Две колыбели

Антуан Сарде всегда умел рассчитать и не переоценить свои силы. Он был самоуверен ровно настолько, чтобы сохранять трезвость ума и наблюдать за окружающей обстановкой со стороны, как невольный и незаинтересованный зритель. И на подобную весьма рискованную авантюру он решился благодаря удачному стечению обстоятельств. Вождь племени до сих пор не дал своего ответа, но это вовсе не означало, что его не заинтересовали слова Антуана. Островитяне, если и не смирились с пребыванием на их земле чужестранцев, то приняли это за случившийся факт. Факт, с которым необходимо будет считаться. В ином случае дикарям не составило бы труда окружить миссию и выпроводить незваных гостей с острова силой. Чутье подсказывало Сарде, что подобный нейтралитет продержится ещё некоторое время, а затем чаша весов неизбежно склонится в сторону Торгового Содружества. Конечно, была и вторая сторона в лице Брата Петруса, который представлял интересы Телемы. Он бы точно не одобрил рисковое мероприятие Антуана, посчитав его действия самой настоящей провокацией. Только вот присутствие в колонии больного малихором создавало куда большую проблему для священника. Многие лекари в голос твердили, что больные не заразны, и что сам малихор, как избалованная девица, крайне избирателен, а поэтому невозможно установить способ его распространения. Но, не смотря на это, некоторые гаканцы боялись заражённых, как чумных, ведь ими управлял страх, рождённый от процветающей необразованности и невежества. И пусть за последнее десятилетие больных стало меньше, ни одна из стран не теряла надежды найти исцеляющее лекарство, набивая золотом карманы как настоящих лекарей, так и шарлатанов. Одно время Телема придерживалась политики, что малихор является божественной карой за все мирские грехи. Пока болезнь не поразила пару десятков кардиналов. И в то время Антуан был искренне готов поверить в существование Озарённого. Сарде мог только догадываться о настоящих причинах, по которым Телема отправила своих представителей на Тир-Фради. На самом материке и окружающих его островах было достаточно людей, живущих во тьме, не знающих ни пророка Матеуса, ни Света. Путь в эти регионы не требовал таких затрат, сколько духовенство выложило в экспедицию на неизведанный остров. Да, будучи первым, можно иметь больше влияния и власти, но внутреннее чутье Антуана подсказывало ему, что не всё можно свести к одним амбициям и зверскому аппетиту высоких санов. Несколько раз он даже ловил себя на мысли, что телемские врачеватели надеются найти на Тир-Фради лекарство от малихора. И это предположение подтверждалось фактами: огромным количеством трав и ягод, которые бережно отсортировывали в миссии. Но существовала ещё какая-то цель, более приземленная, корыстная и легко достижимая. Размышляя об остановке в лагере, Антуан совсем забыл поторопить слугу. Собирая походную сумку, Брэд крутил в руках вещи и что-то кряхтел себе под нос. Видимо, не понимал странного выбора предметов списка: «Маленькая бутыль чернил Перо Небольшой кусок пергамента (который можно спрятать в табакерку) Десяток фитилей разной длины Круглая линза диаметром с две фаланги Ломоть хлеба (найди посвежее) Пять кусочков валяного мяса Латунное кольцо с гравировкой из стального ларца с замком в виде головы.» Помимо этого Антуан самостоятельно закрепил на портупее двое ножен с кортиками разной длины, несколько пузырьков и пробирок, в том числе пустых, и заткнул за пояс револьвер и пистолет. С неподобающей для ситуации вежливостью он отказался от протянутой слугой шляпы, зато, пробежавшись глазами по палатке, подошел к спальнику Брэда и взял потрепанный плащ. — Можешь пока взять мой. Будешь представителем Торгового Содружества, пока я не вернусь. — С излишним озорством предложил Антуан. — Если Вы не вернетесь, милорд, боюсь, что моим станет не только Ваш плащ. — Даже не рассчитывай. В твоём доме и так достаточно моих вещей, Брэд. — Голос Антуана