69. Многоквартирный бизнес-центр
25 июля Солнце уже скатилось за горизонт, и город, погрузившийся в густые сумерки, освещался ярким, отдающим фиолетовым светом множества аметистовых фонарей. Красивая картина, особенно с высоты полета гравимобиля. Ближайшая парковка к адресу, указанному в записке, оказалась почти в квартале от искомого здания. Район, где располагалась типография Фика, не назовешь одним из центральных, но и окраинным он тоже не был. Жилых зданий здесь строилось немного, земли в основном предназначались под торговые площади, бизнес-центры, общественные приемные и прочие нежилые постройки. Дом, куда они направлялись, издали напоминал бизнес-центр, однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что он все же жилой, многоквартирный. Хотя вряд ли многоэтажный точечный небоскреб задумывался как жилое сооружение. Макс с недоверием смотрел на несвойственные для бизнес-центров занавешенные окна, висящие на них цветочные кашпо и антенны телевизионного диапазона, торчащие из стен, словно иглы у ободранного кактуса. Зак улыбнулся: — Тот, кто прибрал это строение к своим липким рукам, вряд ли сделал это легальными методами, но поступил умно. Здесь по две, а то и по одной квартире на этаже, высокие потолки, близость к деловому центру города. Апартаменты мечты! А с верхних этажей вид-то какой, на весь Анасис — закачаешься! Детектив с мрачным видом кивнул. — Квартира 98А. — Он подошел к двустворчатым дверям из тонированного стекла и вчитался в табличку с номерами квартир и этажей. — Это почти в небесах, девяносто восьмой этаж из ста трех. Зак поравнялся с ним и позвонил в звонок для посетителей. Раздался приглушенный звук зуммера и тихий щелчок магнитного замка. Стеклянные двери бесшумно разъехались в стороны, открывая проход в просторный холл, за стойкой в глубине сидел консьерж доброжелательного и почтенного вида. — Добрый вечер, господа, — елейно произнес худощавый мужчина в белой рубашке и темно-коричневой жилетке, глядя на вошедших поверх простеньких очков. — Вы к кому? — Я — Зак Фино, это детектив Макс Кин-Вуд. — Деловым тоном ответил Зак. — Мы хотим побеседовать с домовладельцем. Консьерж переменился в лице, его и так бледная, тонкая, присущая пожилым, кожа сделалась почти серой. — Боюсь, я не смогу устроить эту встречу... — замялся он. — Гос... Мистер Ги-Шот не сможет вас принять. Зак с трудом сдержал язвительный смешок. «Мистер» — устаревшее неиспользуемое обращение. До чего же тому презренному человечишке охота возвысить себя над подчиненными. И ведь между собой они явно называют его «господин Ги-Шот». Макс никак не отреагировал на заминку консьержа, но после отказа устроить встречу без слов угрожающе облокотился на стойку и уставился на трясущегося старика прямым суровым взглядом. Судя по реакции привратника, появление благочестивых и их «карманных» госслужащих в этом доме не редкость. — Так что, Берни? — наконец спросил Макс, вычитав имя на белом с золотистой каемкой бэйджике консьержа, — сам сбегаешь за боссом, или мне пойти по коридору и войти в дверь, на которой нарисован значок электропитания? Как думаешь, кто явится раньше, твой мистер Ги-Шот или обозленные жильцы? — Берни оторопело поморгал, а потом покосился на телефон. Макс щелкнул пальцами, чтобы привлечь его внимание, и со злорадной усмешкой похлопал себя по груди. — Даже не думай, полиция уже здесь! Заку все больше нравилось находиться в обществе Макса. Вот, все же, что значит умение разговаривать с простыми людьми! Сам он начал бы свою обычную песню с угрозами попить крови и испортить жизнь несчастному консьержу, потом стал бы грозить репутации компании, как последний вариант, осталось бы только пугать этого Берни, что его нанимателю придется туго, если все узнают его грязные секреты. Метод Макса отличался простотой и надежностью, хотя и выглядел подозрительно и не совсем легально. Детектив выглядел настолько грозно и решительно, что у консьержа не оставалось сомнений — этот полицейский запросто воплотит свою угрозу. И хорошо, если просто выключит электрораспределитель, а если выпустит в него обойму из своего оружия? Метания Берни явно читались на его перекошенном от страха и побледневшем до землистого цвета лице. Казалось, он вот-вот позовет Ги-Шота или скажет, где его найти. Или наоборот попытается спрятаться под стойку или вовсе сбежать. Зак не вмешивался — это мир Макса, и здесь он прекрасно справляется. Тот внезапно прервал игру в гляделки с испуганным консьержем и, проигнорировав табличку «Проход запрещен, только для персонала», направился к коридору, что начинался в глубине холла позади стойки. Зак последовал за ним. Вялые предупреждения Берни о том, что посторонним туда нельзя, повисли в воздухе, так и не достигнув адресатов. Неширокий коридор уходил вглубь здания и явно предназначался для персонала. По обе стороны располагались простые конторские двери — штук пять или шесть — ведущие в служебные помещения. Таблички присутствовали не на всех, но, к удивлению Зака, дверь с нарисованным значком электропитания действительно нашлась в самом конце коридора. Зак подумал, что она вряд ли окажется не заперта, а Макс деловито взялся за хромированную, натертую до блеска дверную ручку, когда из соседнего помещения у них за спиной кто-то вышел.70. Анкх Ги-Шот
