117. РабамНет
4 февраля Всякий раз заходя в сервис анонимных пожертвований, Ал Солер знал, чем рискует, но развитие хобби требовало регулярных финансовых вливаний. Напрямую поддерживать движение «РабамНет» он из политических соображений не мог, поэтому делал это инкогнито. Небольшая цепочка подставных лиц — и ратующая за отмену рабства организация получала необходимую денежную помощь. Движение «РабамНет» балансировало на грани законности. Его участники собирались на несогласованные митинги, расклеивали листовки, вешали транспаранты на здания в разных городах Авроры, и за это часто попадали в поле зрения полиции. На оплату штрафов, внесение залогов и даже взятки деньги движению переводила пустышка «Рабы Авроры». Ал лично знал тех нескольких основателей движения, кому уходили эти средства. Впрочем, он не мог не знать их — антирабская организация была всецело его детищем, которое он развивал и поддерживал уже на протяжении шести лет. Сегодня Ал снова открыл анонимайзер благотворительности и с удовольствием сделал очередной перевод. Что-то в этом было авантюрное — принадлежать к касте благочестивых и одновременно тайно бороться против поганого рабовладельческого строя. Наверное, мама и папа не смогли бы гордиться таким сыном, но их давно уже нет. Родители Ала умерли во время обвала подповерхностного города на Сизарии шесть с половиной лет назад. Мама, хоть и была модельером в отставке, продолжала искать новые образчики самобытной культуры — оторванный от Конфедерации Сизарий подходил идеально. В ту «экспедицию», так она называла посещения всяких отдаленных от цивилизации мест, они поехали вместе с отцом. Хотя тот не особо хотел. В своем почтенном возрасте он все еще являлся хозяином крупного текстильного производства и не хотел надолго оставлять бизнес. Ал узнал об обвале из новостей. Сколько всего там погибло людей, неизвестно — счет шел на сотни. Локальные власти Сизария объявили, что спасательных операций не будет по причине их экономической и фактической нецелесообразности, так что чета Солеров осталась погребена там, на этом маленьком спутнике в толще каменистой породы. Сказать, что сильно огорчился, Ал не мог. Он был единственным и, к сожалению, неудобным ребенком. Родители занимались им между делом, хотя, если сильно постараться, наверное, он мог бы припомнить несколько приятных сцен, когда и мама, и папа уделяли время только сыну, отключив коммуникаторы и лаптопы. Но таких светлых моментов набиралось от силы несколько штук за все сорок три года его жизни. Ал отчетливо помнил момент, который, как выяснилось позже на сеансах у психоаналитика, сделал его тем, кем он является по сей день, — геем и ярым противником рабовладельческого строя. Ему было десять лет, и мама с папой поехали в одну из первых «экспедиций» — на пресловутую Аврору. Сына они взяли с собой — они вообще старались вовлекать его в дела, чтобы с самого детства понимал, как устроен мир, как зарабатываются деньги, да и чтобы привить ему стремление пойти по своим стопам. На Авроре маму по обыкновению интересовала мода, а папа нашел выгодного поставщика льна и хотел заключить договор о поставках. Льняная одежда ценилась очень высоко во все времена, а лен, так уж повелось, выращивался только на Авроре. Семья Солеров была радушно принята на вилле у производителя сырья для льняной ткани. После экскурсии по плантации, на которой Алу бросились в глаза изможденные работой и солнцем невольники, минервианских гостей пригласили на ужин. Детей — Солера младшего и двоих хозяйских девочек — разместили за отдельным столом, чтобы взрослые могли спокойно обсуждать важные вопросы бизнеса. И все в общем шло неплохо, Ал отлично проводил время с двумя девчушками, которые были ему почти ровесницы, а потом одна из прислужниц, что разливала напитки, опрокинула чашку Диане Солер на колени. Превосходное платье оказалось безвозвратно испорчено, не говоря уже о том, что в таком виде маме пришлось бы возвращаться в отель. Хозяин поместья побагровел от негодования и клятвенно заверил, что паршивая девка будет примерно наказана. В доме Солеров самым страшным наказанием для рабов была изоляция — и перепродажа, если особь