. Дворники машины не успевали счищать осколки дождя. Вильям внимательно следил за дорогой, в то время как Гром, подперев подбородок кулаком вглядывался в сырой пейзаж. Водяные струйки наперегонки сбегали по стёклам авто. Это дребезжание начало раздражать мозг, так что Вольвский решил перебить его. - Спасибо вам. Можно было отсчитать секунды, пока он дождался ответной реакции. Игорь оторвался от наблюдения за мыслями, удивлённо окинул водителя взглядом, вскидывая бровь. На лбу проломилась складка. - За что? - Вы сдержали обещание, и этим разговором вы мне помогли. Я обязан вас поблагодарить. - Не берите в голову, не за что. - небрежно махнул рукой. Тут раздался звон мобильника. Карман Майора задрожал, вынуждая того потянуться за ним. Конечно же не без раздражения. - Алло, слушаю, - по ту сторону был слышен ошарашенный голос, что несвязно тараторил что-то. А что было не ведомо. Но, - Так, успокойся и повтори ещё раз, без вот этой вот, не мельтеши. Пожар? Ну так вызывай МЧСэсников. Я тут зачем, я тебе со шланга максимум полью. Маска?! Казалось, какой то несвязный бред, но этот бред ни на шутку вывел из себя Грома. Его кулаки моментально сжались до побеления костяшек, черты лица очертились. - Что-то случилось, Майор? - повернул голову. - Сворачиваете на набережную реки Фонтанка. Срочно!***
Через считанные минуты они прибыли на место назначения. И то что там творилось – не описать словами. - Господи…- с придыханием пролепетал дворецкий. Дом пылал ярым пламенем. Его языки облизывали фасады здания, оставляя после них угольные следы. От температуры балки накололись, устремляясь к ногам пожарных. Из окон вырывались адские костры. Огонь голодный, безжалостный. Обгладывал дом целиком. Безвозвратно. Всё и всех. Дикая стихия вырвалась из под контроля, бушуя хуже многих бедствий. Он – факел в ночи, таков и ярок излучаемый свет от него. Вокруг звучала какофония голосов и треска стен. Люди в пожарной форма носились со шлангами. Чуть поодаль, в одеяле, стояли два ребёнка. Заплаканные, перепуганные до смерти. Соль на щеках размывала пепельные разводы на личиках. Бледные от ужаса щёки грязно-пунцового цвета от градуса происшествия. Детские плечики подпрыгивали от нахлынувшей истерики. Босые ножки стояли на мокром асфальте средь многочисленных осколков. Пшеничные волосы девочки разбросались, пачкаясь в саже пожара. Русоволосый мальчишка дрожал, словно осиновый лист на ветру. Такого ужаса не творилось со времён…Чумного Доктора?… Гром куда-то удалился, теряясь в толпе. Вильям подбежал к шокированным деткам, садясь перед ними на корточки. - Не бойтесь, я вам помогу, идём, - не смотря на возраст, он легко подхватил их на руки, неся в сторону иномарки. Открыл двери, сажая мальчика и девочку. - Поднимите ножки с пола, а то заболеете, да, вот так. - щёлкнул печку и обогрев сидений, дабы согреть бедолаг. Спустя 30 секунд их тела обмякли от волн приятного тепла. - Пить…пожалуйста…- дрожащим голосом промолвила девочка. - Да-да, сейчас! Вот! - выхватил из дверного кармана две бутылки воды, протягивая ребятам. - Спасибо…! - обожженные губки припали к горлышку, жадно поглощая жидкость. В это время подошёл Майор, злее чем был. - Кому этот дом принадлежит? - Не поверите, какое совпадение! Судье СПБГС Бенгальскому! - Это… - Да! Тот что вёл суд над Гречкиным! Твою мать! - злостно пнул невидимый камень на земле. - Где, блять, скорая?! - уже обращался к работникам МЧС, и один из них просто пожал плечами в незнании. - Майор Гром! Взгляните! - к ним, чуть ли не впечатываясь в машину, со всех ног прибежал пожарный, протягивая Игорю нечто. - Это было найдено в кабинете судьи. То что там было увидено, повергло всех в парализуемый шок. Это была маска Чумного Доктора. Но не та, которую носил Разумовский, а другая. Подобная той, что носили подражатели. На ней были выцарапаны строчки, смысл чьих пропитаны жестокостью:«Конец – стал началом»