Резонанс

Эстелла проснулась в постели одна. И с непониманием оглянулась по сторонам. В спальне было пусто, но из-за неплотно закрытой двери в мастерскую отдаленно звучала какая-то приятная музыка. Эстелла встала и почему-то крадучись зашла в святую святых. Из винилового проигрывателя, стилизованного под золотой патефон, красиво жить не запретишь, лилась нежная и протяжная мелодия. Низкий и чувственный женский голос пел на французском языке, иногда повторяя в припеве на английском: «Я нашла свою любовь в Портофино»*. На часах было семь утра, утро сонно жмурилось в окна солнечными зайчиками, разбрасывая их повсюду: на ярких красках текучих тканей, на стенах, на вещах, играя на блеске стекла в баре и на разбросанных по плечам тёмным волосам баронессы. В этот миг она творила, пританцовывая в такт песне, плавно двигая бедрами. Это выглядело так завораживающе, что от удивления Эстелла даже открыла рот. Баронесса не замечала её присутствия. Она всецело была увлечена созданием платья. Таких красивых Эстелла в жизни не видела. Это было совершенно не похоже на стиль дома Хеллман. Нежное белое платье с голубыми цветами. Баронесса сама расшивала его жемчугом и прозрачным стеклярусом. Эстелла не думала, что баронесса вообще занимается таким, но ведь по сути она была главой модного дома, и можно было и предположить, что с ниткой и иглой она на ты. Просто Эстелле никогда не приходилось это видеть воочию. — Что это? — жмурясь спросонья и от яркого солнца, спросила Эстелла. — Кор де ро, — напевала баронесса. — Эстелла, ты была в Портофино? — Нет. — Надо тебя свозить туда, ты, наверное, ничего кроме Лондона и не видела? — Ну почему, раньше я жила в маленьком городе на севере Англии. Эстелла чуть не сказала, когда у меня ещё была жива мать. Но быстро осеклась. Баронесса была просто прекрасна в этой утренней небрежности накинутого на плечи халата, с этим сосредоточенным взглядом художника. Да и вообще увидеть её поющей и пританцовывающей — это было что-то из серии очевидное невероятное. Кому расскажи — не поверят. Леди Хеллман развернулась. Улыбка озарила её не накрашенное и такое приятно мягкое в естестве лицо. Она подошла к смущенной такой откровенностью девушке и, взяв её за руку, увлекла в медленный танец. — Примеришь, когда я закончу? — Это платье для вашей новой коллекции? — Нет, девочка моя. Это для моей личной коллекции. Это платья, которые баронесса Хеллман держит только в своей гардеробной. Я хочу увидеть тебя в нём на берегу лазурного моря. — Вы шьёте их для тех, в кого влюблены? — Да, — ответила Хеллман и уткнулась носом в волосы Эстеллы, вдыхая её утренний запах. — Когда же вы успели сшить эту красоту? — на этом вопросе Эстелла вдруг поняла, что называет баронессу на вы, и это не вызывает в ней диссонанса. Почему-то в этот миг баронесса выглядела как художник эпохи ренессанса, как старый искусный мастер, которого нельзя назвать просто по имени. — Я встала очень рано, ты ещё спала. Просто не могла сдержать порыва. Скажи, это ведь прекрасно? — Это самое прекрасное, что я видела в жизни, — Эстелла улыбнулась в ответ.

***

Как странно складывается жизнь. День тому назад Эстелла была готова убить баронессу, а теперь сомневалась, так ли уж она хочет всего того, что высказала вслух друзьям. Лучи солнца пробивались редкими прядями из-за облаков. Эстелла стояла у обрыва, ровно у того места, где собаки сбросили её мать в воду. Эстелла курила, сжав подмышкой планшет с эскизами. — Что же произошло тут между вами? Память фрагментами воскресала в напряженно думающем мозге. То, что мать говорила здесь именно с баронессой, у Эстеллы уже не вызывало сомнений. Та женщина, похожая на Марию-Антуанетту в пышном платье и огромном белом парике, это была она. Странно, что за всё время пребывания в поместье Эстелла ни разу так и не увидела породистых далматинцев, которых запомнила на всю жизнь. — Погода здесь почему-то всё время плохая, — раздался из-за спины голос баронессы. Эстелла оглянулась. Баронесса подошла к ней вплотную. Блин, как она умудряется так тихо ходить? Быстрым и элегантным движением Хеллман вынула сигарету из рук Эстеллы и затянулась, обвивая губами след от красной помады своей помощницы и любовницы. — Странное место ты выбрала для променада. — Почему? — Много лет назад тут произошла жутко драматичная история. Моя бывшая горничная, помнишь ту историю про украденный кулон, так вот она пришла ко мне. Тогда я давала зимний бал. Она позвала меня сюда, угрожала. Это был банальный шантаж ради денег. Они все почему-то думают, что если скажут, что у барона были внебрачные дети, то я сразу разревусь от счастья. Баронесса замолкла, затянувшись ещё раз. — Так у неё были дети? — Дочь, якобы прижитая от моего покойного супруга. Знаешь, удобная вещь, манипулировать мёртвыми. — А что было потом? — А потом она бросилась с обрыва. — Бросилась?! Эстелле стоило всех сил, чтобы не закричать, чтобы не схватить эту женщину, этого прекрасного монстра, который сейчас был так открыт в своей слабости. Вот просто подойти и толкнуть в пучину волн и хохотать вслед её исчезающей фигуре. — И погибла, вот прямо на этом самом месте, — баронесса заглянула за парапет. — Та ещё история. — А как её звали? — Кого? — Ну ту горничную. — Да какая разница. Мне тогда просто очень повезло. Бал, конечно, был сорван. Ладно, хватит с этим, у меня и без того полно плохих воспоминаний. Кстати, — баронесса развернулась и выразительно посмотрела на удивленно перекошенное лицо Эстеллы. — У тебя будет новое задание, весьма ответственное и серьёзное. Смотри не оплошай — это твой шанс.