25 июля — Я слышал, вы меня искали. Анкх Ги-Шот, домовладелец. — Он говорил отрывисто и возмущенно, но все еще пытался соблюдать приличия. — Чем я могу помочь вам, господа? Плотный, невысокий, с лоснящейся кожей и узкими глазками, выдающимся вперед, но еще не успевшим обрюзгнуть брюшком, он создавал неприятное впечатление. Зак молча окинул его презрительным взглядом, предоставляя Максу право первым задать вопрос. — Около девяти месяцев назад здесь в квартире 98А жила эта девушка. — Детектив показал домовладельцу фото на телефоне. — Что вы можете о ней рассказать? Ги-Шот сначала посмотрел мельком, потом всмотрелся повнимательнее, и секунд через двадцать отрицательно покачал головой: — Никогда ее не видел. Кажется, здесь какая-то ошибка. Он говорил нарочито безэмоционально, и это можно было бы принять за чистую монету, если бы не подло вздувшаяся у него на шее и лбу вена. Поганец не на шутку разволновался, но пытался скрыть, что узнал Аду! — Лжешь, скотина! — взорвался Зак и кивнул Максу на приоткрытую дверь, откуда явился домовладелец, чтобы убраться из коридора подальше от посторонних глаз. Напарник не подвел, понял верно и парой точных сильных тычков затолкал Ги-Шота в небольшую полутемную комнату. Обстановка внутри не оставляла сомнений — это был его кабинет, и создавал он посредственное впечатление о безалаберном владельце. Тесная каморка с письменным столом, на котором стоял запыленным простой лаптоп и небольшой дешевый принтер для пластиковой бумаги. Другой техникой домовладелец, видимо, предпочитал не пользоваться — даже голофона не было. Вдоль стен расположились видавшие виды облупленные стеллажи с расходными материалами, вроде жидкого мыла и туалетной бумаги, очевидно, предназначенных для общественных туалетов здания. Видимо, жадный Ги-Шот экономил даже на минимальном складе. — Вы не имеете права! Я ничего не знаю об этой девушке! — по-поросячьи визгливо запричитал домовладелец, едва дверь комнаты захлопнулась за спинами непрошенных гостей. — Что вы себе позволяете?! Я напишу жалобу в полицию! Макс, слушая визги плюгавого человечишки, становился злее с каждой минутой. Интересно, он питал неприязнь ко всем подобным типам, или только к визгливым трусам, вроде Ги-Шота? Казалось, если домовладелец прямо сейчас не прекратит верещать, точно схлопочет пару добротных тумаков от детектива. Зак решил вмешаться и дать склизкому бизнесмену хотя бы один шанс честно во всем сознаться. — Замолчи, Анкх. — Тихо и серьезно произнес он. — Если ты сейчас же не расскажешь все, что знаешь о девушке с фото, этот человек — он показал на Макса, — сломает тебе несколько костей. Подумай как следует, ремонтироваться в платных клиниках нынче дорого, а в бесплатных — долго. — Я... я ничего не знаю. — Уже не так заливисто и уверенно проблеял Ги-Шот но, снова состроив угрожающую мину, злобно добавил. — И вообще, здесь везде камеры, я напишу заявление в полицию, вас будут судить... Он таки напросился. Увесистый удар в живот не дал домовладельцу договорить, следом почти одновременно тяжелый кулак Макса впечатался уже ему в челюсть, сминая дряблую кожу на щеке и подбородке в подобие гармошки, а сам Ги-Шот отлетел к стене, как мешок овощей, опрокинув на пол ворох каких-то буклетов со стола. — Ну, что, не передумал еще, Анкх? — спокойно спросил Зак, ожидая, когда домовладелец оправится и выпрямится. — Хорошо, что у тебя тут везде камеры. Значит, ты не откажешься показать нам записи того, что здесь происходило десять месяцев назад. — У меня их нет. — Прорычал, пытаясь отдышаться, Ги-Шот, — нечего показывать. Макс уже собирался врезать домовладельцу еще, но тот, все еще согнувшись и держась за пузо, замахал свободной рукой: — Правда нет. Клянусь. — Похоже, теперь он уже говорил правду. — Я открою доступ к облаку, чтобы вы поверили. Я удалил все, что было записано до тридцатого сентября прошлого года. — Как удобно! — озлобленно выплюнул Зак и жестом попросил Макса усадить допрашиваемого на стул. — В таком случае, и сегодняшняя запись таинственным образом испарится, правда? Ги-Шот мелко закивал. Сейчас он выглядел совсем не таким храбрым, как в начале беседы, трясся и даже не смотрел в глаза. С чего бы такая реакция? Едва ли Макс ему что-то повредил. — А теперь рассказывай, Анкх, все и по порядку. — Зак расположился на крутящемся стуле напротив и подъехал на нем почти вплотную к домовладельцу. — Что знаешь о девушке, почему записи удалил, почему именно до тридцатого сентября прошлого года? Тот неуверенно поерзал, словно пытаясь найти положение, в котором расставаться с секретами будет удобнее, и понуро заговорил: — Она жила здесь примерно год. Точно там, в квартире 98А. Снимала. Хорошая была, доброжелательная. Ну, как и большинство здешних гостей. — Жилье у тебя тут, поди, не из дешевых! — процедил Макс. — Она сама платила? — Нет. Ей эту квартиру оплачивали. — Нехотя вытолкнул из себя Анкх. — Кто — сразу не знаю. Он всегда приносил наличные, назывался Крисом, а я не уточнял фамилию. — Домовладелец бросил короткий боязливый взгляд на мрачные лица собеседников и добавил. — Кто же благочестивого джентльмена будет допрашивать, ну, сами посудите? Ну, содержал он эту девушку, я ему не судья. Зак с Максом переглянулись. Возможно, это тот самый благочестивый, которого Адель сопровождала в кабинет Мису. Но снова без имени! — А потом пришли ко мне двое, вроде вас. — Ги-Шот кивнул в сторону Макса и обиженно потер ушибленную челюсть. — Начали угрожать, заставили прямо при них стереть все записи до тридцатого сентября. Велели рот на замке держать и забыть вообще, что такая девчонка проживала в девяносто восьмой квартире. Снова всплывшая дата, тридцатое сентября, показалась Заку смутно знакомой, и он вспомнил — в этот день убили Мису. Все сходится, кто-то подставил Аду и замел все следы. — Квартиру они сами чистили? — спросил Зак, хотя и не надеялся на отрицательный ответ. — Сами. — Закивал домовладелец, — и клининг вызвали, заранее оплаченный, я только работу принял. Квартиру оставили, будто в ней никто вообще не жил. — Вспомнить того благочестивого сможешь? — деловито вмешался Макс. Ги-Шот отрицательно покачал головой: — Год почти прошел, господин... — он косо глянул в сторону детектива, точно боялся его до дрожи в коленках. — Тогда