***
— Ешь вовремя, Гермес. — И, пожалуйста, ради любви ко всему хорошему и святому, просто перестань проводить так много времени в библиотеке! — Может быть, заведи себе подружку, я имею в виду, черт возьми. — Не поднимай руку в воздух слишком нетерпеливо. Ты должен дать шанс другим. — Или, может быть, ты сможешь вытащить эту палку из своей задницы, чтобы… ОЙ, ГЕРМЕС! Кудрявый гриффиндорец бросил раздраженный взгляд на своих лучших друзей. — Почему вы сегодня такие? — заскулил он, проталкивая свой чемодан мимо платформы 9 ¾, Гарри и Рон не слишком отставали. — Без нас ты выйдешь из-под контроля, — сказал Гарри с мрачным выражением на лице. — Ты забудешь поесть и, возможно, начнешь ночевать в библиотеке, если МакГонагалл наконец разрешит тебе это сделать. Признай это, Гермес. Это не слишком притянуто за уши. Рон, чья шея все еще болела от предыдущей пощечины Гермеса, согласился с торжественным кивком. — Я уверен, что ты возвращаешься к тому, чтобы быть скучным и чванливым и… и… — Тихий стон сорвался с его губ, когда он мелодраматично закрыл лицо обеими руками. — Я уже могу представить, как ты отрастишь густую, длинную бороду после того, как дочитаешь все книги в библиотеке, просто чтобы получить все «ОТЛИЧНО» по Ж.А.Б.А.! Гарри взмахнул палочкой, заставив чемодан Гермеса широко открыться. — Эй! — воскликнул Гермес, но Гарри уже насыпал внутрь кучу ирисок. — Это поможет тебе хорошо питаться в те времена, когда ты пропустишь приемы пищи, — сказал Гарри со строгим выражением в глазах. — Только не забудь потом почистить зубы. — Вы оба ведете себя невыносимо, черт возьми! — воскликнул Гермес с громким смехом, закидывая обе руки им на плечи. — Даже мои родители не были такими… такими удушающими каждый раз, когда я возвращаюсь в Хогвартс. Со мной все будет в порядке. Я уже взрослый. Я могу сам о себе позаботиться. Вам не нужно слишком беспокоиться обо мне и просто сосредоточьтесь на том, чтобы быть блестящими мракоборцами. Рон вздохнул. — Мы будем скучать по тебе, Гермес, — сказал он, грустно нахмурившись. — Без тебя все будет по-другому. Гермес фыркнул. — Забавно, мне кажется, я подслушал, как ты вчера говорил Гарри, что тебе не терпится избавиться от моего ворчливого голоса, — отметил он. — Ты это слышал? — спросил рыжевололосый с застенчивой улыбкой. Когда Гермес закатил глаза, он добавил: — Ну, ты действительно много ворчишь, надоедливый придурок. — Если кто-то и должен беспокоиться в этой группе, то это должен быть я, — сказал Гермес, фыркнув. — Если бы не я, вы оба были бы уже мертвы. — Это правда, — согласился Гарри, в то время как Рон произнес: — Ты правильно понял, приятель. — Так что не гоняйтесь за плохими парнями и не изображайте из себя чертовых героев, — сказал Гермес с суровым взглядом. — На случай, если ты забыл, мы мракоборцы, — сказал Гарри с широкой улыбкой. — Это, по сути, описание нашей работы. Разница сейчас в том, что нам действительно за это платят. Рон рассмеялся, а Гермес покачал головой. — Я уверен, что вам тоже было бы весело с горой бумажных работ и отчетов, — с ухмылкой заметил кудрявый, наблюдая, как на их лицах промелькнули одинаковые выражения ужаса. — Ты действительно уверен, что не хочешь присоединиться к нам в министерстве, Гермес? — быстро взмолился Рон с отчаянным блеском в глазах. — Мы будем веселиться, и нам заплатят кругленькую сумму. И… Его слова стихли, когда раздался свисток Хогвартс-экспресса, сигнализирующий о его скором отправлении. — Теперь слишком поздно, Рональд, — сказал Гермес с усмешкой. Гарри вздохнул. — Итак, теперь мы действительно прощаемся, — сказал он, внезапно выглядя смущенным и грустным. — Я имею в виду… это так странно — знать, что мы не будем вместе в течение следующих недель. — Он еще раз взглянул на Гермеса и нахмурился. — Но если это действительно то, чего ты хочешь, что ж, мы больше ничего не можем с этим поделать. — Упрямый Гермес Грейнджер, — сказал Рон с несчастным кивком. — Самый яркий волшебник своего времени. Его глаза, возможно, слегка затуманились, потому что он честно, по-настоящему будет скучать бы по этим глупым парням. — Мы братья до мозга костей, — заверил Гермес. — Я не думаю, что некоторое расстояние разрушит дружбу, которую