демонстрировала неспособность обучаться. Ал подумал, что эту девушку — а она была немногим старше его самого — просто уберут с глаз и запрут где-нибудь, но хозяин виллы решил преподать ей урок не откладывая в долгий ящик. Почему родители повели его с собой и заставили смотреть представление, Ал так и не узнал. В тот вечер он впервые видел, как с живого человека под ударами кнута слезает кожа. Он стоически выдержал почти все это кровавое шоу, подражая дочерям хозяина, которые, очевидно, привыкли наблюдать подобное и были совершенно спокойны. В конце ему все же стало плохо, но стошнило, к счастью, не при всех — он насилу успел добежать до уборной. Алу в его десять в любом случае не стоило видеть, как пятнадцатилетнюю девчонку забивают кнутом до смерти. Эта точка стала поворотной в его жизни. Он тогда понял, что хозяева бывают разные — на Минерве нравы рафинированные, а заберись подальше, на периферию — и увидишь вот такое. И «такое» ему очень не понравилось. Прикованная к столбу девушка еще долго являлась ему в кошмарных снах, и всякий раз Ал просыпался с яростным желанием прекратить подобное. Изжить, уничтожить, запретить рабство! Чтобы никто больше не испытывал такую боль, которую доставил хозяин той несчастной. Когда для Ала наступила пора интересоваться противоположным полом, он ни с одной девушкой не сумел зайти дальше попытки первого поцелуя. Прикасаясь к женскому телу, он каждый раз против воли вспоминал окровавленную рабыню, — естественно, всякое желание продолжать исчезало. С юношами такого не было, это в результате определило ориентацию Ала. Солер старший воспринял известие о том, что его сын — гей, резко негативно. С тех пор с отцом Ал общался на редких семейных сборищах в честь самых значимых событий. Мама лишь грустно вздохнула — ей хотелось понянчиться с внуками. Ала тогда сильно подмывало спросить, почему в таком случае она сыном почти не занималась, но он не стал ухудшать и без того неприятную ситуацию. Отношения с родителями у Ала полностью разладились, когда он привел в дом своего первого парня. Знакомство с четой Солеров для последнего прошло отвратительно, и Ал быстро съехал из отчего дома. Дальше от родителей, кроме скупых приглашений на дни рождения или новый год, он ничего не получал. И чем старше становился, тем сильнее он ощущал, насколько сам отличается от своих стариков. Они поддерживали рабовладельческий строй, хотя и не кошмарили собственных невольников. Даже не ориентация сына — именно это стало главным камнем преткновения для мира в их семье. Когда родители покинули этот мир, Ала больше ничего не сдерживало — он принялся создавать антирабскую организацию и прошел непростой и долгий путь к тому, что сейчас из себя представляло движение РабамНет. Он начал с поисков ярых активистов на самой Авроре. Ими оказывались идейные люди из среднего сословия, которым рабы не доступны практически по определению. Ал отбирал претендентов в свою организацию после длительной голофонной беседы. Свое лицо он не показывал, но заряженным на улучшение мира людям этого и не требовалось. Он честно говорил, что его фамилия пишется без дефиса, и он не может раскрыть свою личность, чтобы сохранить возможность снабжать движение деньгами. Участвовать в авантюре соглашались не все, скорее почти все отказывались, но нашлось несколько отчаянных индивидуумов, с которых все это началось. Со временем и те, кто отказывался от участия во время первой беседы, примыкали к уже сформированной группе, и она неуклонно росла. Сейчас РабамНет вышло на тот уровень, когда можно начинать распространение настроений на другие штаты, но политика Авроры сильно ставила им палки в колеса, замалчивая и удаляя из сети любую информацию о выступлениях активистов, так что пока работа буксовала. Ал понимал, что для дальнейшего продавливания антирабских законов нужно начинать лоббирование в законодательной палате, но ему одному пока точно недостает очков и веса. И он был готов ждать. Кормить РабамНет деньгами, которые приносило унаследованное от отца предприятие, и ждать, когда на Авроре наконец образуется перевес сил в сторону настроенного на отмену рабства населения.118. Предложение
