Резонанс

Ты идешь по пустому замку, по бело-чёрному кафелю. Кругом следы прошлой ночи. Слуги смотрят на тебя испуганно. Джон строит их всех в линейку в главном зале: — Мисс Круэлла Де Виль, с этого дня она владеет поместьем, всем движимым и недвижимым имуществом баронессы фон Хеллман, её модным домом и фабрикой. Джон тихо подходит к тебе, шепчет, что нужно делать. Ты подходишь к каждому из слуг, каждый тебе кланяется, приветствует, говорит своё имя, должность. Слуги уходят. Ты молча стоишь, разглядывая потолок. Сзади тебя Хорас, Джаспер, Арти. Ты здесь была и не раз, они впервые. Смотрят удивлённо, с ухмылкой. В коридоре шепчутся слуги: — Что это? Что это? Как это? — Джон, ты мне нужен сегодня. Ребят распредели по комнатам, пусть выберут те, что им понравятся. А после в кабинет, что на втором этаже. — Слушаюсь, мисс Круэлла. — Эй, а нас кормить будут? — Хорас, ты хоть о чём-то кроме еды можешь думать? — весело спросил Джас, хлопнув друга по плечу. — Ох, Эсти, мне не верится, что мы это всё сделали. — Мне тоже, — отвечаешь ты с печальной улыбкой. — Что до обеда, мистер э… — Хорас. — Мистер Хорас. Обед в поместье Хеллман обычно подаётся в час дня. Могу организовать для вас перекус. — Вот это было бы очень кстати. Ребята ушли выбирать себе комнаты. Ты же медленно идёшь с сигаретой в руке, замечая то тут, то там любопытные взгляды из-за портьер, из-за дверей. Шёпот и мышиная возня. Их можно понять, ещё вчера всё было для них стабильно и привычно, а сегодня их мир рухнул. Поднимаешься в кабинет. Непривычно пусто. На стенде эскизы. Её личных здесь нет. Срываешь все. Возвращается Джон. — Чаю, мисс Эстелла? — Нет, проходи. Садись. Ох, Джон, с чего начинать? С чего начинают молодые хозяева поместья? — Обычно с ремонта. Леди Хеллман переоборудовала большую половину дома. Где вы планируете устроить свою спальню? — Джон, на втором этаже, у лестницы близ малого зала, есть спальня в бордовых тонах. Что это за комната? — Странно, что вы про неё спросили… — Джон, называй меня на ты, пожалуйста. Хотя бы, когда мы с тобой одни. — Хорошо. — Почему странно? — Эта бордовая спальня раньше была спальней баронессы, когда ещё был жив барон. В ней ты и родилась. — Я буду спать в ней. — Хорошо, я прикажу её подготовить. — Джон, что мне делать? Ты сидишь за её столом на её стуле и плачешь. — Жить, продолжать жить.

