Резонанс

Смачно въехав в здание полицейского участка на мусоровозе, ты дала по задней. Полицейские машины ожидаемо бросились вслед. Но у тебя и на это была своя заготовочка в виде огромной мусорной свалки. Глазик с отмычкой наперевес сразу нашёл своего любимого хозяина. Джаспер и Хорас не растерялись. Нацепив в неразберихе форму нерасторопных бобби, они быстро покинули участок с собакой подмышкой. Ты догнала их уже в переулке, радостно напрыгнув сзади. — Ребята, как я рада, что вы живы! — Боже, Эстелла, да не пугай ты так, — Хорас схватился за сердце. — Господи, Эстелла! — он схватил её в крепчайшие объятия и поднял над мостовой. — Жива! — Но как ты выбралась? — удивился Джаспер, который стоял, обалдело наблюдая за этой сценой. — Это очень долгая история. Нам надо спешить, парни. Укроемся в одном месте.

***

Парни присвистнули, заходя в квартиру. — Я то думал, что одно место это будет что-то типа старого заброшенного сарая или склада. Смотрю, ты времени зря не теряла, — с оценивающим взглядом сказал Хорас. — Что это за место? — Джас устремил на тебя вопросительный взгляд. — Обо всём по порядку. — Да, отлично. — Что отлично, Хорас? — глядишь на его сморщенное лицо. — Обо всём, только жрать хочется, Эсти, ну, знаешь как, прям вот очень сильно. Через полчаса на столе стояли пузатый старомодный фарфор с крепким чёрным чаем и целое блюдо выпечки, оставленной тебе Джоном. Хорас лопал за обе щеки, не забывая подкармливать вечно голодные мохнатые морды, а Джас мрачно пил чай. — Так что там произошло? — спросил он, глядя исподлобья. Ты нервно помялась, попыталась улыбнуться и всё равно не смогла сдержать себя. Сцепив руки в замок, ты уставилась на пол между своих ног. — Я не знаю, как вы будете относиться ко мне после услышанной истории. И я пойму, если вы не захотите больше меня знать. Но вы должны знать только одно. За всё то время, что мы были вместе, я считала вас своей семьёй. Настоящей близкой семьёй. — Не начинай с козырей, давай рассказывай. Там увидим, — с набитым ртом сказал Хорас. Ты поставила перед собой шкатулку и взяла в руку кулон. — Моя история будет долгой и… неправдоподобной. Вот этот кулон, — ты повертела блестяшку в руке, — я помню с самого детства. Он всегда висел на шее у матери. У меня было неплохое детство, хотя сама я была далеко не подарок. Мама воспитывала меня одна. Ребята задевали меня за это в школе. Я дралась. Обычная история. Но однажды мальчик по имени Уолт Льюис сильно подпортил мне прическу. Я отметелила его за это по полной. Кто же знал, что он был сыном попечителя школы. Меня отчислили. Мама всё время хотела перекрасить мои волосы, чтобы мне легче жилось, а я, наоборот, гордилась ими, гордилась, что не такая как все. Мама сказала, что житья нам в городе из-за моей драки с Льюисом не будет, поэтому мы решили переехать в Лондон. Я хотела поступить в колледж на дизайнера. Мы вообще строили такие грандиозные планы… Но по дороге мама решила заехать к одним влиятельным знакомым, которые могли бы нам помочь. Я тогда не понимала, что значит — помочь. Мы были не богаты, но теперь я думаю, мы были не просто не богаты, мы были чертовски бедны. Мать из кожи вон лезла, чтобы прокормить нас. А ещё я тогда не знала одного, что мама хранила одну очень важную тайну, которую, видимо, и хотела продать в тот злосчастный вечер. Хотя… продать, может обменять, а может встретить участие. Может, она надеялась, что спустя двенадцать лет сердце моей настоящей матери перестало быть таким чёрствым… Ты не успеваешь договорить нормально. Слёзы залили твои глаза под удивленными взглядами ребят. — Что сердце матери? — Джас напрягся. — Какой какой матери? — не понял Хорас. Ты утёрла слезы рукавом пальто и продолжила: — Вы уже знаете эту историю с собаками и кулоном. Кулон принадлежит роду Хеллман — фамильная драгоценность, которую барон фон Хеллман подарил своей жене леди фон