* * *
Рассказ затянулся, и слушала Бланка его в ужасе. – Это может выглядеть как... – Каннан опять выговаривала очень старательно, – преступление на почве ненависти, – но суть же не в том, что весь этот клан, решивший покуражиться над беззащитными и малоимущими, состоял из ёкаев. Люди там тоже повели себя как трусы, думающие лишь о собственной шкуре. Предавали, подпихивали друг друга. Крайними остались мы. Так давно сироты, что никогда и не верили, что хоть кто-то поможет. – И что же он сделал? Твой брат? – Отбил меня у толпы и посадил в поезд до столицы. И остался… Отбиваться от них один. До сих пор жалею, что с поезда тогда не спрыгнула. Была бы сейчас как он. Каннан помедлила и наконец сказала это вслух: – Ёкаем. Силы недюжинной и уникальной. – Но как же… – Их кровь. Она его превратила. Их была целая тысяча. Он потом сумел послать мне свое фото, но я тебе не буду показывать. Там самое безобидное – уши, как у эльфов в видеоиграх. – И… И он в бегах после такого или?.. – Да ну ты не поверишь. Попал… Ну, назовём это программой защиты свидетелей. Хотя скорее это я попала, а для Гоно программа научная, добровольно-принудительная. В то дело на самом высоком уровне влезло буддийское священство. И, я так понимаю, братику заявили: или ты сядешь до конца жизни, это если ещё голову не оттяпают, или ты работаешь на нас и мы тебя изучаем. Даём новое имя, чистую биографию, артефакты, чтобы скрывать свое ёкайство, защищаем и тебя, и сестру, но накладываем определённые обязательства. Конечно, больно они нужны ему были, но он прекрасно понимал, что я сделаю с ним, да и со всеми вот этими вот, если он пустит свою жизнь под откос. Уж можешь мне поверить – пришила бы я ему голову обратно, и это наименее неприятное, что ему пришлось бы пережить! Бланка аж поёжилась. Сейчас, кажется, она впервые осознала: Каннан не просто с характером, с ней реально опасно связываться! – Ты чего? – спросила подруга. – Держу пари, ты сейчас подумала: «Я это узнала, я не выйду отсюда живой!» Не переживай, мне так ужасно давно надо было кому-то об этом рассказать. Кому-то, кому хватит понимания и кто, повторяю, не будет трепать. – Я не буду. А вы виделись с тех пор? – Только видеозвонки. Но я подумываю съездить домой на каникулы. Уже безопасно. Они там всем миром обеспечили, чтобы мстить нам стало некому. – Они – это кто? – Братик и его новые друзья. У одного друга он так и живёт, этот парень его подобрал… Ну, после того, чуть живого. И выходил. А второй друг монах, он этим делом от храмовых кругов и занимался. Такой, говорят, неправильный монах, что чихать на структуру, но вот с ним работать можно, да даже и на него. Он брата лично взял на поруки. И кстати, сюда меня тоже именно этот монах и устроил, пропихнул заглазно в программу по обмену, он сам учится на ин-язе, только там у нас, обожает новые языки. Так вот оба они, друзья брата, те ещё типчики и Гоно даже боится меня им показывать, но они все друг за друга порвут. Все трое, плюс один милый мальчик – приёмыш того монаха и очень специфический ёкай. Может, вот он даже приедет сюда тоже учиться. Каннан перевела дух. Поглядела на Бланку, у которой наверняка лицо было совершенно идиотское. – Я не знаю, что и сказать, – начала Бланка первой. – Целый удивительный мир рядом с нами. Вот только со стороны он удивительный, а жить там… бывает, похоже, очень опасно. – Жить везде опасно, – философски заметила Каннан. – А тебе очень бы хотелось со всеми ними познакомиться, я права?* * *
– Братец, я хочу приехать. Каннан улыбнулась в камеру своей неповторимой улыбкой. Хаккай только вздохнул. Ему все ещё казалось – опасно. – Да пусть приезжает! – крикнул Годжо с крыльца. – И я не корысти ради! Я тоже, если что, заступлюсь! Сестричка, к сожалению, услышала этого бродягу, и голос её стал звонче: – Привет друзьям! От меня и подруги! – Пусть и с подругой приезжает! – проорал в ответ приятель. Хаккай только рукой махнул: – Ладно, давай ты не будешь кричать и подойдёшь сюда. Можешь даже докуривать тут. Конечно, в такой тесноте это рано или поздно случилось бы. И, конечно, он просто параноик. Но всё-таки сейчас