Дезервеллеры

Лучи раннего солнца стучатся в маленькие круглые окошки дирижабля, оповещая о том, что пора просыпаться. Хонджун с трудом раскрывает глаза и медленно потягивается. От сна в неудобной позе у него болит теперь не только голова, но та раскалывается настолько сильно, что боль в затёкших мышцах кажется просто ничтожной в сравнении с ней. Честно говоря, Хонджун даже не спал особо, постоянно чувствуя скрытую угрозу от всего. От Рэйвена, неустанно следящего за каждым его движением, от Хвануна, который улыбается настолько фальшиво, что хочется дать ему по лицу, и даже от Сонхва, играющего свою роль слишком уж правдоподобно. Откровенно говоря, это даже жутко и кажется Хонджуну непривычным. Жутко, что когда-то это всё было правдой, и Сонхва вёл себя, как бесчувственный, но преданный королевский пёс. Жутко, что сейчас по словам, по действиям, даже по взглядам на Хонджуна он ничуть не отличается от того господина Пака, которого они все знали раньше. Хонджун сглатывает вязкую слюну, снова и снова повторяет про себя, что Сонхва просто действует по ситуации, а затем, пытаясь отвлечься, приподнимается и выглядывает в окошко, прижимаясь лбом к стеклу. Внизу он видит уже знакомый пейзаж, и сердце захватывает тоска. Рассвет золотом заливает Доласею, а крошечные домишки на окраинах вырастают в полноценные дома и большие цеха с высокими трубами, устремлёнными в небо. Несмотря на ситуацию, в которой оказался Хонджун, он понимает, как сильно скучал по этому месту. Когда-то он думал, что без сожалений готов оставить Доласею, ведь его тут ничего не держит, но эти мысли кажутся ему далёкими и нереальными. Что бы ни случилось, ему хочется возвращаться сюда вновь и вновь. Снова ходить по знакомым улочкам Глаэрес-Гарда, подкармливать котов возле цеха, читать по утрам газеты с новостями, лишь бы только новости там были хорошими. Когда на горизонте появляются первые дома Глаэрес-Гарда, дирижабль постепенно снижается. У Хонджуна начинает тянуть в груди от волнения, но он поджимает губы и старается не проявлять никаких эмоций. В конце концов, у них даже не забрали оружие. С другой стороны, против отряда гвардейцев оно им вряд ли поможет. С усилием отгоняя невесёлые мысли, Хонджун первым встаёт, когда дирижабль мягко приземляется в порту. По команде Хвануна Рэйвен открывает люк, и уже спустя минуту к нему приставляют лестницу, чтобы можно было нормально спуститься на землю. Как и думал Хонджун, там их встречает отряд гвардейцев в одинаковой форме, все как на подбор, вооруженные до зубов. Тем не менее их паровые ружья опущены, и стрелять, судя по всему, они не собираются. Это немного обнадёживает. — Вас сейчас сопроводят до замка, уж простите, отпустить вас прежде, чем вы встретитесь с Её Высочеством, мы не можем, — объясняет Хванун. — У вас будет время привести себя в порядок и предстать перед ней в надлежащем виде. Хонджун фыркает, наблюдая, как Хванун высокомерно морщит нос, и только сейчас задумывается о том, что для жителей Доласеи они сейчас выглядят, как дикари, с загорелой кожей и покрытые песком и пылью. Осознав это, Хонджун вдруг чувствует себя невероятно уставшим. Ему бы сейчас помыться и поспать в нормальной кровати. А ещё бы добраться до любимой столовой и поесть как следует. Как же давно он не ел привычной ему еды. На какое-то время мысли об отдыхе занимают его и немного успокаивают. Головная боль и сопутствующая ей тошнота немного отступают. На выходе из порта их ожидают несколько паромобилей. Хонджун долго мечется, с кем бы ему поехать, но в итоге его поторапливает один из гвардейцев, едва ли не силой усаживая его в один паромобиль с Шиён и Юнхо. Двери тут же захлопываются, и они трогаются с места. Хонджуну приходится сесть вперёд, так что всю поездку он в основном смотрит по сторонам и слушает тихое перешёптывание позади себя. Юнхо с Шиён разговаривают на языке древних, чтобы их не мог понять шофёр, но Хонджун, к счастью, может