Хеллман по случаю рождения дочери. — Ёпст, Эстелла! Это что, выходит она… — Твоя мать, — закончил за друга Джаспер. — Да, — вздыхаешь тяжело. — Моя родная, биологическая мать, чьей законной наследницей я и являюсь, впрочем, как и своего законного отца. Хотя тут начинается ещё одна история. — Да сколько их там у тебя? — не выдержал Хорас. — Стоп, стоп, — вдруг прервал тебя Джас. — Слушай, я понимаю, память о маме и всё такое, а тебе не приходило в голову, что она реально его просто украла, пока служила у Хеллманов? Ты со вздохом смотришь на ребят. — Как бы я была бы рада, если бы это было так. Но вторая история будет пострашнее первой. Она началась задолго до моего рождения. В пригороде Лондона есть один старый, теперь уже сгоревший особняк. Так вот этот особняк принадлежал роду неких Блэквайфордов, чьей семейной особенностью были частое безумие и разномастные чёрно-белые волосы. — Погоди, погоди, а при чём тут тогда Хеллман, и при чём ты? — спросил Хорас. — Леди Роза фон Хеллман до замужества носила фамилию Вайфорд, — отвечаешь ему, стараясь быть спокойной. — То есть хочешь сказать, что она выкинула часть из названия своей старой фамилии? — удивился Джаспер. — Да. Урожденная Блэквайфорд, она решила скрыть свою настоящую фамилию для составления удачной партии. Только вот родословная её подвела. В пятьдесят втором году у неё родилась такая неудобная девочка с такими разномастными волосами. — Так получается, что весь её статус фикция? — догадался Хорас. — Ага, — подал голос Джаспер. — А потом на чёрно-белом балу появилась одна экстравагантная девушка, отчего у баронессы появилось страстное желание найти и устранить недоразумение. Эстелла, где всему этому доказательства? — Всему этому есть свидетель, дворецкий Джон. — Вот так поворот, час от часа интересней, — вставил комментарий Хорас. — Ещё до моего рождения, баронесса, в страстном желании скрыть правду, совершила огромный проступок. При помощи молодого и влюбленного в неё дворецкого она спалила замок со всеми возможными доказательствами своей причастности к роду Блэквайфордов. А чтобы тайна осталась надежно хранимой в тот день, когда всё произошло, она переспала с дворецким, но после этого… — То есть ты, возможно, к тому же ещё и не дочь лорда, а результат союза аферистки и дворецкого? — уточнил Джаспер. — Выходит, что так. — Это он тебе рассказал? — Да. — А почему ты поверила ему? Может быть у него есть какие-то обиды на эту Хеллман, кто знает? Может он решил ей таким способом отомстить? — Джас говорил с нажимом. — Твои аргументы, Джас, весомые, если бы не одно но. Когда бугаи уволокли вас из нашего дома, баронесса сама сказала мне о том, что я её дочь. Хорас звучно хлопнул себя руками по коленкам и встал: — Да, что за дела-то такие творятся в нашем королевстве! — Сама сказала? — переспросил Джаспер. — А ей-то зачем это было надо? — Вы не знаете ещё самого страшного. Ты долго смотрела на концы своих сапог, прежде чем заговорить: — Я… — судорожный вздох, — не просто была личной помощницей баронессы… — каждое слово давалось тебе с трудом. — Почти с самого начала работы в её модном доме я стала её… любовницей. У Джаса и Хораса глаза полезли из орбит. — И ты молчала об этом? — открыв рот сказал Хорас. — Ну, знаешь, о таких вещах обычно не говорят, — ответил ему Джаспер. — Это всё равно, чтобы ты нам сейчас признался, что у тебя роман с Арти. — Бред какой-то, — тихо пробурчал Хорас. — То есть она твоя мать и любовница, — подытожил Джаспер. — Эстелла это самое странное и ужасное, что я когда-либо слышал в своей жизни. Но получается, по идее, она как бы должна была раньше догадаться о том, кто ты, чем ты о том, кто она? — Получается, — мрачно и тихо отвечаешь ты. — Дура, бляха медна, сумасшедшая! — вставил Хорас. — Вот тут и я сейчас поверю в то, что она эта, как её, Блэквай…филд или как там. — форд, — поправляешь ты его. — А ты точно