не поменял шутливого тона на обвинительный. — Итак, как я выгляжу? — Будь мы в Серене, я бы принял Вас за проходимца. Однако для островитян Вы будете врагом что в лучшем камзоле, что в лохмотьях. Стоит ли пытаться тогда обмануть их? — Ох, нет, Брэд. Я вовсе не собираюсь встречаться с местными. Надеюсь не встретиться. — Тогда я искренне не понимаю Ваших действий, милорд. Что мне сообщить господину Лоуренсу? Или Брату Петрусу? — Скажи им правду — Антуан Сарде ушел на прогулку. — Надеюсь, Вы осознаете, что за этим лагерем не мощёные дороги. — Более чем, Брэд, но старая солдатская привычка так и зовет загадить сапоги грязью. — Ох, милорд, в таком случае я бы одолжил Вам свои. Нечего добру пропадать. Последнюю фразу Антуан намеренно проигнорировал. Он понимал, что его представления об острове крайне скудны, а шансы не попасть в переделку стремятся к нулю. С другой стороны, незнание не подпитывает страх. Чего ему было бояться? Островитян, населявших местность? Диких неизученных животных? Ловушек? Или всего и сразу? Это всего лишь пустые догадки. Не попробуешь — не узнаешь, с чем придётся столкнуться в дальнейшем. Антуану не без помощи Брэда удалось ускользнуть незамеченным. В первый раз он не считал шаги, но предполагал, что как только солнце покажется из-за горизонта, он будет возле холма, а там впереди лежит только лес. Густой туман постепенно отступал и поднимался ввысь, позволяя рассмотреть близлежащую местность. Первое, на что обратил внимание Сарде, — трава. Бесконечные луга переливались и шевелились подобно человеческому дыханию, припадали к земле и устремлялись к небу. Их оттенки различались, мягко перетекая от малахитового к болотно-оливковому цвету. Куда не посмотри — всюду красочное полотно, укрывшее землю. Оно тянуло к себе, нашёптывало, предлагая остановиться, сделать привал и лечь на спину, чтобы насладиться мягкостью и умиротворённостью. Но высокие деревья вдали останавливали Антуана от подобного шага. Этот лес, возвышавшийся над зелеными лугами неподвижной холодной стеной, казалось, затаил дыхание в ожидании момента, когда неизвестный путник войдет в чужое владение. В нём и начинался настоящий путь Сарде. И поэтому Антуан уверенно сделал шаг. Солнце настойчиво будило остров, а с ним и его обитателей. Лес только-только отходил ото сна, это было слышно по звукам, тихим и ленивым. Лучи света с трудом пробирались через тёмные кроны, но этого хватало, чтобы можно было оглядеться вокруг. Природа первичнее человека. Это люди могут быть разными. Их темперамент и культура закладывались тысячелетней историей, окружающим миром, политическими и религиозными установками. Один народ мог со временем меняться, приобретать новые характерные черты и начинать отрицать то, чего придерживались его предки. А природа… она одинакова везде, и всё подчинено её законам. К примеру, мох. Для произрастания ему нужны тень и влажность, он не любит солнечный свет, а поэтому будет селиться с северной стороны. Дикие цветы, напротив, дружно ютятся на солнечных полянах. Если возле водоёма есть следы животных, то вода пригодна для питья. И, конечно, если на пути встречается детеныш какого-либо хищника, то стоит как можно скорее отступать назад. Ведь нет ничего страшнее разъярённой самки, считающей, что её потомству угрожает опасность. Если упрощать, то человек не так уж и далеко ушёл от животного. Его действиями руководят те же инстинкты и потребности. Разве что, в большинстве своем люди спариваются друг с другом не ради произведения на свет потомства, а ради удовольствия. Взять того же Лоуренса. Разве он волочится за рыжеволосой телемкой, чтобы наплодить с ней детей? Нет. Конечно, нет. Им движет потребность в постельных утехах, удовольствии. По одному его лицу ясно, насколько его съедает желание физически владеть Августой. Его поведение можно сравнить с повадками этих огромных чёрных собаками с выгнутыми дугой спинами. Та, что поменьше — самка, особь покрупнее — самец. Пёс не просто так ходит кругами, роет землю и щетинит шерсть. Он показывает, что он достаточно силен и крепок, чтобы защитить и самку, и их будущее потомство. И в меру агрессивен, чтобы поставить другого самца на место. Самца..? «Ты не самец, Антуан, а кусок сочного мясца на ножках.» В следующую секунду животное, издав странный рык, бросилось в сторону Антуана. «Эх, надо было оставить Брэду свои сапоги». У Сарде хватило бы времени на то, чтобы выхватить из-за пояса пистолет, с такого расстояния прицелиться и попасть твари ровно в череп. Но оглушительный выстрел не только перепугал бы всех животных и птиц, но и не остался бы без внимания со стороны островитян. Нет, ни в коем случае нельзя использовать огнестрельное оружие. Выхватывать из ножен кортик — тоже не лучший вариант. Хоть животное и похоже на огромную псину, шкура у него могла быть не тоньше кабаньей. Мощные челюсти успели бы порвать Антуана на кусочки, прежде чем лезвие клинка достигнет жизненно важной артерии. И представитель Торгового Содружества принял решение, которое казалось ему наиболее верным в этой ситуации. Он бросился в сторону со всех ног. Одновременно с этим его пальцы нащупали огниво на груди и сверток размером с ноготь в кармане. «Нет уж. Обойдётся без моих сапог.» — только и мог подумать Сарде в такой момент. Несколько отточенных движений, и искра коснулась поверхности серого порошка, который в ту же секунду зашипел и пустил белый дым. Антуан едва успел кинуть снаряд себе под ноги и почти прыжками бросился за каменный валун. Позади раздалось истошное скуление: хищнику не понравилась вонючая и плотная дымовая завеса, и он, позабыв о добыче, кинулся наутёк. Сарде, напротив, с довольной улыбкой осел рядом с камнем и позволил себе отдышаться. Да, завеса воняла похуже спиртяги, которую хлестали навты, но никаких вредных последствий кроме кратковременного першения в горле и носу быть не могло. В теории. А на практике был случай, когда Антуан переборщил с кислотой, и тогда кожа солдата пошла волдырями. Бедняга. Сарде попытался в мыслях воспроизвести пройденный маршрут. Пятьсот шагов на северо-восток, затем ещё пятьсот на север до огромного ветвистого дерева с золотыми листьями, а затем ещё пятьсот на северо-восток. Или не пятьсот..? В каком направлении он побежал от собаки? Белый дым все ещё окутывал окружающее пространство, и Антуану оставалось только гадать, пропорции какого ингредиента он нарушил. Конечно, можно было подождать, осмотреть землю на наличие кристаллического осадка, но время оставалось более приоритетным ресурсом. Одной подобной разведки было достаточно. В конце концов, как ранее Антуан и сказал, встреча с островитянами не входила в его планы. Необходимо было возвращаться в миссию, желательно целым и невредимым, придерживаясь курса на юго-запад. Антуан в очередной раз про себя посчитал количество заготовок. С собой у него оставалось две завесы и два Опала на крайний случай. Дымовой порошок не составило бы труда изготовить повторно. Это безобидный фокус, рецептом которого можно было поделиться и с Братом Петрусом. Другое дело — Опалы. Лоуренс был крайне точен в описании их красоты: переливающийся огонь, от убаюкивающего голубого до пожирающего красного. Первые секунды красочное зрелище захватывает и манит, но ровно до тех пор, пока сверкающий камушек не распадается на множество осколков, со свистом разрезающих воздух и взрывающихся огненными искрами при столкновении с поверхностью. Действенное оружие, но нестабильное, поскольку реакция может начаться даже от излишнего давления на поверхность. Вот почему Опалы невозможно изготовить вне лаборатории, и почему их нельзя применять бездумно, как петарды. Между тем Антуан не сразу заметил, как лесной пейзаж стали разбавлять каменные валуны. Они постепенно выстраивались в целую гряду, ведущую дорогой к раскинутой впереди долине, окутанной странной белой дымкой. Подойдя ближе, Сарде приложил линзу к