***
День холодный и пасмурный. Солнце прячется за плотным облаком. Утренний холод бросает в некую дрожь, но не сказать, что в неприятную. Мужчины прогулочным шагом идут по тротуару. Город уже звонко гудит: повсюду раздаётся шум машин, пробки во всю стоят на дорогах, народ спешит по своим делам. Типичный вторник, десять утра. Шастун лёгким движением руки нащупывает в кармане пачку сигарет и зажигалку и достает их, желая закурить. Но попытка не увенчивается успехом: как только он подносит зажигалку ко рту, рука Арсения вырывает и сигарету, и зажигалку, оставляя Антона в полном ступоре. — Эээ, куда? — Нахуй. Курение убивает. Особенно тебя, — нервно говорит Арс, хватаясь за голову. Кажется, что он вот-вот сорвётся на крик, но на самом деле он не зол, просто очень больно. — В смысле? — В прямом. Ты — парень моей дочери. Ей нужен курящий, с плохими зубами, дыхалкой и кожей? Нет. — Я что-то не догоняю, — тихим голосом начал Шастун. — А я когда контракт успел подписать? Собеседование только вчера было. Арсений шокированно открывает рот от такой наглости. — А ты хочешь обсудить вчерашнее «собеседование»? Антон хочет съязвить в ответ, но быстро одергивает себя. Дальше они идут молча, и каждый борется со своими опасениями и страхами. Шастун боится, что Арсений скажет хоть слово о вчерашнем, а Арсений — что Антон хоть слово о вчерашнем запомнил. Но его смелая сторона шепчет о том, что если они сейчас ничего не обсудят, то Попов это себе не простит. Да никогда в жизни. А потом он за секунду решается, и как гром среди ясного неба тишину нарушает голос. Хоть он тихий, дрожащий и очень сомневающийся, звучит так, что крышу сносит. — Антон. — Что? — голос слева как будто леденеет, и Попов по этому «что?» понимает, насколько парень боится. Ещё непонятно, кому из них хуже в данной ситуации. — Я по поводу того, что ты вчера сказал… Сказать, что Антону страшно — значит промолчать. И он начинает строить дурачка. — Про что именно? Про религию? — Нет, я не помню, что ты говорил про религию. — Тогда про вредные привычки? — Нет, нет. Ну, то есть да. Наверное, да. Я понимаю, ты многое соврал, но на той почве у нас возник диалог… Арсений не успевает договориться, как у Антона звонит телефон. Парень выдыхает что-то нецензурное, когда достает из кармана и видит, что это Ира. — Алло, — только и успевает сказать Шастун, как из трубки на него выливается куча претензий. Но Попов только может догадываться, каких именно, смотря на уставшее лицо Антона и слушая неразборчивое бормотание из трубки. — Да, сейчас приду, — спокойно говорит парень, но после её ответа срывается на крик. — А может, ты успокоишься, а? Да, да. Он злобно сбрасывает, шумно выдыхает и зажмуривается: голова болит, а тут она ещё и кричит. Обиделась. — О господи, если она в тебя такая истеричка, то ты пал в моих глазах.***
Отец всегда говорил Ире, что нужно быть похитрее. И Ира стала. Смотря на то, как папа так любезно улыбается каждому знакомому, а за спиной тихо цокает и становится не таким весёлым, сложно не догадаться, что хорошая репутация очень важна. Дочка хотела быть похожей на отца, копируя все его жесты и фразы в разговорах со взрослыми. Но потом всё это вышло боком даже ему. Ирочка вежливо слушала рассказы про свою мать. Почему она ушла, какой была. Разумеется, Попов рассказывал, немного приукрашивая, но не в хорошем ключе отзывался о маме. Говорил, что ушла она к другому мужчине, бросив свою дочку из-за того, что тогда жили они совсем не богато. Арсений в конце рассказа делал вид, что ему грустно, опускал голову и закрывал лицо руками. А Ира делала вид, что утешает его, обнимая своими детскими ручками. Она его, несомненно, любила, но понимала, что просто так люди не уходят, и, скорее всего, история была совсем другая. Но какая именно, понять так и не смогла. Ирочку очень любили в детском саду за её графский характер, который она скопировала у папы. Все верили, что Ирочка никогда не полезет в драку первой, и потому не наказывали. А те, кто не хотел верить, в скором