Дезервеллеры

Несмотря на всё произошедшее, Хонджун всё равно волнуется за Уёна. Однако Ёсан заверяет его, что всё не так страшно, и через пару дней тот снова будет в относительном порядке. И Хонджун рад, что об Уёне есть кому позаботиться, но ощущает себя не лучшим образом из-за того, что старается избегать с ним лишних встреч. Но сейчас ему крайне неловко даже в глаза ему смотреть, не то что общаться. Остальные шокирующую новость воспринимают не так остро. Хонджун их понимает — для них, конечно, тоже очень неожиданно, что Уён с Чонхо оказываются не доласийцами, но и знают они их не так долго. Тем не менее, никакого времени отойти от этой информации Хонджун себе не даёт. На следующий день он приходит к Минхо, захватив с собой Ёсана, Сонхва и Сана. Минги он оставляет с Уёном и Чонхо просто для душевного спокойствия. Он мог бы и всех оставить, но, предчувствуя весь этот дискомфорт от общения с Минхо, Хонджун решает, что рядом с ним обязательно должен быть ещё кто-то помимо Ёсана. Минхо встречает его с большой радостью, хоть Хонджун и замечает, как цепляется его взгляд за остальную компанию. С не меньшим энтузиазмом он выслушивает его окончательное решение. — Значит, послезавтра? — Да, — кивает Хонджун. — Отправимся в Ланту на заходе солнца. Посмотрим, что они смогут нам рассказать. О том, что теперь у них есть нечто большее, чем просто доказательства вины Ланты в произошедшем в Лигейте, Хонджун умалчивает. Кто знает, как поведёт себя Минхо, если правда откроется. Но тот, к его счастью, даже ни о чём не подозревает. Он лишь сообщает о том, что вовремя подготовит всё необходимое для их поездки. Обсудив все условия и нюансы, с Минхо они прощаются, и чуть позже Сонхва со скепсисом в голосе заявляет, что Минхо ему не нравится. — Он выглядит как очень скользкий человек. Я даже удивлён, что он так легко согласился нам помочь. Может, ещё как-то обманет? Хонджун молча пожимает плечами в ответ. У него теперь есть догадки насчёт этого, но озвучивать он их не собирается. В день отъезда с Минхо приходится встретиться заранее. Сначала они разбираются с оружием, и когда Хонджуну в руки попадает револьвер, он про себя радуется, что их не снабдили тяжелыми и громоздкими ружьями. Оружие это, конечно, куда более мощное, но таскаться с ним было бы крайне неудобно. Да и сделать выстрел из револьвера гораздо быстрее и проще. И пусть Хонджун и надеется, что стрелять ни в кого не придётся, прошлый опыт показывает, что относительно мирно в открытой пустыне настроены только они. После Минхо показывает им транспорт. Им оказывается небольшой фургончик вроде того, что есть у Шиён, так что Хонджун остаётся доволен. Он прекрасно понимает, что такие вещи в пустыне — настоящая редкость, и что используются они в основном для транспортировки материалов и товаров. То, что кто-то отдаёт им фургон просто так — огромное везение. Когда он спрашивает, как они могут отблагодарить Минхо и его отца, тот лишь учтиво улыбается и качает головой. — Не стоит. Мэрисунд рад сделать вклад в благородное дело. Перед тем, как уйти, Минхо пожимает Хонджуну руку. — Не, ну он всё равно какой-то странноватый, — тянет Минги, провожая его взглядом. — Или все люди, относящиеся к власти — такие? Хонджун смеётся и хлопает его по плечу. — Думаю, не совсем в этом дело. Эй, Сан, помоги мне осмотреть фургон. Не хочу, чтобы по пути выяснилось о какой-нибудь неисправности. Остальные загрузите пока канистры с водой, пожалуйста. — Да, не в этом, — соглашается Ёсан. — Просто Хонджун ему понравился, вот и всё. Хонджун, ещё не успевший приступить к работе, бросает на Ёсана злобный взгляд, но тот лишь пожимает плечами, мол, а что такого? — Ну, тогда это неудивительно, — голос Уёна режет по ушам. Хонджун ведёт плечами и старается взять себя в руки. Уже целый день Уён пытается сделать вид, что всё в порядке, и ведёт себя так, будто бы ничего и не случилось. — Хонджун всем в цеху нравился. Некоторым даже в романтическом плане. Последнюю фразу он произносит заговорщическим шёпотом, и Хонджун чувствует, как у него начинают чесаться руки. — Напоминаю, теперь у меня есть револьвер, — бормочет он, углубляясь в работу. До отъезда