Дезервеллеры

Мэрисунд оказывается до неожиданности приятным и гостеприимным городом. Может быть, всё дело в том, что городской глава замолвил за них словечко, а может быть, из-за Ёсана, всюду слоняющегося вместе с ними, если кто-то решает прогуляться по городу. Он неизменно ходит в своём наряде, разве что не надевает маску и капюшон, который делает его похожим на кошку. Возможно, именно поэтому теперь Уёна можно увидеть с ним гораздо чаще. Он всё ещё выглядит слегка напряженным рядом с Ёсаном, но уже осмеливается к нему приближаться. Правда, Ёсан это замечает. Хонджун несколько раз обращает внимание на то, с каким довольным лицом он подкрадывается к Уёну, стараясь застать его врасплох. А ведь Хонджун был уверен, что Ёсан — само воплощение серьёзности. Мэрисунд немного напоминает о Доласее, и какие бы плохие воспоминания ни были связаны с его родным королевством, Хонджун всё же ощущает эту лёгкую ностальгию и понимает, что соскучился. Впервые он задумывается о том, а что же будет, когда всё закончится. Словно пожилой дедушка, сидя за ужином на террасе он наблюдает за тем, как дурачатся остальные, и не может не улыбаться себе под нос. Во Фьевэ их не отпускало напряжение, тем более что в том маленьком городке они были почти заперты без возможности чем-либо заняться, и приходилось большую часть времени проводить в своих комнатах в Доме Советов. Минхо же сразу предупреждает, что в гостинице их никто не держит, а в городе есть множество развлечений. Люди здесь живут совершенно обычной жизнью. Возможно, им доступно куда меньше, чем жителям в королевстве, но не похоже, что из-за этого они испытывают какие-то неудобства. — Может, ну всё к чёрту, и останемся здесь жить? — как-то со смехом предлагает Минги. — Мы всё равно никому не нужны в Доласее, а тут прикольно. — Приколист какой, а, — фыркает Сан. — Кстати, ты проиграл. Под удивлённый взгляд Минги он выкладывает на стол комбинацию из карт, название которой Хонджун как ни пытается, вспомнить не может, и откидывается на спинку стула, закидывая руки за голову. — Да как так-то! — возмущается Минги. — Обыграл меня — чемпиона — я никогда не проигрываю! Да ты сто процентов жульничал. — У меня был лучший учитель, — хохочет Сан. — Эй, Джун, не присоединишься? Хонджун, сидящий за тем же столом, придвигает к себе стакан с водой и откладывает в сторону записную книжку, оставляя между страницами карандаш. — Это вряд ли. Позовите Уёна, он, кажется, тоже неплохо играет. А я, вы знаете, с картами вообще не дружу. — Да реально, — соглашается Минги, отмахиваясь. — Это всё равно что со столбом играть, давай просто ещё партейку вместе, я хочу реванш. Только в этот раз чур честно, без жульничества! Сан расплывается в довольной лисьей улыбке и тасует карты. — Ты уверен, что сможешь обыграть меня в честной игре? Кстати, Хонджун, а где Сонхва? Я его целый день не видел. Хонджун шумно проглатывает воду. — У себя, отдыхает. Он, конечно же, не расскажет остальным про то, от чего на самом деле отдыхает Сонхва. После очередной тренировки он заперся у себя в комнате, наверняка чтобы дать возможность побыть в покое плечу и спине. — Он даже на ужин не вышел, — в голосе Минги мелькает лёгкое беспокойство. — Может, позовешь? — Не думаю, что это хорошая идея, — качает головой Хонджун. — Потом поест, ничего страшного. — Ну ладно, — тянет Минги, пододвигая к себе карты, которые ему раздал, Сан и с подозрением заглядывая в них. — Эй, да ты опять всё под себя подтасовал. А ну покажи свои карты! Хонджун мысленно смеётся, внезапно осознавая, что последние несколько дней чувствует себя относительно легко и спокойно даже несмотря на состоявшийся между ним