мы создали за последние несколько лет. Гарри по-мальчишески ухмыльнулся. — Братья до мозга костей, — сказал он, разводя руками. — Теперьиди сюда, Грейнджер. Гермес фыркнул, но, тем не менее, крепко обнял его. — Не делай глупостей, Поттер, — серьезно сказал он. Рон тоже крепко обхватил руками своих друзей. — Теплых объятий Грейнджер, несомненно, будет не хватать, — сказал рыжеволосый со вздохом. — И ты не делай глупостей, Рональд, — со смехом сказал Гермес, мягко отводя руки, чтобы в последний раз взглянуть на своих лучших друзей. — Прощайте, придурки, — сказал он с теплой улыбкой. — Помните, прежде чем что-либо делать, спросите себя: «Что бы сделал Гермес?» — Чертов Мерлин, — простонал Рон, когда Гарри громко рассмеялся. Они смотрели, как Гермес сел в поезд, и махали до тех пор, пока у них не заболели руки и они больше не могли его видеть. Гермес с отчаянием смотрел в окно, как пейзаж медленно сменяется зеленью. Хогвартс не был бы прежним без Гарри и Рона; он будет ужасно, ужасно скучать по ним. Но это было освежающее изменение. Гермес поклялся извлечь максимум пользы из своего последнего года в Хогвартсе. Затем он продолжил тянуть свой чемодан, пока не добрался до купе для глав. Когда он открыл дверь, то с удивлением увидел, что она больше не была занята. Старосты пятого курса и старше из разных домов уже набились внутрь, ожидая прибытия своих глав. Гермес оглядел толпу, отметив несколько знакомых лиц. Джинни приветственно помахала рукой, недавно назначенная старостой Гриффиндора седьмого курса в паре с Джонни Хопкинсом. — Я знала, что МакГонагалл сделает тебя старостой школы, — сказала младшая Уизли, когда Гермес скользнул в купе и сел рядом с ней. — Но я удивлена, что ты не пропустил восьмой год, как Гарри и Рон. Он еще раз оглядел толпу и нахмурился. — Староста девушка еще не пришла, — отметил он. — Ты знаешь, кто это? Джинни покачала головой. — Я понятия не имею, — ответила она, нахмурив брови. — Я думаю, что МакГонагалл предложила Луне эту должность, но она отказалась». — Действительно? — удивленно спросил он. — Луна? Она улыбнулась. — Она очень эксцентрична, но, эй, она Когтевранка, — предложила она. — Но, как я уже сказал, она отказалась. — Почему ты не староста девушка? — спросил Гермес. — У тебя приличные оценки, в отличие от твоего глупого брата. — Ну, МакГонагалл тоже предложила мне эту должность, — призналась она. — Но мне пришлось выбирать между тем, чтобы быть старостой или капитаном Гриффиндора по квиддичу. Очевидно, я выбрала последнее. Он выдавил легкую улыбку. — Очевидно, — эхом отозвался он, зная, как рыжая всегда утверждала, что после окончания школы останет членом Холихедских Гарпий. — Так или иначе, я не слышала, чтобы кому-то предлагали эту должность, — указала она. — Так, может быть, она тоже из восьмикурсников как ты. Дверь купе открылась еще раз, и вся дружеская беседа закончилась, потрясенные, увидев нового человека, присоединившегося к их маленькой группе. Айрис Малфой, все еще выглядевшая как настоящая чистокровная принцесса, какой она и была, стояла снаружи купе, на ее мантии была приколота блестящая зеленая буква «Х». Глаза Гермеса расширились, когда он увидел ее, удивленный тем, что она действительно была здесь. Она, казалось, тоже игнорировала других людей, ее глаза были устремлены исключительно на него. Слизеринка заметно побледнела и тихо произнесла «Черт» себе под нос. Ну, черт возьми, действительно.***
— Ты уверена, что МакГонагалл не разыгрывает тебя, принцесса? — спросил Тео, тыча кончиком палочки в значок старосты, приколотый к ее мантии. — Прекрати, Тео, — нахмурившись, сказала Айрис, отбрасывая его руку. — Она не такая. Я сразу же отправила ей сову, когда она прислала мне этот значок, объяснив свое решение сделать меня старостой. Блейз фыркнул. — Что ж, у тебя одни из самых высоких оценок в нашем году, — предложил он. — Это не так уж удивительно, Айрис, на самом деле. — Да, хорошо, но разве мы все забыли, что я чертова Пожирательница смерти? — прогремела она, задирая левый рукав, чтобы показать выцветшую отметину на предплечье. Она подавила свой гнев, когда Блейз смущенно отвернулся, а Тео побледнел. Айрис немедленно прикрыла левую руку, все еще