нужно проверить исправность всех механизмов, так что он надевает перчатки и вешает на пояс инструменты. — Ой, да брось! — отзывается внезапно повеселевший Сан. — Ты же сам мне рассказывал, как крутил шашни с одной барышней из отдела инженерии, а тебе в это же время постоянно по утрам приносил кофе какой-то мальчик-механик. Хонджун морщится, вспоминая тот смутный период своей жизни. Это было ещё до того, как он решил, что сближаться с кем-то — себе дороже. Проблема в том, что даже спустя столько времени эта теория подтверждается вновь и вновь. — То, что я тебе рассказывал, совсем не означало, что сейчас это можно было растрепать всем, — обречённо стонет он. — Не слушайте его, он на солнце перегрелся. Но тема, затронутая болтливым языком Уёна и подхваченная Саном, так быстро не утихает, перетекая в откровенные разговоры. Хонджун старается отвлечься от этого, но проваливается, потому что обсуждение оказывается слишком уж оживлённым. — Господин Пак, а сколько у вас было отношений? — как бы невзначай, но очень громко интересуется Уён. Хонджун краем глаза смотрит на Сонхва, застывшего чуть поодаль. — А зачем вам вообще знать об этом? — медленно тянет он, явно застигнутый врасплох и не ожидающий, что его тоже вовлекут в беседу. — Да хорош вам! Уверен, что у председателя королевской гвардии есть, чем поделиться. — Какая разница, есть или нет, если делиться я этим не хочу, — в голосе Сонхва проскальзывают стальные нотки. — Это не ваше дело. Хонджун невольно вспоминает о всех тех слухах, которые долгое время ходили вокруг Сонхва. Конечно, всем был интересен союз королевы и её верного помощника, но никогда и никто не мог точно доказать это или опровергнуть. Хонджуну, откровенно говоря, всегда было всё равно, но сейчас он почему-то заинтересовывается этим. Но, в отличие от Уёна, лезть в чужую личную жизнь он не собирается, как бы любопытно ему ни было. — Пожалели бы ребёнка, а, — он старается увести разговор из этого русла. — Чонхо вряд ли хотел всё это слышать. Чонхо, успевший за время разговора перетаскать все тяжёлые канистры, весело хихикает. — Этот ребёнок повидал на свете куда больше, чем вы думаете, так что такими разговорчиками его точно не напугать, — Уён треплет Чонхо по волосам и поворачивается к Ёсану. — А что насчёт тебя? У Ёсана даже выражение лица не меняется. — Меня это не интересует, — скучающе заявляет он и поправляет капюшон на голове. Несмотря на то, что разговоры об отношениях Хонджун считает весьма сомнительными, за такой отвлеченной от всех проблем беседой они с Саном быстро справляются с осмотром фургона. Осознание долгого пути немного тяготит Хонджуна. Он, конечно, заинтригован, но очередной марш-бросок через пустыню может многого им стоить. Минхо успел им рассказать о том, что чем дальше — тем менее дружелюбными будут люди, которых они встретят. Хонджун разворачивает карту, которую им выдали вместе с оружием, и внимательно разглядывает её. Крестиками, по словам Минхо, помечены достаточно крупные оазисы, так что строить маршрут нужно с их учётом, чтобы случайно не остаться без воды. Он также предупреждает о диких животных, которые водятся в этих краях. В общем-то, путь предстоит непростой. За руль садится Сан, а рядом с ним в качестве штурмана — Уён. Как бы Хонджуну ни хотелось взять всё в свои руки, он прекрасно понимает, что так будет лучше. В путь они отправляются, как и планировали, на заходе солнца. Хонджун открывает все окна и включает небольшой вентилятор, чтобы разогнать затхлый воздух. Становится чуть менее душно, и всё равно он чувствует, как на висках выступают капли пота. Из-за того, что фургон изначально был грузовой, в нём отсутствуют скамейки, так что кто-то усаживается на собственные же сумки, а Хонджун и вовсе садится на пол, не слишком беспокоясь о том, что может испачкаться. Сумку он убирает себе за спину и вытягивает ноги, краем глаза поглядывая на Минги и Ёсана, играющих в очередную игру на щелбаны. Как на это согласился Ёсан, никому не известно — видимо, влияние Уёна даёт о себе знать. Вместе с ними сидит Чонхо, барабаня по полу пальцами, и напевает какую-то незнакомую Хонджуну песенку с невеселым текстом. Он невольно