и Сонхва весьма тяжелый разговор. Он до сих пор обдумывает его, прокручивая в мыслях снова и снова. И то ли восхищается, то ли возмущается из-за того, что после всего произошедшего в Сонхва не вскипела ненависть к королеве. — Хонджун, — Ёсан за его спиной появляется слишком неожиданно, а увлеченные игрой Минги и Сан не считают должным даже посмотреть в чужую сторону. — Минхо хочет с тобой поговорить. Сказал, что можешь зайти к нему один. Ну, то есть, со мной. Хонджун кивает и берёт со стола записную книжку. Что ж, тот управился гораздо быстрее, чем ожидал Хонджун. Он думал, что им предстоит провести здесь как минимум неделю, но похоже, Минхо не обманывал, когда говорил, что им нужно всего пару дней. — Как думаешь, нам расскажут сейчас что-то действительно полезное? — интересуется Хонджун у Ёсана, когда они выходят из отеля и направляются в сторону дома Минхо. — А то мы информацию собираем по крошечным кусочкам, это уже просто невыносимо. Ёсан флегматично пожимает плечами. — Будет неплохо, если мы сможем узнать, кто замешан в нападении на Лигейт. Хонджун соглашается. Если они узнают, кто подослал в Лигейт те механизмы, они почти вплотную приблизятся к разгадке тайны их появления в Доласее. Минхо их принимает в той же комнате, что и первый раз. Он вальяжно располагается на одном из диванов и сдержанно кивает, когда заходят Ёсан с Хонджуном. В руках у него какая-то книжка, и Хонджун очень удивляется, когда узнаёт доласийский в надписи на обложке. — Откуда это у него? — не сдерживается он, а Ёсан передаёт его вопрос прежде, чем Хонджун успевает одуматься. Минхо, похоже, ни капли не удивляется такой наблюдательности. Он довольно улыбается и откладывает явно увесистый томик. По названию Хонджун предполагает, что это какая-то приключенческая история, не несущая никакой пользы. — После нашего появления он заинтересовался тем, чтобы немного узнать ваш язык, — переводит Ёсан, когда Минхо отвечает. — Нашёл беглого доласийца в Мэрисунде и попросил его давать уроки. А книгу у него взял для практики, но пока что ещё ничего не понимает. Говорит, письменность очень сложная. Хонджун тихо хмыкает, кивая. Наверное, для тех, кто их язык не знает, он и правда нелёгкий, но и сам Хонджун столкнулся с трудностями при изучении чужого для себя языка, так что он вполне может понять, что Минхо сейчас чувствует. — Давайте сразу к делу, — без излишнего обмена пустыми фразами заявляет Хонджун. — Что вам удалось выяснить за это время? Есть что-нибудь важное? Минхо кивает ему на противоположный диван, приглашая сесть. Хонджун очень удивляется, когда тот берёт графин и разливает по стаканам, стоящим на столике, странную жидкость янтарного цвета. — Прошу, — коротко предлагает он на доласийском с сильным акцентом. Хонджун с недоверием берёт стакан, принюхивается, и, уловив сладкий резкий запах, еле сдерживается, чтобы не поморщиться. Стакан он в итоге отставляет в сторону. Пробовать сомнительные напитки из чужих рук он не собирается просто на всякий случай. Кто знает, что может скрываться за маской дружелюбия у этого человека? Ёсан поступает аналогично, но Минхо, к счастью, не придаёт этому значения. Он откидывается на спинку дивана и тяжело вздыхает. Хонджун понимает, что всё не так просто, и Минхо этому не очень рад. Да и голос, когда он начинает говорить, звучит не слишком весело. Ёсан внимательно выслушивает всё, что он рассказывает, но его лицо выглядит так же беспристрастно, как и обычно. — По поводу договора между Лигейтом и цехом в Мэрисунде — как и ожидалось, начальник цеха пусть и признал свою причастность к делу, но о причинах необходимости оружия в Лигейте не знает. Это не больше, чем