опиши, что помнишь, идиот. — Макс, впрочем, создавал действительно устрашающее впечатление. Он указал на Зака, — по комплекции как он или как я? Моложе, старше? Выше, ниже? Волосы какого цвета? Может, на лице что-то привлекающее внимание? Вспоминай, мешок дерьма! Зак не узнавал до этого спокойного и уравновешенного напарника. Особенно забавным в этой связи ему показался укор Макса за вспышку гнева в кабинете Диты, хотя, наверное, этот домовладелец не тот свидетель, с которым надо миндальничать. — Худой, высокий, волос не помню, светлые, кажется, лицо как лицо, красивое... — сумбурно протараторил Ги-Шот, снова затравленно зыркнув на стоящего в паре метров Макса. — Моложе вас обоих. Я бы дал ему около двадцати пяти, точно не больше тридцати лет. В каморке домовладельца повисла тяжелая пауза. Зак считал, что полученной информации недостаточно, Ги-Шот точно знает больше или хотя бы может вспомнить, но в каком направлении расспрашивать этого слизняка, не представлял. Макс с недовольным видом огляделся, потом кивнул на лаптоп и снова обратился к домовладельцу. — А журналы посещения ты ведешь? — он угрожающе навис над столом, так что Ги-Шот мигом застучал по клавиатуре, очевидно, вводя входной пароль к лаптопу. — Веду, разумеется! — с тенью оскорбления в голосе ответил он и повернул экран к Максу.. — Вот, смотрите на здоровье... Анкх, кажется, не понимал, что интересует детектива, или думал, что в тех журналах не найдется ничего полезного. Макс, фыркая, что-то вводил с клавиатуры с минуту, а потом с довольным видом подозвал Зака. — Здесь все посетители квартиры 98А за тот период, когда здесь предположительно проживала Адель. — Он отошел на полшага, чтобы Зак смог прочесть записи. — Благочестивый «содержатель» не записывался в журнале, но одна гостья к Адель таки заглядывала. И вправду, посетителем числилась только одна девушка, по имени Таша Ка-Рин. У Зака от радости участился пульс, он нервно побарабанил по столу пальцами, уже собираясь попросить распечатать данные, как внезапно ошарашившая мысль вывела его из себя. Ладонь сама сжалась в кулак, которым он и стукнул по столу, а потом перевел на домовладельца пронзительный взгляд. — Та-ак, Анкх, кажется, ты не все нам рассказал. — Неожиданно для себя он подался вперед, сграбастал рубашку на груди Ги-Шота и резко притянул того лицом к монитору лаптопа. — Как ты объяснишь, что те мордовороты, которые все подчистили и удалили, оставили это?! Домовладелец удивленными глазами вылупился на запись, потом с умоляющим видом замотал головой, глядя то на Зака, то на устрашающе разминающего кулаки Макса. Создавалось впечатление, что для него и самого запись в журнале оказалась неожиданностью. — Я сам впервые вижу эту запись! Прошу, поверьте! — жалобно захныкал он. — Они только про облако и камеры говорили. Про журнал посетителей даже не спросили! Получается, мордовороты знали только о записях с камер. Значит, визит этой девушки оказался скрыт от того, кто отправил подручных спрятать все концы в воду, а сам он приходил, как к себе домой, скорее всего, даже не догадываясь о существовании журнала посетителей. — А как ты заключил договор с тем, кто снимал у тебя квартиру 98А? — поинтересовался Зак. — Он что, с тобой под честное слово рассчитывался? — Он... — домовладелец сглотнул, явно понимая, что его ответ никому не понравится. — Он платил двойную цену. Сказал, что не хочет светить свою связь с той девушкой и уж тем более официально снимать ей квартиру. Зак помрачнел. Это, конечно, логично. Он богат и влиятелен, значит, и известен, может, даже помолвлен или женат. Если такой заводит интрижку на стороне, ясное дело, не захочет никаких официальных записей. А алчные людишки за бОльшие деньги с радостью согласятся нарушить закон. — Распечатай всю информацию по гостье из журнала, что у тебя есть. — Рыкнул Макс. Ги-Шот с готовностью отправил данные на печать, принтер со скрежетом прокатил лист тонкого пластика сквозь себя и нажег на нем несколько коротких строчек. Зак забрал его из лотка и вгляделся. Там было не так уж много информации — квартира, куда она направлялась, полная дата прихода и ухода, время проведенное в здании, и имя, каким она представилась. Оно вполне могло оказаться вымышленным, поскольку, по закону, в жилых домах у посетителей запрещено требовать данные удостоверений личности. Кажется, теперь Анкх Ги-Шот рассказал все, что мог, и очень ждал, когда незваные гости наконец оставят его в покое. Он нервно подрыгивал ступней и подавленно смотрел в экран лаптопа. Больше говорить было не о чем, и Зак с Максом собрались уходить. Напоследок Зак все же решил пригрозить плюгавому домовладельцу: — Если вздумаешь трепаться, Анкх, — он с шумом захлопнул лаптоп перед глазами домовладельца, вырвав того из унылой задумчивости. — Вряд ли создашь сколь-нибудь серьезные проблемы мне, а сам мигом сделаешься рабом за налоговые преступления. У тебя ведь не только с тем благочестивым договор о съеме квартиры окажется устным? Подумай дважды перед тем, как открыть рот, и лучше сделай так, чтобы об этой беседе никто не узнал. Ги-Шот, как и предполагалось, отреагировал подобострастным согласием, сам напомнил о записи с камер и в присутствии неприятных посетителей безвозвратно удалил ее из облака, всем видом показывая, что ему проблемы точно не нужны. Он явно не в первый раз сталкивался с подобными визитерами и даже выработал тактику поведения — сначала изображать неприступный вид и грозить полицией, а потом просто подчиняться, если становится очевидно, что силы не равны. Покинув здание, они дошли до гравимобиля и отправились в поместье в полном молчании. Макс, кажется, вообще человек малообщительный, а у Зака на душе было гадко. Аду определенно подставили. Кто — пока неизвестно, но она точно