JU NE LY

      В вашей школе уважали детей? Нет, не так. В вашей школе учили уважать людей? В вашей школе вообще учили? В моей школе не было места уважению. Учителя презирали детей. Ученики ненавидели их в ответ. Директор отмывал деньги. А сторож мастурбировал на трусики в женской раздевалке. Такая вот школа.       Это была особая система. Пищевая цепь. Где продукты жизнедеятельности преподавателей в виде непроработанных психотравм подавались ученикам, как главное блюдо. И они ели. Набивая голодные желудки до отвала. Так, чтобы жир истерики стекал с губ на подбородок. Они ели жадно. Но не я. Я была сыта.       Святой 2007. Ипотечный кризис. Забастовка Гильдии Сценаристов. «300 спартанцев». Аврил Лавин с её «Girlfriend». Начёс, чёрная подводка. И, конечно, бесконтрольный подростковый мятеж.       Я покупала вещи в комиссионке, на деньги, полученные за продажу краденных вещей из торгового центра. Я вспоминаю это со смехом, ведь тогда, мне казалось, что я была чрезвычайно крутой. Мне хотелось, чтобы про меня сняли фильм, ведь моя жизнь была невыносимо яркой. Яркой, как вспышки. Вспышки гнева мамы.       Она кричала об отметках, которые её не устраивали. О стыде, который её съедал из-за меня. — Ты просто не умеешь стыдиться! У тебя даже щёки не краснеют! Мне приходится гореть от стыда за нас двоих.       «Гори» — думала я тогда.       Мамина рука вторглась в мою сумку. Я наблюдала за этим с безразличным лицом. Ей было не найти ни сигарет, ни алкоголя, ничего другого «крутого» для тринадцатилетней школьницы. Я выражала себя иначе. Кроме того, что мне никогда особо не хотелось попробовать «взрослы штук», я почти всю жизнь старалась отсрочить взросление.       И я была счастлива знать, что в этом я не одна. С тех пор, как близнецы появились в моей жизни, я больше не чувствовала себя одинокой. Закрывая глаза я возвращалась к ним, видела их смеющиеся лица, их руки крепко держащие клюшки, их потрясающие вещи, сияющие на них словно стекло на солнце.       Я услышала треск под подошвой и опустила глаза. Медленно отведя ногу я увидела тёмно-зелёный осколок и подняла его. Ноги вели меня в Вилла Парк Хай Скул. Мне назначили там встречу. Самым серьёзным и ответственным способом, который только возможно вообразить.

«впхс в 15 сантьяго х вествуд»