глазу, присмотрелся, а затем достал из кармана подготовленные Брэдом принадлежности. Впереди было не то озеро, не то река. И насколько Антуан мог предположить по пару, исходившему от воды, под её слоем пряталось огромное количество магматических пород. Сарде провел на бумаге несколько линий, сделав пометки о расстоянии и об ориентирах, после чего вновь сложил листок и убрал в карман. Несколько раз поморгав, Антуан на всякий случай запечатлел в памяти рисунок собственной карты. Если навты и телемцы не хотели делиться своими секретами, пусть и у него будут свои. Когда Торговое Содружество будет готово выслать корабли с рабочими, Антуан соберет верные сведения касательно расположения основных объектов и ресурсов. Антуан неспешным шагом решил пройтись вверх, к устью источника. Водный поток становился уже и глубже, и вскоре дорогу ему преградила невысокая скала, по которой водопадом стекал поток. Антуан поднял голову вверх, но ничего кроме камня и белого пара не смог разглядеть. Упорства Сарде было не занимать, поэтому он, не раздумывая, завязал полы плаща в узел, поправил перчатки так, чтобы в пальцах не осталось свободного места, и вобрал воздух в легкие. Подъём показался не сложным: каменная стена была испещрена множеством удобных уступов, за которые легко зацепиться. Только брызги воды мешались — несколько раз нос сапога соскальзывал с мокрых углублений. Падать хоть было и невысоко, но Антуан рассчитывал вернутся в лагерь без травм, сломанных костей и вывихов. Последнее расстояние он преодолел, зацепившись руками за край утёса и из последних сил подтянувшись. В это время один из мешочков, закрепленных на поясе, зацепился за торчащий сучок и полетел вниз, к берегу реки. Антуан распластался по земле звездой и тяжело задышал. Он никогда не забудет небосвод Серены, нависающий над городом так, будто тяжелые тучи вот-вот упадут на крыши домов. На Тир-Фради небо, напротив, было бесконечно высоким, а чистые облака скорее напоминали снежные хлопья, рассыпавшие по бледно-голубому полотну. Такое неподвижное и безмятежное, что лежи и наслаждайся медленным движением небес. Но хватит отдыхать! Он забрался так далеко не для созерцания природы, а поэтому надо подниматься на ноги и осматриваться по сторонам. Впереди было озеро, прилегающее к горной цепи, а вокруг редкие деревья, камни и травянистые луга. Ни людей, ни животных или какого-либо следа, по которому можно было определить их существование поблизости. — И зачем тебе надо было лезть сюда? — вопрос так и повис в воздухе без ответа. Озеро имело лазурный оттенок, и от водной глади так же, как и от рек, шёл пар. Антуан снял перчатку и без страха зачерпнул воды. Тепло в ладони напомнило ему последний приём ванны перед отъездом. Он без умолку рассказывал Ливи о своих грандиозных планах. О том, что он хочет завести собаку. Какую-нибудь нелепую породу, немного глупую и лишенную агрессии, над повадками которой можно по-доброму посмеиваться. И чтобы та обязательно ладила с детьми, потому как он будет обучать собаку присматривать за их будущими малышами. На его мечты Ливи только смущенно посмеивалась и продолжала вспенивать мыло на его макушке, иногда накручивая черные пряди на пальцы. Конечно, нечего ей было марать руки и делать работу слуг, но ей так захотелось, а Антуан не стал возражать. Тем более Брэд пообещал проследить, чтобы никто не хватился княжны. «Ах, Ливи, прекрасная Ливи, сколько печали было в твоих берилловых глазах. Но тебе не следовало бояться. Однажды я смогу показать тебе прекрасное небо, отличное от гнетущего неба Серены.» Антуан не стал складывать одежду, а побросал её прямо у берега, только оружие и припасы прикрыл плащом. Скудное умывание водой, сколько бы Брэд не старался донести её до палатки горячей, позволяло только смыть грязь, но не могло избавить от въевшегося в кожу запаха пота. В былые времена ему подолгу приходилось обходиться без мытья (запах из сапог был убийственным), но если