узнавала, что такое семейство было? — спросил Джас. — Да, я была у Аниты Дарлинг, ну той самой, которая больше всех освещала успехи Круэллы в прессе. Впрочем, собственно, это я её об этом попросила, ведь мы с ней знакомы ещё со школы, подруга детства. Я вчера была у неё. Так вот она достала для меня выпуск газеты пятьдесят первого, где сообщалось о пожаре в поместье Блэквайфордов. В свидетельстве о рождении дочери четы фон Хеллман стоит дата рождения одиннадцатое августа пятьдесят второго, а пожар произошел пятнадцатого декабря пятьдесят первого. Получается ровно через девять месяцев… — Как же этой Хеллман удалось так ловко скрыть свою биографию? — удивился Хорас. — Это уже не важно, — отвечаешь ты. — Но она сумасшедшая по полной. В отместку за мать я сорвала ей коллекционный показ, убила собак, с помощью которых она столкнула мою мать с обрыва, и уничтожила все платья из её личной коллекции. — Бог мой, Эстелла, что мы о тебе ещё не знаем? — всплеснул руками Хорас. — Слушай, а дворецкий, он что, не догадывался о том, кто ты? — с прищуром спросил Джас. — Догадывался. Именно он и спас меня в день моего рождения. Ведь баронесса распорядилась тогда меня убить. Именно он отдал меня Кэтрин, горничной из дома Хеллман, которую я считала своей родной матерью, именно он выкрал моё свидетельство о рождении и фамильный кулон. Именно он и вытащил меня из огня позавчера, да, собственно, мы и сидим тут в его квартире. — Мда, — только и сказал Хорас. — Понятно теперь, — подытожил Джаспер. — Что тебе понятно? — переспросил Хорас. — Понятно откуда тогда в Риджентс парке взялась заплаканная девочка с разномастными волосами, которая при первой же возможности перекрасила их, и почему она предпочла нашу компанию, компании полицейских. — Я тогда думала, что это именно я виновата в смерти мамы, — ты снова не можешь сдержать слёз, но на этот раз они медленные и словно сладкие. — Я думала, что полиция ищет меня, как убийцу. Боялась, что в тюрьму посадят. А вы тогда мне показались хорошими ребятами, — грустно улыбаешься. — Иди сюда, — Джас сгобастал тебя в охапку, а Хорас, рыдая, обнял вас сверху. Проплакавшись, вы рассмеялись. — И мы все живы, парни, чёрт возьми, мы всё ещё живы, — говоришь ты им с улыбкой. — Но она не успокоится, — отстраняясь, тут же продолжил Джаспер. — Да, — со вздохом ты. — Ребята, я вот что предлагаю, — вставил Хорас, который от чувств снова начал поглощать булки. — Завтра же валим отсюда. Я знаю одного водилу, он за не очень большие деньги вывезет нас на континент. А там рванём куда-нибудь. Я всегда хотел увидеть Америку. — Нет, Хорас, нет, — отрицательно машешь головой. — Почему? — искренне удивился тот. — Снова бежать, снова прятаться, как помойные крысы. Я придумала кое-что получше. — Нет, Эстелла, — Джаспер резко встал, с высоты дивана, на котором ты сидела, он тебе вдруг показался невероятно высоким. Впрочем, ты его никогда ещё и не видела таким серьёзным. — Это не дело. Ты уже отомстила за мать. Я глубоко не разделяю того, как ты это сделала, но сейчас Хорас прав. Уйти — единственно верный шаг. Она убьёт тебя раньше, чем ты предъявишь хоть что-то против неё. Убьёт тебя, убьёт нас. Нас всего трое против неё с её миллионами. Мы конечно не слабаки, но сама подумай, какие у нас шансы? — Но мы должны её остановить, — упрямо глядя прямо в самую сердцевинку карих глаз, отвечаешь ты. — Всё, наостанавливались! — вдруг резко оборвал он тебя. — Ты заигралась, Эстелла! Месть не самый лучший союзник. — Но я должна… — Да ничего ты никому не должна! Его глаза на миг вспыхнули таким гневом, что тебе стало страшно. — Джас? — снова смотришь ты умоляющим взглядом. — Но я… я так не смогу. Я не смогу так жить, не смогу смотреть на себя в зеркало. Я не смогу смотреть на это, — задираешь рукава пальто, показывая рубцы от порезов. — Я должна, Джаспер, должна! — срываешься на крик. — Она изуродовала