просто договор, на который он согласился лишь потому, что ему предложили достаточно большую сумму. Другая же проблема состоит в том, что Лигейт, мягко говоря, не самый богатый город, скорее, наоборот. Так что, скорее всего, это всё им кто-то спонсировал. И, — Ёсан запинается, — Минхо интересуется, какие выводы можно из этого сделать. Хонджун вскидывает брови. На лице Минхо отражается интерес, но не простой и понятный, а с какой-то едва уловимой игривостью, будто он просто хочет прощупать Хонджуна на сообразительность. — Ну, — неуверенно вздыхает он. Надменный взгляд его немного раздражает. — Учитывая, с какой скрытностью это всё происходило, а ещё то, что за Лигейтом стоит кто-то другой, можно предположить, что оружие им точно было нужно не для защиты. Зачем иначе им общаться напрямую с заводом и так тайно? Если им нужна была помощь, они наверняка могли бы попросить её в открытую. Так что думаю, есть ещё кто-то, кто хочет использовать Лигейт как один из наиболее близких к нашему королевству городов, чтобы напасть? Минхо внимательно выслушивает его выводы, а на его лице отображается странноватое удовлетворение. И прежде чем Ёсан успевает перевести его слова до конца, Хонджуна вдруг осеняет: — А что если те машины не были предназначены для нападения на Лигейт? Что если они просто были переправлены туда, но что-то пошло не по плану? Может быть, их конечная цель — действительно Доласея? Переправа большого количества подобных механизмов — очень сложная задача, когда нет транспорта подходящих размеров. Их нельзя сначала довезти до нужного места, а потом запустить. И пока Минхо выслушивает Ёсана и с улыбкой соглашается со словами Хонджуна, тот погружается в лихорадочные размышления. На секунду ему кажется, что у него вот-вот задымится голова от того, как быстро там вращаются шестерёнки. Те люди — что они делали в Лигейте? Явно не уничтожали механических монстров; так, может, их задачей было перенаправление их в нужное место? Вполне вероятно, что они исправляли какую-то свою ошибку. И если это действительно так, то в Лигейте скоро машин остаться не должно — они все пойдут в Доласею. Вот только зачем? Доласея — достаточно большое королевство, и все эти механизмы разбредутся по нему. Да, они изрядно напугают народ, но наверняка гвардия найдёт им управу. А значит, что нужны они совсем не для нападения на королевство. По крайней мере, не сейчас. Может ли быть такое, что кто-то просто хочет дать о себе знать? Посеять зерно сомнения у жителей, намекнуть, что за пределами их родного королевства есть ещё что-то? У Хонджуна уже были подобные мысли, вот только они не находили никакой опоры, чтобы укрепиться у него в сознании, но теперь он почти уверен, что так оно и есть. Или же он просто хочет так думать. Свои мысли он высказывает Минхо и тут же находит поддержку. Правда, всё равно остается непонятным тот факт, что всё это проводится в тайне ото всех, но они приходят к временному выводу, что виной всему их негласное соглашение оставить Доласею в покое. — В таком случае хоть что-то начинает проясняться. Вот только не могу понять, как стоит относиться к людям, которые это затеяли. Они напали на нас в Лигейте — хочется знать, почему, — Хонджун озадаченно чешет затылок. Некоторые вопросы всё-таки остаются без ответа. — У вас есть вариант, кто может быть причастен к этому? Минхо пожимает плечами. — Доказательств по-прежнему нет. Он объясняет, что мог бы направить их в тот город, который, по его мнению, замешан во всём, но это будет в крайней степени опрометчиво. Единственное, что можно сделать в их случае — пойти ва-банк, заявиться к местным управляющим и напрямую рассказать, что