Дезервеллеры

После такого внезапного заявления все замирают на месте. У кого-то в глазах отражается удивление, у кого-то — недоверие и озадаченность. Один лишь Ёсан окончательно поникает. Он качает головой и обводит всех взглядом, будто бы пытаясь оценить обстановку. Однако он совсем не выглядит шокированным, как все остальные. — Ну, на самом деле, — запинается он, и Хонджун понимает, в чём дело, ещё до того, как Ёсан это озвучивает. — Я же не дурак какой-то, правильно? Я читал мамины записи сотню, а то и тысячу раз. И не могу сказать, что у меня у самого не закрадывались подобные мысли, я много раз размышлял, зачем моим родителям было идти в Ланту, почему они туда так спешили, почему всегда говорили, чтобы я был осторожен с дезервеллерами. Конечно, мысли возникали разные. Не такие, правда, но я всегда чувствовал — что-то не так. Поэтому твоя теория мне кажется интересной. Тем более сейчас. Уён, стоящий ближе всего к Ёсану, вдруг надувается и упирает кулаки в бока. — А почему ты ничего не говорил? Мы бы догадались обо всём куда быстрее, если бы ты рассказал о своих родителях ещё тогда, когда Шину нам говорил о той женщине в пустыне. Ёсан закатывает глаза и скидывает капюшон, прикрывающий голову и часть лица. Чёрные пряди волос рассыпаются по плечам, делая его ещё более похожим на мать. Интересно, если бы Ёсан не носил этот капюшон, обратил бы Шину внимание на него? Закрались бы ему в голову какие-то подозрения? — Потому что для меня в тот момент это было просто совпадением, не более того. Мало ли, какие люди ходят по пустыне? Я и подумать не мог. — Нам в любом случае ещё надо проверить эту теорию, — рассуждает Хонджун. — А для этого придется найти Шину. А ещё выяснить, кто был автором этой книги, и почему часть дневника твоей матери оказалась в ней. Очевидно, что она могла быть знакома с автором, или же тот, кто передал её записи автору, счёл их по какой-то причине важными. Не думаю, что это произошло просто так, случайно. Мне вообще кажется, что эти записи были сделаны специально для этой книги. Рэйвен, который до этого вёл себя тихо и незаметно, вдруг подаёт голос: — С этим вопросом лучше подойти к господину Ё, может быть, он что-то знает о том, кто был автором книги. И стоит показать ему ту папку, которую вы нашли во Фьевэ, вдруг что-то придёт в голову? Но боюсь, что сейчас найти автора будет сложнее всего. Если его раскрыли, что сделать не так уж и сложно, то вполне возможно, он уже мёртв. — Тогда сначала мы точно ищем Шину, — кивает Хонджун. — Если он действует согласно нашему плану, то сейчас должен занять наблюдательную позицию недалеко от замка. Я направлюсь к нему, Ёсан и Уён, вы пойдёте со мной. Остальные, я могу вас попросить разведать, что сейчас в целом по городу происходит? Я волнуюсь за людей. Рэйвен кивает. — Я, если что, попробую выяснить, где сейчас господин Ё и, возможно, ваш друг господин Пак. Хонджун одними губами повторяет это странное «ваш друг» и сжимает кулаки. Он изо всех сил старался не думать о нём, чтобы мыслить здраво и не переживать лишний раз, но внутри опять растекается ядовитое чувство тревоги. Где сейчас Сонхва, что с ним происходит? Что с ним решила сделать королева и удалось ли ей переманить его на свою сторону обратно? В любом случае, Хонджун готов лично перегрызть ей глотку за одну лишь попытку. Вот только к Её Высочеству сначала надо подобраться, выяснить, кто ещё пляшет под её дудку и в случае её убийства станет мстить, и насколько таких людей много. Но ведь их не может быть целая толпа, верно? Хонджун вспоминает целые стаи гвардейцев на улицах и ёжится. — Мы постараемся присоединиться как можно скорее. И берегите себя, пожалуйста. Очередная прогулка по городу получается относительно спокойной. Хонджун выбирает самые узкие проходы между домами, которые только знает, но замечает, что на улицах побольше вновь начинают скапливаться взволнованные люди. Их не пугают даже сольпуги, они подбирают лежащие на земле листовки, что-то обсуждают и собираются кучками. Так что Хонджун, чтобы не потеряться в толпе, к ним не суётся. Вскоре он замечает одного из лантийцев в знакомой униформе. Столкнувшись с ним, они наконец выясняют, где точно сейчас Мёнсу и Шину, и спешат туда со всех ног. На ходу Хонджун забирает у Ёсана фотографию и просит его надеть капюшон — просто на всякий случай. У него нехорошее предчувствие, которое с каждой минутой всё больше давит на голову. Шину вместе с ещё несколькими людьми он находит в одном из подвалов старого здания, вход в который находится снаружи. Встреченный по пути солдат предупредил, что просто так им не откроют, и надо использовать специальный код. Хонджун стучит по двери кулаком в нужном ритме, а затем отходит. Спустя какое-то время с обратной стороны щёлкает замок. Их встречает настороженный Мёнсу, но он быстро расслабляется, увидев их. — Так с вами всё в порядке, — с облегчением в голосе произносит он. — Мы уже о самом плохом успели подумать, если честно. Проходите скорее, нельзя просто так стоять, здесь сольпуги разгуливают повсюду. Хонджун еле сдерживает себя, чтобы не спросить в этот самый момент о том, почему сольпуги мало того, что разгуливают повсюду, так ещё и стреляют в людей. Но прежде чем выяснять этот вопрос, ответ на который ему может не понравиться, он решает для начала показать Шину и Мёнсу фотографию. В подвале оказывается прохладно и сыро, Хонджун ёжится, когда с трубы под потолком ему прямо за шиворот капает вода. Шину раздаёт команды нескольким ещё оставшимся здесь людям, что-то им быстро объясняет на языке древних и указывает на определённые точки на карте, развёрнутой прямо перед ним. Заметив Хонджуна и остальных, он кивает им и прерывается, взмахивая рукой. — Какие люди! — он улыбается. — Честно, не ожидал вас увидеть, но рад, что вы живы. Надеюсь, вы с хорошими новостями. Хонджун криво улыбается в ответ и выуживает из кармана фотографию, протягивая её Шину. Он немного волнуется, всё-таки прошло больше двадцати лет, и Шину мог просто уже забыть внешность той женщины, которую он когда-то встретил. Тот сначала с недоумением смотрит на протянутое фото, не совсем понимая, что от него требуется, но потом вдруг резко меняется в лице. У Хонджуна не остаётся больше никаких сомнений — Шину узнал её. — Эй, Мёнсу, подойди сюда, — зовёт он. — Взгляни, это же она, да? Это же её лицо. Откуда у вас эта фотография? Мёнсу с подозрением забирает карточку у Хонджуна из рук и долго её разглядывает, будто бы не веря увиденному. — Вы где это взяли? — вторит он Шину. — Это её вы нашли тогда, в пустыне? — спрашивает Хонджун. — Поверьте, это очень важный вопрос. Шину кивает, а его взгляд устремляется на Ёсана, стоящего чуть позади. — Это она, та женщина, совершенно верно. Но как вы вообще об этом догадались? — Шину наклоняет голову вбок, и в его глазах сверкает внезапная догадка. — Кажется, я понял. Это же из архива Дома Советов, да? А то я всё думал, кого вы мне напоминаете, юноша. Он огибает Хонджуна и подходит к Ёсану, вглядываясь в его лицо. Теперь, когда фотография у них в руках, не уловить сходство просто невозможно. И Шину разглядывает Ёсана так долго, что Хонджун начинает тревожиться — что может быть в голове у этого человека? — Это моя мать, — твёрдо заявляет Ёсан, глядя на Шину снизу вверх. — Вы её знали. — Так получается, вы и есть наследник, господин… — Кан, — Ёсан кивает. — Получается, что да. — Вы знали об этом? — Шину приподнимает бровь, будто бы подозревая что-то, но Ёсан в ответ лишь качает головой. — В таком случае, вы выглядите очень спокойным для человека, который только что узнал такую тайну о себе. — А что я должен испытать по этому поводу? — равнодушно интересуется Ёсан. — Даже если я наследник, в жизни не стану править Доласеей. Когда всё закончится, я вернусь во Фьевэ. Хонджун выдыхает. От Ёсана он только такого и ждал. Тот, не поддаваясь никаким даже самым мимолётным эмоциям, подумал над ситуацией и принял решение. Вряд ли хоть какому-то