меня! Она изуродовала ещё кучу молодых девчонок в своей мастерской! Она вампирка чёртова! Она шьёт свои наряды, вдохновляясь… кровью! Она так и продолжит убивать, а весь мир так и будет восхищаться её… гениальностью! — последнее слово словно выплёвываешь. — Хороша мамашка. Три раза пыталась дочь укокошить, а той всё мало, в четвёртый раз на рожон лезет, и после этого ещё меня называют недалёким, — Хорас словно обращался в пустоту перед собой, а не конкретно к кому-то. — Да что вы всё никак не хотите понять… Ты снова посмотрела на друзей. Они не смотрели на тебя. — Прекрасно! Да, давайте, бегите! Но я остаюсь. Можете валить. Я никого не виню. Я не вправе требовать… Но лучше бы вы тогда… у фонтана… бросили меня. И тут Джас не выдержал. Он подошел к тебе и схватил за грудки, встрясывая как подушку. — Слушай, Эстелла. Это всё крайне серьезно. Это риск. Ты хоть понимаешь насколько огромный? Ты её разозлила, а теперь она и вовсе знает кто ты. И тебе, по большому счёту, сейчас на всех плевать. Мы воевали не в своей войне за тебя. Мы проиграли. А теперь, что мы можем сделать одни против её власти? За ней всё: полиция, охрана, детективы, СМИ. Она будет искать нас везде, хотя не мы затеяли эту свару. Вдруг осознав, что он трясёт тебя довольно долго, Джаспер остановился, и, отпустив полы пальто, отошёл в самый дальний угол комнаты. — Зря я вообще подкинул твоё резюме в Либерти, — закончил он тихо. — Это позиция труса, Джаспер, — отвечаешь ты негромко. — Разумного человека, — не глядя в ответ. — Сдавшегося человека. — А, — махнул он рукой и подошел к камину, уперев большие руки в бока. В комнате повисла звенящая тишина. Джаспер постоял так немного, потом снова развернулся и тихо заговорил: — Эстелла, я никогда не говорил тебе откуда у меня на спине косой шрам. Его оставил мне родной отец. Я думал, вот вырасту, стану сильным, вернусь и убью его. Но время шло, и я понял одно. Месть — чудовищная вещь. А в жизни есть вещи куда как более важные. Заботиться о близких, например. Остановись, выкинь злобу из головы. Это тупиковый путь. Ну что бы я доказал своим убийством? Лишь бы сел в тюрьму из-за подонка. Да, родителей не выбирают. Выбирают оставаться ли самому человеком. — Джас… — тебя до глубины души потрясает его откровение. — Но я иду не мстить. Мне не плевать на вас, — ты встала как вкопанная. — Я люблю вас, и никого не любила сильнее. Я не хочу чтобы вы бежали из своего города, скрывались по помойкам и вокзалам. Я хочу бороться за честную нормальную жизнь, и чтобы и у вас была такая же. Хватит приспосабливаться. Хватит убегать. И мы не одни, не одни, ребята. Нас много. Это она одна против нас. Всего одна, понимаете? Всю её хваленую империю можно уничтожить лишь одним словом. Всего одним действием. Наша слабость в разрозненности. Каждый страдает потихоньку в своём углу, а все вместе мы кучка страдальцев, хотя, объедини нас что-то всех вместе воедино, разве не станем мы сильнее их всех — уродов и маньяков в красивых костюмах? Разве мы не сможем доказать себе, прежде всего, что зло не может править нами? Разве вы согласитесь с этим унизительным положением вещей и похороните в себе совесть? Вы согласны перестать себя уважать? Согласны? Парни встали рядом. Они долго молча смотрели на тебя. Лицо Джаспера было красным, а Хораса, напротив, белым. — Мы всего лишь воры, Эстелла. Возможно, мы не самые лучшие люди. Но совесть у нас есть, — ответил Джаспер. — И чувства, между прочим, которые ты, Эстелла, задела не самым лучшим образом, тоже, — поддакнул Хорас. — Какой план? Выкладывай, — мрачно ответил Джаспер. — Я люблю вас, парни. Вы моя семья. Ты вешаешься сразу на них обоих, поочередно целуя и одного и другого в щеки. — Уничтожить говоришь? — вдруг с хитрым прищуром спросил Хорас. — Значит у тебя есть какая-то крутая идея? — Есть и ещё какая. Но, чтобы реализовать её, потребуются силы всех нас.