отказываясь смотреть на метку зла на своем предплечье, и вздохнула. — Она сказала мне, что я не была первым вариантом, вот и все, — проворчала она, слегка опускаясь обратно на сиденье в купе рядом с Тео. Айрис закрыла глаза и откинула голову на спинку. — Я даже не знаю, почему должна возвращаться. Поскольку Люциус был осужден на пожизненное заключение как Пожиратель смерти, а Нарцисса — под домашним арестом на неопределенный срок за сговор с Темной стороной, Айрис не понимала, почему ее мать настояла на том, чтобы она вернулась в Хогвартс, когда появились новости о том, что МакГонагалл была готова принять студентов с их курса. Айрис искренне думала, что будет похожа на своего отца, брошенного в Азкабан и оставленного гнить за все, что он сделала, но, к удивлению, Визенгамот решил, что она невиновна по всем серьезным обвинениям. Выяснилось, что ее Темная метка была дана ей силой и что она, в конце концов, она была всего лишь ребенком и жертвой обстоятельств. Просто жаль, что она оказалась на проигравшей стороне войны. Визенгамот все еще обвинял ее в некоторых незначительных преступлениях, но они были легко погашены богатством Малфоев. У них также было условие, что она будет помещена под домашний арест на год, если только она не отправится в Хогвартс, чтобы закончить учебу. Айрис сразу же выбрала первое, потому что знала, что идея снова посещать Хогвартс после всего, что она сделала, была абсурдной. Но Нарцисса запротестовала, сказала ей, что для нее еще не слишком поздно, что бы это ни значило. — Ты все еще должна доказать всем, что ты лучшая среди всех нас, — мягко сказала ей мать после того, как она запротестовала. — Мне нечего доказывать, мама, — ответила Айрис, измученная после всего, что произошло. Это был первый раз, когда она действительно почувствовала себя свободной от ожиданий своего отца, от когтей Волан-де-Морта, и, по крайней мере, раз в жизни, она хотела сделать то, что ей хотелось. — Ты не будешь здесь счастлива, любовь моя, — успокаивала Нарцисса, смахивая слезы разочарования, которые катились из глаз Айрис. Поэтому она неохотно написала письмо МакГонагалл о том, что хочет вернуться в Хогвартс на восьмой курс. Она не была бы шокирована, если бы ей было отказано во въезде, но директриса удивила ее письмом, в котором приветствовала ее возвращение. Неделю спустя МакГонагалл отправила ей еще одно письмо, в котором назначила ее старостой и вручила значок. — Не унывай, принцесса, — поддразнил Тео. — По крайней мере, мы возвращаемся с тобой. Айрис приоткрыла глаза и нахмурилась. — Я чертовски уверена, что вам обоим не нужно было возвращаться в Хогвартс, — сказала она как ни в чем не бывало. Они были наследниками великой семьи, и они могли провести остаток своей жизни, прячась в своих поместьях и тратя все галеоны в своих хранилищах. В конце концов, они не были Пожирателями смерти, как она. Им нечего было доказывать в этом новом кровавом мире. — Хм, что? Я хотел сдать Ж.А.Б.А., — невинно сказал Тео с улыбкой на лице. Затем, ткнув большим пальцем в сторону Блейза, он сказал: — Я не знаю насчет этого придурка, хотя… — Я скучаю по библиотеке Хогвартса, — протянул Блейз со скучающим выражением на лице. Не осталось незамеченным, как его щеки покраснели от его неубедительного оправдания. Айрис закатила глаза. — Хорошо, — сказала она. Глубоко внутри, часть ее была благодарна, что в этом году она не будет одна. У нее было подозрение, что они вернулись из-за нее, но Айрис не хотела забегать вперед. — Разве ты не должна сейчас встречаться со своими старостами факультетов? — спросил Блейз, взяв себя в руки. На лице Айрис отразился ужас. — Черт возьми, ты прав, — сказала она. Девушка застонала и закрыла лицо руками. Она еще не была готова встретиться лицом к лицу с другими людьми. — Как ты думаешь, кто будет старостой юношей? — спросил Тео вслух. — Грейнджер? — предложил Блейз. Ее сердце пропустило удар при упоминании его фамилии. — Не-а, — сказал Тео, качая головой, не обращая внимания на внезапную неподвижность Айрис. — Я слышал, что Золотое трио было немедленно завербовано департаментом мракоборцев. Эти три парня не разлей вода! Я сомневаюсь, что Поттер и Уизли хотели вернуться, поэтому я уверен, что