Холодное блюдо

Это чувство казалось странным и непохожим даже на то, что я испытывал к Антону. Тогда, много лет назад, были страх, стыд, какие-то робкие полумёртвые надежды и мечты. Тогда мне нравилось думать о том, что он, взрослый и сильный, находится рядом, что он поможет и поддержит. Как супергерой из фильма, на который мы с ним ходили вместе. Теперь же, наоборот, мне вдруг впервые захотелось самому помогать и поддерживать. Несмотря на то, что супергерой из меня был так себе — ведь я очень хреново плавал, стрелял и скакал верхом. У водопада мы пробыли недолго. Наскоро прополоскались в реке, смыли сперму с животов. Я не отказал себе в удовольствии от души потискать задницу Артурчика, пока он без шорт стоял по колено в воде. Он смеялся, отпихивал меня, но когда я действительно убрал руки, тут же перехватил их и вернул на свои ягодицы. На следующий день он позвал меня к себе домой вечером. Сказал, что его брат сегодня дома ночевать не будет. А я с самого утра больше ни о чём не мог думать. Они жили в старенькой пятиэтажке — таких в этом городке, почти полностью состоящем из гостиниц либо частных домов, было не очень много. По крайней мере, в этом районе рядом с морем. В подъезде пахло сыростью и отравой для тараканов, краска на стенах была облезшей, на самих стенах виднелись криво нацарапанные матюки. — Прости, тут у нас, в общем… — начал он, когда мы поднимались по заплёванной лестнице. — Да всё нормально. Думаешь, я засранных подъездов не видел? Квартира у него была двухкомнатная с крошечной кухней. Но у меня самого была восемнадцатиметровая студия, так что жилище Артурчика показалось мне почти что хоромами. Там было довольно чисто и почему-то пахло лошадьми. Артур включил свет, и я увидел висящее на вешалке поверх чьей-то кожаной куртки седло. Впрочем, даже этот запах, казалось, добавлял уюта. — Тимур притащил. Починить пытался, или не знаю, что там он с ним делал. В конюшне, видимо, это сделать было нельзя, — хмыкнул он, проследив направление моего взгляда. — Вы вдвоём тут живёте? — Ну да. Тимур небось ждёт, когда я съеду, чтобы притащить сюда свою девчонку. — А ваши родители где? Наверное, мне стоило догадаться и не задавать бестактных вопросов. Но я об этом не подумал, мне почему-то всегда было интересно спрашивать о семье моих знакомых. Я знал, например, что у Антона есть две младшие сестры-двойняшки, мы с ними иногда общались даже после его отъезда. — Умерли. В аварию попали полтора года назад, — ответил он тихо. Я замолчал, не зная, что сказать. «Извини?» Глупо. Как-то поддержать? Но я понятия не имел, как. — Ладно, пошли, мою комнату покажу, — он тронул меня за руку и повёл к дальней двери. В комнате мне сразу бросилось в глаза множество полок. На одних — книги, на других — диски, разноцветные ракушки и игрушечные животные — лошади, слоны, ящерицы и динозавры. Я с любопытством рассмотрел его зверинец, кончиками пальцев провёл по большой шершавой ракушке, затем по бархатистому корешку фотоальбома. И снова испытал искушение сунуть любопытный нос в чужую семью. — Можно посмотреть? — всё же не удержался и спросил, стукнув ногтем по корешку. Артур завис на пару секунд, но затем пожал плечами и кивнул. Он плюхнулся на разложенный диван, а я осторожно достал альбом и примостился рядом. — Тебе правда интересно посмотреть на меня мелкого? — спросил он. Я задумчиво кивнул. Вспомнил, что у матери тоже были альбомы. Она разрешала их брать, только когда сама находилась рядом. А я мог долго рассматривать старые чёрно-белые снимки с ней, ещё