выпал шанс с головой нырнуть в тепленькую воду, то почему бы и нет? Должен он хоть в чем-то обставить своего телемского конкурента. Вода оказалось не только тёплой, но и соленной. Несколько раз нырнув на глубину, Антуан принялся протирать раскрасневшиеся глаза и сморкаться. Из-за першения в носу он не сразу унюхал странный сладковатый аромат в воздухе. Сарде, притворившись, что умывает лицо, пробежался глазами по окружающей местности, но не заметил чьего-либо присутствия. Если бы островитяне увидели его, то, несмотря на схожесть оттенка кожи с некоторыми из местных, сразу обозначили его, как чужака, и не стали церемониться. Но за ним явно кто-то наблюдал, иначе не объяснить странное прожигающее ощущение на коже, от которого пробежали мурашки. Не от воды же оно. «Луна осветит верный путь, Ветрам назад не повернуть. Сильней тебя прижму к груди. Кошмар, прошу, не разбуди». Антуан достаточно громко, насколько ему позволял голос и слух, попытался пропеть песню. Но из всех слов смог вспомнить только пару строк, и поэтому продолжил громко напевать убаюкивающий мотив. С каждой нотой он постепенно подбирался к берегу, в мыслях рассчитывая свои действия: быстрее будет схватиться за оружие или нырнуть в воду, если в него полетят стрелы? Если незримый наблюдатель до сих пор не напал на него, то им, предположительно, двигало любопытство. Может, дикарю быстро надоест наблюдать за чужаком, и тот вскоре направиться дальше по своим делам? Когда вода оказалась Антуану почти по пояс, он наконец-то увидел причину своей тревоги: возле одного из деревьев стояла женщина, островитянка. Антуан слишком мало времени пробыл на острове, чтобы различать туземцев между собой. Они казались ему на одно лицо, даже одного телосложения. Но эту женщину он узнал сразу. Удивительным был тон её кожи, светлый и сияющий, словно у припудренных дев. Лицо ровное, с правильными чертами, без родинок, морщин или ритуальных рисунков. Губы тонкие, цвета карамели, и глаза бледно-изумрудные, оттенком отдалённо напоминающие глаза Ливи. Но Антуана больше удивили волосы женщины: в ее косы не были вплетены ленты или цветы, они сам по себе были травяного цвета. Вероятно, она окрашивала их, поэтому от неё шёл такой сладко-цветочный запах? Сарде захотелось помахать ей рукой, подозвать ближе и убедить в том, что он не враг. Но в миссии он её не видел, значит, произнесённые им слова останутся не понятыми. И Сарде продолжил петь. Сделав вид, что не заметил её, Антуан, совершенно не стесняясь наготы, вышел на берег и дотронулся до своих вещей. Фигура женщины дернулась в сторону, спряталась за дерево, но не отдалилась. Антуан чувствовал её присутствие, и это обнадеживало. Конечно, этой женщине любопытно. Перед ней незнакомец, чужак, и, более того, обнажённый мужчина с достаточно красивым телом. Есть на чём задержать взгляд, это точно. Нельзя было показывать ей оружие, но и оставить его на земле он не мог. Поэтому, изловчившись, Антуан, завернул пистолеты и ножны в плащ и скатал в увесистый валик. Натянув кальсоны и рубаху, он уселся на берег и достал из мешочка кусок вяленого мяса. — Может ты голодная? Хочешь есть? – Достаточно громко спросил он, не поворачивая голову в сторону женщины. Как и ожидалось, она решила не выдавать своего присутствия, поэтому Антуан расстелил в полуметре от себя платок, прижав один из углов галькой, и положил на него другой кусочек мяса. — Ну и ладно, маленький ты зверек. Мне уже пора идти, а не с тобой в прятки играть. Его передернуло от холода. В любой другой ситуации Антуан оделся бы быстрыми движениями, закрепил оружие и направился в нужную ему сторону. Но что-то удерживало его на месте. Может быть, её запах — какое-то снадобье, что дурманило ему голову? Или он сошел с ума на этом острове, и перед ним стоял мираж? Возможно, что еще хуже — эта женщина вовсе не человек, а одно из чудовищ, подобное морской сирене? Нет, только сумасшествия не хватало. Антуан потряс