***

Анита Дарлинг перед тобой. Перед тобой на столе газеты и огромное количество снимков. — Спасибо, дорогая, — говоришь ей с улыбкой. На некоторых фото с разных ракурсов видно, что не баронесса толкает тебя в пропасть. — Я сделала, что могла, — отвечает Дарлинг с улыбкой. — Оставлю снимки? — спрашиваешь ты, вкладывая перед Анитой её гонорар и весьма солидный. — Конечно. Но, ты же знаешь, что я там была не одна из прессы? — Но ты была ближе всех, как мы и договаривались. — Хорошо, — она забирает деньги. На столе газеты с кричащими заголовками. На всех снимках видно, что словно баронесса толкает тебя. Анита уходит. — Джон! — Да, мисс Круэлла? Вы одни. Ты показываешь Джону рукой на снимки, а потом достаёшь из ящика стола серые папки. — Мне нужен юрист. Позвони Роджеру. — Он сочиняет и исполняет про мисс Круэллу весьма фривольные песни. — Тем лучше. Не будет исполнять. Работа, думаю, ему не повредит. Нам предстоят тяжбы с адвокатами баронессы. Сейчас, — щелкаешь зажигалкой, закуривая, — идёт её медицинское обследование. Они пытаются доказать её вменяемость. — Не думаю, что им удастся. — Шанс есть. Если эти фото попадут в ненужные руки, то её не в чем будет обвинить, кроме как, — тут ты хлопаешь папками по столу. — Джон, скажи, ты ведь знаешь, с чего это началось? Джон помрачнел лицом. — Да, — проведя рукой по лысому черепу, начал он. — Сначала она просто шила. Потом однажды сильно порезала руку. Я застал её в мастерской, она разглядывала свою кровь. Я предложил помощь, но она тогда отказалась, сказав, что кровь имеет очень красивый цвет. Я был удивлён таким словам, но не придал им особого значения. Через неделю я застал её в мастерской. Она уже сознательно повредила свою руку и наносила кровь на разные ткани. Потом она начала приглашать в мастерскую девушек. Сначала всё было обычно, как и работают дизайнеры, но потом девушки стали оставаться в покоях баронессы. Я понял, что она спит с ними. Не сказать, что я был очень удивлён. У баронессы были проблемы с мужчинами. Она их... мягко говоря... презирала. — Но с тобой-то она спала? — Это очень сложно назвать взаимным чувством. Она всегда мучалась со сном. И лишь иногда, когда рядом никого не было, мне позволялось быть её любовником и то... в непривычной для мужчины роли. Она спала с мужчинами только в одном случае, когда… когда хотела почувствовать боль. После родов у неё началась сильная депрессия. Я не знаю, что случилось с её здоровьем, но, видимо, обычный акт вызывал у неё дискомфорт. Иногда, словно желая себя наказать, она вызывала в свои покои двух ребят из личной охраны. — Они всё ещё в штате? — Нет, уволились сразу после недавнего инцидента. — А девушки. С кого это началось? — С Риты Бирч. Она была не против эксперимента, но когда коллекция была закончена, баронесса велела покинуть ей парную комнату. На следующий день Рита принесла баронессе папку с эскизами, нарисованными собственной кровью. — Где она теперь? — В частной клинике. Адрес и расчётный счёт в ежедневнике баронессы. Всё это время, до сегодняшнего дня, баронесса оплачивала её содержание. Джон на какое-то время умолк. — Потом были другие девушки, — продолжил он словно через силу. — Баронесса распорядилась, чтобы камеры слежения были поставлены везде в модном доме. Рита пыталась покончить с собой в туалете. Какое-то время всё было как обычно. Модели или молодые дизайнеры, как ты, становились её натурщицами и… часто любовницами. Но потом в доме мод появилась молодая талантливая модельер Надя. Она была сиротой. В творческом порыве баронесса перестаралась… — Ты её выносил из дома? — Я их всех хоронил. Они… под старым дубом в парке… — Джон словно с презрением посмотрел на свои руки. — Поздно. Я слишком поздно всё осознал. А она с каждым годом становилась лишь успешнее и жёстче, теряя человеческий облик. Я лично видел, как она устраняла конкурентов. Вся её личная охрана была сформирована из бывших уголовников. Со временем она стала совсем другой. Начала много пить, истерить, если на лице появлялась хоть одна морщинка, а в волосах хоть один седой. Она стала тщательно следить за фигурой, феерически красиво и дорого одеваться. Она чувствовала, знала, что скоро ей придёт конец. Знала и бесилась. — Джон, Джон, — ты подходишь к нему, обнимаешь за большие плечи. По его щекам текли слёзы. — Я сдамся полиции. — Нет, Джон, нет. — Не отговаривай меня. У меня на сердце слишком большой груз. К тому же ты… Тут он взял твоё лицо в свои руки. — Ты должна быть счастлива, Эстелла. — Что же ты делаешь? — ты со всхлипом обнимаешь его. — Я только обрела отца и тут же должна потерять его. — Прежде чем отец, я все-таки соучастник, Эстелла, соучастник.