разобрать добрую часть сказанного. За пару минут эти двое сходятся на том, что лучше подождать и посмотреть, что же будет дальше, а не решительно пороть горячку, хоть поначалу Хонджун и улавливает краем уха что-то про «напасть на шофёра» и «быстро уехать». Шофёр с подозрением косится на них через зеркало заднего вида. Ему не совсем нравится, что незнакомые ему люди из пустыни что-то обсуждают за его спиной. Потом их разговор перетекает в обсуждение тех, кто остался в пустыне. Хонджун выцепляет знакомые имена, и в голове тут же что-то щёлкает. А ведь действительно, что стало с теми, кто тоже отправился во Фьевэ? Конечно, вряд ли бы они проиграли в схватке с гвардейцами, ведь тех было не так много, но и они вчетвером, когда решили проникнуть на дирижабль, тоже не ожидали, что столкнутся с самим господином Ё. Остаётся только надеяться, что всё разрешилось благополучно, и остальные, не дождавшись их возвращения, уехали в сторону Доласеи и скоро тоже прибудут. Правда, теперь будет проблемой отыскать друг друга. Тем более что Хонджун даже не знает, смогут ли они выбраться из лап королевы и этого Ё Хвануна. От одной мысли об этом человеке Хонджуна вновь берёт злость. Мало того, что они вынуждены разыгрывать перед ним спектакль, так ещё и кроме Сонхва он ничего никому толком не рассказал. И теперь неведение съедает Хонджуна изнутри. Остаётся только надеяться на встречу с королевой, на которой всё может проясниться, или хотя бы на тайную встречу с Сонхва, чтобы тот рассказал хоть что-то. Оба варианта кажутся Хонджуну сомнительными. Первый — из-за того, что их всё ещё могут расстрелять скорее, чем они дождутся возможности поговорить с Минджи; второй — потому что в замке вряд ли найдётся укромный уголок, в котором не будет гвардейца. К слову, о гвардии — у замка её оказывается ещё больше, и кому-то даже может показаться, что она встречает очень уважаемых гостей. Едва Хонджун покидает паромобиль, то тут же оказывается окружён плотным кольцом из гвардейцев, который отрезает его от Юнхо с Шиён. Его просят сдать всё оружие и вещи, и Хонджун мысленно радуется, что додумался не брать свою сумку с собой во Фьевэ. Он ещё тогда подумал, что она ему не пригодится в любом случае. А вот револьвер, флягу с водой и часы, в которых гвардейцы углядели нечто опасное, приходится сдать. С последними Хонджун расстаётся стиснув зубы. Всё-таки вещица эта действительно ценная. Ему не заламывают руки, не подталкивают и в целом, вроде бы, особо не обращаются как с пленником, вот только Хонджун уверен, что любое лишнее движение с его стороны приведёт к выстрелу в голову. Так что пока его ведут к замку, он спокойно идёт, сосредоточившись на собственных шагах и звуке, как подошвы ботинок ударяются об брусчатку. В самом замке ему не удаётся пересечься ни с Сонхва, ни с Шиён и Юнхо, их сразу же разводят по разным сторонам. Хонджуна отводят в одну из гостевых спален, выдают комплект чистой одежды и предупреждают, что зайдут через несколько часов, чтобы забрать на встречу с королевой. После этого в замке слышен звук поворачивающегося ключа. Оставшись запертым в одиночестве, Хонджун решает осмотреться, потому что комната, в которой его закрыли, оказывается достаточно просторной, а большое окно выходит на город. Хонджун подходит к нему и оценивает ситуацию. К его расстройству, до земли слишком далеко, так что выбраться таким способом не получится. Тогда Хонджун задёргивает портьеры, чтобы в комнате воцарился полумрак, обходит большую кровать и захватывает с собой одежду, оставленную на тумбе. В комнате есть ещё одна дверь, и она ведёт в просторную ванную. Хонджун зажигает там лампы, после чего закрывается изнутри. На душе у него всё ещё тяжело, но, по крайней мере, можно немного расслабиться под горячими струями воды. На какое-то время у него даже перестаёт болеть голова. Хонджун долго массирует виски и затылок, пропуская мокрые пряди волос сквозь пальцы, как