Любовь обожает шутить

Мужчина пересиливает себя и убирает руку парня со своих штанов, вглядываясь в глаза Антона. Они помутневшие от возбуждения, а сам мальчишка настолько красив, что Арсению до жути хочется наплевать на принципы, но нельзя. Сердце Попова пробивает тупая ноющая боль. Ира дорожит Антоном, а он дорожит Ирой. В его маленьком мирке счастливого конца у этой истории быть не может. Арсения душит эта безысходность. Горечь, звучащая в его словах, ложится редким осадком в груди у Шаста. Шастун тупит секунд пять, а потом молча разворачивается и уходит в спальню. Не говоря ни слова. Да и что тут скажешь? Он захлопывает за собой дверь, и припадает спиной к стене, намеренно больно приложившись затылком. — Блять, — одновременно выдыхают они, и Антон курит прямо в комнате, даже не обременяя себя такими мелочями как выход на улицу. Сейчас ресурса хватает только на то, чтобы открыть окно нараспашку и вглядываться в уже ночной город. — Фу, — дверь в комнату резко открывается, и в нее забегает Ира. — Ты че тут накурил? На улице уже никак? -- Возмущается та, размахивая своей ручкой, и показушно морщась. Он ничего ей не говорит, предпочитая остаться в гордом молчании. Снова затягиваясь. Кстати, то излюбленный приём Арса... Так, нет... Не о нём. — А что с папой? Вы говорили о чем-то? Он сидит сам не свой, — Блять. — Хотя может быть, просто своего отца вспомнил. — А что не так с отцом? — все-таки оборачивается Антон, и как маленький, с интересом заглядывает в Ирины глаза, пока та переодевается. — Да на него такое иногда накатывает. Мама говорит, что он отца своего вспоминает, — беспечно говорит девушка, снимая с себя миленькую кофточку. Даже не представляет всего масштаба катастрофы, ну, или просто не хочет представлять. — Ты поддерживаешь контакт с мамой? Как ты ее нашла вообще? — Да это неважно. А дедушка...— она пытается подобрать правильные слова и смотрит на Антона, оценивая его реакцию. Ему явно интересно, судя по горящим и неотрывно смотрящим на неё глазам. Видимо, все таки придется продолжить. — Каким-то больным что ли был? Мама говорила, что тот с папой что-то сделал, — лицо Антона побледнело, и это будто придало ей энтузиазма. — Считал, что папа больной там чем-то, и дед хотел его вылечить. Короче, не знаю я, что там было, но как-то так. "Корректирующее изнасилование" — мелькает в голове Антона, и он уже сам не рад что спросил. В голове одна за одной мелькают картинки, что больная фантазия радушно подбрасывает Антону. Отвратительно. Ужасно. Мерзко. — Ммм...я...пойду...на улице докурю, — выдавливает Шастун из себя, смотря на Иру каким-то совсем непроницаемым взглядом. Ира, кажется совсем не замечает странное поведение парня, и бросив тому ленивое "угу", утыкается в телефон. Антону, большего и не надо, он спешно выходит из прокуренной комнаты, и направляется в прихожую. Что бы поскорее свалить на свежий воздух. Просто что бы хоть куда-нибудь скрыться от этого мерзкого чувства. — Это правда? — стоя на пороге, решается спросить он у Арсения, но ответа не получает. Только тоскливые голубые глаза, сами говорящие за себя. Наталкивают на совсем безрадостные мысли. — Все ясно, — раздраженно выговаривает Шаст, проклиная этого недо-отца, правда, стороны выглядит, будто то злится на самого Попова. Хлопает входная дверь, и в квартире становится немного пусто. Нет. Много. Очень сильно много пусто. Прямо как на душе у Арсения. Да. Вот так. Следующей гостьей на кухню заглядывает Ира. Явно не настроенная на серьёзные разговоры, и кажется, все ещë упорно не видит никаких проблем, как в семье, так и в жизни своего отца. —Ты ему рассказала? А до тебя как дошла эта информация?.... Алена, да? Ты с ней общаешься, -- делает вывод Арсений, — Она тебя бросила, а ты делаешь из нее героиню, — громким басом прикрикнул мужчина, резким движение руки разрезая воздух. Ира дёргается на инстинктах: кажется, что Попов вот-вот ударит ее, но нет. — ...