4 февраля Завершив перевод денег на счет «Рабов Авроры», Ал устало откинулся в кресле. День оказался более утомительным, чем ожидался — много дел, несколько скучных, но важных встреч, к тому же, вчера он анонсировал в сети старт подготовки к своему конкурсу, так что сегодня пришлось рассматривать множество предложений от различных студий и павильонов, желающих провести мероприятие на своих площадях. Да и из головы не выходил последний разговор с Заком, который прошел совсем не так, как бы хотелось. Именно с подачи Ала модели рабского происхождения стали моветоном на модных показах, а Зак твердолобо пытался подсунуть на грядущий конкурс именно подневольную девку — еще и такую неказистую. Ал был готов поступиться этим своим правилом только ради той блондинки, которая приглянулась ему еще в их первую встречу. Он слишком долго добивался того, чтобы его имя имело вес, и теперь не хотел позволять вить из себя веревки. Оглядываясь на двадцать четыре года назад, когда он в девятнадцать лет рассорился с родителями и съехал из отчего дома, Ал с гордостью вспоминал тяготы первых лет. Сразу устроиться хорошо ему не удалось. Лишенный родительской поддержки, даром, что благочестивый, он усердно трудился, чтобы обрести хоть какую-то известность. Занимался продюсированием начинающих моделей, артистов, музыкантов, выбивая для них гранты в благотворительном фонде «Муза», а в перерывах между этими проектами набивал руку на организации фестивалей и прочих ивентов со свободным или почти свободным входом. Прошло долгих семь лет, чтобы за именем «Ал Солер» прочно закрепилась ассоциация «отлично проведенное мероприятие», тогда к Алу начали стекаться первые по-настоящему денежные заказы. Бизнес пошел в гору — уже через пару лет Солер младший вышел в свободное плавание и уже сам выбирал, какое мероприятие организовывать, кого приглашать, сколько брать за вход и так далее. Самое главное — теперь он смог выбрать область применения своего таланта. Больше всего Алу нравились показы и дефиле — так он стал самым лучшим, самым знаменитым организатором конкурсов и фестивалей для законодателей моды и кутюрье. На этом пути он встретил многих интересных персонажей, в том числе, и пресловутого Зака Фино. Хотелось расслабиться, и Ал, потянувшись, дошел до бара с навершием в виде изящной девушки, прикладывающей к телу платье на плечиках. Он выбрал бутылку вкусного виски и достал стакан. Часы показывали почти семь вечера — уже стоило бы покинуть офис и подняться домой, в пентхаус. Неповоротливая полноватая Мандри, скорее всего, приготовила ему ужин. Да и Йоген уже заждался, а может, даже начал волноваться. Но настроение было неважным, и Ал не хотел показываться любимому в таком виде. Мигающая красным лампочка голофона возвестила, что поступил внутренний вызов. Ал налил полстакана рыжеватой прозрачной жидкости и, вернувшись за стол, ответил на звонок. Голограмма показала одного из охранников офиса. Крупный и широкоплечий, он начал говорить быстро в неподходящем ему взволнованном тоне: — Господин Солер, с вами хочет поговорить женщина по имени Лена Бар-Нуум. Она утверждает, что вы хотите этой встречи. Это так, господин Солер? Ал заинтересовался. — Пусть покажется в камеру... — он не знал имени этого охранника, поскольку агентство почти каждый день по каким-то своим причинам присылало новых громил. Голограмма охранника сдвинулась в сторону, и вместо нее появилось изображение женщины. Ал видел ее, но где — вспоминалось с трудом. Наконец его осенило. На недавнем приеме Зака он обратил внимание на ее не соответствующую празднику кожаную экипировку и некрасивое, но харизматичное лицо — он еще удивился, что такая особа делает среди разодетых на все лады гостей. — Пропустите, — скомандовал он охране и отрубил звонок. Ал не понимал, что может ей понадобиться — на празднике в поместье Фино она держалась особняком, не общалась с гостями и вообще выглядела так, будто не празднует Новый год, а просто гуляет сама по себе. Скорее всего, она работает на Зака. Неприятное предчувствие боролось с азартом любопытства, и Ал все же решил выслушать, зачем она пришла. Через несколько минут она без стука вошла к нему в кабинет и, скупо