разумному человеку захочется брать контроль над королевством, в котором он никогда не жил. Однако теперь у них есть живое доказательство того, что нынешний королевский род действительно занимает чужое место. — Вполне понятная позиция, — Шину согласно кивает. — Тем не менее я бы на вашем месте хорошенько подумал. Я доверяю Дому Советов и уверен, что тот, кто был воспитан там, способен в том числе справедливо править королевством. Разве вы не хотели бы вернуть то, что принадлежит вам? — Принадлежит? Мне? — Ёсан фыркает. — Я в Доласее первый раз в жизни, о чём вы вообще? Если бы не все аргументы в сторону того, что я — наследник, я бы отрицал это до последнего. Мне только этого счастья в жизни не хватало. Я готов помогать вам до последнего, но только не в этом. Шину выглядит растерянным. Он трёт подбородок и отходит на пару шагов, равняясь с Хонджуном. Самому Хонджуну это всё не нравится. Без Шину им было бы не выяснить всю правду, но именно ему, возможно, и не стоило знать об истинном наследнике. — На самом деле мы пришли поговорить не только об этом, — встревает он, чувствуя, что надо переводить тему. — Мы заметили сольпуг на улицах, вот только мы договаривались, что сделаем их безопасными для местных жителей. Так почему они внезапно начали убивать их? Я помню, как отключал их самостоятельно, все до единой, но кто-то специально включил их обратно? Вы не знаете никого, кому это могло бы быть выгодно? Шину напрягается — всего на секунду он теряет над собой контроль, но этого хватает Хонджуну, чтобы всё понять. — Как так вышло? Вы уверены в этом? — и даже его удивление теперь кажется наигранным и фальшивым. Хонджун хмурится и тут же отрезает: — Не делайте вид, будто не в курсе. Это был наш с вами уговор, это раз. А два — кто ещё, кроме вас и Гаын, которая осталась в Ланте, мог знать о том, как сольпуги работают, чтобы правильно их включить? — При всём уважении, любой дурак догадается, как работать с сольпугами, — качает головой Шину. — Хотите сказать, что кто-то в тайне от вас обработал целую стаю сольпуг, и теперь они ходят и убивают направо и налево, а вы ничего об этом не знаете? — Хонджун фыркает. — На это всё равно потребовалось бы время и явно не один человек. Из чего можно сделать вывод, что у вас либо крысы завелись, либо это была ваша идея. Он скрещивает руки на груди и весь напрягается, будучи уверенным, что Шину сейчас продолжит отнекиваться, однако тот упирается ладонями в какой-то высокий ящик с хламом и тяжело вздыхает. — Вы ничего не решите своим мирным подходом, Хонджун, — устало заявляет он. — Сейчас люди решат, что сольпуги — дело рук королевы, это их подстегнёт, понимаешь? Это будет только дополнительная помощь в нашем деле. — Дополнительная помощь? — Хонджун с трудом сдерживает гнев, рвущийся наружу. — Вы правда так думаете? А вам не кажется, что в борьбе с королевой и так погибло достаточно людей, чтобы вот так жертвовать ещё кем-то? Зря он надеялся на Шину, очень зря. Но и без его помощи они бы в жизни не справились. Неожиданно встревает Ёсан. — Дом Советов не одобряет такой подход, я надеюсь, вы понимаете это, — он спокойно, но очень внимательно смотрит на Шину, и Хонджуну на секунду кажется, что этим взглядом Ёсан способен замораживать людей. Шину на пару секунд застывает, будто осмысляя сказанные слова, но затем снисходительно фыркает: — Власть Дома Советов не распространяется на Доласею. Так что какое мне дело до ваших законов? Взгляд Ёсана меняется на вопросительный. Хонджун кожей ощущает напряжение, возникающее между этими двумя, и даже Уён дёргается, готовый, если что, встать на защиту Ёсана. Но тот не выглядит так, будто нуждается в защите. Наоборот, он выглядит предельно уверенным в себе со скрещенными на груди руками. — В таком случае, могу ли я обращаться к вам как наследник трона Доласеи? Официально я ещё не отказался от своего титула и права наследования трона, а, значит, имею полное право защищать народ Доласеи так, как хочется мне. Разве не так? Все присутствующие напряжённо затихают после этого заявления. Слышно, как стекающая с труб вода капает в лужицы на полу. Шину, выждав какое-то время, качает головой и шагает от одного ящика к другому. Хонджун неотрывно следит за ним, опасаясь, что тот может выкинуть что-то непредвиденное, и на всякий случай сжимает ладонь на рукояти револьвера. Шину останавливается возле Мёнсу. Выражение его лица не сулит ничего хорошего. — Я живу на свете в два раза дольше вас и повидал многое, детишки, — от его голоса веет холодом, что заставляя зябко поёжиться. — И вы действительно думаете, что можете диктовать мне условия? Что вы будете делать, если решите помешать мне действовать так, как хочу я? Вы же лишитесь большей части оружия и поддержки. И обращаясь к вам, уважаемый наследник, — уж не думаете ли вы, что всё так просто? Этот план готовился годами, и он учитывал и такой вариант развития событий, в котором мы не сможем найти наследника. То, что мы его нашли — это хорошо, конечно. Но вполне можем обойтись и без него. Если вы намерены нам мешать — мы от вас избавимся, равно как и ото всех остальных. Даже Мёнсу приходит в некоторое оцепенение. Он что-то шёпотом пытается сказать, но Шину по-военному резко обрывает его слова одним взмахом ладони. — Вам всё понятно? — цедит он низким, чуть хрипловатым голосом. — Уён? Хонджун резко оборачивается, впиваясь взглядом в старого друга. Как он сейчас поступит? Станет ли колебаться или сделает выбор без раздумий? Впрочем, пока Уён молча стоит на месте, будто бы не понимая, чего от него хотят. — Командир Ли, что вы хотите от меня услышать? — кашлянув, спрашивает он и выпрямляется по струнке, словно стоит в строю. — Приведи в чувства своих друзей, — снисходительно кидает Шину. — Напомни им, кто их настоящий враг. Уён выглядит немного растерянным и явно пугается такого напора со всех сторон. Но потом он пересекается взглядом с Хонджуном, и тот понимает, что можно быть спокойным. С плеч падает огромный груз. — Сначала скажите, что вы имели в виду, когда сказали, что избавитесь от нас, как и ото всех остальных. Про кого вы говорили? Про обычных людей? Шину фыркает. — Что за глупости? Да, жертвы среди них неизбежны, но я сейчас говорю о гвардии, которая будет казнена вместе с королевой. Все до единого понесут наказание за то, что сотворили с королевством за всё это время. Начиная с главы и заканчивая теми, кто вступил туда совсем недавно. Хонджун распахивает глаза, не веря чужим словам. Казнить, он не ослышался? Шину собирается поступить с ними так же, как они поступали с обычными людьми? На какое-то время он теряет дар речи, понимая, что любые его слова можно будет оспорить и повернуть в свою сторону. Но прав ли Шину? — Под главой гвардии вы имеете в виду, — Хонджун откашливается и собирает волю в кулак, — кого? Шину склоняет голову, и по его лицу сразу можно всё понять: он не собирается жалеть никого. — Для начала Сонхва, конечно. Насколько я понимаю, этот человек служил королеве достаточно долго, и от его рук погибло немало людей. Я понимаю вашу привязанность, но вы должны понимать и то, что ему не дадут нормально жить. Люди сами захотят его убить рано или поздно. И вы тоже можете стать их жертвой за его поддержку, просто предупреждаю. Во вторую очередь — того, кого он упоминал, его заместитель господин Ё. Хонджуна прошибает холодный пот. Он, конечно же, знал, что так может получиться. Нет, не может — должно, как вообще иначе? Все в Доласее знают Сонхва как безжалостного главу королевской гвардии, из-за которого погибло так много людей, что не счесть. Народ единогласно решит, что он заслуживает быть убитым. — Вы правда думаете, что после этих слов Хонджун, а значит, и мы все, захотим вам помогать? — скептически интересуется Уён. — Вы только что зарыли себя, командир Ли. Шину усмехается, всем своим видом показывая собственное превосходство. — Зарыл? Я? Вы на одной стороне с одним из главных врагов Доласеи. Не думайте, что люди спустят вам