они обо всём знают. Но Хонджун тут же отметает эту идею, потому что вряд ли за всем стоят совсем глупые люди. Их блеф раскусят тут же, и к каким последствиям это приведет — ещё неизвестно. Возвращаться в Лигейт за доказательствами — тоже та ещё задачка, учитывая, какое там положение. Более того, вполне возможно, что там уже успели всё прибрать, отправив машины куда-то подальше. Оказавшись в тупике, Хонджун откидывается на спинку дивана и скрещивает руки на груди, поджимая губы. Какое-то время он просто размышляет над вариантами, пока не замечает на себе пристальный взгляд. Он сталкивается с ним и с трудом сдерживает себя, чтобы не поёжиться. И чего это Минхо так на него смотрит? Хитро и вместе с тем будто бы выжидая что-то. Может быть, он от него чего-то хочет? Почему тогда не может сказать прямо? Поймав себя на том, что эти переглядки длятся слишком уж долго и явно доставляют Минхо удовольствие, Хонджун отводит взгляд и закатывает рукава рубахи. В помещении становится невыносимо душно несмотря на вентиляторы. — Хонджун, — его имя, произнесённое Минхо, разливается мягким мурлыканьем. И пусть дальше Хонджун едва ли понимает его речь, но даже так он улавливает всю ту благосклонность, с которой к нему относятся. — Минхо говорит, что к какому бы решению ты ни пришёл, он готов предоставить тебе всё необходимое. Но также он примет любое твоё решение. Если ты придёшь к выводу, что вмешиваться в дела между чужими городами не стоит, он и слова не скажет против. В общем, ты волен делать всё то, что хочешь. Хонджун хмыкает. То, что ему дают выбор — это здорово, потому что всё это время его особо никто не спрашивал, а что же он хочет. Совсем другое дело — этот выбор дают ему слишком поздно. Если бы дело касалось только городов в пустыне… Но нет, оно напрямую относится к Доласее. А ему крайне необходимо выяснить, кто же готовит нападение на королевство, и кто является создателем машин. Сообщив об этом Минхо, Хонджун добавляет, что им также потребуется что-то для самообороны. Ходить с одним-единственным револьвером и парой кинжалов в пустыне всем уже порядком надоедает. В очередной раз хочется проклясть королеву за то, что она отправила их в путешествие без всего. Когда они с Ёсаном оказываются за пределами особняка Минхо, Хонджун испытывает облегчение. — Странный он какой-то, — ворчит он. — Этот его взгляд, он меня будто бы сожрать хотел. Ёсан тихо хмыкает себе под нос. — Это вроде называется «пожирать глазами». Мне показалось, что ты ему понравился. — В плане? — не понимает Хонджун, промакивая рукавом пот, выступивший на лбу. — В том самом. Я не специалист в таких вопросах, но если бы меня там не было, я уверен, он бы не ограничился только взглядами. Думаю, не просто так он вдруг рьяно взялся за изучение доласийского. Хонджун на секунду останавливается и смотрит на Ёсана с полнейшим недоумением. — Мне показалось, что он просто замыслил что-то неладное. — Если под «неладным» ты имеешь в виду «затащить в постель», то вполне возможно, — Ёсан как ни в чём не бывало смеётся и идёт дальше. Хонджуну приходится его догонять. Сказанное его немного обескураживает, поэтому он не находит, что сказать. — Какая мерзость. Осознав, что это прозвучало не совсем так, как он бы хотел, да и вообще не совсем то он имел в виду, Хонджун тут же захлопывает рот и хмурится, пытаясь подобрать более верное высказывание. Ёсан, правда, своим ответом заставляет его чувствовать себя ещё более неловко. — Абсолютно согласен, — кивает он. — Никогда не понимал, что такого в этих плотских утехах. Я всегда считал, что разум должен оставаться холодным. Хонджун решает промолчать, чтобы не развивать эту тему