не убивала того парня, а значит, он изначально ошибался на ее счет. Она исправно выполняла все его приказы, пока он не потребовал от нее убить человека. Может, для нее это черта, которую нельзя преступать? И ведь она знала условия — или она, или Маргольф. То есть, сознательно решила умереть вместо того, чтобы убить? Может, даже хотела этого? Сразу убить двух зайцев — не взять грех на душу и освободиться от гнета своего хозяина? Такие мысли заставляли Зака сокрушаться. Какой-то частью своего сознания он даже жалел о своем решении наказать ее руками Бёрка. Еще одна, хотя и совсем крохотная, испытывала к Аде подобие уважения. Где-то очень глубоко он восхищался ее выбором — она осталась верна себе, невзирая на последствия. Но главенствовала пока основная часть сознания Зака, которая по-прежнему злилась и не могла простить рабыне верность кому-то, кроме него самого. Однако каким бы громким ни был голос его злости, стыд и совесть, тихо, но отчетливо попискивающие на его фоне, требовали от Зака срочно прекратить издевательства над несчастной девчонкой. Она ведь не совершила ничего, за что должна была оказаться рабыней. Может, склад ее характера не позволяет ей убивать или религиозные убеждения? Ведь он даже не подумал, что она может чувствовать — в очередной раз усовестил себя Зак и тут же возразил себе гневно — не подумал, потому что не смеет она ничего чувствовать! Она вещь! Но внутренний спор не утихал, теперь-то он знал, что Ада ничем не заслужила подобную участь! Она не убийца, не должна быть рабыней и достаточно настрадалась! Зак мотнул головой, пытаясь отогнать от себя непрошенные сожаления. Нет, пока рано забирать ее у Бёрка. Он и сам понимал, что просто откладывает момент этой встречи. И даже перспектива потерять лицо перед самим первоспитателем пугала его меньше, чем то, во что он, возможно, уже превратил Аду. И логические доводы о том, что во избежание такого исхода ее стоит забрать как можно быстрее, не имели в сознании Зака никакого веса. Иррациональные страхи, едва ли им самим осознаваемые, заставляли его откладывать вопрос возвращения рабыни домой. Да и кроме того, что с ней делать дальше? Если она невиновна, но это доказать не удастся, она так и останется рабыней. По закону, ее невозможно сделать вольной иначе, чем реабилитировав по суду. И как тогда с ней обходиться? С какой-то стороны получить бланковую личность, какой ее грозился сделать Бёрк, казалось даже предпочтительнее, ведь тогда многие вопросы отпадут сами собой. Чтобы вырваться из круговорота тревожных и тягостных мыслей, Зак обратился к Максу: — Как же так вышло, что вы не узнали ничего об этой квартире, когда шло расследование? Детектив неуверенно кивнул, как будто не знал, что ответить. Потом пожал пречами: — А как о ней узнаешь? Допросами девчонки занимался сам начальник, Сайлос Арк-Харр. Если она и говорила что о том, где живет, это сразу замели под ковер. — Он хлопнул в ладоши. — Мы естественно обыскали ее собственную квартиру, но обнаружили лишь то, что в ней редко прибираются. Зак кивнул. Гравимобиль как раз прибыл к пункту назначения и приземлился на территории поместья. Это радовало — возможность отвлечься и не думать о том, что делать с Адой, пойдет на пользу.71. Бассейн
26 июля Бёрк занимался новой подопечной одиннадцатый день. Не сказать, что процесс обработки шел в полную силу — пока он пытался точнее определить, с чем имеет дело. На этот раз ему достался действительно интересный экземпляр — девчонка не дерзила, подчинялась его приказам и без тени какого-либо возмущения принимала наказания, даже когда он карал ее за верное выполнение требований. Правильного варианта исполнения не существовало — только неправильный и неприемлемый в случае неподчинения. Надлома, который он так ждал, почему-то не происходило. Она наверняка уже поняла, что он не примет ни единого варианта исполнения приказа, найдет к чему придраться и форменно покарает за промах. Судя по реакции на его появление, закономерность она уяснила и с каждым днем ненавидела его все сильнее. Почти со всеми воспитанниками процесс обучения проходил иначе. Бёрк пока не был уверен на сто процентов, но, кажется, таких рабов, как эта новая девчонка, к нему попадало всего несколько, по пальцам одной руки можно пересчитать. В большинстве своем ему доставались непокорные, дерзкие, отказывающиеся подчиняться рабы, которых хозяева устали или не могли хорошо воспитать сами. Такие особи изначально вели себя иначе, причиной их непокорности была обычная человеческая гордость, и ненависть к воспитателю у них не росла, а постепенно снижалась. С последней, восемьдесят восьмой подопечной картина выглядела иначе. Полностью покорная рабыня, которую-то и ломать незачем, вела себя безукоризненно, но ненавидела его с каждым днем только сильнее. Это ставило Бёрка в тупик. Чего от нее хочет ее хозяин, если она не выказывает непокорности? Видимо, суть в том самом проступке, ведь Зак говорил, что полгода все было хорошо. Похоже, ее стоило расспросить, но пока Бёрк планировал попытаться понять девчонку самостоятельно и уже потом нарушать условия договора. Каждый день работая с ней, он искренне поражался ее выдержке. Иные на второе же утро в Блоке начинали выть белугой, стоило ему появиться на пороге камеры. Кидались в ноги, умоляли, упрашивали, обещали беспрекословно подчиняться — за что, естественно, были наказаны и не раз. Некоторые особи продолжали твердолобо стенать у него под ногами по нескольку дней подряд, видимо считая, что слезность просьбы или многократное повторение могут как-то повлиять на ее исполнение. Не влияли, как понятно, и просители дорого платили за свою глупость и несдержанность. Эта девчонка же ни разу не проронила ни слова, как он ей изначально приказал. Исполняла приказы, без