      Гласило сообщение присланное пару часов назад. Я предположила, что их вновь вызвали для отыгрыша хоккейных партий. Не смотря на каникулы, близнецов то и дело вызывали тренера. Отец ими гордился. «Мои мальчики востребованы» — цитировали его Уайатт и Флетчер. Они и правда были востребованы. И мной, пожалуй, побольше, чем тренерами.       Солнце пекло голову. Мой сияющий блонд вновь выгорал в какой-то непонятный русый. Тогда он особенно напоминал цвет волос близнецов. Мы договорились покрасить друг друга как-нибудь, но руки всё не доходили. Жара сжимала череп, как баскетбольный мяч. Из-за неё, я предположила, что у меня двоится в глазах, ведь подходя к знаку на перекрёстке я видела четыре фигуры. Но, присмотревшись, хоть на это и понадобилось время и почти полное приближение к пункту назначена, я поняла, что у меня нет галлюцинаций. Флетчер, активно жестикулируя, что-то рассказывал вытянутому, высушенному до мышц, худому парнишке. Я удивилась, ведь не натыкалась на кого-то, кто был бы ростом с близнецов. А этот был выше на дюйм так точно! — А вот и она! — обратил на меня внимание Уайатт. Парень, стоящий с ним, не высокий и с длинными волосами посмотрел на меня удивлённо. Будто узнал старого знакомого. Не знаю, почему я не называю их имён, ведь все мы сейчас знаем друг друга.       Ник таращился на меня, Уайатт улыбался, Флетчер поклонился в арлекинской манере, заводя одну ногу за спину. Я ответила кривым книксеном, придерживая подол воображаемого платья. Рекс повернулся ко мне только после этого. — Я Рекс Остеркамп. — вдруг сказал он, заставив нас замереть. Я нервно хихикнула, ребята засмеялись. Все, кроме Рекса. Я сделала вдох, собралась с мыслями и, с выдохом, расслабила лицо, стараясь походить на Остеркампа. — Я Чарли Стерн. — мой голос ещё никогда не был таким серьёзным.       Рекс прищурился, разглядывая моё лицо, а затем резко улыбнулся. Я хихикнула снова. — Расслабься, — мягко произнёс Рекс и по-дружески хлопнул меня по плечу. В следующий же миг я повалилась на асфальт, лицом вперёд. Четыре пары ног окружали меня. Парни в смятении застыли, перестав дышать на пару секунд. — Так достаточно? — монотонно пробубнила я в тротуар.       Флетчера проврало первым. Он засмеялся, оседая возле меня. Затем подхватили Рекс и Уайатт. Они не составили мне компанию внизу, но помогли подняться.       Я отряхнулась. Проигнорировала ссадину на коленке и дала понять, что готова отправиться с ними, куда бы они не сказали.       И мы направились на остановку Уанда-Сантьяго. Наш путь лежал вверх по бульвару, прямиком до Трастин-Ривердейл. Мы сели на задний ряд автобуса, где находился ряд сидений. Я уселась к окошку, поскольку не хотела разрывать беседу парней. Бьюти сел рядом со мной. Он, видимо, придерживался той же политики. Подъезжая к нашей конечной, Ник слегка приблизился ко мне. Я почувствовала его дыхание на задней стороне плеча и резко повернула голову, тряхнув волосами. На моём лице была улыбка, но он выглядел несколько встревоженно. — Пахнешь можжевельником… — произнёс он именно в тот момент, когда парни взяли паузу в своей дискуссии. Мне показалось, что это услышал весь автобус. Я смотрела на Бьюти, подозревая, что он взорвётся от стыдна, но он даже и глазом не повёл. Сидел, как сидел, дышал ровно и ждал моего ответа. — Ты что? Флиртуешь со мной? — я бы хотела обратиться к нему по имени, чтобы звучать не так грубо, но к тому моменту Бьюти ещё не представился. — Нет, только нюхает, — вбросил Флетчер с выпученными глазами. Я засмеялась, прикрывая рот рукой. Когда я подняла глаза на Ника, он на меня уже не смотрел.       Мы добрались до берега реки в тишине. Но я не ощущала давящего напряжения или чего-то подобного. Всё было спокойно. Ник, к моему удивлению, шёл рядом. Иногда даже так близко, что края наших рук могли случайно соприкоснуться. — Ты сломала нам Ника, — отметил Рекс, глядя на друга. Остеркамп подошёл к нам, обходя близнецов и остановился передо мной в боксёрской стойке. — Хочешь я выбью из неё весь этот еженедельник, что б его! — голос Рекса был игриво устрашающим. — Можжевельник, — поправил его Уайатт, скрещивая руки на груди. Они с братом явно наслаждались происходящим шоу. Может этой компании всегда нахватало свежей нотки не в меру адекватной женщины. Девушки. Девочки. Мне тогда было около пятнадцати. — Сам такой, — Рекс перевёл кулаки на друга и метнул в него безумный взгляд. Я перевела глаза с одного на другого и улыбнулась. — Ударь в живот, — сказала я, глядя на Остеркампа. Он посмотрел на меня с непониманием. — А, тебя что ли?! — усмехнулся он, когда я завела руки за спину, подставляя свой живот. — Девчонок не бью. — сурово заявил Рекс. — Нагетсов захотелось, — выдохнула я, опуская плечи, — курицей запахло…       Ширсы ударили друг друга по плечам, протягивая своё восхищённое «воу». Ник сделал полшага в сторону, таращась на меняющегося в лице Рекса. — Думаешь меня взять на слабо? — парень поднял брови, стараясь делать вид, что он сохраняет самообладание. — Ставлю пятёрку, что не пробьёшь. — я хищно улыбнулась, шурша купюрой в кармане джинс. — Давай Рекс, — вдруг заговорил Бьюти. Я приподняла брови от удивления, — и будешь пятидолларовым мудилой, бьющим женщин.       Я повернула голову в сторону правого плеча, чтобы мои слова дошли до Ника. — С чего ты взял, что я женщина? — усмехнулась я и снова взглянула на Рекса. Моя рука вытащила купюру и протянула её Уайатту. Тот без особого желания взял её, с интересом глядя на дуэлянтов перед собой. — Тебе даже драться не пришлось, — Флетчер поаплодировал брату, видя купюру в его руке.       Я смотрела на Рекса с предвкушением. Каждую секунду я видела мелькающие фейерверки сомнения в его глазах. Он менял решение раз девять не иначе. И, наконец, завёл кулак назад. Он заранее виновато посмотрел на меня, при этом, испытывая дикий интерес, как и все остальные. Его кулак стремительно двигался к моему животу скоростным поездом. Но я была Боингом X-43.       Никто ничего не успел понять. Ни Ширсы, хлопающие глазами, ни Рекс, оступившийся на ровном месте и чуть не повалившийся на землю, ни Ник, в которого я врезалась спиной. — Ты отскочила? — выдохнул Бьюти, держа меня за плечи. Он только сейчас перестал жмуриться и посмотрел на меня. — Я отлетела. — улыбнулась я и отошла от Бьюти. — Я Ник, — сказал он после кивка. — Очень приятно, — я протараторила это, чтобы не засмеяться и посмотрела, на приходящего в себя Рекса.       Он осел на тротуар, вслушиваясь в течение реки позади. Я отбила пятёрки близнецам и забрала свою пятёрку на законное место в карман. Я не проиграла эту купюру ни разу за 27 лет.       Мы окружили Остеркампа, который потрясающе отыгрывал сокрушение своим проигрышем. Но куда захватывающим зрелищем было его ошарашенное лицо, после слов близнецов. — Она играет в Лиловом Шторме, — шепнул Уайатт, хлопнув Остеркампа по плечу. — Нападающая, — нарочито угрожающей интонацией протянул Флетчер.       Рекс поднял на меня раскрытые глаза, изучая с ног до головы. Я всегда была поджарой, но оставалась худой. Новость о том, что я играю в хоккей ввергала в шок многих наших общих знакомых. И всё же, мне было за что благодарить свою паршивую школу. За возможность стать движущей силой самой сильной женской команды среди Калифорнийских школ. За возможность стать воплощением Лилового Шторма.       Я вытянула Остеркампа, когда мы пожимали друг другу руки, с земли и из этого состояния. Он выразил признание, после чего, от остатков досады, дёрнул меня за ухо и побежал к реке. Мы побежали за ним, хоть и не знали зачем.       Ник где-то под мостом приметил тележку из супермаркета. Без одного колеса и пары железных прутьев, но всё ещё на ходу. Мы устраивали забеги, как на Олимпийских колесницах. Но вместо лошадей были мы сами. Как и вместо наездников. Мы были сами для себя. Сами по себе. Сами были всем.