это с рук. Вряд ли они будут разбираться в ваших мотивах, если этот факт сегодня случайно всплывёт. — Зачем вам это всё? Почему нельзя просто сделать всё по-человечески, без лишних жертв и угроз? Хонджун вдруг понимает, что в его голосе звучит очевидное отчаяние. Шину, должно быть, доволен произведённым эффектом. — А разве непонятно? — Ёсан пожимает плечами и откидывает волосы назад. — По-моему, всё предельно очевидно. Я в целом не надеялся, что человека из пустыни может волновать благополучие Доласеи и доласийцев. Он здесь не для того, чтобы спасти их всех, — я изначально не верил в подобный альтруизм. Он хочет здесь власти, чтобы больше не ютиться в крошечном закрытом пустынном городке. Не могу даже осудить, каждый обитатель пустыни просто хочет нормальной жизни: не бояться, что в какой-то момент кончится вода, что во время пути из одного города в другой ты будешь убит жарой, каким-нибудь ползучим гадом или же людоедами. Поэтому для него цель оправдывает средства. Шину хмыкает и кивает. — Власть — лишь приятное дополнение, к слову, абсолютно необязательное, если на трон взойдёт действительно достойный человек. А именно — человек, который будет согласен помогать пустынному народу. Мне понравился ход ваших мыслей, Ёсан. Рад, что вы рассуждаете здраво. — Здраво? — удивляется Ёсан. — Я просто изложил вашу логику, упуская из виду некоторые моменты. Вы использовали сольпуг, подвергли опасности жизни людей в пустыне, устроили нападение на Лигейт, пытаетесь теперь устроить хаос в Доласее, убивая обычных людей. Мне продолжить? Повисает секундная тишина, а потом Шину хватает ружьё, лежащее неподалёку, и направляет его на Ёсана. — Как я и сказал, свергнуть королеву мы можем и без участия наследника. А вы слишком много болтаете, сколько можно? Через мгновение перед Ёсаном, закрывая его своим телом, оказывается Уён. А ещё спустя несколько бесконечно долгих секунд их прерывает странный звук. Хонджун слышит нарастающий гул, давящий на уши, и невольно вскидывает голову, сразу понимая, что доносится он откуда-то сверху. Резко позабыв обо всём, Хонджун взлетает вверх по лестнице, ведущей из подвала, и вылетает на улицу. Остальные соображают, что к чему, чуть позже, а когда выходят, то весь их разговор отходит на второй план. Над крышами домов, загораживая солнце и небо, медленно проплывает дирижабль. Хонджун узнаёт модель почти сразу — пассажирский, предназначенный для перевозки людей и грузов, он отличается от остальных особо крупным размером и дешевизной производства, отчего и шумит так сильно при полёте. Только вот почему он летит настолько низко? Щурясь, Хонджун вглядывается в днище дирижабля и замечает открытый люк, из которого выглядывает человек с биноклем. Сфокусировав на нём взгляд, он понимает, что это не кто иной, как Минги, высунувшийся из люка по пояс и явно что-то выглядывающий. Хонджун едва ли не подпрыгивает от радости, складывает ладони рупором у рта и громко кричит: — Эй, Минги! Мы здесь! — после этого он машет рукой, пытаясь привлечь чужое внимание. Он испытывает странный восторг. И как только у них получилось достать дирижабль? Откуда они его угнали? Низкий гул у него перекричать не получается, и Хонджун уже думает, что их не заметят, когда Минги направляет свой бинокль ровно на него. Потом убирает и, Хонджун клянётся, расплывается в улыбке. Всего на секунду он скрывается внутри дирижабля, а затем снова появляется, но уже с длинной верёвочной лестницей. — С ума сойти! — Уён, стоящий позади, довольно хохочет. — Вот это они учудили! — Это что ещё такое? — Шину покачивается и смотрит на дирижабль, напряжённо сводя брови. — Какого чёрта они делают? Это же не по плану. — Убивать людей тоже было не по плану, командир Ли, — цокает Хонджун. — Мы вас оставим. Дирижабль останавливается, замирая прямо в воздухе и начиная гудеть ещё громче. Клубы белого пара вырываются из двигательного отсека и расплываются над улицами, создавая быстро исчезающую завесу между землёй и небом. От дирижабля пышет жаром, и когда Хонджун, взобравшись по лестнице, залезает внутрь, то старается не касаться ладонями металла — иначе можно обжечься. Минги хватает его за руки, помогая подняться, и проделывает то же самое с остальными. — Вы живы! — он по очереди обнимает всех, но потом будто бы теряет кого-то и хлопает глазами. — А Сонхва? — Долгая история, — Хонджун вздыхает, а затем приветствует всех остальных. Внутри дирижабля оказывается вся команда Шиён и Чонхо. — А где Сана потеряли? — Сан за штурвалом, — объясняет Минги. — Прикинь, он и дирижаблем управлять умеет! Хонджун хмыкает. Он был бы удивлён, если бы Сан не умел. — Вы где его вообще достали? Минги скромно улыбается. — Сан вывел нас к ангарам, где держат старые дирижабли, а я просто-напросто помог ему проникнуть мимо охраны и вскрыл все замки. Это оказалось совсем несложно, мне даже понравилось. Откуда-то из глубин дирижабля раздаётся весёлый голос Сана: — Он радовался, как ребёнок, когда понял, что у нас всё получилось. Видели бы вы его лицо. Минги смущённо чешет затылок и пожимает плечами, мол, ну да, так всё и было. Потом, вспомнив что-то, достаёт из-под пассажирской скамьи рюкзак Хонджуна и передаёт ему. — Вот, мы захватили с собой просто на всякий случай, как чувствовали, что пригодится. Хонджун благодарит Минги и проверяет содержимое рюкзака, вспоминая о бомбе. Она там так и лежит, небольшая, но устрашающая, если вспомнить, при каких обстоятельствах она была найдена. К горлу подступает ком. Хонджун касается пальцами чуть прохладного металла и на секунду закрывает глаза. — Вы направлялись к королевскому замку? — спрашивает он. — Вообще мы хотели найти Шину, — Минги запинается. — Кажется, вы не очень довольны встречей с ним, я угадал? Хонджуну приходится поведать об их стычке, а заодно о том, что ей предшествовало. В итоге рассказ выходит довольно длинным, и у Хонджуна даже голова немного кружится из-за того, какое множество событий уместилось всего в половину дня. Пока он рассказывает, дирижабль набирает высоту и направляется в сторону замка — по просьбе Хонджуна. Во-первых, с высоты проще оценить масштабы бедствия, во-вторых — он просто не может оставить Сонхва. Да и остальные ребята во главе с Рэйвеном должны были разведать ситуацию и найти господина Ё. А тот наверняка должен быть если не в замке, то хотя бы близко к нему. Хонджун выглядывает в иллюминатор и поначалу натыкается взглядом лишь на одинаковые черепичные крыши синего цвета. Эти крыши уже давно стали своеобразным символом Глаэрес-Гарда наравне с трубами, обвивающими дома и соединяющими их между собой, — нигде их нет столько, сколько в столице Доласеи. Замка с этого ракурса совсем не видно, но Хонджун знает, он видел его каждый день на протяжении многих лет, и уже насмотрелся на него вдоволь. С крыш он переводит взгляд на улицы — по ним ещё шастают сольпуги и люди, но чем ближе к центру города, тем больше можно заметить гвардейцев, вооружённых до зубов. Словно муравьи, они суетливо носятся, выполняя приказы, и Хонджун на секунду задумывается — а чьи? Господина Ё или уже королевские? Гвардейцам нет дела до дирижабля над их головами, даже когда он отбрасывает тень, закрывая улицы от солнечного света. Они и головы не поднимают, слишком уж привыкли, что над Глаэрес-Гардом постоянно летают огромные махины. Никто из них не знает, что одного из дирижаблей в небе быть не должно. К Хонджуну подходит Ёсан. Он тоже выглядывает в иллюминатор и долго рассматривает открывающийся перед ним вид. Сам Ёсан выглядит притихшим и задумчивым. Он медленно накручивает на палец прядь чуть вьющихся волос и поджимает губы. Уён в этот момент что-то объясняет Чонхо, и всё же Хонджун замечает взгляд, который он кидает на Ёсана — совершенно растерянный, будто бы только что его ударили чем-то тяжёлым по голове. Интересно, удивился ли Уён своему же желанию закрыть Ёсана от Шину? И что вообще он испытывает сейчас, пойдя против людей, которые его вырастили? Оставив Ёсана