молодой бабушкой и множеством незнакомых мне людей. Я уложил альбом на колени и раскрыл на первой странице. Со снимка на меня смотрели мужчина с завернутым в пеленки младенцем, женщина и мальчик лет шести. Женщина, на мой взгляд, была очень красива — длинные каштановые волосы, правильные мягкие черты лица, большие тёмные ланьи глаза. — Ваши родители? — спросил я осторожно, боясь его расстроить. — Наша мать и мой отец, — кивнул он. — С отцом Тимура мама развелась, когда ему года четыре было. Я взглянул на мужчину. Он был очень высокий — ростом Артур явно пошёл не в него. В камеру он смотрел, чуть прищурившись, из-за опущенных уголков глаз и густых бровей выглядел суровым. Но на следующей фотографии он улыбался красивой белозубой улыбкой, и вся суровость с его лица словно испарилась. Он снова держал мелкого Артура на руках, тот вытянул руку, будто пытаясь ухватить отца за острый кончик носа. Почему-то мне казалось, что я его где-то видел. Хотя Артур не был на него похож. — Он хороший был. С Тимуром они, правда, общий язык так и не нашли — отец любил меня больше, а Тимур обижался. Хотя мать пыталась это ему компенсировать. Так что Тимур был в основном маминым сынком, а я — папиным, — сказал Артур, заглянув мне через плечо. Словно в подтверждение его слов на нескольких следующих снимках был либо он вдвоём с отцом — то на велосипедах, то на лавочке в парке, то с большим разноцветным воздушным змеем в руках — либо Тимур вдвоём с матерью. — Вы с братом не ладили? — Да нет, знаешь, Тимка не обвинял меня в этом. Всегда старался помочь и вправить мозги, если требовалось… Мы, конечно, частенько ругались, но после всегда мирились. Артур задумчиво закусил губу. — У отца до матери другая семья была. Бывшая жена просто поехавшая, да и… — он резко замолчал. — Ну, в общем, неважно. Смотри дальше. Я перелистнул еще несколько страниц. Вот Артурчик сидит за партой в школе. На вид ему лет десять. В руках — букет, рядом с ним — курносый светловолосый мальчишка. — Это не Руслан? — спросил я, рассмотрев его повнимательнее. — Да, он. Мы дружили с начальной школы. Потом он уже связался с теми уродами, ну и… Я вспомнил, как Руслан на пляже сначала просил Юрку и Серёгу забить на Артура, а потом первым начал выкрикивать оскорбления. На душе стало мерзко. Я бы на месте Артурчика отрезал такого хуёвого друга ножницами со снимка, а он хранит его в семейном альбоме. — А ты помнишь, ну… Свою семью? — спросил он как-то робко. — Да. У меня были мать и бабушка. Мать умерла, когда мне было одиннадцать, бабушка меня оставить не могла, ну и так я оказался в детдоме. — Капец. Сочувствую. — Ну, вот так вот. Жаль, конечно, что у меня их фотографий совсем не осталось. Я ещё помню их лица, но боюсь, что когда-нибудь забуду. После этих слов захотелось себя одёрнуть. Давно я никому не жаловался на жизнь. В последний раз, наверное, Антону по Скайпу… Да и больше никому. Но Артур слушал внимательно, доверчиво заглядывал мне в глаза. Какие они у него всё-таки красивые. Чуть раскосые, с длинными чёрными ресницами. Я не удержался, подался вперёд и чмокнул его в нос, затем в каждый глаз поочерёдно. Он хмыкнул и шутливо боднул меня лбом. А затем положил голову мне на плечо. — Знаешь, мне хочется порасспрашивать тебя о твоей жизни, но боюсь пробудить неприятные воспоминания, — прошептал он. — У меня аналогичное чувство, — хмыкнул я. — Да ладно, не парься. Что тебе рассказать? — Ну… Как ты осознал, что ты того… По парням? — В пятнадцать, — я грустно улыбнулся, снова мысленно переместившись в тот самый