поздоровавшись, представилась лейтенантом Леной Бар-Нуум. — А вы не робкого десятка, лейтенант, — усмехнулся Ал, попивая виски, и сделал гостье предлагающий жест присесть с другой стороны стола, — раз заявились ко мне в офис да еще и с таким громким заявлением. Почему я должен желать встречи с вами? Он прибавил в голосе немного холодности — пусть видит, что он не намерен миндальничать. — Нет, господин Солер, не робкого, — серьезным деловым тоном ответила Лена и присела, куда он указал. — Вы должны горячо желать этой встречи. Она вытащила свой коммуникатор, разбудила и передала Алу. На экране он увидел распечатку банковских переводов «Рабов Авроры» и ощутил, как в желудке появляется тяжелый ком негодования. — Прежде чем вы вышвырнете меня из этого здания, выслушайте, зачем я пришла, — Лена испытующе посмотрела на собеседника. — Я здесь сама по себе. Господин Фино не знает об этом. Я не собираюсь шантажировать вас, а напротив, хочу предложить сделку. — Что за сделку я могу заключить со шпионкой? — фыркнул, не сдержавшись, Ал, и передал коммуникатор обратно. — Как ни прискорбно, вы плохо замели следы, господин Солер, — прозаичным тоном произнесла она, — я нашла эти данные за первые же сутки работы. Журналистам про такое не пронюхать, но люди, вроде меня, вычислят вас запросто. Господин Фино нанял меня найти на вас компромат. Я нашла и, как профессионал, передам ему полученную информацию. Вы знаете, что он попросит, чтобы не разглашать ее? Конечно, Ал знал, но перспектива плясать под дудку Зака Фино казалась невыносимо унизительной. От нахлынувшего гнева руки и ноги покрылись гусиной кожей. Активисты РабамНет не отвернутся от своего вдохновителя, но вся его жизнь рухнет в одночасье, стоит его связи с антирабской организацией просочиться в прессу. И тогда не станет ни бизнесов, ни поддержки движения, ничего. — Чтобы его рабыня выступила на моем конкурсе в качестве модели, — мрачно ответил он на, казалось, риторический вопрос. Лена откинулась в кресле, незатейливо закинула ногу на ногу, щегольнув при этом армейскими ботинками, и заговорщически произнесла: — Вот с этим предложением я к вам и пришла, господин Солер. Просить вас согласиться на требования моего нанимателя. У Ала от такой наглости едва глаза на лоб не полезли: — Что это за ехидное благородство?! — едко прошипел он, — пришли, чтобы предупредить о готовящейся интриге? Зачем весь этот фарс, лейтенант?! Собираетесь требовать заплатить вам, чтобы вы это не передавали своему нанимателю? Последние слова прозвучали карикатурно, он намеренно передразнил Лену, но она осталась невозмутимой. — Нет, господин Солер. Это не фарс, — суровый голос, безапелляционный тон, — и нет, я пришла не за этим. Поверьте, если не я передам господину Фино компромат на вас, он уволит меня и наймет кого-то другого, не располагающего моей мотивацией. У меня своя цель во всей этой истории, но для ее достижения мне нужно ваше содействие. Ал несколько мгновений осмысливал услышанное. Ситуация сложилась неприятная, но, кажется, выбора особого у него не было. Эта женщина пришла с миром, договариваться, но о чем? И что за цель может преследовать такой фрилансер-шпион, каким она представлялась? — Давайте сразу к делу, — он изобразил усталость, — какова ваша цель и что вам надо от меня, лейтенант? Она хищно улыбнулась, будто собиралась рассказать что-то очень важное: — Господин Солер, я прошу вас принять предложение господина Фино, когда оно поступит, — она поглядела в телефон, словно что-то прикидывая, и продолжила: — Есть большая вероятность, что он возьмет меня с собой на эту беседу. В таком случае вам следует изобразить, что мы видимся впервые. — Тогда в чем смысл?! — снова не сдержался и воскликнул Ал. — Объяс... — Дослушайте, господин Солер, — чуть повысив голос, проскрежетала Лена. Она перебила благочестивого и говорила явно непозволительным тоном, Ал оторопел от такой наглости, но не смог возразить и позволил ей продолжить: — Вы, наверное, понимаете — раз Зак Фино взялся за вас, он теперь с живого не слезет? — она сделала короткую паузу, словно давая подумать над ответом, затем холодно продолжила: — По тем примерам, которые успела повидать