ещё дальше. Уж тем более с Ёсаном, прекрасно зная, что у него в целом весьма специфические взгляды на жизнь. Однако неловкость никуда не уходит. Более того, она даже подкрепляется их взаимным молчанием. Так что по пути в гостиницу Хонджун думает лишь о том, как на него смотрел Минхо, и правда ли можно расценить этот взгляд как то, о чём сказал Ёсан. А потом ругает их обоих — как вообще можно думать о чём-то подобном, когда их первостепенная задача — разобраться с проблемой. После этого мысли уходят уже в нужное русло, и Хонджун хочет их с кем-нибудь обсудить. Как назло, в гостинице не оказывается никого, кроме Сонхва. Его Хонджун застаёт на террасе. — А где ребята? — интересуется он. — Попросили передать, что они ушли попытать удачу в одном из игорных домов, и чтобы ты не волновался, — Сонхва поднимает голову. — Они и Чонхо с собой прихватили, хотя я намекнул им, что он несовершеннолетний, и у нас в Доласее за такой проступок последовало бы наказание. А ты где был, кстати? Хонджун морщится. Даже сейчас Сонхва остается неисправимым занудой. — У Минхо, — Хонджун отодвигает стул и садится напротив. — Как и ожидалось, достать какие-то доказательства оказалось невозможным. Но всё же мы пришли к некоторым выводам. Хонджун делится своими догадками, стараясь не упустить из виду ни одной важной детали. Под конец рассказа он понимает, что у него не остается иного выбора, кроме как спросить у Сонхва совета. Сам Хонджун всё ещё сомневается в их дальнейших действиях. Сонхва цокает и трёт пальцами подбородок. — А почему ты считаешь, что просто заявиться в город и сказать, что мы обо всём знаем, нельзя? — А если нас поймают на вранье? Сонхва фыркает и улыбается, словно вспомнив о чём-то хорошем. — Знаешь, скольких преступников я поймал в своё время именно таким способом? Тут главное — уметь правильно надавить, и потом эти люди тебе сами принесут все доказательства их вины. Хонджун хмурится. — Надо же, а я уже почти поверил, что ты на самом деле хороший человек. Сонхва мгновенно меняется в лице, заметно мрачнея. Хонджун тут же прикусывает язык. — Это часть моей работы. Если бы я не был жёстким, в чём-то даже жестоким, кто знает, где бы я оказался сейчас? Точно не в его сомнительной компании посреди пустыни, думается Хонджуну. — Тем более, нельзя же сказать, что у нас совсем нет доказательств, — продолжает Сонхва как ни в чём не бывало. — Мы своими глазами видели происходящее в Лигейте и тех людей. Но такому нашему визиту, конечно, не обрадуются. Так что сто процентов придётся обороняться. Хонджуна переполняют сомнения. С одной стороны, у него нет причин не доверять Сонхва — у того явно опыта побольше, чем у него. С другой стороны, вступать в открытую конфронтацию с людьми, о планах которых они едва ли могут догадываться, кажется ему очень опрометчивой идеей. Пока он мысленно мечется туда-сюда, к ним присоединяется Ёсан. В целом он поддерживает идею Сонхва, но в его голосе Хонджун тоже замечает сомнения. — Дело не в том, что я не уверен в таком плане, — Ёсан качает головой. — Дом Советов не вступает ни с кем в открытые конфликты без отсутствия явных доказательств. Поэтому я просто думаю, как мне лучше поступить. Ёсан складывает ладони на груди и на несколько секунд закрывает глаза, прислушиваясь к себе. И пока он раздумывает, на террасу вдруг выбегает запыхавшийся Чонхо. Хонджун совсем не ожидает увидеть его в таком состоянии — с прилипшей ко лбу чёлкой и раскрасневшимися от бега щеками. — Что случилось? — он тут же поднимается с места. Чонхо шумно выдыхает и машет ладонями, указывая на выход. — Уён с Минги и Саном ушли играть в карты с местными и, в общем, у них теперь