наедине со своими мыслями, Хонджун направляется к Уёну, решая кое-что для себя. Пора окончательно забыть про все обиды, которые были между ними. В конце концов, они уже оба достаточно натерпелись. Уён встречает его улыбкой, будто бы не видел его совсем недавно. Будто бы их жизнь не была под угрозой всего с десяток минут тому назад. Хонджун прячет руки в карманы и с трудом перебарывает желание стыдливо опустить взгляд. Он не привык извиняться, признавать свою неправоту, и поэтому чувствует себя в крайней степени неловко. — Я рад знать, что ты на нашей стороне, — выдавливает он из себя. — И всё же я должен извиниться за то, что не верил тебе. Уён удивлённо раскрывает рот. — Да ладно, кэп снизошёл до извинений? — в привычной манере шутливо тянет он. — Ладно, прости. На самом деле, в первую очередь должен извиняться я. Но мне как-то духу не хватало всё это время, потому что, ну, знаешь, ты вечно был с Сонхва, и я искренне боялся застать вас в неловкий момент. Но больше никаких тайн между нами! Могу даже рассказать, какой у меня размер нижнего белья. Хонджун вздыхает, а Чонхо, невольно ставший свидетелем этой тирады, гневно пихает Уёна в плечо. — С тобой мириться пришли, а ты тут цирк устраиваешь, — осуждающе шипит он. Уён нервно смеётся. — Да я просто переживаю очень сильно. Я боялся, что мы не сможем снова стать друзьями. А тут вот…ну что, мир? Хонджун с облегчением кивает. — Мир, Уён. Я рад, что между нами больше не будет секретов, и я могу тебе доверять, — признаётся он и, подумав, с улыбкой добавляет. — Что насчёт размера твоего белья — я бы предпочел остаться в неведении. Это глуповатое уточнение чуть разряжает обстановку и позволяет Хонджуну расслабиться. После этого он наконец-то задумывается о том, что они сейчас будут делать. Нужно проникнуть в замок и найти господина Ё с остальными. Может быть, он что-то знает или выяснил про книгу. Затем — отыскать, где сейчас прячется королева, и заявить о том, что у них есть доказательства затянувшейся лжи всего её рода. А что потом? При всей ненависти Хонджун не хотел бы никого убивать, даже Минджи. Но что тогда с ней делать? И самое главное — что делать с её последователями, ведь схватить одного человека, даже такого важного, это достаточно просто, а вот разбираться с теми, кто хотел бы защитить её ценой своей жизни — это уже проблема. Может, Шину был прав? Хонджун тут же отгоняет эту мысль. — Успокойся, — низкий голос Ёсана пробирает до мурашек. Хонджун вздрагивает, поворачивая к нему голову. — М-м? — вопросительно мычит он. — Ты уже три раза молча обошёл весь дирижабль по кругу. По-моему, ты волнуешься. Вообще тебя можно понять, но твоё мельтешение мешает думать. — И о чём же ты думаешь? — интересуется Хонджун. — О том, в каком интересном положении я оказался. Я привык решать чужие конфликты, меня учили помогать другим людям, целым городам, но никогда — королевствам. Как ты думаешь, Хонджун, способен ли простой служитель Дома Советов стать королём едва знакомого ему королевства? Хонджун задумчиво наклоняет голову вбок. — Я считал, ты весьма категоричен в этом вопросе. Так почему вообще думаешь об этом? Ёсан пожимает плечами. — Подозреваю, что моя матушка не хотела, чтобы я вообще оказался в Доласее. И всё же, оглядываясь назад, я понимаю, что именно к этому меня готовили всю жизнь. Так что посмотрим, как всё сложится. Договорив, Ёсан вновь выглядывает в иллюминатор и приоткрывает рот. — Вот это да, — тихо выдаёт он спустя несколько секунд, привлекая всеобщее внимание. Они пролетают над центральным районом, в сердце которого возвышается замок. Он напоминает огромный муравейник, к которому суетливыми ручейками стекаются люди-муравьи. Сначала Хонджуну кажется, что это разъярённая толпа, которая вот-вот пойдёт на королеву с факелами, однако, присмотревшись, он вдруг понимает, что все эти люди спокойно стоят, что-то высматривая. А затем на один из балконов, откуда всегда даются королевские объявления, выходит несколько гвардейцев. И в одном из них Хонджун узнаёт Сонхва. Сердце предательски пропускает удар. — Сан! — орёт он. — Останови дирижабль здесь, давай послушаем. Когда они зависают в воздухе, Хонджун даже высовывается в люк и одалживает у Минги бинокль. Сонхва при полном параде. В своём излюбленном чёрном плаще, с классической укладкой и, похоже, успел постричься за это время. Хонджун закусывает губу. Отчего-то ему обидно. В пустыне Сонхва выглядел иначе — как обычный человек. Теперь же он больше снова походит на бездушную машину. Он останавливается возле системы вещания, а позади него становятся гвардейцы — их ружья находятся наготове. То ли им приказано быстро пресекать беспорядки, то ли они держат на мушке самого Сонхва. Хонджун больше склоняется ко второму варианту. Пока он разглядывает всех, Сонхва начинает говорить. — Добрый день, народ Доласеи. От имени Её Высочества королевы Минджи к вам обращается представитель королевской гвардии Пак Сонхва. — Какого хрена? — громко возмущается Уён, тоже высовываясь из люка. — Чего он творит вообще? Хонджун цыкает на него. — Полагаю, выполняет королевский приказ. Выдержав паузу, Сонхва продолжает: — В связи с недавними событиями, которым вы стали свидетелями, мы предполагаем, что со стороны пустыни на королевство готовилось нападение. Гвардия Доласеи пыталась сделать всё возможное для защиты королевства, однако армия, пришедшая из пустыни, оказалась слишком велика. Для вашей безопасности просим вас разойтись по домам — мы пока не знаем, каким будет следующий шаг нападающих, но уверены, что они сделают всё возможное, чтобы уничтожить как можно больше людей, а после — захватить власть. Хонджун цокает себе под нос. Весьма мудрое решение со стороны королевы, даже не подкопаешься. По толпе проходится взволнованный ропот, но люди быстро затихают, когда Сонхва вновь заговаривает. — Единственное, что нам удалось выяснить, — возможных зачинщиков нападения. Листовки с их портретами будут вывешены на улицах в течение суток. Любого, кто предоставит гвардии хоть какую-то информацию, будет ждать вознаграждение. На этом всё, прошу покинуть улицы как можно скорее. Если вы испытываете трудности с тем, чтобы добраться до дома, обратитесь к гвардии, вам помогут. Голос Сонхва под конец звучит совсем безжизненно, он будто читает заученный наизусть текст, как стишок. Закончив обращение, он делает шаг назад и неуверенно оглядывает людей внизу. Те выглядят растерянно. Кто-то спешит исполнить приказ, кто-то спорит, а некоторые отчаянные пытаются что-то высказать гвардейцам, за что тут же платятся своей жизнью. Десятка громких выстрелов хватает, чтобы усмирить начавшиеся волнения. Сонхва моргает и сжимает кулаки. А Хонджун чувствует, как к горлу подступает тошнота. Неужели люди сейчас просто примут ситуацию и разойдутся? С одной стороны, это хорошо, потому что так пострадает куда меньше человек. С другой — тогда всё просто продолжится, а они не получат никакой поддержки. Идея приходит в голову как-то сама. Хонджун приподнимается и громко спрашивает: — Ни у кого нет громкоговорителя? — Ты чего придумал? — уточняет Минги. — Если тебя заметят — сразу же пристрелят. — Пусть только попробуют, — Хонджун фыркает. За сегодня он уже столько раз рисковал быть простреленным, что ещё одна такая угроза его совершенно не пугает. К нему подбегает Гахён, вручая пёстрый громкоговоритель, на рукояти которого болтаются разноцветные ленточки и пушистый кисточки. Очевидно, что до этого она постоянно использовала его на своих представлениях. Не мешкая Хонджун скидывает из люка веревочную лестницу и выбирается по ней из дирижабля, удерживая себя одной рукой, а второй сжимая громкоговоритель. Лестницу болтает из стороны в сторону, и Хонджун искренне надеется не свалиться с неё, но так он будет более заметен — вещать из люка было бы провальной идеей. И пусть Хонджун никогда не боялся высоты, сейчас внутри всё сжимается, а голова идёт кругом. Но он всё же справляется с собой и подносит