кинотеатр на супергеройский фильм. — Он был волонтёром и типа моим наставником. Мы очень хорошо ладили, а потом я понял, что уже по уши. — Ты ему не рассказал, наверное? — Нет, я рассказал. Он, конечно, взаимностью не ответил, но дружить мы продолжили. Он мне здорово мозги вправил, помог принять себя и определить цели в жизни. — Повезло тебе, — глухо сказал Артур куда-то в воротник моей футболки. — А ты во сколько понял? — Понял рано, осознал и принял примерно во столько же, во сколько и ты… Четырнадцать-пятнадцать. То есть лет пять назад. А он, знаешь, он сначала даже ответил взаимностью, но потом испугался и кинул меня. — Мудак. — Ага, ещё какой. — Вы с ним с тех пор не общались? — Ну, иногда пересекаемся, но общением это не назовёшь. Неважно, в общем. Он часто так прерывал разговор, когда речь шла о нём и его жизни — словно боялся слишком сильно открыться и довериться. Я погладил его по спине, прижал к себе покрепче, зарылся носом в его волосы. Они приятно пахли морской водой. Не знаю, в какой момент мы начали целоваться. Он потянулся ко мне, или я к нему? До того, как я придавил его своим весом к дивану, или после? Артур целовал меня сначала робко и неуверенно, но всё больше и больше распалялся, проводил языком по моим губам, чуть прикусывал их, касался щеки, шеи, пытался покрепче обхватить меня руками и ногами. Упёрся стояком мне в живот, сполз с подушки пониже, чтобы потереться о мой пах. Я улыбнулся ему в губы, отстранился, стянул его футболку, сбросил её на пол. Моя отправилась следом. В этот раз Артурчик не возражал против раздевания. Его грудь, живот и пах выглядели белыми, как бумага, по сравнению с загорелыми руками, ногами и лицом. Я ткнулся губами ему в шею, затем во впадинку между выступающими ключицами и ещё ниже. Добрался до маленьких коричневых сосков, коснулся и обвёл языком сначала один, потом второй. Артур судорожно выдохнул, прижал меня к себе покрепче, зарылся носом в мои волосы. — Морской солью пахнешь. Мне нравится, — пробормотал он. — Ты тоже. И немного лошадями. Артур хмыкнул. — Это не я, это всё седло в коридоре. Он погладил меня по щеке, заглянул в глаза, закусив губу. А потом тихо шепнул: — Давай целиком. Я готовился. Предложение было для меня немного неожиданным, хотя и, бесспорно, до дрожи во всех частях тела желанным. Я медленно провёл рукой по его животу, бедру, просунул ладонь под его задницу, ощутил влагу между ягодиц. — Значит, времени даром не терял, пока меня ждал, да? — Ой, заткнись! — он усмехнулся, опустив глаза, и попытался меня оттолкнуть. — Ладно, ладно, извини, — я чмокнул его в щёку. А затем слез с него и улёгся рядом. Артур удивлённо взглянул на меня. — Перевернёшься на живот? При этих словах он чуть скривился, словно ему сделали больно. — Может, давай так, на спине? — Артур, слушай… — я замолчал, пытаясь подобрать слова. Понимал, что этот рубеж стеснения нужно убрать — прежде всего для него самого. В конце концов, возможно, на загорелом теле шрамы были бы не так сильно видны, но за всё лето он, похоже, почти не снимал майку. И ладно б только на городском пляже — в окружении толпы людей никто б на его месте не захотел обнажаться. Но ведь он в одиночестве ходил на дикий пляж, наверняка и ездил на лошади к горной речке… Похоже, ему было сложно открыться даже наедине с самим собой. — Для меня совсем не важно, что там написано. Я знаю, что это неправда, что ты не такой. — Много ты про меня знаешь, — пробурчал он. Но всё же перевернулся на живот, открыв моему взору белоснежную задницу и красноватые