вслушивается, разбирая слова. Повествует песня о двух влюблённых из разных королевств, которые не могут быть вместе, потому что их народы — заклятые враги. Девушку хотят выдать замуж за того, кого она совсем не любит, и в итоге она, не выдержав горя, бросается со скалы в море. Хонджун морщится не столько из-за событий, описываемых в песне, сколько из-за описаний моря, которого он в жизни никогда не видел. О море, таком же огромном, как и пустыня, окружающая их, он узнавал в детстве из сказок, но никогда не видел по-настоящему, как, наверное, и никто из всех людей, существующих в мире. Есть ли оно на самом деле? Хонджун почти погружается в свои мысли, но его внезапно сбивает Сонхва. — Мне мама в детстве пела эту песню, — нерешительно рассказывает он, когда Чонхо замолкает. — Я её очень любил, а у неё был потрясающий голос, так что я всегда засыпал под эту песню и думал, что, наверное, судьба очень несправедливо обошлась с этими двумя. Чонхо тихо усмехается, не зная, что ответить. Зато находится Хонджун. — Несправедливо? Она была хозяйкой своей судьбы до самого последнего момента! Да, заканчивается всё грустно, но в какой-то степени эта девушка обыграла всех. Чонхо издаёт странный звук, и выражение его лица меняется на удивлённо-вопросительное. — Хонджун, это же просто песня, — смеётся Минги. — Ты, кажется, заразился занудством кое у кого. Хонджун многозначительно переглядывается с Сонхва и тяжело вздыхает. — Я даже отрицать это не стану, — фургон натыкается на что-то и подскакивает, заставляя на секунду замолкнуть. — Но песни, знаешь ли, тоже разные бывают. Сонхва, сколько людей гвардия посадила в тюрьму за песни про революцию? — Технически ни одного, — цокает он. — Но мы с такими революционерами намучались, я теперь все эти песни наизусть знаю. Из водительской кабины подаёт голос Сан: — А не споёшь нам? Ну, чтобы точно знать, что не стоит исполнять на главной площади Глаэрес-Гарда. Он звучит подозрительно хитро, впрочем, намерения его абсолютно очевидны. Сонхва же в ответ смущается. — Я не очень хорошо пою, если честно. Вопросы, которые в этот момент зарождаются в мыслях Хонджуна, он так и не задаёт, боясь прозвучать как-то не так. Но почему-то он уверен, что Сонхва либо скромничает, что ему совершенно несвойственно, либо несколько неуверен в себе, что тоже странно. Но у Хонджуна предчувствие, что поёт он хорошо. По крайней мере, его голос даже в обычной жизни звучит мягко и мелодично. Раньше он об этом не задумывался. — Зато я замечательно пою! — без лишней скромности заявляет Минги и затягивает какую-то из тюремных песен. Делает он это на радость остальным. Слова там незатейливые, а потому вскоре все они подхватывают эту песенку. Обычно их компания не настолько шумная, но этот внезапный энтузиазм, охвативший всех, кажется таким привычным и правильным, что Хонджун ловит себя на том, что ему это нравится. И песня, и пески вокруг, и фургон, и остальные ребята, которые успели за это время стать ему чуть ближе. И даже обида на Уёна сейчас отходит на второй план и маячит где-то на задворках мыслей ненавязчивым мотыльком. Так проходят несколько дней пути. Весело и почти беззаботно — Хонджун уже забыл это чувство и очень удивляется, когда ему удаётся поспать без кошмаров. На третий день пути они останавливаются у оазиса, как и запланировали. Яркое солнце отражается в воде и слепит глаза, но Хонджун всё равно разглядывает водную гладь небольшого озерца, окружённого зеленью, и довольно щурится. Пускай царящая здесь безмятежность лишь временная, все стараются насладиться ей как можно больше. Кто-то засыпает в тени невысоких пальм, устав от вечной жары, кто-то, как Сан и Уён, играются в воде, будучи в этот момент слишком сильно похожими на простых детей. Сонхва воспользовавшись случаем пришивает к плащу оторвавшуюся пуговицу. По нему видно, что орудовать иголкой с ниткой ему не слишком удобно, но при этом он всё равно справляется, явно привыкнув к такой работе. Хонджун сначала думает предложить помощь, а потом решает, что лучше не вмешиваться, и переводит взгляд на Ёсана. Тот на разожжённом чуть поодаль костре готовит ужин. Из чего он это делает — никто