громкоговоритель ко рту. А дальше слова сами льются из него — отчего-то Хонджун точно знает, что ему надо сказать. — И вы вот так просто поверите этой чуши? — притихшая толпа устремляет свой взор наверх. — Господин Пак, передайте Её Высочеству вот что! Рядом с ухом раздаётся свист — Хонджун понимает, что мимо него только что пролетела пуля. Минги был прав, но паниковать рано — с такого расстояния попасть в него трудно, так ещё и лестница качается туда-сюда. Шансы быть убитым пускай и есть, но они минимальны. Хонджун пытается вновь найти взглядом Сонхва, но тот уже скрывается в замке вместе с гвардейцами. — Мы выяснили, кто является настоящим наследником трона Доласеи. Так что королева Минджи — настоящая лгунья, занимающая место, которое по праву принадлежит совсем не ей! Её род обманом захватил власть и десятки лет терроризировал Доласею, закрыв её ото всех. Но теперь обман раскрыт! Не позволяйте ей и дальше лгать вам! Иначе она так и останется на троне, а гвардия продолжит расстреливать людей ни за что! Боритесь! Не дайте королеве лишить вас счастливого будущего, и… Очередная пуля, выпущенная в его сторону, обжигает щёку. Хонджун невольно дёргается, и его тут же затаскивают наверх Уён и Минги. — Сумасшедший, — шипит Уён. — Тебе жить надоело? Хонджун молча сглатывает вязкую слюну. В ушах шумит от волнения, и руки немного трясутся — но он всё равно почти гордится собой. И, к своему сожалению, понимает, что в чём-то Шину прав. Невозможно обойтись без жертв. Невозможно обойтись без поддержки, которую им может оказать простой народ — и если у него вышло хоть немного их подбодрить своими словами, это уже хорошо. — Назад дороги нет, — заявляет он и, отмахнувшись от чужих причитаний, направляется к Сану. Из-за того, что он всё это время находится на капитанском мостике за штурвалом, большую часть событий он пропускает — и понятия не имеет, что натворил Хонджун. — Можешь подлететь ещё ближе к замку? Он упирается рукой в спинку кресла и чуть наклоняется вперёд. Сан вопросительно смотрит на Хонджуна. — У тебя есть какой-то план? Хонджун нервно смеётся и пожимает плечами. — Я просто хочу уже закончить с этим. Точнее, там был Сонхва на балконе, и…я рад, что он хотя бы жив, но мне нужно в замок. Он трёт пальцами переносицу и радуется, что Сан не пытается его отговаривать. Он лишь дёргает за пару рычагов, а затем спрашивает: — Пойдёшь туда один? Хонджун фыркает и качает головой. — Нет конечно. Это всё-таки сумасшествие. Да и нам всё ещё нужно отыскать Хвануна и остальных, поэтому надо торопиться. Королева уже знает, что мы рядом, а внизу полно гвардейцев. Боюсь, нас скоро прихлопнут, как пустынных крысок, если мы не поторопимся. Хонджун снова хлопает по креслу Сана ладонью, а затем оставляет его одного, возвращаясь к ребятам. — Кто-то должен будет остаться тут, наверху. Во-первых, здесь удобно занять наблюдательную позицию и, в случае чего, перехватить нас, если придётся. Во-вторых, кто-то должен защищать Сана, чтобы мы не остались без пилота, и Ёсана, — чётко и громко командует он. Ёсан возмущённо вскидывает голову. — Хочешь сказать, что оставишь меня здесь? Хонджун несколько секунд молча ругается с ним взглядом — вот только Ёсан даже не моргает и настроен весьма решительно. И спорить с ним попросту бесполезно. Толпа внизу шумит и беснуется — Хонджун не разбирает, что происходит. Когда дирижабль оказывается достаточно низко над замком, он хватает свою рюкзак, вешая его к себе за спину, а затем спускается по лестнице и прыгает. Ноги немного скользят по покатой крыше одной из башен, но Хонджун успевает схватиться за выступ и удержаться на месте. Он видел замок тысячи раз каждый день из окна своей комнатушки, а в последствии всё-таки умудрился побывать внутри, чтобы запомнить, где хотя бы примерно находятся некоторые помещения. А именно — приёмная королевы. И теперь осталось лишь добраться до неё, не свалившись. И не попавшись на глаза гвардии, конечно, вот только это — задача практически невыполнимая. За их дирижаблем внимательно следили, так что теперь лишь вопрос времени, когда до них смогут добраться. Хонджун прикидывает, что из-за расположения башен замка сейчас они практически недоступны для пуль с земли. Но вот что будет, когда гвардия поднимется в воздух? Сглотнув, Хонджун вытирает ладонь об штаны и хватается за другой выступ. Надо добраться до окна, быстрее. Бора, куда более ловкая, добирается до окошка вперёд него и разбивает стекло прикладом парового ружья, им же счищая осколки с рамы, чтобы не пораниться. Хонджун прыгает в образовавшийся проём следом за ней и протягивает руку Ёсану. Пока весь их небольшой отряд проникает внутрь, Хонджун слышит шум внизу — к ним уже бегут. Он быстро пересчитывает всех — их всего семеро, Минги, Чонхо и Сан остаются на дирижабле. Прежде чем распахиваются двери, все они успевают занять удобные позиции, чтобы не попасть под огонь. Хонджун прячется за стол, и как только гвардейцы врываются в приёмную, он крепко сжимает револьвер и стреляет почти не целясь. За время, проведённое в Ланте, он отточил свои навыки стрельбы из разного оружия, и всё же куда более эффективному ружью предпочитает револьвер. Первому гвардейцу он попадает в плечо, но Бора быстро добивает его. Хонджун мысленно ругает себя. Даже в такой ситуации он надеется на маленькое количество жертв, и только мысль о том, что его самого никто жалеть не будет, заставляет его вновь взвести курок. Все его принципы ломаются прямо сейчас, и сердце от этого стучит невыносимо быстро и громко, заглушая шум выстрелов. Им хватает нескольких минут, чтобы отбиться и наконец-то выбежать в коридор. Правда, за поворотом их встречает ещё одна группа гвардейцев, уже во главе с Юхён. Та, завидев Хонджуна, замирает и одним движением руки останавливает стражей за своей спиной. — Вы вернулись, — выдыхает она. — Ваше представление привело Минджи в ярость. — Рад это слышать, — Хонджун нервно смеётся, сжимая пальцы на рукояти револьвера так сильно, что аж белеют костяшки. Лишь бы не выдать предательскую дрожь в руках. — Вы не знаете, где господин Ё? Рэйвен и остальные нашли его? Юхён тут же меняется в лице. — Их перехватили свои же. Кто-то из гвардии догадался о планах господина Ё, и я слышала, что вместе с ним они схватили ещё кого-то. Уён матерится. — Книга была у них, — мрачно сообщает Ёсан. Юхён замирает на пару секунд, поджимая губы. Её взгляд бегает туда-сюда, будто она не совсем верит в сказанное. — Твою ж мать, — шипит она. — Господина Ё они повели в тронный зал к королеве. Не знаю, остальных они тоже повели туда или нет, но главного предателя они точно захотели представить Её Высочеству. — Если книга при нём, то туда нам и нужно, — решительно кивает Хонджун. — Нам нужна книга, королева, и в целом…всё. Юхён качает головой, явно понимая намёк Хонджуна, но не одобряя его. — В тронном зале гвардии столько, что они расстреляют вас, едва вы откроете дверь. Нет смысла так рисковать, может… — Есть, — перебивает её Хонджун и скидывает рюкзак с плеча, — идея. Под настороженные взгляды Юхён и гвардейцев он выуживает знакомую бомбу. Точнее, ему-то она знакома прекрасно, а вот остальные выглядят озадаченными, потому что на бомбу странная коробочка совсем не похожа. — О чём ты? — уточняет Уён. — Это бомба, — Хонджун хмыкает. — Придём к Её Высочеству с сюрпризом. Все присутствующие затихают. — Ты сумасшедший, — шепчет Уён, — ты знаешь это? Хонджун хмыкает. — Вы мне периодически напоминаете об этом, так что да, спасибо, я знаю. А что вы ещё предлагаете? Заявиться туда просто так? Нам надо освобождать господина Ё и Сонхва, нам нужно прижать к стенке королеву, пока не прижали к стенке нас. Он подкидывает бомбу в ладони и обводит всех вопросительным взглядом. — Ты где её вообще достал? — интересуется Ёсан. — У Шину украл? — Типа того, — отмахивается Хонджун. — Юхён, ведите нас. Юхён немного медлит, прежде чем кивнуть головой в нужную сторону. — Нам туда, вы же уже были в тронном зале. Хонджун