Грейнджер последовал за ними в министерство. Было бы чертовски катастрофично, если бы Грейнджер стал старостой. Как она могла встретиться с ним лицом к лицу после всего, что сделала за последний год? Как она могла смотреть ему в глаза, когда во время войны они были по разные стороны баррикад? Как она могла встретиться с ним лицом к лицу, когда она наконец получила заслуженную карму, а он был прославленным героем этого мира? Но Айрис тут же отбросила эту мысль, зная, что Тео был прав. — Мне нужно идти на встречу, — сказала она, вставая со своего места. Мгновенно и Блейз, и Тео тоже вскочили на ноги. Она в замешательстве оглядела их. — Мне не нужны чертовы сопровождающие, вы, придурки. Просто оставайтесь здесь. Блейз сделал движение, чтобы возразить, но она немедленно вышла из их купе. К счастью, никто из них не последовал за ней. Айрис, склонив голову, брела по коридору. Возможно, она слышала какие-то вздохи и шипение, посланные в ее сторону, но она продолжала идти, пока, наконец, не добралась до купе для старост. «Пожалуйста, только не Грейнджер», — умоляла она. — «Пожалуйста, только не Грейнджер». Она глубоко вздохнула и открыла дверь купе. Мгновенно все разговоры внутри прекратились, их взгляды были прикованы к ней. Но затем, в тот момент, когда ее взгляд упал на гребаного Гермеса Грейнджера, она мгновенно поняла, что он староста школы как и она. — Черт, — это было все, что она могла сказать.***
Директриса МакГонагалл лично проводила их в их новое общежитие. Гермес быстро последовал за профессором, зная, что Малфой была всего в нескольких шагах позади него. Она не произнесла ни слова, даже во время их поездки в поезде, и Гермес понятия не имел, как подойти к ней или хотя бы заговорить с ней. Он был очень рассеян во время встречи с новыми старостами в Хогвартс-экспрессе. Айрис была напряжена на протяжении всей поездки и старалась быть как можно незаметнее. Некоторые из старост факультетов даже ехидно прокомментировали, почему она была там, почему у нее вообще хватило наглости вернуться в Хогвартс, но один уничтожающий взгляд Гермеса заставил их замолчать. Вместо этого он больше сосредоточил их разговор на их задачах в этом учебном году и своем желании, чтобы они все работали вместе, чтобы этот год прошел гладко, особенно после событий, которые произошли в прошлом учебном году. Когда собрание закончилось и старосты ушли, Малфой немедленно выскочила, оставив Гермеса одного в купе для старост. С тех пор как закончилась война, он все еще не находил времени, чтобы по-настоящему поговорить с Малфой. В последний раз он видел ее во время суда Визенгамота, чтобы поддержать показания Гарри. Он собирался поговорить с ней после ее оправдания, но средства массовой информации немедленно воспользовались этой возможностью, чтобы засыпать Мальчика-Который-Выжил вопросами. Гермес к тому времени упустил свой шанс. До сих пор, когда она была всего в нескольких шагах от него, Гермес все еще не знал, что ей сказать. «Я рад, что ты жива?» или «Как ты справляешься?» казались слишком чувствительными, слишком нетерпеливыми… слишком личными. Малфой не была прежней со времен войны, что, в конце концов, его не удивляло. После всего, через что она прошла, только кто-то нечеловеческий не пострадал бы от всех зверств, которым она подверглась. Если сейчас и был кто-то столь же знаменитый, как Золотое трио, так это была Малфой. Она была предметом многочисленных газетных статей, спекуляций о ее истинной преданности и грехах в разгар войны. Многие все еще громко протестовали, когда ее оправдали, слишком огорченные смертями, постигшими их семью. Но… но она тоже была просто жертвой. Гермес не мог понять, как они могли обвинять чертову девочку во всем, что она сделала во имя выживания. Война выявила худшее в каждом, особенно в тех, у кого не было постоянной любви и поддержки со стороны людей, которые имели для них наибольшее значение. Они не могли винить ее в том, что она выросла в среде, которая сделала ее такой. Правда, она совершала непростительные поступки, которые, как он знал, нельзя было оправдать простыми словами, но одна вещь, которую Гермес понял с тех пор, как стал лучшим другом Гарри Поттера, заключалась в том, что