не знает, потому что до этого Ёсан куда-то уходил, но и спрашивать никто не хочет. Главное, чтобы это было съедобно, а остальное — не важно. Аппетита ни у кого особого нет, потому что жара совсем не способствует его появлению, но все уже давно выучили простую истину о том, что на одной только воде в пустыне далеко не уйдешь. Так что вскоре Ёсан разносит всем небольшие железные миски с каким-то странноватым варевом. — Этот рецепт знают многие дезервеллеры, полезный и питательный суп из того, что можно найти в пустыне, — объясняет Ёсан. — Не кулинарный шедевр, но есть можно. Хонджун с опаской принюхивается и решает, что Ёсан прав. Да и к тому же его уже давно не впечатлить подобными вещами. Когда он в первый раз поймал жирную ящерицу и во всех подробностях показал всем, как приготовить её на костре, чтобы она стала съедобной, то по лицу остальных понял, что, видимо, слишком много времени провёл в пустыне. Но с тех пор прошло достаточно времени, теперь все относятся к подобной еде спокойно, и варево Ёсана съедают без лишних эмоций, после чего снова отправляются в путь. Пейзаж вокруг постепенно меняется. Теперь помимо бесконечных песков можно заметить редкие колючие кустарники. Удивительно, но у них как-то получается выживать в подобном климате. Хонджун даже в какой-то момент ради любопытства просит Сана остановить фургон, чтобы разглядеть их поподробнее. Ёсан рассказывает, что к этим кустарникам лучше не притрагиваться — колючки у них ядовитые и вызывают сильнейшую лихорадку, которая в условиях пустыни может стать смертельной. — До изобретения револьверов и ружей соком этих растений смазывали лезвия кинжалов, чтобы уж наверняка, — рассказывает он. — А ещё в таких кустах часто прячутся змеи, поэтому их и прозвали змеиным жалом. Хонджун невольно отступает, отвлекаясь от разглядывания причудливых крошечных колючек с двухцветным узором. — Природа коварнее машин, — качает он головой и возвращается в фургон. В начале следующего дня Хонджун понимает, что они немного сбились с пути. Никаких ориентиров, по которым они могли бы отслеживать своё передвижение, они не встречают. По расчётам ещё несколько часов назад они должны были остановиться у достаточно крупного оазиса, но не встречают ни единого намёка на него. Хонджун сверяется с компасом, чуть корректируя их направление, но пока совсем не волнуется. Во-первых, на их пути ещё должны быть оазисы, а во-вторых, запасы воды у них пока что ещё есть. Конечно большая часть из них уйдёт на работу механизмов фургона, но и они не загнутся от жажды. Судя по компасу, они взяли курс слегка западнее того, по которому должны были ехать. Хонджун склоняется над картой и карандашом прочерчивает новый. Так, по его мнению, уже через пару часов они должны проехать небольшой город. И пусть Хонджуну не очень хотелось останавливаться в поселениях, теперь они будут вынуждены сделать это. Остаётся только надеяться на гостеприимство местных жителей. Его расчёты оказываются верными, и через какое-то время они подъезжают к городу. Они движутся вдоль невысокой колючей сетки, понимая, что, судя по всему, гостям там будут не очень рады, и останавливаются около запертых железных ворот с кривой надписью. — Захолустье какое-то, похуже Д’Хаона, — ворчит Сан, выпрыгивая из фургона. — Не понимаю, стоит ли нам сюда въезжать или бежать подальше. — Ну, не все же живут так хорошо, как в Мэрисунде, — пожимает плечами Ёсан. — Что скажет по этому поводу Уён? Уён, вынырнув из несвойственного ему задумчивого состояния, разводит руками. — Городок маленький, жители прячутся от разбойников, как могут. Не считаю, что нужно судить только по внешнему виду. Хотя местечко жуткое. Хонджун приподнимается на носочках, заглядывая за забор с колючей проволокой, и замечает пустующие улицы и низкие одноэтажные домики по типу тех, что были во Фьевэ. Вот только, судя по выбитым окнам и валяющемуся на узких дорожках мусору, тут либо действительно жуткое захолустье, либо городок и вовсе пустует. — Есть вообще смысл заглядывать туда? — сомневается Минги. — Я не параноик, конечно, но мы можем там потерять время и остаться вообще без воды. — Вода ещё есть, — возражает Хонджун, — но