молча отмечает, что в тот раз он был немного не в себе, а потому дорогу совсем не запомнил. Хорошо, что сейчас они умудрились наткнуться на Юхён. Точнее, подозревает он, девушка быстро среагировала, когда гвардии дали приказ перехватить их. — Хонджун, — в голосе Уёна слышится нотка паники, — ты же не собираешься правда применять её? — А ты думаешь, у нас есть выбор? У нас есть два варианта: либо мы сейчас приходим к какому-то результату в разговоре с королевой, либо нас убивают. В целом, знаешь, всё к этому и шло. У Хонджуна по коже бегут мурашки, а Уён позади не находит, как возразить ему. Все остальные тоже как-то притихают, и каждый наверняка думает о чём-то своём. Кто-то из них обязательно проклинает тот день, когда решил поехать с ними в Доласею. Тем не менее все девушки молчат. Только Бора что-то негромко бормочет себе под нос, и Хонджун, прислушиваясь, различает изощрённые ругательства в сторону Юнхо за то, что тот умудрился попасться гвардейцам. С трудностями они сталкиваются ещё не дойдя до зала. За каждым поворотом их встречает гвардия. Сначала это несколько человек, с которыми они легко справляются, но чем ближе они подбираются к тронному залу, тем больше гвардейцев становится. Кого-то у них получается отпугнуть бомбой, кого-то всё же берут количеством, потому что те несколько человек, которых за собой привела Юхён, оказываются на её стороне. У Хонджуна в ушах всё сливается в одну бесконечную какофонию из выстрелов и криков, отчего голова вновь начинает болеть, но он заставляет себя сжать в одной руке бомбу, во второй — револьвер, и продолжать прорываться вперёд. В какой-то момент он слышит слишком знакомый крик позади и, обернувшись, понимает, что один из выживших гвардейцев умудрился выстрелить Боре в бедро. Побледнев, девушка хватается за стену и сжимает зубы. Её лицо искажается от боли, но она не издаёт ни единого звука, медленно сползая на пол, а ткань штанов темнеет от крови. Юбин, не мешкая, тут же срывает с себя рубаху, оставаясь в одной майке, и плотно перевязывает чужую рану. — Ей нужна помощь, в замке есть медик? — спрашивает Хонджун. Юхён качает головой. — Есть, но вряд ли мы сможем до него добраться быстро. Да и к тому же он на стороне Её Высочества, как я подозреваю. — Ничего страшного, — собранно выдает Юбин. — И не с таким справлялись, я останусь с Борой, а вы идите дальше. — Да уж, не в голову, и на том спасибо, — вторит ей Бора хриплым голосом. — Может, мне остаться? Вам нужна защита, сюда скоро снова может нагрянуть гвардия, — взволнованно предлагает Уён. — Ага, давайте вы вообще все здесь останетесь, а Хонджун в змеиное логово один пойдёт, — огрызается Юбин. — Идите быстрее, иначе нас тут всех перебьют. Мы по возможности задержим гвардию, если она тут появится. Хонджун сначала хочет спросить, каким образом они это сделают, но потом понимает, что Бора и Юбин бойцы куда лучше него самого. И даже если Бора ранена, Юбин вполне может справиться, если на неё нападут. И всё же он медлит, делает несколько шагов, а затем снова замирает, оборачиваясь. — Иди уже! — рычит Юбин. — Хватит тормозить, Хонджун! Хонджун смотрит на бомбу в собственных руках, а затем кивает. Их шаги гулким эхом разносятся по коридорам, им вторят выстрелы, но Хонджун уже не обращает на это внимания. Он словно выпадает из происходящего, оно остаётся где-то на задворках сознания. Кажется, ранят ещё нескольких гвардейцев из тех, что привела Юхён, а, может, кого-то и вовсе убивают. Но Хонджун сейчас дышит лишь одной целью — добраться до королевы. Последних двух гвардейцев у тронного зала со снайперской точностью прямо из-за угла убивает Уён. — Пойдёмте, — он сжимает зубы и кивает на тяжёлые двери. — Будьте осторожны, — предупреждает Юхён. — Мои ребята с нами не пойдут, а один из ваших самых сильных бойцов был ранен. Там, в тронном зале, очень много гвардейцев — будьте готовы, что по вам тут же откроют огонь. Хонджун сглатывает, чувствуя, как внутри всё сжимается. Но, несмотря на страх, он всё-таки двигается к дверям. Юхён его опережает. — Давайте лучше я зайду первая. Тогда у вас будет небольшая фора, может быть, они не успеют сообразить, что к чему. Но, Хонджун, просто… — она лишь смотрит на него, а Хонджун и без слов всё понимает. Юхён толкает тяжёлые двери, и они с грохотом открываются, пропуская их в просторное светлое помещение. Как Юхён и говорила, оно переполнено гвардейцами разных чинов. Сначала они медлят, замечая лишь служанку Её Высочества, но затем, когда до них доходит, что она пришла не одна, поднимают ружья, почти синхронно щёлкая затворами. Хонджун вытягивает руку, поднимая бомбу над головой. — Одно лишнее движение — и я подорву тут всё к чертям собачьим. Всё, абсолютно всё вокруг затихает. Гвардейцы пусть и не опускают ружья, но смотрят на Хонджуна уже с лёгкой опаской, Минджи, сидящая на троне, недоверчиво прищуривается, стоящий перед ней Сонхва оборачивается с неверием в глазах, а господин Ё, который сидит с заломленными за спину руками, молча усмехается. — Опять вы, — в голосе королевы смешиваются злость, напряжение и усталость. Она сжимает пальцы на подлокотнике, оглядывая Хонджуна. — Почему вы вообще ещё живы? — Знаете, крысы вообще живучие создания, — Хонджун не сдерживает нервный смешок. — Но вот вопрос к вам, Ваше Высочество, — почему вы ещё здесь? Вернее, мне следует к вам обращаться скорее как к госпоже Ким, потому что титул-то вовсе вам не принадлежит. Не надоело ещё обманывать людей и держать их в постоянном страхе? Минджи морщится и переводит взгляд на гвардию, замершую в нерешительности. — Что вы застыли? Стрелять разучились? Кто-то прицеливается, снова щёлкают затворы, но бомба в руках Хонджуна заставляет их повременить с его убийством. Он ещё раз трясет ею в воздухе. — Вот эта вот малышка, если я отпущу её, разнесёт весь этот зал со всеми, кто здесь есть. Я бы не рисковал на вашем месте. — Хонджун, — вздыхает Сонхва, — как тебе это в голову пришло? Минджи цокает. — Даже не разговаривай с ним, Сонхва. Или ты хочешь, чтобы я тебе ещё раз напомнила, кому ты служишь? Я уже догадалась о вашей с ним связи, так что не вздумай. Хонджун невольно цепляется за чужие слова. Каким образом королева напоминала Сонхва о том, «кому он служит?» Что это вообще значит сейчас? Он невольно разглядывает его, пытаясь понять, не сделала ли королева чего-то неподобающего. Странно, ведь не стала бы она его бить, верно? Да и Сонхва вряд ли бы испугался подобного. Может, они его пытали? Или пытали его родителей? По коже бегут мурашки, а к горлу подступает тошнота. — Ты только так и можешь удерживать людей подле себя, да? — почти рычит он, внезапно разозлившись. — Исключительно с помощью страха и угроз? — Как встрепенулся, посмотрите на него, — Минджи фыркает. Её усталый взгляд с отвращением скользит по Хонджуну и задерживается на бомбе. Тут же в чужих глазах загорается подозрительный огонёк. — Где вы взяли её? Неужели в пустыне у вас было время и материалы сконструировать бомбу? Хонджун мимолётно переглядывается с Сонхва, и тот незаметно ему кивает. — А ты как думаешь? — он с вызовом смотрит Минджи в глаза. — Тебе она должна быть знакома, да? Минджи качает головой. — Предположим, я не стану обращать внимание на такую наглую фамильярность и просто скажу, что да, знакома. Более того, я в курсе, что она весьма безобидная, и если уж она и взорвётся, то никто, кроме вас и, возможно, тех, кто стоит совсем рядом, не пострадает. Так что вашим спутникам стоит быть осторожными. Хонджун смеётся, прижимая бомбу к себе. — Хотите проверить, Ваше Высочество? Я не такой идиот, чтобы угрожать вам безобидной игрушкой. Я инженер, напоминаю вам, и разбираюсь в механизмах. А ещё у меня было действительно много времени. Минджи выпрямляется и ведёт плечами. В этот момент она напоминает Хонджуну каменную статую, которая решила пошевелиться — настолько скованны и неестественны её движения. — Что ж, — голос королевы звучит соответствующе её внешнему виду. Безжизненно