головой, отчего мелкие капли воды с волос полетели во все стороны. Солнце прошло зенит, а ему ещё предстояло вернуться в лагерь, не умерев по дороге от усталости или внешних препятствий. Но уйти просто так он не мог, поэтому латунный перстень лёг рядом с кусочком мяса. Всего лишь приветственный подарок. Таких колец на Гакане не пересчитать, и Антуану не стоило ничего подарить одно из них незнакомке в знак своих добрых намерений. — Моя звезда… Блести..? Гори..? Как же там было… Стоило Антуану защёлкать пальцами, вспоминая слова песни, как женщина пропала. Скорее, скрылась в перелеске или за камнем, а, может, и вовсе ушла. Но почему-то от её исчезновения Сарде ощутил тоску. Он остался одной живой душой посреди раскинутого вокруг него дикого, неизведанного простора. И даже мысль о невесте не могла его утешить и приободрить. Сарде в последний раз посмотрел на место, где стояла женщина, на оставленный им подарок, на озеро и твердым шагом направился вниз, к долине, минуя скалистый обрыв. ******* К его искреннему удивлению, Брат Петрус, узнав, что Сарде в голову взбрела безумная мысль прогуляться по округе, не стал высказывать недовольства. Только свёл брови, что-то сказал в усы и пошёл по своим делам. Скорее направился молиться Озаренному, чтобы Антуан больше не вернулся в миссию. Такой же скупой была его реакция и на появление Сарде в лагере. Петрус отпустил сухую фразу про беспечность представителя Торгового Содружества, но не стал читать ему нотаций, как ребенку. Антуан, в свою очередь, видя озадаченность священника и его внешнюю усталость, со всей искренностью пожелал тому отдохнуть и предложил свою помощь во всех вопросах, касаемых деятельности миссии. Как оказалось, не только Брат Петрус был обеспокоен. За ужином к столу Сарде подсел капитан Рикардо, в своей недовольной манере изложивший текущую обстановку. Ещё один заболевший, на этот раз навт. У него были симптомы ещё на материке, но их списали на легкую простуду. В конце-концов, бытовало мнение, что к морякам зараза не липнет. Но сегодня сквозь кожу проступили чёрные прожилки... — Пусть Ваши люди по первому требованию бегут и собирают нужные богословам травы. — А Ваши, капитан? Или навты теперь, как рыбы, не могут на земле жить? — Очень остроумно, чернявый. Только когда твой брат будет харкать кровью, я посмотрю, что ты скажешь. — Я думаю, что старания телемцев бесполезны. За столько веков людьми не найдена ни одна трава, хотя бы облегчавшая мучения больных. — Так пойди и найти. Или, по-твоему, не искать лекарство — лучший выход? — Я такого не говорил, капитан. — Антуан задумчиво поковырял ложкой рыбу. — Лекарство когда-нибудь, но будет изобретено. Однако я считаю, что поиск новых трав не продвинет нас к его открытию. Нужны умы. Целители, знахари, алхимики, маги. Только разными подходами, их сочетаниями, процедурами и экспериментами можно достигнуть истины. — Я и смотрю, как торгаши, вроде тебя, ищут эту самую истину. Сидите своими жопами на горах золота, для Вас люди — не люди, а способ извлечения наживы. Отворачиваетесь от больных, будто их и не существует. — Да-да, конечно, капитан Рикардо. Я сейчас поем, вернусь в свою палатку и согрею замерзшие яйца двумя мешками золота. Никак иначе. А теперь, прошу меня простить, я бы хотел закончить свою трапезу до тех пор, пока у меня ещё попадает зуб на зуб. Несмотря на столь продуктивный день, впечатление от него смазывал вечер. Чего он него хотел капитан? Чтобы Антуан со всей Монетной Стражей в ту же минуту бросился, как пахарь, собирать всякие сорняки? Или чтобы он высказал свои слова сочувствия? Кого они успокоят? Малихор — неизбежность и бич всего мира. За столько поколений заражённых смирение с существованием болезни должно было передаваться в крови. Загадку возникновения малихора не решил ни одни из ученых или богословов, а поэтому лечить уже проявившиеся симптомы — всё равно что бороться с ветряными мельницами. Каждый из заболевших рано или