делал Сонхва. От этой мысли становится ещё тоскливее. Теперь с ним не поговорить и даже не узнать, как лучше себя вести при встрече с королевой. Показать ли зубы, изображая из себя того Хонджуна, которым он был несколько месяцев назад, или же кротко молчать, выражая полную покорность. Но не будет ли это слишком подозрительно? К тому же он плохой актёр, и любые его попытки притворяться слишком долго будут очевидными и заметными. Ситуация кажется ему не столько безвыходной, сколько нервной и запутанной. После душа Хонджун переодевается в чистую одежду и хоть немного начинает чувствовать себя человеком. Отражение в напольном зеркале у двери уже не напоминает чучело, хотя отросшие волосы смотрятся комично, как кажется Хонджуну. Косички заплетать не хочется, да и без надобности это теперь, так что он даёт им высохнуть в лёгком хаосе, периодически расчёсывая пальцами. Несмотря на полумрак в комнате и на общую усталость, в сон Хонджуна больше не клонит. Он бы и рад отдохнуть, но где-то внутри на полную мощь заводится паровой механизм. Его шестерёнки крутятся так быстро, что кажется, будто из ушей вот-вот повалит пар. Хонджун ходит по комнате туда-сюда, изредка поглядывая на часы. Через десяток минут он устаёт мерить шагами комнату и всё-таки садится на край кровати. А затем, сражённый своим утомлённым телом и сознанием, падает спиной назад, на мягкий матрас, который слегка пружинит под его весом. Хонджун закрывает глаза, но успокоить нервную дрожь в теле до конца у него не получается. И чем дольше он так лежит, тем более страшные мысли его одолевают. А вдруг не получится? А вдруг королева уже готовится к их расстрелу даже не желая их выслушать? Или же она уже поговорила с Сонхва и вновь переманила его на свою сторону? Ведь нельзя недооценивать влияние этой женщины на него. К горлу подступает тошнота. Способен ли Сонхва его предать? Способен ли так быстро разрушить выстроившуюся между ними связь? Хонджун вспоминает их недавнюю ночь в пустыне. Вдруг это последний тёплый момент между ними? Хонджун и сам не замечает, как начинает паниковать. Сердце выскакивает из груди, а дыхание сбивается, так что он резко садится, испугавшись, что сейчас задохнётся. И тут же ругает себя: нельзя позволять отчаянию брать верх, надо контролировать себя и свои эмоции. Сжав зубы Хонджун вновь поднимается на ноги и пытается убедить себя, что всё самое страшное ещё не свершилось, и пока оно не произошло, не стоит нагнетать. В самом деле, ведь не может же всё обернуться предательством Сонхва. Хонджун прислоняется спиной к стенке и бьётся об неё затылком. Им двоим нужно поговорить, иначе он сойдёт с ума. Ему чертовски нужно увидеть Сонхва, посмотреть на его лицо и убедиться, что его навязчивые мысли — это неправда, порождение его старых кошмаров и последствие жуткой усталости. Дверь рядом неожиданно распахивается, и на пороге появляются несколько гвардейцев. — Пройдёмте с нами, господин Ким. Её Высочество готова вас принять. Внутри всё холодеет. Хонджун нервно заправляет непослушные пряди волос за уши и покорно выходит вслед за мужчинами. Какое-то время его ведут по коридорам, которые кажутся бесконечными, но зато Хонджун успевает хоть немного взять себя в руки. Он позволил себе расклеиться всего ненадолго, теперь же нужно вновь собрать все силы и волю в кулак, чтобы не предстать перед королевой в разбитом состоянии. Перед Минджи нельзя показывать свою слабость. Хонджун ожидает, что его приведут в приёмную королевы, где они вновь окажутся за большим овальным столом, однако вскоре он понимает, что ошибается. Его на секунду останавливают перед большими резными дверями, которые сторожат несколько гвардейцев. Они досматривают Хонджуна ещё раз, будто до этого его не обобрали до нитки, и лишь после этого дают добро. Двери с грохотом открываются, и тогда становится ясно: его привели прямиком в тронный зал. И первое, что бросается в глаза — это королева. Её