причитаний сносила жестокие экзекуции и неизменно молчаливо встречала его по утрам, когда он приходил выпустить ее из камеры и провести во Двор для продолжения «обучения». Утро выдалось на удивление солнечным, и мутноватые блики света, отражаясь от поверхности океана, причудливо плясали на потолке в спальне Бёрка. Ему нравилось, когда атмосфера прочищалась настолько, что свет Солнца достигал поверхности планеты, такое было редкостью. Джей наслаждался подобнрыми моментами. Он вышел на накрытый герметичным куполом, словно прозрачной крышкой, балкон и полюбовался на пейзаж — стоял почти полный штиль, океан едва потягивало рябью, но «вода» была спокойна, плавучий дом держался абсолютно ровно, совсем не двигался — тоже крайне редкое явление. Видно было до самого горизонта. Джей рассмотрел обиталище Риза Стерна, рвущееся с поверхности в самую высь непомерно высоким шпилем, который стоял ровно только за счет уравновешивающей его громадной подводной части. С противоположной стороны крохотным вдалеке стеклянным кубом поблескивала чайная плантация Дика Мирра. Если бы Джей умел дружить, Дик мог бы стать его другом — чайный магнат передал на перевоспитание аж целых три особи. Молодые дерзкие парни, лет по двадцать-двадцать пять. Видимо, первый опыт работы с Бёрком ему так понравился, что двух других своих рабов он сразу после покупки отправлял в обработку. Да, забавный человек этот Дик Мирр. Джей потянулся, крутнул торс из стороны в сторону, с силой развел руки, размял плечи и спину. Дела не ждут. Новая воспитанница никуда не делась. Она уже начинала действовать на нервы. Он помнил, как маялся с такими же, как она — тяжелая, трудоемкая работа. Пока она демонстрировала полное принятие ситуации, словно ей плевать, что он с ней делает. Ее нужно было выбить из колеи, но еще сильнее ее избивать было почти некуда. Точнее, усилить воздействия, конечно, можно, но тогда возросла бы опасность случайно довести ее до состояния, из которого ни один умный хирург не вытащит. Джей этого побаивался. Даже если Зак Фино напрямую не станет мстить за порчу имущества, что тоже возможно, подпортить репутацию он сможет уже одной неудачно брошенной фразой о том, что Джей-Пи Бёрк убивает своих воспитанников. Он вернулся в жилые помещения, заказал умному дому кофе и отправился одеваться. Как всегда во все черное. Он предпочитал классику — брюки и рубашку. Ему не приходилось двигаться так резко, чтобы расходились швы, а элегантность и стать, придаваемые таким нарядом, приятно щекотали эго. Кофе сварился, уже одетый для работы, Бёрк выпил его с упоением и отправился в шлюзовый отсек. Бикс, настроенная говорить только в ответ на запрос, встретила его гравимобиль зажженными сигнальными огнями по периметру впускного люка. Гравимобиль дежурно пришвартовался внутри, и Бёрк в считанные минуты оказался в обитаемых помещениях Блока. Встав напротив двери, он отдал Бикс приказ открыть шестую камеру. По его разумению, появление черной фигуры, освещенной только со спины, на фоне стерильно белых стен должно показаться девчонке эффектным, особенно после пребывания в кромешной тьме. — Свет в шестой, Бикс! — скомандовал Бёрк, помедлив секунд тридцать, когда дверь отъехала в сторону. Крохотная комнатушка озарилась ярким белым светом. Девушка, сидящая в дальнем углу, обхватив колени руками, сощурилась, поднимаясь на ноги. Чуть привыкнув к свету, она упрямо уставилась на гостя неизбывно ненавидящим взглядом. Ее белые волосы тяжелыми сосульками облепляли лоб и взъерошенными клоками торчали в разные стороны на черепе. Выглядела она жалко, как намокший воробей, тщетно пытающийся расправить пропитанные водой перья. Не преминула помыться, стало быть. Бикс включала душ в ближайшем к двери правом углу камеры два раза в неделю на полчаса. Заключенные сами решали, хотят ли они мыться. Эта девчонка старательно поддерживала гигиену и исправно пользовалась душем, хотя приятной эту процедуру назвать было сложно — на хороший напор и горячую воду Бёрк решил не расщедриваться. — Зря помылась! — он вдруг рассмеялся, вспомнив, что он придумал для нее на сегодня. Он сделал три шага по крошечной комнате, покрыв таким образом все расстояние до девушки, и решительно взялся за цепь-поводок, прикованную к ошейнику. Она бы пошла сама, ему стоило только приказать, но деморализовать ее дух таким образом казалось ему полезным. Рабыня без сопротивления потопала следом, хотя скрыть враждебность даже не пыталась. Этот ее свирепый сверлящий взгляд уже сидел у него в печенках. Она подчинялась, не выражая сопротивление открыто, но отсутствие покорности в глазах означало, что пока он не приблизился даже к первой цели — заставить ее смириться с происходящим. Ее демонстративное безразличие буквально выводило его из себя. А ведь по ее внешности и не поймешь, откуда у нее эта стальная выдержка. Но ничего! Он ломал и не таких, нужен лишь правильный подход. Сегодня Бёрк планировал перейти на более высокий уровень воздействий, когда наказание назначается за то, что раб контролировать не в состоянии. Когда у него нет выбора подчиниться или не подчиниться, его тело повинуется физиологическим законам, а никак не воле или стойкости. Обычно к таким воздействиям Бёрк прибегал, когда психика воспитанника уже надломлена и сопротивление подавлено, остается лишь планомерно и неуклонно лишать его особенностей личности. В этом случае он явно торопил события, утешая себя лишь тем, что преждевременный переход к таким методам даст свои плоды и наконец разъест ее защиту. Внутренний двор заливал чистый солнечный свет через огромное окно во весь потолок. Чудный день, чтобы понежиться у бассейна, здесь даже шезлонг имелся, гордо стоящий на усыпанной тротуарной крошкой полосе, окантовывающей по периметру прямоугольный искусственный