поздно умирал. Это было известно каждому, от младенца до старика. Так не лучше ли оказывать поддержку и уделять внимание живым и здоровым? Тем, кто может продолжить род? Продолжить род. Антуан, подняв полог капитанской палатки, в очередной раз подумал о том, что люди похожи в своём поведении на животных. Рыжеволосая красавица с головой укрылась простыней и сжалась в комок, а Лоуренс с видом потерянной собаки принялся взглядом искать одежду по палатке. — Загляну-ка я утром. Всё что мог теперь сделать Сарде — вернуться к себе и самому лечь в постель. Но сон никак не шёл, поэтому он решился пройтись мимо кухни и палаток телемцев, где хранились травы. И пока никто не поймал его на месте, он заглянул внутрь и остановился возле столов, на которых лежали связанные охапки. Выбрав пучки с цветами, он подносил их к носу и глубоко вдыхал аромат. Нет. Нет. И этот не подходит. Не тот. У той женщины был другой запах. Более… нежный и сладкий. Может, ваниль? Нет. — Пойдёмте спать, милорд. — Спустя минуты долгих поисков Брэд обнаружил Антуана на берегу, созерцающего море в лунном свете. — Не думаю, что Вы хотите воспалить лёгкие. И мне есть, что Вам сказать. — Так говори. — Вождь пришлёт своих людей в качестве сопровождения. Вас будут ждать в поселении Костодувов. Мальчик, Уллан, он duh… duchteram вождя. Не знаю, как это переводится. Возможно, ребёнок? Или родственник? Он забегал сегодня, искал Вас. — А… этот мальчишка. — Я научил его пользоваться огнивом. Смышлёный ребенок. Между ними повисла долгая пауза, в которую Брэд то и дело переступал с ноги на ногу, ежился от холода, тяжело вздыхал и кряхтел. — Ты взбил подушку? — Да-да. И даже согрел одеяло. Я отнесу Вашу одежду просушиться, пока Вы спите. И к слову, плащ Ваш я не трогал. Сами его носите, синий мне не к лицу. — Спасибо, Брэд. Я подумаю, чтобы взять тебя с собой. Будешь прислуживать мне, Ливи и детям. — Вы так одержимы женитьбой на ней. Думаете, что князь Д'Орсей не обведет Вас в очередной раз вокруг пальца? — У него есть наследник, блистательный умом и внешностью Лоран. Поэтому он не выдаст Ливи за выгодную партию, ведь её дети могут также претендовать на трон. Впрочем, это никогда не мешало ему держать собственную сестру, как пленницу, и обещать её руку каждому выгодному короне претенденту. Если он провернёт со мной старый приём и спрячет от меня Ливи, я разрушу всё его княжество одним лишь заявлением. Его дорогому Лорану не то что достанутся руины Содружества, он будет вынужден бежать как можно дальше, проклиная своё имя. Сомневаюсь, что Клод захочет оставить своему сыну подобное наследие. У него выбора не останется, как отдать мне Ливи. — Что это за заявление? — Ты думаешь, я доверюсь тебе? — Антуан повернулся к слуге и пугающе сверкнул глазами. — Никто не спасёт Вашу дражайшую принцессу, если Вы помрёте на этом острове. — Для слуги у тебя чрезмерно дерзкий язык. — Да, потому что Вы нуждаетесь, чтобы хоть кто-то в жизни был откровенен с Вами. Антуан прошёл мимо слуги, намеренно с силой толкнув его плечом. Да, каждое слово Брэда было правдиво, но это не приносило Антуану утешения. Только тупую и бессмысленную злость. Злость на правду, которая ставила в тупик и вынуждала принять решение, которое Сарде упорно отрицал. Впервые за долгое время не его тело, а душа требовала покоя. Чтобы разум оказался чистым полотном, без тяжких спутанных и тревожащих дум. Ему не хотелось добиваться руки Ливи. Не хотелось налаживать отношения с глупыми, ограниченными в своем примитивном мышлении островитянами. Не хотелось в очередной раз быть пешкой самодовольного и алчного Клода. Он видел себя в будущем, живущим размеренной жизнью с любимой женщиной, и желал однажды открыть глаза и оказаться тем самым Антуаном Сарде из своих грез. Просто стать им, а не выгрызать мечту у этого мира до привкуса собственной крови. — Спокойных Вам снов, милорд. С этими словами Брэд погасил свечу, и Антуан мгновенно провалился в сон.