и чуть хрипло. — Очевидно, что если вы ещё не взорвали всё тут, как вы выразились, к чертям собачьим, вероятно, вы пришли на разговор, пусть и таким необычным образом. А ещё, учитывая тот факт, что в замке полно охраны, вы перебили приличное количество гвардейцев, но об этом мы поговорим позже. Сейчас же дайте мне немного времени, я очень хочу выяснить причины предательства одного из моих самых верных гвардейцев. Хонджуну сначала кажется, что говорит она о Хвануне, однако в следующую секунду Минджи смотрит на Сонхва. Хонджуну снова хочется рассмеяться — как же это забавно, однако. Ведь королева даже не представляет, насколько в действительности Сонхва был ей предан сначала. Тем не менее он не издаёт ни звука и чувствует, как от нервов потеют ладони. Ему действительно интересно, продолжит ли Сонхва сейчас играть свою роль в этом спектакле или же наконец-то сбросит маску? Ведь сейчас самое время, ему больше не нужно притворяться. Но чем дольше затягивается молчание, тем сильнее нервничает Хонджун. Ему кажется, что ещё немного, и он выдаст себя — его взгляд станет почти умоляющим. Или нет, если Сонхва сейчас же не ответит королеве, он точно его ударит. Как следует ударит, и тот не посмеет увернуться или перехватить его руки, потому что сам же научил Хонджуна уворачиваться. — А действительно ли вы, Ваше Высочество, думали, что из этой экспедиции в пустыню я вернусь живым? — тихо, но твёрдо спрашивает Сонхва в своей привычной манере. По его лицу как и всегда ничего не прочитать, а в его тоне — ни единой эмоции. — Предполагали ли вы, что я вернусь на свой пост? Или же вы отправляли меня на смерть, как и всех остальных? Минджи поджимает губы и сцепляет пальцы в замок у груди. — Откуда же такие сомнения, Сонхва? Совершенно не ожидала, что ты позволишь этим людям себя обмануть. Я знаю тебя почти половину твоей жизни, с ними же ты знаком всего пару месяцев и уже доверяешь? Не глупи, пожалуйста, и не совершай неправильный выбор. Я хотела убить тебя? Дорогой мой, если бы я хотела тебя убить, я бы сделала это по-другому. Например, не позволила бы тогда тебе избежать наказания, которое ты заслужил. Маска безразличия на лице Сонхва словно даёт трещину. Минджи точно знает, куда следует давить, и, видя подобный результат, она продолжает будто бы ни в чём не бывало: — Не дала бы тебе возможность пробиться в люди, в конце концов, тебя же тогда даже казнить не пришлось бы, ты бы умер от голода где-нибудь в сточной канаве вместе со своими родителями. Разве не так? Вспомни, кто подарил тебе возможность жить, благодаря кому твоя мать сейчас жива и здорова, а ты занимаешь приличное положение в обществе. И вот это твоя благодарность, Сонхва? Хонджуна изнутри пронимает дрожь. В этот раз не от страха или нервов — нет, теперь он просто зол. Невероятно сильно. Ему-то очевидно, что сейчас королева давит на самые больные темы. Как она вообще смеет? — Благодарность? — вспыхивает он. — Ты… — Хонджун, — рявкает Сонхва, сжимая кулаки, а затем смотрит на королеву. — Действительно, Ваше Высочество, то, что вы для меня сделали, сложно переоценить. Моя мама действительно умерла бы, если бы не вы. Но позвольте сказать кое-что: если бы не ваш род, она бы не заболела так сильно. В те времена, когда простой народ умирал от болезней и голода, вы не предприняли ничего, чтобы вытащить Доласею из этого упадка. Более того, вы позволяли гвардии за моей спиной совершать бесчинства, ослушиваясь моих приказов. — Моей вины здесь нет, что ты был так невнимателен, Сонхва, — отрезает Минджи, но Сонхва не даёт ей договорить. — Если бы с вашей стороны не было помощи, рано или поздно я узнал бы обо всём, что они творили. Что ж, возможно, я и правда был невнимателен. Только вот вашей вины это никак не отменяет. — Равно как и твоей, — возражает Минджи. — Кто ты без меня, Сонхва? Человек, которого порвёт на части общество, стоит тебе остаться без защиты. Всё, что в тебе есть, сделала я. Всё, начиная от характера, заканчивая твоим телом. Она смотрит на Сонхва с напускной скукой, тем не менее ей интересно, что он ей ответит. В этот момент Хонджун слышит равнодушный голос у себя за спиной: — Надо же, в каком вы отчаянии, — он оборачивается и замечает, как Ёсан, склонив голову набок, цокает языком. — Если вы опускаетесь до таких заявлений, похоже, вы действительно в критическом положении и напуганы. Минджи тут же отвлекается. Она всего на секунду кажется заинтересованной, но затем вновь натягивает маску безразличия. — И кто же ты такой? Судя по твоему внешнему виду, ты пришёл из пустыни и даже не доласиец. Какое право ты имеешь что-то сейчас высказывать? Ёсан хмыкает и бормочет себе под нос: — О, вы удивитесь, наверное. Но поверьте, люди в пустыне ничем не отличаются от вас, так что я часто видел подобные ситуации. Ни одна не заканчивалась хорошо, — он пожимает плечами и затихает. Минджи перестаёт слушать его уже к середине фразы, а Сонхва, кажется, о чём-то поразмыслив, продолжает: — Ёсан прав, и, может, мне не стоило бы воспринимать ваши слова всерьёз. Но, к сожалению, я слишком долго вам служил, и то решение, которое я принял по итогу, не далось мне легко. Прошу прощения, что мой последний поступок приведёт к вашему краху, но всё же, — Сонхва замолкает на несколько секунд и тяжело сглатывает, отчего заметно дёргается его кадык. Затем он делает то, что заставляет остальных поражённо застыть на своих местах. Хонджун же в этот момент испытывает смесь страха и восхищения. Сонхва медленно снимает тяжёлый плащ, откидывая его в сторону. Затем он расстёгивает пуговицы на рубахе, — наверное, только Хонджун замечает, как дрожат его пальцы в этот момент, — а потом снимает перчатку. С ней Сонхва расправляется быстро, отточенными движениями расстёгивает ремни, плотно удерживающие её на руке, и скидывает, обнажая перед всеми свой секрет. После этого он тянется к плечу, чтобы расстегнуть и те ремни, что обвивают его. Когда механическая рука с грохотом падает на пол, в зале воцаряется такая тишина, что густеет воздух, и становится слышен гул снаружи. Кажется, там тоже происходит что-то из ряда вон. Расправившись с рукой, Сонхва отходит в сторону и подбирает плащ, накидывая его себе на плечи. — Это всё, что от вас есть во мне. Можете забрать. Всё остальное — моё чувство вины и долга перед королевством. Взгляд Минджи мрачнеет всё больше, пока окончательно не сменяется на едва сдерживаемую злость. — Вздор! Чёртов паршивец, я знала, что однажды ты предашь меня, — что-то внутри неё клокочет, как у хищного зверя. — Юхён! Сейчас же езжай к его родителям, гвардия, взять его на прицел. Никто из вас не выйдет отсюда живым, вам понятно? Хонджун вновь вскидывает руку с бомбой. — Включая тебя, да? — Простите, Ваше Высочество, — подаёт голос Юхён. — Боюсь, что у меня нет возможности исполнить ваш приказ. Родителей господина Пака уже как сутки нет в Доласее. А те, кто знал об этом, тоже оказались предателями, потому как не доложили об этом вам. Правда, и я знала. Так уж получилось, Ваше Высочество. Мне очень жаль. В тоне Юхён проскальзывает издёвка, и Хонджун думает о том, что это даже немного жёстоко — открывать королеве правду прямо сейчас, когда она вот-вот тронется умом. — Юхён, — голос Минджи меняется, внезапно слабея, — ты шутишь? — Какие шутки, Ваше Высочество? Я абсолютно серьёзно. Всё это время я сотрудничала с господином Ё, и вместе мы искали подтверждение того, что ваш род не должен править Доласеей. — Это всё наглая ложь. Юхён, они тебя обманули, — королева поднимается с места и подходит к своей служанке, будто бы всё ещё не веря ей. — У них даже доказательств никаких нет. Юхён лишь делает пару шагов назад. — Кхм, — откашливается Хонджун. — Есть вообще-то. Книга, которая хранилась у вас, прямое доказательство. Люди, которые писали её, здорово изощрились, чтобы оставить определённые подсказки. Её писал не ваш род, да и это было бы странно, верно? Подозреваю, что они кого-то попросили сделать это на древнем