не все было черно-белым. Не все было ни хорошо, ни плохо. Были благие намерения, достигнутые злыми средствами; плохие, вредные результаты, которые неизбежно имели место, несмотря на все морально справедливые средства на этом пути. Нет, Гермес Грейнджер понимал одно: во время кровавой войны были разные оттенки серого, мораль была двусмысленной, а границы размытыми, потому что, в конце концов, выживание было на переднем плане их сознания. Так уж получилось, что Гермес делал все для своих друзей, своего дела, потому что именно таким он и был — таким его воспитывали и лелеяли окружающие. Айрис Малфой, с другой стороны… Однако она была способна измениться. Он видел это — на втором курсе, когда она помогла им с василиском; на пятом курсе, когда она скрыла тот факт, что Гермес откровенно солгал Амбридж; на шестом курсе, когда она постоянно срывалась из-за ответственности, теперь он понимал всю ее серьезность; во время их охоты за крестражами, когда она горячо отрицала их личности от Беллатрисы. Список был бесконечен, и он услышал от Джинни удивительную деталь о том, что Малфой, Забини и Нотт постоянно пытались уменьшить воздействие Круциатуса, тайно оглушая и одновременно парализуя жертв. Возможно, она осознала свои ошибки позже, во время войны, но она все равно осознала, и они не могли вечно осуждать ее за то, что она совершала катастрофические ошибки в детстве. — Мистер Грейнджер? Гермес моргнул и понял, что директриса МакГонагалл перед ним больше нет. Он обернулся, его глаза расширились, когда он увидел, что директриса была уже в нескольких футах от него. Малфой была рядом с ней, и она смотрела на него со смесью веселья и любопытства в своих серых глазах. — Э-э-э… извините, профессор. Я просто задумался, — извинился он, яростно краснея и быстро направляясь к ним. Теперь они стояли перед прекрасным портретом единорога. Ее глаза-бусинки с любопытством уставились на троицу, прежде чем быстро переместиться на Малфой. Рука слизеринки была прижата к картине, на ее лице появилась легкая улыбка, когда нарисованный единорог попыталась потереться носом о ее бледную руку. Гермес отвел взгляд, совершенно уверенный, что румянец на его лице больше не был вызван смущением. — Пароль к вашей общей гостинной — «Чистота», — сказала старшая ведьма. Малфой замерла и бросила свирепый взгляд в ее сторону. Директриса, казалось, ничего не заметила и зашагала внутрь, когда единорог впустила их. Профессор МакГонагалл объяснила основные правила и этикет, напомнила им об их обязанностях и пожелала удачи в этом учебном году. — Мистер Грейнджер, можно вас на пару слов? — спросила она, когда ее напоминания наконец закончились. Гермес коротко взглянул на Малфой, которая теперь лениво оглядывала их гостиную. — Конечно, директриса, — сказал он. МакГонагалл вышла из общей комнаты, Гермес последовал за ней. Как только портрет со щелчком закрылся за ними, она повернулась к нему с серьезностью в глазах. — Я знаю, почему вы поставили нас в пару, директриса, — сказал Гермес, прежде чем смог остановить себя. Когда МакГонагалл приподняла бровь, он почувствовал, как вспыхнули его щеки. — Простите меня, но я не думаю, что назначение ее старостой школы не только из-за ее академических достижений. Ее взгляд смягчился. — Я прошу прощения за это, мистер Грейнджер, — объяснила она со вздохом. — Но с окончанием очень утомительной войны Хогвартс лежит в руинах. Я бы хотела, чтобы все мои ученики чувствовали себя в безопасности в его стенах. Мисс Малфой… — Она сделала паузу, внезапно выглядя очень усталой. — Для нее все было достаточно сложно. Возможно, в прошлом она совершала непростительные поступки, но для нее еще не слишком поздно. Я надеюсь, вы понимаете, что я пытаюсь сказать, мистер Грейнджер. — Конечно, директриса, — сказал он. — Я прошу вашей помощи, мистер Грейнджер, присмотрите за ней, — сказала она с суровым взглядом. — Она выросла в очень трудной семье и понимала, что ее убеждения были неправильными… возможно, то, в чем мисс Малфой сейчас больше всего нуждается, так это в друге. На лице Гермеса появилась кривая улыбка. Он не был до конца уверен, подходит ли он для этого. Директриса МакГонагалл пожелала ему до свидания и удачи и