было бы неплохо пополнить её запасы здесь, потому что если мы ещё где-то заблудимся, то вполне можем оказаться в трудной ситуации. Остальные с опаской переглядываются, пока Сан не берёт всё в свои руки и не толкает ворота. Те поддаются неожиданно легко. Хонджун думал, что они наверняка заперты, однако они едва не рассыпаются, оказываясь неожиданно тонкими и проржавевшими с обратной стороны. — Достаточно гостеприимно, — комментирует Уён. — Но, похоже, никто останавливать нас не собирается. Они все вместе возвращаются в фургон, и Сан неспеша везёт их по узким улицам. Фургон то и дело подскакивает на неровной дороге, из-за чего по всей округе разносится громкий шум, но, что странно, на этот звук никто не выходит. — Пусто всё-таки, — констатирует Хонджун и даёт отмашку Сану. Тот паркуется между домами, после чего они все вместе высыпают на улицу. — Город небольшой, так что разделяемся и быстро осматриваем округу. Если видим какой-то источник воды, возвращаемся сюда за бутылками и канистрами и ждём остальных. Давайте, на всё про всё — час ровно. Думаю, нам хватит этого времени, чтобы осмотреть город вдоль и поперёк. Тем более если мы пойдём по одному, — быстро решает всё Хонджун. — По одному? — уточняет Сан. — Чонхо может пойти с кем-то из нас, — добавляет Хонджун. — Мне, конечно, немного страшно разделяться таким образом, но так мы успеем быстрее прочесать весь город и, если что, изменить план действий. Но я думаю, что всё будет хорошо. Если здесь есть город, значит, вода тоже должна быть. Давайте, раньше начнём — раньше закончим. Остальные соглашаются с его планом, и только Уён делает слабую попытку как-то ему возразить. — Может, вместе пойдём? — от неловкости он переминается с ноги на ногу, но Хонджун лишь смеряет его безразличным взглядом и мотает головой, отчего из-под банданы выбивается несколько прядок. Хорошо бы переплести косички, но думать об этом уже поздно. — И не рассказывай мне, что тебе страшно. Уён опускает голову и тяжело вздыхает, стараясь выглядеть не очень расстроенно. Хонджун это замечает и чувствует лёгкий укол совести. Но быстро напоминает себе, что Уён слишком долго притворялся рядом с ним. Кто знает, что сейчас он не пытается просто давить на жалость? Договорившись о нюансах, они расходятся в разные стороны. Чонхо уходит с Уёном, а Хонджун сворачивает наугад на одну из узких улиц. Чем дальше он заходит, тем более жутким кажется ему это место. Даже небо над головой как будто темнеет. Лёгкий ветерок гоняет по земле пыль да куски тряпок, которые когда-то служили здесь вместо дверей. Хонджун наблюдает, как их остатки колыхаются в дверных и оконных проёмах, и ёжится. Тишина здесь такая, что слышно даже то, как захлопываются железные ворота. Но спустя минут десять Хонджун успокаивается. За это время он замечает лишь пару змей, пригревшихся на солнышке, и прочую мелкую живность, которая в отсутствие людей повыползала прямо на улицы. К несчастью, даже после методичного прочёсывания улиц никакого источника воды Хонджун не обнаруживает, зато встречает Сана, поиски которого тоже не увенчались успехом. — Может, этот город и был заброшен, потому что здесь воды не осталось? — предполагает он, засовывая руки в карманы. Хонджун пожимает плечами. — Вполне может быть. Думаю, нам можно возвращаться. Может быть, другие что-нибудь нашли. У них ещё остаётся немного времени, но по какой-то причине они оба чувствуют себя здесь не очень комфортно, а потому возвращаются к фургону раньше положенного срока. Там они замечают, что несколько пустых канистр для воды всё же пропало. — О, кто-то всё-таки нашёл, — Хонджун выдыхает и присаживается на самый край открытого кузова. — Подождём тогда здесь, не будем метаться туда-сюда. Сан потягивается и жмурится, как кот, садясь рядом и прихлёбывая из фляжки, снятой с пояса. — Джун, слушай, ты так и будешь дуться на Уёна? — внезапно спрашивает он, видимо, пользуясь отсутствием остальных. — Он после всей этой ситуации сам не свой. Да и за это время можно было поговорить нормально. Хонджун забирает у Сана фляжку и делает несколько глотков, давая себе немного времени подумать. — Представь, что я после всего того