времени «попадались» за какой-то гадостью и теряли доверие воспитательницы. У Ирочки была своя компания, за которую она могла постоять, и был мальчик, которого Ирочка недолюбливала прям совсем. Его звали Артём — обычный застенчивый ребёнок, который весь день мог сидеть в сторонке и спокойно играть сам с собой. К нему не подходили ни воспитатели, ни другие дети. Она его вообще бы не заметила, если бы не отец, познакомившийся с отцом Артёма. Поповы ходили к ним в гости и даже в каком-то роде являлись друзьями семьи. Матери у Артёма не было — об этом Ира узнала от самого мальчика, пока за стенкой папа со своим другом о чём-то разговаривали. И Иру с Артёмом настоятельно хотели подружить. Ну, чтобы они вместе играли и никому не было скучно, но выходило не очень. Мальчик был бы и не против найти хоть одного друга, но Попова не шла на контакт. А потом, в один прекрасный (для Иры точно) вечер, папа пришёл и сухо сказал дочке собираться домой. Они быстро ушли, а вместо обычного прощания Арсений только сурово и как-то обиженно взглянул на отца Артёма. Дома что-то поменялось. Отец долгое время ходил потерянный и грустный, а Ира думала, что это из-за того, что они со своим другом поссорились. Ей не на кого было злиться за это, и она вымещала злобу на того, кто хоть какое-то причастие имеет к этой истории — на Артёма. С тех пор Ира знала, что ей нужно бороться за тех, кого любит. Своё обещание она выполнила — Артём прослыл в садике как не очень хороший мальчик, что детский мозг принял как месть. И это стало началом. В школе Ира была круглой отличницей ровно до восьмого класса. Там ей уже стало откровенно похуй на хорошую репутацию, оценки и отца. Да, она по-прежнему была готова бороться за своих людей, но теперь немного по-другому. Она больше не мечтала о светлом будущем — его и так ясно видно. Бизнес отца пошел вверх, при желании можно устроиться к нему на работу или вообще не работать, всю жизнь живя за счёт папочки. А тот и не против. У него были планы воспитать ребёнка честным, добрым и трудолюбивым, но в какой-то момент Арсений не смог это контролировать, и из Иры выросла типичная избалованная девушка из богатой семьи, которая мечтает… ни о чём. У неё на уме парни, вечеринки, ещё невесть что. Ну и ладно. И так сойдет. У него слишком много своих проблем. Из Иры бы вышел хороший директор — она умеет управлять людьми, неплохо разбирается в том, куда нужно надавить для того, чтобы стало больно, и слишком хорошо распознает какие-либо чувства. Именно поэтому, наверное, Шастун — идеальный парень. Простой, открытый, добродушный, ведомый дурачок. От него не ждёшь подвоха, можно и забыться, и далеко пойти с таким. Слабые места он будто сам выставляет напоказ. А если влюбляется, то до одурения, до мурашки на заднице. Русская душа. Это ли не идеал? Но если на чём идеальном появляется царапина, то это очень просто заметить. И, кажется, это только что произошло.***
Шаст приходит, даже лучше сказать, приползает домой сердитым, заебавшимся и с похмелья, на пару с тестем прихлебывая томатный сок, купленный по дороге домой в Пятёрочке. «Что-то не то» в глаза бросается с самого порога: Антон нелепо улыбается, но в глазах такой страх, да и зрачки расширены. Хочется спросить: «Что случилось?» — но нельзя. Слишком глупо сразу открывать карты, поэтому Ира спрашивает: — Как бухается? С Шастуна сразу же сползает улыбка, он разводит руки и, подобно Арсению, оправдывается: — Ну, Ир, выпили немного. За знакомство. Она знает, что Антон чувствует себя, как старый замужний дед, оправдываясь за очередную пьянку перед своей женой. И знает, что ему очень противно от этого, но почему-то при своём гордом в этом плане характере он всё равно это делает. Видать, Ира действительно важнее гордости. Эта мысль радует девушку, и она смягчается, забыв о том, что у такого поведения может быть иная причина: ему сейчас не до неё, и он готов сказать всё что угодно, лишь бы та отстала. А в следующие несколько дней происходит то, что очень настораживает Попову.