проблемы, — коротко, но ёмко объясняет он. — Им нужна помощь, скорее. Сердце аж переворачивается в груди от тревоги, и они с Сонхва, переглянувшись, вылетают прочь из гостиницы. Попутно Хонджун ругается сквозь зубы, потому что умудриться влипнуть в проблемы в едва знакомом городе — верх неосторожности. И что такого эти трое успели натворить? Наверняка опять жульничали в картах, вот и разозлили местных. — Я им головы откручу, если они пострадали, — клянётся он. — Думаю, головы им пооткручивают ещё раньше тебя, Хон, — замечает Чонхо. — Там мужик вдруг ни с того ни с сего на Уёна накинулся. Уён, конечно, себя в обиду не даст, но… Он не заканчивает, потому что когда они приближаются к нужному заведению, то замечают, что потасовка плавно перешла на улицу. Хонджун не знает, он больше тревожится или злится на Уёна, который в этот самый момент находится в абсолютно незавидном положении. Какой-то странный мужчина метра два ростом прижимает его к каменной стенке за одну лишь шею как невесомую тряпичную куклу. Судя по татуировкам, обвивающим руки, шею и даже лицо незнакомца, Хонджун может сделать вывод, что персона это не простая. И что он сейчас хочет сделать с Уёном — остается лишь догадываться. Минги и Сана держат его дружки, которые пусть и смотрятся не так внушительно, но силы им явно не занимать. Минги особо не сопротивляется, а вот Сан, судя по слегка опухшей скуле, уже успел отхватить за свою прыть. Хонджуну требуется пара секунд, чтобы трезво оценить ситуацию. Расклад получается не самый хороший, так что он медлит. Влезать в драку бесполезно, звать на помощь в таком месте, скорее всего, тоже. Они сейчас находятся в сомнительном тёмном закуточке, и люди, находящиеся рядом — зеваки, которые выползли посмотреть на то, как кому-то бьют морду. Вот только Уёна, похоже, не бьют. Лицо у мужчины крайне недружелюбное, но пока всё, чем он ограничивается, лишь раскатистые ругательства. Их понимает даже Хонджун. — Что здесь вообще произошло? — обращается он к Чонхо. — Ты понял, почему он напал на Уёна? — Да он буквально только его увидел, — неуверенно начинает мальчишка, но Уён, заслышав это, тут же перебивает его: — О, Хонджун, вы пришли! Всё в порядке, мы почти договорились, ничего страшного! — наигранно весёлый голос Уёна раскатывается по округе. Кто-то смеётся, наверняка думая, что он вопит о пощаде, а вот Хонджуну этот крик кажется подозрительным. Почему-то мужчина после этого приходит в ярость и несколько раз встряхивает Уёна, в последний как следует прикладывая его затылком об стену. Вместе с этим он выдаёт на одном дыхании какую-то совсем жуткую тираду, которая больше похоже на рычание, чем на человеческую речь. В Хонджуне всё вскипает. Да, нерационально сейчас лезть на рожон, но и оставить это просто так он не может. — Эй, ты! — окликает он на родном доласийском, но достаточно громко, чтобы было ясно, к кому он обращается. — Хонджун, — вздыхает Сонхва, явно недовольный таким поворотом событий. Хонджун, правда, не хуже него понимает, что его сейчас раздавят в лепёшку. Но к его счастью, мужчина отвлекается. Уён в этот момент болезненно стонет, жмурясь. Вся его напускная спесь быстро испаряется. — Хонджун, не лезь, это не твоё дело, — даже несмотря на боль в затылке, он звучит как-то чересчур агрессивно. — Чонхо, беги отсюда! Похоже, сам по себе доласийский действует на мужчину как красная тряпка — на быка. Он наотмашь бьёт Уёна по лицу и снова что-то рычит. Хонджун судорожно осматривает улицу в поисках какого-то импровизированного оружия, но его опережает Сонхва. Секунда — и в его руках щелкает предохранитель револьвера. — Ещё один удар — и я стреляю на поражение. От