я, наверняка не слезет. Он будет пользоваться полученным рычагом давления, пока не надоест — то есть, до бесконечности. Согласитесь, не самая приятная перспектива. — Она говорила сурово, но в ее взгляде читался интерес и даже надежда. — Чтобы все получилось, вам придется пойти навстречу моему нанимателю. Таша, та черноволосая рабыня, выступит на конкурсе. А после вы избавитесь от всех проблем с Заком Фино. — И как вы это провернете? — Ал не верил, не мог серьезно воспринимать ее слова — она несла какую-то несусветную чушь, но с таким уверенным видом, будто у нее уже был план. — Оставьте это мне. Господин Фино перестанет быть для вас угрозой, — Лена на мгновение задумалась, видимо, раздумывая, продолжать или нет. — Через некоторое время его рабы будут распроданы с молотка. Среди них есть та, которую вы могли бы приобрести. Ал, пытаясь изобразить спокойствие, потягивал свой виски, но после этих слов аж поперхнулся и резко отставил стакан на стол. Эта женщина определенно говорила о том, что проблемы с заклятым приятелем исчезнут, потому что он окажется мертв. Только в таком случае городские власти Анасиса начнут распродавать его рабов. — Вы собираетесь убить его? — передернув плечами и вернув способность говорить, спросил он. — Почему вас беспокоит то, как я планирую выполнить свою часть сделки? — с насмешливой интонацией вопросом ответила лейтенант, вставая из-за стола. — Я думаю, этот разговор закончен. Вы сделаете правильно, если изобразите, что не знаете меня, и пойдете на сделку, когда Зак Фино заявится к вам и потребует утвердить Ташу на конкурс. Это в ваших интересах. Я сделала что могла и в любом случае ничего не теряю. Алу очень не нравился ее тон. Он не понимал, зачем должен соглашаться на сомнительное предложение, кроме того, эта шпионка прямым текстом заявила, что предаст человека, который платит ей деньги. И неважно, что этот человек — Зак Фино. Разве можно ей верить после этого? — Потеряете, если я раскрою эту аферу вашему нанимателю, — процедил Ал. Лена, которая уже направлялась к двери, остановилась как вкопанная и обернулась, испепеляя его досадливым взглядом. — Ваши принципы и правда ничего не стоят? — прошипела она и, отвечая на немой вопрос на лице Ала, продолжила: — Вы кажетесь человеком, который выступает против рабства, господин Солер. Зак Фино жестоко издевается над своими рабынями, и я подумала, что согласно вашей идеологии такие люди, как он, просто не должны существовать. Мир без него определенно станет чище. Она замолчала, раздумывая, и Ал мог бы что-то ответить, но не знал, что сказать. Ему вдруг стало стыдно, что он вздумал угрожать ей. Раскрывать ее аферу перед Заком Фино резона действительно не было. Ал знал этого человека далеко не первый год — с присущей упертостью барана и хваткой питбультерьера такой действительно не оставит в покое, имея на руках столь мощный убеждающий инструмент. По сути, эта лейтенант Бар-Нуум права, без Зака мир станет чище, да и то, что этот негодяй решил копать под своего друга, наводило на мысли о том, что не так уж хороша эта дружба, сколько бы они ни были знакомы. — Я закончила, — голос Лены выдернул его из задумчивости, — я поступила по совести, а вы делайте то, что вам велит ваша. После этого она не прощаясь покинула кабинет Ала, оставив его в тяжелой задумчивости. Он услышал о зверствах Зака впервые и не знал, можно ли верить словам этой женщины. Но если она говорит правду, готов ли он стать немым соучастником убийства благочестивого? А стоит ли держаться за класс благочестивых вообще? Если цель РабамНет будет достигнута, благочестивые перестанут существовать. Общество станет более однородным, останется неявная сегрегация по уровню дохода, но кастовость полностью изживет себя как система мироустройства. Эх, мечты. Ал взял себя в руки и принял не самое приятное решение. Он ничего не предпримет для предотвращения покушения на Зака Фино. Напротив, он последует совету лейтенанта Бар-Нуум и допустит рабыню на свой конкурс. Если верить этой странной шпионке, он прогнется под Зака первый и последний раз.119. Рынок