трон находится на небольшом возвышении, и потому на всех присутствующих Минджи смотрит сверху вниз, а на её лице сияет снисходительная и немного фальшивая улыбка. Хонджуна подталкивают в спину, заставляя пройти вперёд. Он делает несколько шагов не сводя взгляда с королевы. Что-то в её внешнем виде кажется непривычным. Потом Хонджун понимает: она выглядит очень уставшей. Даже несколько слоёв белёсой пудры не могут скрыть залёгшие под глазами мешки, а само лицо за эти пару месяцев успело осунуться. Хонджун не может удержаться от секундного злорадства. Значит, не всё так хорошо было в Доласее, пока они отсутствовали. Минджи закидывает ногу на ногу и наклоняет голову, разглядывая Хонджуна в ответ. — Господин Ким, рада вас видеть, — в её голосе не слышно и капли искренности, поэтому Хонджун фыркает, на секунду отворачиваясь. И только тогда он замечает, что в зале находится не один. Из-за волнения он поначалу не обращает внимание на Хвануна, стоящего неподалёку от трона, и Сонхва, который стоит ровно напротив в знакомом Хонджуну длинном чёрном плаще. Похоже, они что-то обсуждали до его прихода. — Не могу похвастаться тем же, — срывается с губ Хонджуна прежде, чем он успевает подумать, вот только королева и бровью не ведёт. — Хочу поздравить вас с успешным возвращением в Доласею. Вам повезло наткнуться на наш дирижабль и вернуться домой в целости и сохранности. Очень жаль, конечно, остальных ваших товарищей, — она показательно вздыхает, положив ладонь на грудь. — Тем не менее, хорошо, что выжили именно вы. Я уже побеседовала с Сонхва, и он мне кратко начал рассказывать о вашем путешествии. Теперь же я хочу услышать всё от вас. Вам что-нибудь удалось обнаружить? Хонджун лихорадочно соображает, что Сонхва и Хванун уже могли рассказать королеве, и о чём ему самому лучше умолчать. Одно неверное слово — и он подставит их всех. — Не проще ли составить письменный и подробный отчёт, Ваше Высочество? — осторожно интересуется он, словно прощупывая почву под ногами. — Всё-таки просто так это не расскажешь, уж очень много всего произошло. Королева его предложение не оценивает. Она скептически поджимает губы, а глаза у неё сужаются в хищном прищуре. — И всё же попытайтесь, господин Ким. Я здесь исключительно ради вашего рассказа и никуда не спешу. Хонджун украдкой бросает на Сонхва взгляд. Тот стоит, выпрямив широкую спину и заведя за неё руки, весь его вид прямо-таки излучает сосредоточенность и спокойствие. Однако Хонджуну кажется, что он кивает. Незаметно, будто он и не делал этого вовсе. Но если он кивнул, значит, даёт добро на рассказ? Значит, стоит начать с того, как всё было на самом деле? В надежде, что при необходимости его перебьют, Хонджун начинает свой рассказ со встречи с сольпугой в Д’Хаоне, когда она едва не убила их. Затем, упустив некоторые излишние подробности, он вещает про пустынные города, когда Хванун вдруг перебивает его: — Вы сказали, что первым городом на вашем пути стал Фьевэ. Вы не обнаружили в нём ничего необычного, верно? Хонджун несдержанно фыркает. — А что я должен был там обнаружить? К счастью, там мы нашли только местного проводника по пустыне. — Вот как, — королева сцепляет пальцы в замок у груди. — А что стало с этим проводником из Фьевэ? Как вы с ним общались? Насколько я знаю, в пустыне не говорят на доласийском. Хонджун качает головой. — Фьевэ находится относительно близко к Доласее. Местные жители достаточно часто сталкиваются с песчаными крысами. Так что у местных было достаточно возможностей выучить язык. — Потом наши пути разошлись, — внезапно перебивает Хонджуна Сонхва. — Мы занимались расследованием, приходилось постоянно подвергать себя опасности, ему это не понравилось. — И он вернулся во Фьевэ? — уточняет королева. Сонхва кивает, а Хонджун искренне радуется, что в этот момент он взял инициативу на себя. Ему самому приходилось быть слишком осторожным в словах, и это могло выдать их рано