водоем. — Ныряй! — велел он рабыне, указывая на глубокий даже на вид, наполненный голубоватой водой резервуар по центру комнаты. — Сегодня у тебя день плавательных упражнений. Девушка несмело подошла к краю бассейна и тронула кончиками пальцев подступающую под самую кромку гладь воды. Не нырнула сразу, как он приказал — Бёрк искренне обрадовался — прямое ослушание, пожалуй, впервые! Он уже схватил со стоящего рядом стола длинный хлыст с толстой рукояткой, постепенно сужающийся чуть ли не до толщины шнурка и обрамленный утяжеленным шариком на самом кончике, но шумный плеск воды возвестил, что рабыня таки прыгнула в воду. Странное ощущение, будто она его переиграла. Вытащить бы дрянь и отделать как следует этим хлыстом. Какие чудные окажутся вмятины на ребрах, круглые ранки от пробитой кожи, крики, кровь — все, что ему так нравится. Но изначально он запланировал другое... Бёрк принял компромиссное решение — вытянуть девку один раз за ослушание и снова отправить плавать. — Вылезай на берег, дрянь. — Прорычал он, прямо глядя на неплохо плавающую в бассейне рабыню. — Ты ослушалась и будешь наказана. Девушка подчинилась, хотя ей ничего не стоило остаться в воде, в надежде, что там он ее не достанет. Достанет, конечно. Он бы отдал приказ Бикс шарахать ее током через ошейник, пока не выберется на сушу, это было бы интересное зрелище, в воде особенно. Но подлая девчонка не дала ему позабавиться! Он почти сожалел, что она не ослушалась на этот раз, но успокаивал себя тем, что сейчас же поквитается с ней за оскорбление. — Повернись спиной ко мне и сцепи руки на затылке. — Сурово процедил он, с трудом сдерживая клокочущий внутри гнев. Она снова подчинилась. Бёрк никак не мог к этому привыкнуть. На таких ранних сроках рабы, с которыми он раньше имел дело, попытались бы убежать, спрятаться, их пришлось бы усмирять разрядами ошейника, приковывать к турнику. Она же знает, что за этим последует, не может не догадываться! Почему подчиняется? Какими бы ни были его размышления, девчонка выполнила приказ и застыла в смиренном ожидании. Бёрк размахнулся и опустил хлыст на ее спину самым кончиком. Он умел пользоваться этим орудием. Пришлось долго учиться, прежде чем стало получаться делать с телом воспитанника именно то, что он задумал. Сейчас тяжелый металлический шарик впечатался в кожу девушки между левой лопаткой и позвоночником и свез небольшой клочок эпителия вниз по ходу движения, обнажая под собой алеющую кровью плоть. Она явно оказалась к такому не готова, оглушительно взвизгнула и упала на колени, едва успев расцепить и выставить вперед руки, иначе бы приложилась еще и лицом. Удар оказался очень ощутимым — рабыня жалостливо скулила, сводила и разводила лопатки, пытаясь унять боль, но от такого боль быстро не пройдет. И дело не только в сорванной коже — удар шарика повлечет за собой гематому размером не меньше, чем с кулак. Бёрк бегло оценил повреждения — лопатка наверняка осталась цела, но есть ли трещины в ребрах, не перебито ли сухожилие или манжета, без обследования сказать было сложно. Понаблюдав агонию девушки минуту, он снова велел ей залезть в бассейн. Она не стала подниматься на ноги, на четвереньках, стараясь не опираться на левую руку, подползла к краю и почти рухнула в воду. На этот раз без лишних проб и попыток. Воспитательный эффект достигнут! Еще какое-то время он смотрел за тем, как она держится на воде — уверенно, даже с плохо слушающейся левой рукой, даже в ледяной воде, подогрев которой намеренно не предусматривался с самой стадии проектирования. Скоро она начнет уставать. Пока он вернул хлыст на стойку и просто наблюдал. Дальше ему требовалось другое орудие. Легкий металлический пистолет, стреляющий очень маленькими свинцовыми пулями и заправляемый сжатым воздухом. Безделица, в крайнем случае, подарочный сувенир, как считали многие, но для Бёрка это был один из любимых инструментов. Куда более безопасный, в отличие даже от огнестрела, не говоря уже о современных смертоносных вариациях ручного оружия. Однажды один знакомый аркадианец рассказал ему о том, как некий Найт Гейнер устроил расстрел своему рабу из огнестрельного пистолета. Закономерный итог — тот раб то ли умер, то ли сделался овощем. Бёрк себе такого позволить не мог, так что действовал «аккуратно, но сильно». Чтобы не схлопотать пулю, девчонка не станет испытывать судьбу, попытается дождаться разрешения покинуть бассейн. Для наглядности Бёрк стрелял по воде перед ее носом, если она отплывала от центра бассейна в сторону какого либо бортика. Выстрелы сопровождались громким, почти оглушающим звуком, который эхом возвращали металлические стены помещения. Рабыне не составило труда понять, что попадать под пули не стоит. Бёрк злорадно представлял, каким будет ее изумление, когда она поймет, что приказа выбраться из воды не поступит. Иррациональное желание выжить заставит ее попытаться выплыть, но страх ранения из пистолета окажется сильнее, особенно если к этому моменту он хотя бы раз попадет по ней. Спустя пятнадцать минут плавания рабыня демонстрировала признаки сильного переохлаждения. Движения стали заторможенными, а посиневшие губы едва различались на фоне бледной кожи лица. В ее взгляде Бёрк отчетливо различал страх, даже ненависть куда-то испарилась. Она уже кое-как барахталась в центре бассейна, но не рисковала приближаться к краям. Он выжидал. Очень скоро ее мозг либо придет в истерическое состояние и заставит ее наплевать на пули и плыть к спасительному берегу, либо в ступоре не успеет, и она просто пойдет ко дну. Девчонка так и не попыталась выбраться наружу. Может, хотела утонуть? Если правда хотела, это только на руку, ведь дальше, когда он ее откачает, последует наказание за попытку покончить с собой. Как же ему нравился миг, когда