загробного тона Сонхва у всех присутствующих бегут мурашки. Ёсан спокойно передаёт его слова нападающим. Мужчина пусть и не отпускает Уёна, но всё-таки немного успокаивается. — Дезервеллеры, — это слово звучит сейчас скорее как ругательство. — Что ему вообще надо? — шёпотом спрашивает Хонджун. — Чонхо, ты что-то знаешь? Чонхо делает шаг назад и выглядит сейчас настолько запутавшимся и растерянным, что Хонджун начинает всем сердцем чуять неладное. С одной стороны, он ещё совсем мальчишка, который может просто испугаться происходящего, но с другой — до этого Чонхо проявлял невероятную выдержку, которая свойственна не всем взрослым. — Чонхо, не смей, — кажется, будто ещё чуть-чуть, и Уён ударится в угрозы. — Он здесь ни при чём! Беги, скорее! Хонджун совсем не ожидает, что Чонхо послушается. Он даже не сразу бросается за ним, лишь спустя несколько мгновений, как только осознает, что происходит. Каким-то чудом он догоняет его почти сразу, хватает сначала за запястье, а потом, притянув к себе, обхватывает за плечи. — А ну стоять, — Хонджун и сам удивляется, какой предостерегающий у него выходит тон. — Куда собрался? Чонхо, пусть и куда младше него, пацан довольно-таки крепкий, и Хонджун узнает об этом, когда получает локтем в живот. У него перехватывает дыхание, но хватку он не ослабляет, лишь сильнее прижимая рвущегося прочь Чонхо к себе. Так он долго не протянет, но Сонхва сейчас держит на прицеле мужчину, а Ёсан почему-то и вовсе помогать не спешит. — Ты чего творишь? — шипит Хонджун. — Почему ты решил бежать? — Прости, — голос у Чонхо в высшей степени безысходный. — Прости, прости, пожалуйста, Хонджун. Он делает ещё один рывок и всё-таки отталкивает Хонджуна от себя, стремительно уносясь вперёд. Его будто обдаёт ведром ледяной воды. Он всё ещё растерян, но при этом так зол на себя, что не смог удержать Чонхо, что тут же пускается в погоню. Мимо мелькают дома и удивлённые прохожие, которые расступаются и, кажется, ругаются на него. Хонджун сносит лавку с какими-то металлическими запчастями, даже не удосужившись извиниться за неосторожность. Чонхо он достигает на соседней улице. Тот сам загоняет себя в тупик, оказываясь возле высокой стены между домами. На Хонджуна он смотрит, как забитый щенок, и тот искренне не понимает такое поведение, но точно осознаёт одно: Чонхо есть за что чувствовать себя виноватым. — Чего я не знаю? — запыхавшись, тихо спрашивает Хонджун. — Что вообще произошло? — Я не имею права говорить, — Чонхо мотает головой. — Хонджун, прости, пожалуйста, но это всё ради блага Доласеи. Так Уён говорит, так все говорят. Это всё куда масштабнее, чем ты думаешь, большинство доласийцев даже не знают, как на самом деле обстоят дела. Это просто вынужденная мера. Чем дольше Хонджун слушает беспорядочные оправдания Чонхо, тем сильнее внутри него закипает негодование. — О чём ты говоришь вообще? — цедит он сквозь зубы. — Кто вы такие? Причём тут вообще ты и Уён? Я вас уже несколько лет знаю. В голос пробирается предательская дрожь. Чонхо успевает лишь вдохнуть, чтобы ответить, а потом раздаётся выстрел. Хонджун вздрагивает, оглядываясь. И зачем Сонхва пришлось стрелять? Неужели всё вышло из-под контроля? Он вновь возвращается взглядом к Чонхо. — Ты можешь убежать так ничего и не рассказав. Но будет не очень приятно осознавать, что люди, которым я действительно доверял — предатели. — Мы не предатели, — сдавленно отрицает Чонхо. — Это вынужденная мера. — Тогда уж постарайся объяснить, — отрезает Хонджун, сжимая кулаки до такой степени, что белеют костяшки пальцев. Внутри его почти колотит, но он старается ничем этого не выдавать. Что ещё скрывает от него пустыня?