или поздно. — Думаю, что так. Куда ему ещё было идти? — Хорошо, — королева на секунду о чём-то задумывается. — Как же вы сами оказались там? — Мы возвращались в Доласею, Ваше Высочество. И заметили дирижабль над городом. Вопрос, почему мы просто залезли туда без предупреждения, мы с господином Ё уже обсудили. Просто небольшое недоразумение, не более того. Хонджун украдкой смотрит на королеву и по выражению её лица понимает, что она не совсем довольна таким ответом. — И в какой момент вы решили повернуть назад? По вашему рассказу я поняла, что вы так ничего и не нашли и просто шатались из одного города в другой. Скажите мне, был ли от вашего путешествия толк? Под конец фразы в голосе Минджи проскакивает ничем не прикрытое раздражение, и Хонджун поджимает губы. Не нравится ему это, ох как не нравится. Судя по всему, она настроена к ним совсем недружелюбно. Хонджуну на секунду кажется, что даже Хванун поглядывает на неё с опаской в глазах. — Ни в одном городе мы не обнаружили никаких следов производства подобным механизмов, какой мы встретили здесь, в Глаэрес-Гарде. Но, Ваше Высочество, мы бы не смогли исследовать всю пустыню даже за год, нас осталось слишком мало. Мною лично было принято решение повернуть назад, потому что если бы мы решили идти дальше, вполне вероятно, погибли, — чеканит Сонхва. Когда он говорит это, Хонджун немного успокаивается. Если Сонхва не собирается рассказывать королеве правду, то это действительно хороший знак. — Сонхва, — а вот прищур королевы не сулит ничего хорошего. — А когда это тебя пугала смерть? Хонджун затаивает дыхание, и даже сам Сонхва, до этого сохранявший непоколебимое самообладание, теперь выглядит слегка растерянным. — Прошу прощения? — переспрашивает он. — Ваше Высочество, — Хванун выходит чуть вперёд, обращая на себя внимание. — Тем не менее даже та информация, которая у нас теперь есть, уже полезна. По крайней мере, мы теперь знаем, что поблизости нет огромной армии подобных механизмов, способных уничтожить население Доласеи. Почему-то Хванун пытается сейчас защитить их, вот только королева отмахивается от него, как от назойливой мухи. — Отвечай. Потому что я тебе не верю. Хонджун сжимает зубы. Сонхва же, выдохнув, снова берёт себя в руки. — Ваше Высочество, а какой бы тогда был толк в целом путешествии, если бы никто из нас не выжил? Поверьте, у меня и в мыслях не было малодушничать. Королева ещё несколько секунд внимательно смотрит на Сонхва, а затем опускает голову и массирует пальцами виски. Похоже, Хонджуну не показалось, и Минджи действительно чувствует себя не очень хорошо. Наверняка и эта мимолётная вспышка злости связана с её дурным самочувствием. — Ваше высочество, мне позвать Юхён? — предлагает Хванун. — Вам стоит отдохнуть. Королева морщится, но выставляет перед собой руку. — Нет, не стоит. Всё в порядке, — сделав над собой усилие, она выпрямляется и вновь обращается к Сонхва. — Ты хоть понимаешь, о чём я тебе говорю? Я не верю тебе, Сонхва. Скажи пожалуйста, ты бы сам себе поверил в подобной ситуации? Я не видела тебя несколько месяцев, откуда я могу знать, что ты не спелся за это время с этим преступником. Королева кивает в сторону Хонджуна, и тот с трудом удерживается, чтоб не закатить глаза. — Мне не нравится, как всё складывается, — продолжает она. — А потому не знаю, стоит ли верить вашим словам. Тем более что ты довольно-таки много времени провёл с беглыми доласийцами. Кто знает, на что они могли тебя надоумить. Сонхва сжимает кулаки. — Ваше Высочество, я всю свою жизнь отдал служению вам и королевству. В моей жизни больше нет ничего, кроме этого. Неужели вы думаете, что я могу променять всё это на какие-то сомнительные перспективы? У меня нет ни одной причины предавать вас. Ещё раз, вся моя жизнь — это служба вам. У Хонджуна перехватывает дыхание. Он знает, что это всё неправда, и всё же слышать это от Сонхва — неприятно. — Ничуть не меняется, — выдавливает