Ах, прости. Она же твоя мать, вы должны общаться, — увидев слезы в глазах дочери, снова послушно проглатывает Арс, потирая переносицу носа и быстро остывая. Через пару минут входная дверь хлопает второй раз. Попов остается совсем один. *** Антон выкуривает уже третью подряд, запивая никотиновый привкус во рту большим стаканчиком эспрессо. Кофе дорогой, зараза, почти две сотки отдал. Зато крепкий, насыщенный, подходит к сигаретам и отвлекает. Там был "мокко" по акции, но это слишком ванильно, сладко — Арсению бы понравилось. Он ведь сто процентов пьет что-то такое. "Изысканно, но по-гейски". Обычно Шастун в эмоциональных моментах спрашивает себя, как он относится к тому или иному событию. Наверное, это событие можно считать эмоциональным. Но мысли никак не хотели формироваться, когда перед глазами только образ Арсения. Он будто наркоман, а Попов – его наркотик, от недоступности которого скоро уже начнется ломка. Да, с ним нет такого постоянства, как например с Ирой, но когда мужчина из строгого босса и бизнесмена превращается в домашнего семьянина, прекрасного отца и горячего любовника – Боже, Антон отдаст за это душу. "— Что для тебя норма? Изменять своей девушке с ее отцом?"— "— Она тебя любит. А я люблю ее," — а что, если это правда? Что, если Попов ставит интересны дочери выше своих, и если Ире будет хорошо с Антоном – он на пушечный выстрел не подпустит к себе Антона. Их отношения очень тщательно контролировали рамки "зять и тесть", но в последнее время кто-то положил на них болт. Только кто и когда именно сдался первым? Любовь действительно обожает шутить, и она сыграла злую шутку. Люди, которые и так без пяти минут родственники могут оказаться в порочном кругу. Антон должен его оборвать. Он хочет бросить Иру. Это расставит все по местам, даже если тогда он никогда больше не увидит никого из семейки Поповых. Подход нужно менять. Антон додумывается только до этого, а после мозг уже не способен переваривать происходящее. Он помнит бар, и бариста, которой плакался и рассказывал о причине своего состояния; помнит шоты с коньяком, обжигающие и согревающие горло одновременно; помнит, как уже под утро в дикий холод возвращался домой, спотыкаясь и пошатываясь. Он помнит, что пришел со слезами на поглупевших от алкоголя глазах и стаканчиком мокко в руке. Помнит, как застал Арса на кухне: тот, кажется, вообще не двигался с места за все это время. Помнит, как заваливается на диван, и пустота. *** Голова пульсирует и слышит каждый даже очень тихий шажок в квартире. Наверное, даже соседский. Антон приподнимается на локтях и осматривает комнату: спальня. Кровать. Видать, Попов перетащил его ночью. На тумбочке заботливо лежит сырое яйцо и банка из-под огурцов, с рассолом. "Откуда он ее вообще достал?" Но эта мысль быстро теряется в сотне других, связанных с не самыми позитивными вещами. Хочется пить, в туалет, и, желательно, освободить желудок. Он за несколько секунд осушает банку с жидкостью, и, пытаясь сделать вид, что ничего не болит, встает с кровати. Арсений уже проснулся и что-то делает на кухне. Шастун находит его с чашкой кофе в руках, которое тот неспеша отхлебывает и ему явно нравится. — О, алкаш проснулся, — невольно посметваясь вещает он, сидя на кухонном гарнитуре. — Как ты узнал, что оно – мое любимое? Антон хочет что-то ответить, скорее всего в духе "не доебывай, а?" , но быстро приходит в себя. Закрывает рот и говорит совсем обратное, что самому ему показалось бы странным, если бы не та крутая барменша из клуба. — Интуиция. Рад, что тебе понравилось, Арс, — парень проходит совсем близко к мужчине, по пути дыша ему в шею так, что невооружённым глазом это можно расценить за легкий поцелуй в загривок. Арсений выпрямляется от этого жеста и делает вид, что ничего не было, однако мурашки на его спине говорят об обратном. — Я сейчас кушать приготовлю, садись, — несмотря на свое похмелье мурлычет Тоха так, как будто какую-то вину пытается загладить. Тесть в шоке от таких нежностей, но, принимая это за нетрезвый бред, покорно садиться и счастливо улыбается. Что-то в Антоне поменялось за эту ночь, и явно в хорошую сторону.