шрамы, складывающиеся в отвратительные надписи. — Их ведь можно убрать, — я навис над ним, коснулся губами его затылка, провёл ладонью вдоль позвоночника. — Есть всякие пилинги и лазеры. Он как-то грустно вздохнул в подушку. — Да не до того немного было… Уберу когда-нибудь. Когда перееду отсюда и заработаю бабла. Я ничего не ответил. Опустился поцелуями ниже, оставил влажный след на лопатке, затем вдоль позвоночника, на пояснице, на каждой из двух ямочек в нижней части спины, не обращая внимания на шрамы. Артур так и лежал, уткнувшись носом в подушку, дышал тяжело, чуть вздрагивал и прогибал спину за моими движениями. Из-за этого нарастало и моё собственное возбуждение. Он дёрнулся и напрягся, когда я дотронулся ладонями до его ягодиц, развёл их в стороны, по-прежнему целуя и касаясь языком ямочек на спине. Когда же я опустил голову ещё ниже, Артурчик попытался снова перевернуться на спину. — Стас, ты чего делаешь… Не надо, — прошептал он. — Стесняешься? — усмехнулся я. — Нет! Ну просто, блин… — Расслабься, я знаю, как это делать, — я вспомнил одного из своих недолгих любовников, который научил меня этому. — Мне кажется, тебе понравится. Давай просто попробуем, не стесняйся. — Я не стесняюсь, — проворчал он и снова уткнулся лицом в подушку. Что ж, по всей видимости, больше возражений нет. Я высунул язык, плашмя коснулся им яичек, слегка прикусил ягодицу, одновременно поглаживая бёдра, водя ладонями по кругу. Затем самым кончиком языка дотронулся до дырки, ощутил привкус смазки — но он был не особо навязчивым и не мешал. Артурчик продолжал сжиматься и вздрагивать — сейчас у меня бы вряд ли легко получилось ему вставить, несмотря на то, что он готовился. Я заработал языком чуть интенсивнее, раздразнивая его, облизывал то кончиком, то широкой стороной, поглаживал поджавшиеся яички. — Нормально? — прошептал, отстранившись. — А тебе? — откликнулся он. — Мне да. Мне нравится. Продолжить? Он замолчал на несколько секунд, а потом кивнул. Я сжал его бёдра, заставил приподняться, чтобы мне удобнее было дрочить ему. Слегка сжал член влажной от собственной слюны ладонью, снова прикоснулся языком к дырке. Поводил вокруг неё, прислушиваясь к тихим стонам и тяжёлому дыханию Артура. Дождался, пока он расслабился, и только после этого засунул самый кончик внутрь. — Ох, блин… Ста-а-ас… Я принялся надрачивать и двигать языком усерднее, слушая всё более громкие стоны. Медленно просунул один палец, затем два — Артурчик всё-таки расслабился, и они вошли легко. А после я отстранился и навис над ним — Артур в ответ на это недовольно выдохнул. — Хочу вставить, — прошептал я ему на ухо. — Делай что-нибудь уже, пожалуйста, блин… Я быстро достал из рюкзака презерватив — взял на всякий случай. Пока натягивал, не мог отвести взгляд от приподнятой задницы Артурчика. Между ягодиц у него влажно поблёскивало. Головка, несмотря на это, входила туговато, и Артур, явно почувствовав дискомфорт, сжался. — Расслабься. Я не буду резко, — сказал я, погладив его по бокам как можно ласковее. Он всхлипнул как-то болезненно, когда я снова начал медленно вводить. Сдерживаться было трудно, безумно хотелось двигаться в нём, ощутить, как тугие стенки сдавливают член, услышать возбуждённое дыхание. Но в то же время я подумал, что, возможно, поспешил и сначала нужно было дать ему кончить. Его удовольствие прервалось почти на пике. — Хочешь остановиться? — Нет. Всё нормально, — ответил он еле слышно. Я толкнулся внутрь, старался сделать это как можно более медленно, но он всё равно