он из себя. — Всё такая же преданная королевская псина. Королева всего на секунду с любопытством косится на него. — Я удивлена, что вы ещё живы, Хонджун, — негромко комментирует она. — А тебе, Сонхва, лучше бы доказать свою верность. Наше королевство сейчас не в том положении, чтобы я могла безоговорочно довериться тебе. Тем более что вы оба явно мне что-то недоговариваете. У Сонхва белеют костяшки пальцев. Минджи, ухмыльнувшись, встаёт и, громко цокая каблуками, подходит к нему и останавливается на расстоянии вытянутой руки. Не дождавшись ответа, она качает головой. — Я же знаю тебя лучше, чем кто-либо другой. Выбери правильную сторону. Хонджун думает, что подойди она так близко к нему, он бы на неё уже накинулся. Здесь ведь даже гвардейцев толком нет, только Хванун, а остальные сторожат их за дверями тронного зала. Никто не успеет ничего предпринять, а сама королева не выглядит достаточно сильной или крепкой, чтобы дать достойный отпор. Хонджуна останавливает лишь мысль о том, что тогда они всё усложнят. Они уже много раз обсуждали это с Шину: если убить королеву просто так, ничего не выяснив, можно навеки заклеймить себя как преступников. Найдутся её последователи, которые обернут подобную ситуацию в свою пользу. — И помни обо всём, что я для тебя сделала, — продолжает королева, понизив голос. — Если я узнаю, что ты меня обманул — я могу отнять у тебя всё. И я сейчас даже не о руке или должности говорю, понимаешь, да? Твои родители у меня на прицеле. Стоит мне отдать приказ — их убьют. Хонджуна словно молнией ударяет. Чёрт возьми, а он ведь даже не задумывался об этой детали до нынешнего момента, более того, сам Сонхва ничего не говорил ему о своих родителях. Но Минджи в курсе, на что давить, и Хонджун понимает, что она действительно знает Сонхва слишком хорошо — тот вдруг покорно опускает голову и расслабляется. Его плечи обречённо опускаются. Кажется, что в зале темнеет. — Я всё понял, Ваше Высочество, — даже чужой голос вдруг теряет всякую силу и спокойствие. — Нет никакой нужды мне угрожать. Королева улыбается, довольная произведённым эффектом. — А теперь скажи мне, всё ли из того, что вы мне рассказали — правда? Сонхва мотает головой. Хонджуна начинает подташнивать, а голову словно сдавливает тисками. Нет, ну не может же Сонхва вот так просто сдаться? А внутренний голос в это время гадко шепчет о том, что если бы его родители были живы, если бы ему пришлось их защищать, сам бы Хонджун поступил бы так же. Вот только семьи у него нет, а единственных людей, которыми он дорожит, он рискует потерять в этот самый момент. — Ты мне расскажешь, как дело обстоит на самом деле? — Конечно, Ваше Высочество. Всё становится только хуже, когда Сонхва, подняв голову, смотрит на Хонджуна. И его взгляд в этот момент — растерянный и виноватый — кажется настоящим абсурдом. Он же шутит, правда? Это тоже часть его плана? — Что ж, договорились, — королева кладёт руку ему на плечо. — Пойдём со мной, больше нет нужды оставаться здесь. Господин Ё, проводите Хонджуна в тюремную камеру, подозреваю, что ему грозит казнь за измену королевству, я же права? Хванун секунду медлит, а затем кивает. — Как скажете, Ваше Высочество. Хонджун не удивляется. Он даже не обращает внимания на то, что ему говорит королева, потому что подобный исход в этой ситуации очевиден. Конечно же его казнят в первую очередь, разве могло быть иначе? Ему не следовало даже соваться в Доласею, чтобы остаться в живых, на что он вообще надеялся? На то, что кто-то из них сможет противостоять королеве? На то, что они смогут здесь, в королевстве, раздобыть какую-то информацию? Из тюремной камеры он уже вряд ли что-то разузнает, а сил сопротивляться сейчас у Хонджуна нет. Конечности его не слушаются, и когда Хванун, сковав цепью руки у него за спиной, толкает его в спину, Хонджун еле переставляет ноги. Что же делать? Сдаваться сейчас — слишком глупо, Шину вместе с остальными