пути, что мы проделали, внезапно оказываюсь шпионом королевы, и на самом деле все мы пляшем под её дудку, а не делаем что-то, что хочется нам, — в итоге объясняет он. — Как бы ты отреагировал? Сан отвечает сразу же: — Не то чтобы я был бы слишком удивлён. Учитывая, что ты так хорошо спелся с Сонхва, я бы сразу понял, откуда это взялось. Но думаю, мне стало бы грустно. — Вот и я о том же, — Хонджун вздыхает и в этот же момент напрягается, прислушиваясь. На секунду ему кажется, что в доме, рядом с которым они остановились, раздаётся странный шум. — Так, тихо. Он осторожно встаёт и подходит к разбитому окну, заглядывая в него. Глаза долго привыкают к темноте, царящей внутри, но потом Хонджун замечает печь с котелком на ней и беспорядок вокруг. Сначала он не обнаруживает ничего необычного, но потом вдруг понимает: от котелка исходит едва заметный пар. — Там кто-то есть, — шепчет он Сану. — Похоже, тут живут люди. — Здесь? — почти беззвучно удивляется тот. — Сумасшедшие. К несчастью Хонджуна, он не успевает придумать ничего дельного. Фургон стоит слишком близко к дому, так что их уже наверняка давно обнаружили. Сначала он думает, что обитатель этого дома просто решил спрятаться, заметив незнакомых людей, но вскоре раздаются шаги. Хонджун с опаской отходит от окна и на всякий случай достаёт револьвер. Сан делает то же самое. Из дверного проёма, завешенного старыми и грязными лохмотьями, появляется фигура смуглого старичка. Он тяжело опирается на трость и еле-еле переставляет ноги. Хонджун делает ещё шаг назад, но револьвер опускает. Вряд ли немощный дедок как-то может им навредить. Щуря узкие глаза, старик разворачивается к ним всем телом и медленно поправляет тюрбан на голове, который завязан настолько небрежно, что вот-вот размотается. Хонджун надеется, что ему хватит знаний местного языка, чтобы объясниться и, поборов опаску, здоровается первым, представляясь простым путешественником. Старик подозревает неладное, сразу цепляясь за акцент. — Не отсюда? — спрашивает он, и, к счастью, это Хонджун понимает. Остальное сводится к чему-то про дезервеллеров, после чего старичок быстро замолкает. — Мы воду ищем, — поясняет Хонджун. Достаточно кратко и ёмко, чтобы избежать любого разговора, который он бы не смог поддержать. На его удивление, старик, видимо, осознав, что поговорить с путниками не удастся, разворачивается и машет высохшей рукой, призывая идти за собой. Хонджун осматривается вокруг, потому что тревожное чувство его не отпускает. Мало ли старик хочет увести их подальше, чтобы потом его сообщники могли их ограбить? Он на всякий случай шепчет Сану, чтобы тот остался возле фургона. После этого ему становится немного спокойнее, и он идёт за стариком, держа револьвер наготове. Они идут не менее пяти минут, и равномерный стук трости об землю умиротворяет. Хонджун понимает, что он постепенно теряет бдительность, но и не похоже, что старик собирается что-то устроить. Поэтому он опускает револьвер, но именно в этот самый момент раздаётся странный шум в одном из ближайших домов. Вместе с этим Хонджун чувствует, как что-то резко ударяет его в бедро, и опускает взгляд, обнаруживая короткий металлический дротик. Удивление вперемешку с испугом заставляют его замешкаться на несколько ужасно долгих секунд, а когда по ноге начинает расползаться болезненное жжение, уже становится слишком поздно. Хонджун выдёргивает дротик, сжав зубы, и отбрасывает в сторону, а тем временем его уже окружают несколько мужчин странноватого вида. Все они вооружены до зубов, у кого-то ружьё, кто-то наступает с клинками, но все они скалятся совсем недобро и ясно дают понять, что целым и невредимым Хонджуну от них не уйти. Он делает пару шагов назад, пока не понимает, что и сзади его тоже поджидают. Выглядят эти люди так, будто являются одичалым племенем пустынных жителей. На них не так много одежды, кожа у них загорелая, а головы обмотаны тряпками на манер тюрбанов. И Хонджун и правда подумал бы, что они какие-то дикие, если бы не оружие в их руках. Кровь приливает к голове, а сердце заходится в беспорядочном ритме. Это всё же ловушка, и старик его провёл. Что ж, ожидаемо, только вот что этим