вздрагивал, закусив ладонь. Его член немного обмяк, я дотронулся до него, обхватил, провёл рукой по всей длине, одновременно начал плавно двигаться. Хотелось тоже закусить ладонь, сильно ущипнуть себя, чтобы побороть искушение вцепиться в его бёдра до побелевших костяшек пальцев и толкаться как можно быстрее и резче. И тогда я упёрся взглядом в его изуродованную спину — кажется, это немного меня отрезвило. Я не сорвался, продолжил делать всё медленно и плавно, гладил и сжимал его член. Артур больше не всхлипывал, ладонь от лица он тоже убрал. — Ложись на бок, — я отстранился от него, устроился рядом. Он сделал, как я сказал, лёг спиной ко мне. Я снова вставил, перехватил его приподнятую ногу под коленом — растяжка у Артурчика была очень и очень неплохая. Двигался медленно, дышал ему в затылок, вдыхал солёный запах волос, целовал тёплую загорелую шею — кажется, у неё тоже был приятный солёный привкус. Он наконец начал тихо постанывать, лаская себя в такт моим движениям — в такой позе ему было удобно это делать. Когда я ускорился, он начал подмахивать бёдрами мне навстречу, надрачивал себе всё быстрее. Я слизывал солёные капельки с его шеи, чувствовал приближающуюся разрядку. Тело начало сокращаться, мысли спутались, я простонал что-то невразумительное ему на ухо, кажется, его имя, и снова поцеловал в шею, потёрся носом, мне так хотелось, чтобы это не заканчивалось… Он кончил вскоре после меня — я не успел вытащить, почувствовал, как он сжался, выдохнул резко, а затем обмяк, откинул голову назад. Я поглаживал его живот, грудь, касался губами плеч, затылка, волос. Мне было нереально хорошо с ним. — Это был твой первый раз по-настоящему, да? — шепнул ему на ухо. Он усмехнулся. — А ты как думаешь? После мы долго молча лежали в обнимку. Я гладил его волосы, думал о том, что скоро мне придётся уехать. Так отчаянно не хотелось расставаться с ним, и я отказывался воспринимать то, что происходило между нами, как небольшую любовную интрижку во время отпуска. Хотелось верить, что он тоже так думает. Пусть и не говорит вслух. Нужно снова попробовать уговорить его приехать ко мне в Москву. Он ведь может просто попробовать, это ни к чему не обязывает… Когда Артур тихо засопел, я перевернулся на спину. В бок мне уткнулся острый край фотоальбома, который мы не удосужились вернуть на полку. Я взял его в руки, снова машинально перелистал. В полутьме комнаты открыл страницы, до которых ещё не успел дойти. Вот взрослый Артур лихо позирует верхом на лошади, вот он на море, вот с братом на набережной… Откуда-то вдруг выпало фото — видимо, оно было просто небрежно воткнуто между страниц. Я потянулся к стоящей на столе у дивана лампе, поднёс к ней снимок. Он явно был сделан в каком-то клубе — толпа людей, у некоторых в руках коктейли, видны колонки, прожекторы… Ничего примечательного в нём на первый взгляд не было. Разве что два парня, которые слились в страстном поцелуе. В одном из этих парней я узнал Руслана — бывшего друга Артура и ныне одного из троицы его злейших врагов. Так вот как, значит, Руслан, ты проводишь свободное время. Свободное от травли Артурчика. Интересное открытие. Не зная, зачем, я потянулся к своему телефону, сфотографировал снимок и поспешно спрятал его обратно в альбом. Взглянул на экран телефона — там совершенно точно был Руслан, его блондинистые волосы, курносый нос, родинка на скуле. Его слащавую мордашку даже в профиль сложно с кем-то перепутать. Зачем Артур хранит его фото в своём альбоме? И что же всё-таки связывает его с этой компанией мудаков?