воспитанники, только что возвращенные с того света, пытались осмыслить обвинение в том, что они чуть не умерли! Только ради их обреченно-возмущенного взгляда и можно проводить весь этот плавательный ритуал, но беда в том, что такой момент случается лишь раз для каждой новой жертвы. В дальнейшем они уже знают, что выплыть им не дадут, утонуть тоже, а когда они придут в себя, их ждет море боли за попытку самоубийства, так что возмущения во взгляде уже нет, только обреченность или злость. Интересно, что продемонстрирует эта девка? Она как раз начала тонуть. Барахтания стали совсем вялыми, а голова то и дело погружалась под воду. Откачивать как положено Бёрк не любил. В самых сложных случаях за него это делал умный хирург, но сейчас имелись все шансы выловить девчонку до потери сознания от кислородного голодания. Вооружившись специальной гидравлической лапой-ухватом, он защелкнул карбоновые дуги у нее на шее, когда голова в очередной раз неуверенно показалась на поверхности. Оставалось только вытянуть податливое тело к кромке бассейна, а там уже Бёрк подхватил рабыню под мышки и выволок на крошку окантовки. Девчонка пребывала в полуобморочном состоянии, но сдавленное, булькающее дыхание сохраняла. Он повернул ее на бок, чтобы смогла откашляться и подождал. В случае серьезной аспирации ему поможет автоматический хирург, но пока можно дать ее легким шанс прочиститься самостоятельно. Через полминуты она забилась в приступе кашля, изрыгая воду и нормализуя дыхание. Когда кашель стих, он повернул ее на спину. — За попытку утопления я накажу тебя. — Холодно проговорил Бёрк, глядя в остекленевшие от шока голубые глаза. — В следующий раз ты будешь стараться выжить лучше. То ли она слабо представляла, что произошло, то ли снова приняла ситуацию как данность, но она вообще не проявила никаких эмоций. Полное безразличие. Да как же до нее достучаться?! Привести наказание в исполнение все равно стоило, так что Бёрк доволок несопротивляющееся тело до турника и, держа на весу, закрепил в нем за руки. Наверное, виной тому оказалось утомление от длительного пребывания в ледяной воде, но девчонка едва ли издавала какие-либо звуки, пока он старательно вколачивал в нее удары хитрым, увенчанным металлическим шариком хлыстом. Размокшая кожа рвалась, сминаясь еще сильнее, чем на сухую, какими окажутся повреждения костей, Бёрк даже не думал. Умный хирург все исправит. А сейчас... он просто вымещал на ней свое негодование и оправдывал себя тем, что однажды ее сопротивление будет сломлено. Все ломаются, абсолютно все. Нужен только лом по размеру.72. Морак Бах
1 августа Неделю назад Зак дал Лене и Ральфу задание накопать компромата на благотворительный фонд «Муза», который при беглом осмотре казался кристально чистым. Данные добывались медленно, потому что Падиш оказался бессилен помочь, а Лене пришлось добираться до полезного источника через целую цепочку проводников. Первое, что удалось достать Лене — финансовая отчетность организации. «Муза» четко вела бухгалтерию и прилежно отчитывалась о расходовании средств. Поступающие в фонд деньги многочисленных меценатов распределялись по нескольким целевым направлениям, и по каждой акции «помощи» молодым талантам «Муза» предоставляла развернутые отчеты, оформленные по всем правилам. Налоги платились исправно, подловить фонд на налоговых махинациях оказалось невозможно. План обнаружения налоговых преступлений дал сбой, и Зак переключился на изучение протеже фонда. «Муза» занималась поддержкой талантов практически во всех областях искусства — малоизвестные художники, музыканты, режиссеры, актеры, скульпторы, дизайнеры и даже модельеры могли получить грант на свои работы, если проходили сложную систему отбора. Надо сказать, она была неплохо сбалансирована и учитывала огромное количество факторов, что позволяло считать такой отбор справедливым. Зак снова потерпел фиаско, надежда уличить фонд в пристрастном отношении и выдаче грантов «фаворитам» оказалась напрасна. После этого Зак принялся за дотошное изучение программ фонда по всем видам искусства. Совершенно гладкие, обтекаемые, без сучка без задоринки, не за что зацепиться, в отличие от списка дотируемых организаций. Здесь наконец-то удалось ухватиться за что-то более-менее весомое. «Муза» на постоянной основе содержала небольшую киностудию «Памаранут», чьи фильмы с завидной регулярностью терпели полнейшее фиаско в прокате и имели отрицательную прибыль. Первая мысль, приходящая в голову любому здравомыслящему человеку — это аффилированная компания. Полученные ею дотации большей частью оседают в чьих-то карманах, а на оставшиеся крохи горе-киноделы снимают никому не нужные отвратительные фильмы, губя при этом карьеры всех задействованных в съемках актеров и персонала. Но быстрая проверка не дала никаких результатов. Ни один из учредителей не был связан с «Памаранут», и Зак перепоручил расследование связи «Памаранут» и «Музы» Лене, у которой обнаруживались такие источники, о которых он не мог и мечтать. Наконец, после семи дней поисков компромата на фонд «Муза», Лена принесла Заку долгожданные известия. На этот раз она нашла его в саду, в той самой отгороженной части, куда он не пускал даже Ральфа. Лейтенант бесцеремонно вторглась в святая святых и окликнула увлеченно работающего хозяина. Зак от такой дерзости даже растерялся. Обычно они с Леной беседовали по его инициативе и всегда в беседке или конференц-зале. В следующее мгновение он пришел в ярость — Лена грубо нарушила границы дозволенного, совершенно точно зная, что ей вход сюда запрещен. Это знают в поместье все до самой последней уборщицы. Он собирался разразиться нецензурной бранью, чувствуя, как от гнева вскипает кровь, но Лена опередила его: — Я знаю, что сюда нельзя. И вы сердитесь, господин