ушла. Гермес, спотыкаясь, вернулся в свою новую гостиную и был удивлен, увидев, что Малфой все еще не ушла в свою спальню. Она неловко стояла в самом центре комнаты, и Гермес снова понятия не имел, как к ней подойти. Их отношения с самого начала были сложными, особенно в начале шестого курса. Он не был уверен, как Айрис относится к нему сейчас. — Я не знал, что ты вернешься в Хогвартс, — выпалил Гермес. Малфой холодно встретила его взгляд, в ее серых глазах было что-то непонятное. — Я тоже не знала, что ты вернешься, — произнесла она в ответ. Последовало молчание, и Гермес изо всех сил пытался придумать, что бы еще сказать. У Гермеса никогда не заканчивались слова, но Малфой… Малфой всегда усложняла жизнь. Ее взгляд медленно опустился на его левый рукав, тот, что прикрывал его бледный шрам. На мгновение что-то уязвимое промелькнуло в ее глазах… уязвимость, которую он видел бесчисленное количество раз на шестом курсе. Его сердце дрогнуло при виде этого, но Малфой немедленно отвернулась и направилась к своей спальне. Как только она ушла, Гермес устало плюхнулся на один из мягких диванов. Он невесело усмехнулся, думая, что на восьмом курсе ему все-таки не удастся хорошо учиться.***
Было совершенно очевидно, что почти половина учащихся не вернулась на этот учебный год. Родители не хотели, чтобы их дети возвращались на этот год, что было вполне понятно. В конце концов, основной удар Второй Волшебной войны пришелся на Хогвартс. Грозный и безопасный замок однажды пал, поставив под угрозу множество жизней. Они не могли позволить своим детям вернуться в Хогвартс, пока ситуация в Волшебном мире еще не стабилизировалась. Гермес почувствовал себя немного неловко, когда его глаза блуждали по всему Большому залу. На восьмой курс вернулись только одиннадцать студентов: Невилл Лонгботтом, Симус Финниган, близнецы Патил, Ханна Абботт, Эрни Макмиллан, Терри Бут, Айрис Малфой, Теодор Нотт и Блейз Забини. Гермес все еще пытался смириться с тем фактом, что Гарри и Рона не было рядом, чтобы сопровождать его, куда бы он ни пошел. Что касается численности населения, то в Слизеринской гостиной было наименьшее количество студентов. Больше половины студентов не вернулись. Большинство их семей увлекались Темными искусствами и были в сговоре с Темным Лордом; неудивительно, что студенты не хотели возвращаться в Хогвартс, когда Темная сторона проиграла. Вот почему встреча с Айрис Малфой в Большом зале была единственной и самой удивительной вещью за весь этот учебный год. Она сидела в самом конце длинного слизеринского стола возле дверей, как будто была готова убежать, если что-то возникнет. Между ней и другими учениками было большое расстояние, и только Забини и Нотт почтительно оставались рядом с ней. Его беспокоило то, что некогда гордая и дерзкая блондинка-слизеринка исчезла, ее заменила девушка, голова которой была опущена, зрительный контакт сведен к минимуму. Два парня рядом с ней были комично вовлечены в шумный разговор, но Айрис отвечала отрывисто и коротко, казавшись отстраненной. С начала учебного года прошла уже неделя, но Гермес все еще должным образом не взаимодействовал с Айрис. Он чувствовал, что она на самом деле избегает его, чего он вообще не мог понять! Так или иначе, он скучал по старой Малфой, которая из кожи вон лез, чтобы помучить его. Нотт теперь громко рассказывал анекдот, дико жестикулируя, прежде чем обнять Айрис за плечи. Блондинка закатила глаза на его нелепые выходки, но на ее лице появилась легкая забавная улыбка. Прежде чем Гермес успел осознать, что он делает, он уже был на ногах и торопливо шел к столу Слизерина. Иррациональный гнев вырвался из его сердца, и он не мог понять этого, даже пока не оказался за спиной Айрис. — Малфой, — сухо позвал он. Она напряглась, прежде чем медленно оглянуться. Нотт бросил на него подозрительный взгляд, и рука, обнимавшая ее, защитно сжалась. Гермес нахмурился. — Чего ты хочешь, Грейнджер? — Спросил Забини, нахмурившись. Его палочка мгновенно оказалась у него в руке, готовая произнести заклинание, если возникнет необходимость. — В этом нет необходимости, — нахмурившись, сказал Гермес, указывая подбородком на палочку Забини. Затем, обращаясь к Малфой, он продолжил: — Сегодня вечером у нас патруль. Она в замешательстве нахмурила брови. — Я думала, старосты школы не ходят в патрули, — съязвила она. — Они этого не делают, — ответил он. — Но, учитывая, что мы все еще не составили достойный график патрулирования для наших старост факультетов… — Он бросил на нее многозначительный взгляд, намекая, что она уклоняется от него каждый раз, когда он пытался подойти к ней, чтобы обсудить старостские дела. На ее светлых щеках появился румянец, и она отвела взгляд. — Верно, — сказала она, поворачиваясь спиной к нему. — Мы можем обсудить расписание после патрулирования, — добавил он. — Если хочешь. Малфой испустила глубокий вздох, затем снова посмотрела на него. — Похоже, у меня нет выбора, — протянула она, и на ее лице появилось раздраженное выражение. — Ты права, — согласился он. — У тебя его нет. — Хорошо, — ответила она, поворачиваясь так, что теперь ее спина снова была обращена к нему. Гермес еще раз нахмурился из-за ее поспешного увольнения. — Тебе все еще что-нибудь нужно? — спросил Нотт, изогнув бровь. — Просто не опаздывай, Малфой, — пробормотал он, наконец, разворачиваясь и выходя из Большого зала.***
— Ты опоздала. — На пять минут, Грейнджер, черт возьми, — сказала Айрис, когда она, наконец, вошла в их гостиную. Грейнджер сидел на одном из безвкусных, огромных диванов, неодобрительно скрестив руки на груди. На его лице было хмурое выражение, но в конце концов он смиренно вздохнул и встал с дивана. Он сунул книгу подмышку и прошел мимо нее, не сказав больше ни слова. Она с любопытством посмотрела на его спину, гадая, что привело его в такое плохое настроение. Айрис быстро последовала за ним из их гостиной, стараясь держаться на безопасном расстоянии между ними. Прошла уже неделя, и она была благодарна, что они не общались. То есть до сих пор. Айрис знала, что Грейнджер изо всех сил пытался достучаться до нее, по крайней мере, поговорить с ней об их обязанностях как старост школы, но, будучи такой трусихой, какой она была, она всегда находила предлог, чтобы уйти, прежде чем он успевал произнести хоть одно слово. Это было грубо и трусливо, но Айрис знала, что так будет лучше. Грейнджер был провозглашен героем в Волшебном мире; это не помогло бы его замечательной репутации, если бы люди увидели, что он общается с изгоем. Ей было все равно, как люди относились к ней, потому что она, черт возьми, в любом случае их заслуживала, но будь она проклята, если они начнут спекулировать и создавать нелепые слухи о Грейнджер из-за нее. Она причинила достаточно беспокойства близким ей людям в прошлом, и она поклялась никогда не подпускать людей близко, независимо от того, как она скучала по их теплым объятиям или их теплым глазам. Айрис тихо вздохнула и заправила прядь волос за ухо. Ей хотелось просто бросить его и забраться в свою постель, лежать ночью без сна, чтобы отогнать демонов, и ждать, пока солнечный свет не зальет ее окно. Занятия для Айрис были механическими с тех пор, как она вернулась на восьмой курс. Просыпайся, принимай душ, одевайся, ешь, ходи на занятия, ешь, делай домашнее задание, ложись в постель, повторяй. Она старалась свести к минимуму общение, за исключением Блейза и Тео, что было нетрудно, учитывая, что никто не хотел общаться с бывшим Пожирателем смерти. Она старалась быть как можно более незаметной, надеясь, что дни пролетят незаметно, пока она не сможет сдать Ж.А.Б.А. и покинуть Хогвартс. Ее разум вернулся в настоящее, когда она чуть не врезалась в спину Гермеса. Гриффиндорец резко остановился, и Айрис попыталась увидеть, что остановило его, но Грейнджер уже глубоко вздохнул и повернулся. — Это становится смешным, Малфой, — пробормотал он, раздраженно нахмурившись. Она вопросительно посмотрела на него и подождала, пока он уточнит. — Мы должны… мы должны работать вместе. Я имею в виду, что раньше мы не были друзьями, и я тебе на самом деле совсем не нравлюсь, но если нам нужно, чтобы это… это партнерство сработало, мы должны начать разговаривать друг с другом. Глаза Айрис расширились, поняв, что Грейнджер думал, что причина, по которой она избегала его, заключалась в том, что он ей не нравится. Невольно ее глаза снова взглянули на его прикрытое