языке, чтоб уж наверняка. Хороший ход, достаточно умный, вот только не сработал по причине того, что ваши предки выбрали не того человека, чтобы писать подобного рода книгу. Господин Ё, вам есть, что добавить по этому поводу? — Вполне, — Хванун усмехается. — Здесь всё просто, только позвольте, я встану. — Отпустите его, — внезапно для себя рявкает Хонджун. Он не знает, воздействует ли на гвардейцев подобным образом бомба или же сама ситуация складывается в их пользу, но они действительно отпускают господина Ё и позволяют ему подняться на ноги. Тот деловито отряхивает коленки и поправляет волосы. — Итак, — он достаёт книгу из-за пазухи. Хонджун замечает вложенные в неё листы бумаги, похоже, те самые, из архива Дома Советов. — Мне рассказали о выводах, которые вы сделали чуть ранее, Хонджун. Не могу с ними не согласиться, вы действительно не ошиблись. Автор данной книги очень чётко, пусть и мимолётными намёками, подвёл нас к тому, где искать настоящего наследника трона Доласеи. Меня сначала немного сбило с толку, что эти страницы были просто вклеены посреди книги, однако потом это навело меня на некоторую мысль. Очевидно, это сделал тот, у кого был доступ к книге. А доступ был лишь у приближённых Её Высочества и у автора, как ни странно. Так как записи, очевидно, сделанные в пустыне, могли попасть в книгу? — Их передал кто-то, кто был знаком и с автором записей, и с автором книги? — предполагает Хонджун. — Да, — кивает Хванун. — И, так как кому-то было выгодно оставлять эти подсказки, думаю, они были связаны с истинным королевским родом. Осмелюсь даже предположить, что это может быть муж этой женщины. — Значит, мой отец? — тихо интересуется Ёсан. — Получается, что так, — кивает Хванун. — Но, к сожалению, теперь мы можем лишь предполагать. Однако при всём при этом я более чем уверен, что настоящий наследник — именно вы. Сходится слишком уж много факторов. Ёсан тяжело вздыхает, но выпрямляет спину и задирает подбородок кверху, чтобы казаться решительнее. Хонджун медленно отходит к Сонхва, параллельно наблюдая за гвардейцами. Те словно теряются, не понимая, что им делать, и следят за действиями королевы. Минджи же теперь смотрит в одну точку куда-то в окно, распахнув глаза так сильно, что становится похожа на сумасшедшую. А потом вдруг кривится и то ли смеётся, то ли плачет. — Здорово же вы придумали, я ж чувствовала, что что-то не так. Но не ожидала удара в спину, Юхён. Ну, молодцы, что я могу сказать. Что теперь? Убьёте на радость народу Доласеи? На потеху публике поставите к стенке и расстреляете обманщицу? — она запрокидывает голову, и Хонджун замечает слёзы в уголках её глаз. — На потеху? Считаете, что не заслужили? — спрашивает Сонхва. — А ты? — Минджи резко разворачивается к нему. — Не заслужил? Ты ведь был моей правой рукой, так может, понесёшь ответственность за всё вместе со мной? Почему я должна нести её одна? Думаете, я вообще хотела быть здесь, занимать это место? Меня девчонкой усадили на трон и целыми днями внушали то, что я не удержу власть, что погублю королевство, если не буду жёсткой. Было ли мне вообще дело до того, кому этот трон должен принадлежать? В те времена я была бы счастлива сама от него отказаться. — Так что же не отказались? — Хванун захлопывает книгу и передаёт её Ёсану. — А вы думаете, всё так легко? — Минджи скрипит зубами. — Попробуйте оказаться на моём месте. Когда вам каждый день говорят, что опасность исходит от твоего же народа, от пустыни, которая окружает королевство. Да многие из вас тут просто свихнулись бы. — Так ты тоже, — спокойно комментирует Хонджун. — Не считаешь, что пора освободить это место? — И пойти на верную смерть? — шипит Минджи. — Я ещё не настолько сошла с ума. — Да кто сказал, что на верную смерть? — встревает Ёсан, прижимая к себе книгу. — Я, как и любой служитель Дома Советов, против смертных казней. Ты не избежишь наказания за свои проступки, потому как они затронули не только саму Доласею, но и жителей пустыни, но убивать тебя никто не собирается. Я не собираюсь. Минджи морщится, словно дикая кошка. — Спасибо за одолжение. Гнить в тюрьме немногим лучше. — Напомни, скольких людей ты приговорила к подобному исходу? — издевательски интересуется Юхён. — Уведите её и заприте где-нибудь до поры до времени, — обращается Ёсан к гвардии. Как ни странно, большая часть из них подчиняется, остальных же из зала угрозами прогоняет Хванун. — Господин Ё, Юхён, проследите, пожалуйста, чтобы всё было исполнено. В сопровождении собственной гвардии Минджи удаляется, гордо задрав голову, будто бы не желая признавать своё поражение. Вместе с тем она всё равно покорна — понимает, что деваться ей некуда. После того как двери тронного зала закрываются, в нём остаётся лишь пара человек, потому что циркачки уходят вслед за гвардией, чтобы проведать Юбин и Бору. — Надо заканчивать со всем этим, — замечает Ёсан, подходя к окну. — Мне немного страшно. — Если честно, мне тоже, — признаётся Уён. — У меня до сих пор поджилки трясутся, а как представлю, что будет дальше… Хонджун опускает руку с бомбой, а потом и вовсе роняет её, заставляя всех испуганно вздрогнуть. — Так ты с ней ничего не делал? — тихо удивляется Сонхва. Хонджун устало смеётся и качает головой. — Я плохой лжец — боялся, что она раскроет мой блеф в три счёта, но, похоже, она сама боялась, так что не заметила моего вранья. Ты чего, я ж с тех пор, как достал её из твоей руки, даже не притрагивался к ней. Если честно, я до сих пор не совсем понимаю, как она работает. Скорее всего, там есть особый ключ, который… Хонджун спотыкается о собственные слова, когда Сонхва легко касается его плеча. Он поднимает на него взгляд и больше не может думать ни о чём. Мысли покидают его, и он приподнимается на носочки, чтобы крепко обнять Сонхва. Нервная дрожь вновь сотрясает всё его тело, когда он наконец понимает, через что они сейчас прошли. — Поверить не могу, — шепчет он, чувствуя, как Сонхва обхватывает его одной рукой в ответ. — Поверить не могу, что это действительно произошло. Всё теперь ощущается, словно во сне или густом тумане. Нереальным, далёким. Он был настолько сосредоточен всё это время, что теперь весь страх, всё напряжение и усталость нагоняют его разом. И Хонджун уже по сложившейся привычке ищет успокоения у человека, который всегда его дарил. — Что теперь делать? — вырывается у него вопрос сам по себе. — Что мы будем делать? — Полагаю, что жить спокойно, — усмехается Сонхва ему на ухо. — А ещё бы я с удовольствием послушал то, что пропустил. Ёсан — король? Весьма любопытно. Честно, я не ожидал подобного исхода. И, пожалуй, ещё стоит отблагодарить господина Ё и Юхён. Как я понял, они спасли моих родителей. — А ты? Что было с тобой всё это время? — Хонджун чуть покачивается. — Я ведь уже было начал задумываться, что ты и правда в последний момент переметнёшься на её сторону. — Ничего не меняется в этой жизни, господин Ким, вы всегда были обо мне слишком плохого мнения, — в голосе Сонхва звучит улыбка, а потому Хонджун не находится, что ответить. Спустя несколько минут их прерывает Уён. — Кхм, не хотелось бы вас отвлекать друг от друга, но мы тут решаем, как лучше поступить. На улицах происходит что-то страшное, и по-хорошему это надо остановить. Мы думаем, Ёсану стоит сделать официальное заявление вместе с господином Ё и Сонхва, а затем отдать приказ гвардии, чтобы те не трогали местных жителей. — Я там понадоблюсь? — отстранившись от Сонхва, спрашивает Хонджун. Ёсан качает головой. — Только если захочешь, заставлять тебя никто не будет. Хонджун переглядывается с Сонхва. — Думаю, людям было бы интересно посмотреть на зачинщика всего происходящего, — улыбается он. — В конце концов, с тебя всё началось. Хонджун морщится. Честно говоря, он предпочёл бы сходить в душ, а затем проспать весь остаток дня, не думая больше ни о королеве, ни о революции. Но отчего-то по какой-то странной причине тот факт, что Сонхва рядом, на его стороне, придаёт ему сил.