Фино. Но то, что я нашла, решит все ваши проблемы. Она говорила с присущей ей холодностью, но в ее глазах светилась радость и гордость, которую она даже не пыталась скрыть. Зак прикусил язык. Странно, Лена умудрялась вести себя так, как он не позволял никому, даже Ральфу, но именно с ней Зак вынужденно вел себя куда более спокойно, чем с кем бы то ни было. Как ей удается так им манипулировать? Он решил воздержаться от выражения своего недовольства ее поступком в словесной форме и сначала выслушать, что она там принесла, но точно не здесь. Зак молча вышел из своей зоны вдохновения, Лена последовала за ним, и вместе они дошли до беседки. По дороге он немного остыл и смог заметить, что лейтенант принесла с собой электронный планшет. Видимо, не только раскопала что-то важное, но и собрала документальные подтверждения. Все еще молча сердясь на нее, Зак уселся за стол с грозным видом, недвусмысленно заявляющим, что его гнев будет сокрушительным, если информация окажется пустышкой. Лена положила планшет перед ним, сама встала сбоку, чтобы листать, и разбудила пальцем светящийся экран. На нем высветилась таблица с учредительной информацией киностудии «Памаранут». Знакомый до боли, поскольку сначала Зак изучал его сам. — Если вы считаете, что это решение всех проблем, то вы сильно ошиблись, Лена! — не сдержался он. — Я видел этот список десятки раз! — Вы не приглядывались, господин Фино. — Парировала Лена, словно не видя в своих словах оскорбления в адрес нанимателя. Она выделила строчку с именем Тильс Ка-Ас и продолжила спокойным тоном рассказчика. — Этот замечательный человек — директор «Памаранут». А еще он состоит учредителем в нескольких околокиношных проектах — студия графики и анимации, поставщик оборудования для кинематографа, каскадерская фирма, гримировочная компания. Все они ведут нормальную хозяйственную деятельность. Я заинтересовалась их персоналом, директора у всех номинальные. Чистая прибыль этих компаний, за вычетом зарплат персоналу, в чистом виде оказывается в кармане у единственного учредителя — Тильса Ка-Аса. Зак досадливо улыбнулся. Это уже было похоже на кражу целевых средств, но пока Тильс Ка-Ас никак не связан с учредителями фонда «Муза», все бесполезно. Лена перелистнула таблицу, на экране высветилась учредительная информация на компанию «Бабочка и Ко». С таким названием Зак в своих поисках не сталкивался и теперь заинтересовался. — Это некоммерческая организация, занимающаяся выведением бабочек. — Видя, как у Зака лицо вытягивается в ехидной неверящей ухмылке, Лена сделала скучное лицо. — Для опыления, якобы. Вообще спрос на таких бабочек есть в некоторых аграрных штатах, например, на Калисте. Лена еще что-то говорила про этих бабочек, но Зак отвлекся. Внезапно всплывшее название штата невольно напомнило ему об Аде. Погрузившись в поиски информации по Фонду, Зак и думать о ней забыл, как и отложил расследование. С той загадочной Ташей Ка-Рин можно будет поговорить, когда угодно, а от компаньона хотелось избавиться как можно скорее, пока он все совместные деньги на благотворительность не растренькал. — Господин Фино, вы слушаете? — Слова Лены внезапно отрезвили Зака, и он переключил внимание на продолжающийся разговор. — «Бабочка и Ко» принадлежит дочери одного из учредителей фонда, а именно Морака Баха. — И как это решит мои проблемы, Лена?! — процедил Зак, ощущая, что начинает терять нить повествования. — Вы можете ближе к делу? — Осталось чуть-чуть. — Шутливо ответила она. — Уже известный нам Тильс, угадаете, чем занимается? Жертвует всю свою прибыль на разведение бабочек! Она пропела это с таким восторгом, словно считала свою находку победной. Зак не разделял ее упоения. Он гневно зыркнул на лейтенанта Бар-Нуум и с медленным кивком спросил: — И? Чем вы собираетесь прищучить Баха? Ну, разводит его дочь бабочек на деньги честного налогоплательщика Тильса, что с того? — А тем, господин Фино, — Лена оставалась невозмутимо непрошибаемой, как всегда, — что некоммерческая организация не обязана отчитываться о расходовании целевых средств. — Она снова смахнула пальцами по глади электронного планшета. — А вот выписка по их банковскому счету. Как я это достала, лучше не спрашивать, но эти данные однозначно закапывают вашего Баха со всеми потрохами. Зак пригляделся. Выписка представляла собой не таблицу, а картинку с чернеющим остроугольным треугольником по одной стороне, то есть, ее сфотографировали прямо с электронного планшета. Кроме того, под номерами счетов Банка Конфедерации обычным линером от руки были подписаны имена держателей — «семья Бах», «Морак Бах», «Дэйн Бах», «внутренний счет компании». «Бабочка и Ко» платила нищенскую зарплату скудному персоналу, зато щедро переводила деньги на другие счета. Зак против воли плотоядно улыбнулся. Доказать, что Морак обогащается, обкрадывая фонд, с такой информацией окажется просто. По сути, Лена уже все доказала и представила необходимые неопровержимые факты. Чтобы скрыть это, Морак пойдет на все, лишь бы ни коллеги, ни меценаты не узнали о его махинациях, так что легко продавит на совете решение о продаже акций. Зак нехотя признал, что она действительно нашла решение его проблем, но отыграться на ней за вторжение ему все равно хотелось. — Хорошая работа, Лена. — Наконец проскрипел он. — Пришло время завершить еще одно дело. На этот раз задачу, с которой не справилась ваша воспитанница, выполните вы. План у меня уже есть. Лена с готовностью кивнула. Такая же невозмутимая, хотя радость уже схлынула с ее лица. Может, убивать ей не так сильно нравится, как собирать компромат? Пусть это послужит ей уроком. Хотя, если не кривить душой, Заку просто было лень искать другого исполнителя, когда под рукой есть обученный и, хочется верить, преданный кадр.