предплечье, довольно живо вспомнив пытки Беллатрисы, и внезапно у нее заболел живот. Именно по этой причине она не могла нормально поговорить с ним. Каждый раз, когда она видела его, она вспоминала тот день, и чувство вины поглощало ее целиком. Он был ранен в ее доме, и она ничего не сделала, чтобы спасти его. Слава Мерлину, что ее мать разрушила ту комнату, начисто вычистила поместье Малфоев, пока остатки темной магии не исчезли. Единственная причина, по которой Айрис терпела жизнь в этом поместье, заключалась в том, что оно снова выглядело пригодным для жизни, и все благодаря Нарциссе. Она моргнула, глядя на его руку, теперь вытянутую перед ней. — Если мы хотим, чтобы этот год прошел гладко, возможно, прекращение огня было бы к лучшему, — неловко предложил он. Взгляд Айрис снова переместился в его глаза медового цвета, сияющие надеждой и чем-то большим. В ее сердце вспыхнуло незнакомое чувство, но Айрис отчаянно подавила его, прежде чем оно разрослось. — Да ладно, Малфой, я начинаю немного смущаться, — пошутил он, слегка пожимая руку. Ее сердце бешено колотилось в груди, и потребовалось немало усилий, чтобы сдержаться и вместо этого не обнять его. Наконец, она подняла свою руку и схватила его. Он широко улыбнулся и с энтузиазмом пожал ей руку, и Айрис не смогла сдержать легкой улыбки, появившейся на ее лице.***
Дорогой Гермес, Какого черта мы только сейчас узнали, что Айрис Малфой делит с тобой гостиную? Кстати, это Рон. Гарри настаивает, чтобы мы написали на одном пергаменте и… Теперь это Гарри. Какого ЧЕРТА мы только через ДВЕ НЕДЕЛИ узнали, что Айрис Малфой — староста, ТЫ, ЧЕРТОВ ПРИДУРОК! Да, я ставлю три восклицательных знака, потому что ты оказался настоящей задницей, скрыв от нас эту жизненно важную информацию. Я не могу поверить, что мы узнали это от Джинни вместо тебя! Если бы мы не были завалены… Снова Рон. Гарри пытался вырвать у меня перо, но у него уже был шанс написать больше строк, чертов придурок. Так что да. Айрис Малфой. Староста школы. ПОЧЕМУ ГЕРМЕС?! Тебе следует попросить МакГонагалл выбрать другую старосту или, если с этим ничего нельзя поделать, попросить ее, по крайней мере, перевести тебя в другое общежитие вместо того, чтобы делить гостиную с Малфой. Говорю тебе, она собирается напасть на тебя, пока ты спишь. Гарри. Скажи МакГонагалл, что ты не хочешь делить гостиную с Малфой. Она всегда любила тебя как родственную душу. Я уверен, она поймет. Это Рон. Ты скажешь МакГонагалл или мы должны сказать ей сами? В любом случае, мы должны закончить это письмо сейчас. Мы находимся в середине задания, но сначала мы должны отправить это письмо, потому что ПОЧЕМУ ГЕРМЕС?! О, и, кстати, Гарри и Джинни снова встречаются. Нелепо. Ты бы видел, сколько писем Гарри получал от моей сестры. Мерлин, мои глаза все еще… Гарри. Этому придурку Рону не нужно было этого говорить. Просто не занимайся слишком много и ешь вовремя. Мы послали полный пакет ирисок, потому что, зная тебя, ты бы уже закончили свой запас. С любовью, Гарри и Рон -0-0-0- Гарри и Рон, Я в порядке. Я могу сам о себе позаботиться. У МакГонагалл есть понятные причины, по которым она назначила Малфой старостой, и я не собираюсь умолять ее изменить свое мнение. Малфой еще не отомстила мне, вопреки распространенному мнению. Кроме того, я знаю достаточно заклинаний, которые могли бы заставить даже Волан-де-Морта крякать в своей могиле. Не делайте ничего глупого. С любовью, Гермес -0-0-0- Идиот, Слишком рано для этой глупой шутки, Гермес. Гарри отказывается отвечать на твое дурацкое письмо. Это всего лишь Рон. Он настоял, чтобы я адресовал это письмо тебе как «придурку», потому что именно так ты вел себя последние несколько недель. Если кто-то и сможет выжить, живя с Малфой в течение года, мы чертовски хорошо знали, что это будешь ты. Кстати, мы не сделали ничего глупого. С любовью, Рон, а не Гарри -0-0-0- Гарри и Рон, Ужасно извиняюсь за эту шутку. Скажи Гарри, что я чертовски скучаю по его куриному почерку. Я рад, что вы оба все еще живы. Без вас, ребята, Хогвартс уже не тот. С любовью, Гермес -0-0-0- Гермес, Мерлин Всемогущий, пожалуйста, не пытайся вдохнуть все книги в библиотеке Хогвартса. Мы скучаем по тебе. С любовью, Гарри и Рон