людям нужно? Они хотят ограбить их или сделать что-то похуже? — Сан! — отчаянный крик вырывается из него сам по себе. Возможно, Сан услышит и придёт на помощь. А, может быть, его точно так же уже схватили. В любом случае, Хонджун сдаваться не намерен. Он вскидывает револьвер и почти не целится перед выстрелом, но пуля удачно приходится в плечо мужчины с ружьём, а через пару секунд пуля летит в ещё одного и ранит в ногу. Хонджуну страшно стрелять сразу на поражение, но в этом его ошибка. Своими жалкими попытками защитить себя он лишь раззадоривает оставшихся нападающих. Мужчина с кинжалами бросается на него, не особо пугаясь револьвера. Старичок же осторожно отходит в сторону, всё так же опираясь на свою трость. Хонджун при виде него скрипит зубами от злости и каким-то чудом умудряется выбить один из кинжалов из чужих рук. Уроки Сонхва всё-таки дают о себе знать. Эта мысль немного приободряет, и Хонджун чувствует лёгкий прилив сил, пока отбивается. Мужчине почти удается его ранить — оставшийся кинжал проходится чуть выше запястья, но Хонджуна спасает ткань рубахи, так что лезвие почти не задевает кожу. А вот от очередного дротика, вонзившегося, по ощущениям, куда-то между лопаток, не спасает и одежда. Хонджун шипит от боли и пробует ещё раз позвать Сана, но едва он успевает открыть рот, ему его тут же зажимают грязной потной ладонью. Не совсем отдавая отчёт своим действиям и скорее поддаваясь панике, Хонджун вновь нажимает на курок. Он не сразу понимает, что перед этим он приставил дуло револьвера прямо к солнечному сплетению нападающего. Выстрел почему-то выходит глухим и почти сразу заставляет мужчину сначала согнуться пополам, болезненно открыв рот, а потом и вовсе опуститься на землю. Следом после этого раздаётся ещё несколько выстрелов, и нападающие один за одним падают вокруг Хонджуна. Шокированный, он не сразу замечает Сонхва и Ёсана, которые, видимо, были не так далеко и услышали его первый крик. От облегчения голова идёт кругом, но взгляд снова цепляется за старичка. Тот выглядит всё таким же немощным, а взгляд его выражает полное раскаяние, будто бы его заставили всё это сделать. Впрочем, на старика теперь откровенно плевать. Когда Ёсан и Сонхва подбегают к нему, Хонджун лишь отмахивается, прося не задавать лишних вопросов. Куда больше его сейчас волнует Сан. — Понятия не имею, откуда они взялись, здесь же ни одной живой души на улицах не было, не могли же они прятаться всё это время, выжидая, когда же в городе кто-то появится, — сбивчиво бормочет он. — Что-то здесь не так, что им надо? — Выглядели они сомнительно, — мрачно говорит Ёсан. — Думаю, местная шайка помешавшихся, такие тоже бывают. — Ты ранен? — с беспокойством интересуется Сонхва. — Всё нормально? — Типа того, — цокает Хонджун. — Да где ж мы фургон-то оставили? Он переходит на бег, и вскоре они втроём возвращаются к нужному месту. Первое, что тревожит Хонджуна — сидящий на земле Сан. Рука у него вывернута под каким-то неестественным углом, а на болезненно-бледном лбу выступает пот. Завидев остальных, Сан приободряется и даже умудряется улыбнуться. — Ты когда ушёл, на меня хрен знает откуда выскочили двое, но я им задал трёпку, не волнуйся. Правда, когда они услышали выстрелы, то тут же смылись куда-то в вашу сторону. — Мы их не видели, странно. Спрятались, что ли? — озадаченно хмурится Хонджун. — Ты точно в порядке, что у тебя с рукой? Сан пожимает плечами и тут же морщится. — Кто его знает, пошевелить не могу, и болит сильно. Но это лучше, чем если бы они меня застрелили! У них у обоих ружья были, но я оказался быстрее, чем их пушки. По тону Сана можно сказать, что тот гордится собой. Правда, когда Ёсан садится осматривать его руку, с него быстро спадает вся его напускная бравада. Убедившись, что Сан в надёжных руках, Хонджун отводит Сонхва в сторону и указывает на дом, из которого вышел тот старик. — Думаю, стоит стоит убедиться, что там больше никого нет. А то не нравится мне всё это. — То есть ты хочешь ввязаться в ещё одну потенциальную опасность? — недовольно спрашивает Сонхва. — Тебе этого не хватило? Что вообще случилось, расскажешь? Хонджун кратко пересказывает ему