должен уже скоро добраться до Доласеи. Но вряд ли от них можно ждать помощи, всё равно пройдёт слишком много времени, королева не привыкла держать приговорённых в тюрьме слишком долго. — Казни сейчас проводятся на рассвете. У вас впереди целая ночь, — будто прочитав мысли Хонджуна, говорит Хванун. — Может быть, хотите перекусить, господин Ким? На выходе из зала Хонджуна вновь окружают гвардейцы, а в спину упирается дуло ружья, заставляя криво усмехнуться. Забавно получается, ведь если он попытается сбежать — его казнят не следующим утром, а прямо сейчас. Интересно, королева расстроится, если не увидит его на эшафоте? Ведь наверняка она хотела бы лично стать свидетельницей его смерти. — А с каких это пор заключённых спрашивают, чего они хотят? — наконец выдавливает из себя Хонджун. Честно говоря, при одной мысли о еде его начинает мутить ещё сильнее. — Ну, у приговорённых к казни это — единственная возможность насладиться последними мгновениями их жалкой жизни, — Хванун, идущий позади, издевательски хмыкает. — Может быть, желаете кофе? Немного подумав, Хонджун перебарывает гордость и соглашается. Есть он не хочет, но силы надо брать хотя бы откуда-то. — Тогда Юхён занесет его вам сегодня. Хонджун немного удивляется. Разве Юхён — не личная прислуга королевы? С каких пор она разносит кофе пленным? Впрочем, мысли об этом быстро улетучиваются. Хонджун оборачивается, понимая, что он даже не успел посмотреть, куда королева увела Сонхва, но позади, помимо гвардейцев и Хвануна, больше никого нет. После этого Хонджун уже не оборачивается. Они минуют несколько лестничных пролётов, ведущих вниз, а затем спускаются в сырые подвальные помещения без окон. Узкая лестница оказывается вся в выбоинах, а газовые лампы не дают достаточно света, из-за чего Хонджун несколько раз чуть не спотыкается. К тому же под замком оказывается куда холоднее, чем наверху, и по рукам тут же бегут мурашки. По ощущениям, спускаться приходится целую вечность, и пока Хонджун идёт, он успевает насчитать как минимум четыре этажа. Да уж, представить сложно, сколько в этой тюрьме может содержаться людей. Самого Хонджуна приводят на самый нижний этаж. Хванун отпирает тяжёлую железную дверь и здоровается с гвардейцем, охраняющим её. Впереди тянется длинный коридор, с одной стороны которого — стена, а с другой — ряд таких же металлических дверей. И в этом коридоре стоит такая тишина, что любой звук в нём отдаётся звонким несмолкающим эхом. — Не самое приятное местечко, — комментирует Хванун с ухмылкой. — Но ничего, здесь надолго не задерживаются. Хонджун, сдерживая очередной приступ тошноты, вновь закатывает глаза. Когда-то он считал Сонхва самым раздражающим человеком на свете, но теперь понимает, что это совершенно не так. Тот хотя бы не комментировал ничего в мерзкой снисходительной манере. Когда его заталкивают в одну из темниц и освобождают руки, Хонджун не удосуживается даже взглянуть на Хвануна, вот только тот даже уйти молча не может: — Приятно, наверное, вернуться домой после столь долгого путешествия? Хонджун ведёт плечами. Его буквально распирает от отвращения к происходящему. Хванун его ответа будто бы и не ждёт, дверь за спиной захлопывается почти сразу, и в ушах ещё долго отдаётся пронзительный гул. И теперь, когда Хонджун снова остаётся один, он закусывает губу и признаёт свою беспомощность. Они вчетвером угодили в самую настоящую ловушку, и, скорее всего, Юнхо и Шиён ждёт такая же судьба, что и его. Что же насчёт Сонхва — остаётся только надеяться, что у него есть план. Вот только эта надежда стремительно тает с каждой секундой. Что может сделать Сонхва в одиночку? Он ведь тоже простой человек, в конце концов, который не хочет подвергать опасности своих близких. Хонджун прислоняется лбом к холодным и немного влажным камням и пытается дышать размеренно. Надо просто сосредоточиться, не поддаваться панике и немного подумать. Что же теперь ему делать?