Хаккай жалел, что звонил сестре из дому и что вообще раз навсегда не ограничился перепиской. Ну что ж. Они увиделись. Годжо был галантен, но границ не переходил. Сестрёнка смеялась. Оба были просто по-человечески довольны, что наконец увидели друг друга воочию. Надо выдохнуть и привыкать. В конце-то концов это Годжо, от которого хотя бы понятно, чего ждать (и в основном хорошего, особенно если вовремя разъяснять некоторые моменты), а кто ещё знает, что за типы окружают сестричку в её заграничном университете! А полукровка тем временем поинтересовался: – А подруга-то где? Рядом? – Она стесняется. К тому же ни слова не понимает по-китайски. И вот тут Хаккай осознал. Нечто, к чему не был готов совершенно. Сестрёнка посвятила кого-то в их историю. И кто знает, насколько глубоко. Но в любом случае это рискованно. И неприятно, да. Но, впрочем, Каннан всё и всегда делала по-своему. – Сестричка… И вы, – Хаккай перешёл на английский, – доброго вам вечера, рад был бы познакомиться с подругой Каннан, прошу вас, не стесняйтесь! Сбоку прозвучали несколько неразборчивых фраз. Каннан настойчиво поманила кого-то к себе. И после паузы длиной в пару минут в кадре появилось новое лицо. Крашеная блондинка. Тонкие черты лица – и дурацкая химическая завивка. Смуглая кожа – и голубые глаза. Взгляд изумлённый и по-детски восторженный. Вызывающе сиреневая блузка, однако, застегнутая под горло, и жилетка «в ромбик», как носят школьники. Коричневая с голубым. Каннан всех представила. Годжо не удержался и заметил, как ему казалось, в сторону, косясь на Бланку: – Явление Тессы из фильма «После». – Ты это смотрел? – весело удивилась Каннан. – Ходил с девушкой, в основном было не до фильма. – Мне можно это перевести Бланке? – Да почему нет. Её ответная тирада гласила: – Во-первых, «После» – плохая книга, мне не нравится, как написано и чему учит, а во-вторых, Тесса была красавицей. – Ну и что, – подмигнул Годжо. – Главное – сущность. И каждая приличная книжная барышня найдёт своего плохого парня. Вот этот пассаж Бланке переводил Хаккай. И почему-то добавил от себя: – Или не обязательно плохого, по крайней мере, в том смысле, который обычно в это вкладывают. …Бланка смотрела на него внимательно, надеясь только, что не слишком беззастенчиво. Он был и похож, и непохож на свою фотографию. Там он был художественно лохматым, а тут просто блистал аккуратностью. И шикарной анимешной косой чёлкой. Там он хмурился, будто в гробу всех видал, и видно было – смотрит только на сестру. Здесь, вживе, улыбался обаятельно и мягко, старался уделить внимание каждому и погасить в зародыше любой конфликт. Вот сейчас Хаккай ненавязчиво оттеснял от Бланки Годжо с его примитивными подкатами. Полукровка в конце концов встал в позу (хотя часть пафоса неминуемо пропала бы при переводе): – Дорогие дамы, послушайте, если все же соберётесь сюда – как раз будет оказия. Ко мне едет девушка из Калифорнии, с которой я много лет в переписке. Втроём, думаю, и вам будет веселее, и ей безопаснее, она первый раз из страны выезжает. И всем как-то сразу стало ясно: флирт флиртом, а вот это серьёзно. Конечно, Хаккай ещё не раз предостережет друга не делать глупостей и не морочить человеку голову, но разве же можно после того, что пережила Инфинити Джексон? Она очень сильная, но во многом ещё такой ребёнок…* * *
– И ты что же, – интересовалась Каннан у темноглазой и смуглой девочки, ещё так неуверенно идущей и с только-только отросшими волосами, – ты надеешься, что он и есть твой единственный? Инфинити хмыкнула: – Не мне быть наивной. Друзьями мы точно навсегда останемся, это уже прекрасно, а насчёт остального – вот встреча и покажет. Бланка помалкивала. Тихонько размышляла о том, может ли она понравиться Хаккаю или он заступился бы за кого угодно. – Правильно, – улыбнулась Каннан, – ладно бы то, что он бабник, это порой до поры, но если он твой выбор хотя бы надолго – ты выбираешь ещё и бездетность. – Зато с гарантией, – горько усмехнулась Инфинити. – А то вот так не убережёшься, дашь жизнь человеку – а здоровья дать не сможешь. Зачем это. И вот тут Бланка просто её обняла.