всё произошедшее, добавляя, что ему не совсем понятны намерения тех мужчин. — Я почему-то не уверен, что они хотели нас ограбить, иначе бы мы уже давно остались без фургона. Но в таком случае я даже не представляю, что им надо. Сонхва всё равно относится к его идее скептически, но к этому моменту к фургону подходят и остальные, так что объяснять произошедшее приходится ещё раз. И, к удивлению Хонджуна, его идею поддерживает Уён. — Сейчас ещё оттуда кто-нибудь вылезет, пока Ёсан с Саном возится, будет не очень здорово. И эй, Джун, ты тоже выглядишь как-то не очень. Уён, зараза внимательная, подмечает всё. Если честно, последние пару минут Хонджун испытывает сильное головокружение, от которого его уже начинает мутить, но свою слабость ему показывать не охота. Вместо этого он снимает с пояса флягу и делает пару крупных глотков. — Перегрелся, кажется, — оправдывается он. — Сонхва, пойдём дом осмотрим просто для спокойствия. Пара минут, туда и обратно. — А мы в соседние дома заглянем на всякий случай, — подхватывает Минги. — К счастью, оружие у нас есть. Он подбрасывает в руках револьвер, такой же, как у остальных, и заставляет Хонджуна нахмуриться. Неужели он сам и правда воспользовался им по назначению? И даже ведь не вздрогнул, когда выстрелил. От этой мысли его бросает в жар, и чтобы поскорее избавиться от неё, он торопит Сонхва и почти тащит его за собой. — Ты ведь даже не вздрогнул, когда убил их, — вскользь замечает Хонджун и заходит в дом, стараясь не касаться пыльных тряпок. — Это была необходимость — если бы мы с Ёсаном их не убили, то они убили бы тебя, — Сонхва заходит следом и тут же морщится. — Какая же здесь вонь стоит. Хонджун замирает на пару секунд и прислушивается. Вроде бы везде тихо. Из небольшой прихожей, вернее, её подобия, ведут несколько дверных проёмов, плотно занавешенных тряпками. Вонь чувствует и Хонджун, но он не может понять, от чего она исходит. — Давай побыстрее, а то меня сейчас стошнит, — командует он. За первым дверным проёмом оказывается ничем не примечательная спальня с одинокой кроватью у небольшого окошка. Вот только, судя по слою пыли на покрывале, на ней давно никто не спал. За ещё одним проёмом обнаруживается грязный туалет с душевой лейкой, а вот стоит только Хонджуну переступить порог той кухоньки, которую он успел немного разглядеть через окно, то сразу становится ясно, откуда именно идёт этот ужасный запах. Он невольно зажимает нос рукой и обводит помещение глазами. У котелка то и дело звякает крышка, намекая на то, что варево внутри активно выкипает. Но кое-что приковывает его внимание, заставляя забыть и о котелке, и о беспорядке вокруг. Источник этой дикой вони. Бесформенная выпотрошенная туша какого-то животного, вся облепленная большими зелёными мухами. — Твою мать, — ругается Хонджун, — это что вообще? К горлу подступает ком, а голова начинает кружиться ещё больше. Он невольно отворачивается — к такому зрелищу он не привык. Его немного ведёт, и он упирается рукой в липкий стол. Сонхва выглядит чуть менее впечатлённым — кажется, этого человека вообще ничем не пронять. Он осмеливается подойти поближе, но через пару секунд вдруг хватает Хонджуна под локоть. — Уходим отсюда. Его тон не сулит ничего хорошего, и Хонджун подчиняется, потому что с каждой секундой чувствует себя чуть хуже. Он заходил в дом, ощущая лишь легкую слабость, теперь же всё тело наливается свинцовой тяжестью, голова кружится и болит так, будто по ней только что ударили молотом, а всё тело покрывается испариной. Хонджун чувствует себя в меньшей степени мерзко. — Что ты там увидел? — с трудом спрашивает он, осознавая, что губы его совсем не слушаются. Сонхва останавливается уже у фургона под удивлённые взгляды остальных. — Хонджун, всё в порядке? — Что ты там увидел? — настойчиво повторяет он. Сонхва качает головой. — Вам лучше не знать, но нам стоит уехать как можно скорее. Вдруг мы убили не всех этих тварей. — Да что там такое было-то? — не выдерживает Ёсан. Сонхва мрачнеет всё больше с каждой секундой. — Могу сказать только одно, — он внимательно смотрит на бледного Хонджуна, — то, что мы с тобой увидели — это вовсе не туша животного.