4 февраля Закончив разговор с Алом, Лена вышла из здания почти в полной уверенности, что он сделает все правильно. Кажется, ей удалось донести до него необходимость на этот раз пойти на поводу у Зака. Теперь осталось подготовить все остальное. Ал Солер оказался не единственным участником ее плана, так что следовало подготовить необходимый реквизит для еще одной фигурантки. Но здесь Лена была стеснена в средствах, поскольку Ада, которая имеет к Заку практически постоянный доступ, ни за что не пойдет на самоличное убийство. Кроме того, внезапную смерть известного благочестивого будут расследовать всенепременно, так что подход следовало выбрать изящный, чтобы комар носа не подточил. Пришло время проведать старых друзей. Лена решила обратиться к своему извечному дилеру, которого все знали под именем Гелик. Он был обязан ей жизнью, так что помогал всегда с радостью. Правда, находился далеко — добираться до его берлоги придется часа четыре на гравитакси. Впрочем, заинтересованных в его услугах лиц это никогда не останавливало, так что Лена вызвала себе транспорт. Как раз, прибудет туда в разгар его рабочего времени — такому дельцу, как Гелик, днем делать нечего. Его стихия — ночь. Для убийства Маргольфа гексабарбитал батилола Зак где-то раздобыл сам, но и для Лены это не оказалось бы проблемой — Гелик запросто достанет или изготовит любое вещество — от известных запрещенных, до разработанных на заказ по требованиям клиента. Лена знала его уже много лет. На заре своей карьеры он трудился в военной химической лаборатории. А потом случилась та операция, во время которой они и познакомились и после которой его выгнали из армии с позором. С таким позором, что путь в химической области на легальных основаниях для Гелика закрылся навсегда. Лена руководила той операцией, обеспечивала проникновение на объект и прикрытие, пока эксперт по химии, коим и был Георг Тидл-Пик, впоследствии ставший Геликом, делает свое дело. Он не был виновен во взрыве, который унес жизни нескольких ребят из Лениного взвода. Сам сильно обгорел тогда — Лена на себе вытащила его из пылающего здания кибернетической лаборатории. Операция провалилась с треском. Когда обнаружились трупы солдат, разразился скандал, хотя все погибшие стали похожи на головешки и отправились на задание, как водится, без опознавательных знаков. Дело быстро замяли, и в прессу информация не просочилась, но старшие чины обвинили во всем Гелика. Родственники посмертно награжденных героев за подписанное соглашение о неразглашении получили хорошие отступные, а химик лишился всего. После такого любой захочет перейти на темную сторону, чтобы продолжать заниматься делом всей жизни, пусть и нелегально. Гравитакси неуклонно приближало Лену к берлоге Гелика. Он организовал базу под прикрытием свалки бытовой техники и малогабаритного транспорта. Днем там трудились нанятые им работники, он же выползал на поверхность только по ночам. Сколько Лена ни пыталась найти, где конкретно он живет на этой свалке, у нее так и не вышло. Он сам талантливо скрывал даже где примерно расположен вход, а рыскать среди лабиринтов из наставленных, наваленных, насыпанных куч металлопластикового хлама можно бесконечно. А между тем, он умудрился устроить там не только место для ночлега, но и лабораторию с производством — одно слово, гений! Машина опустилась на неестественно безжизненный пустырь — под ногами обветренные камни, почти никакой растительности, свалка расположилась на каменистом берегу тонкой речушки, которая теряется и засыхает где-то по пути к Анасису. По другую сторону была трава, кустарники и жизнь, здесь же, казалось, только сухой ветер и пыль. Немного поодаль, на возвышении, сигнальными красными огнями подсвечивался периметр свалки. Кроме этих крошечных крысиных глаз, ничто не выдавало того, что это место не заброшено. Ограждение было сделано из разномастных гофрированных или гладких облицовочных листов, очевидно, натасканных отовсюду, или из скупленных в строительных магазинах остатков. Здесь были и карбоновые, и жестяные, и даже листы серого металла — довольно токсичные и слишком тяжелые, чтобы делать из них стены. Но Гелику, было явно все равно. Раздвижные ворота, проржавевшие от времени и осадков, выглядели очень невзрачно, но Лена точно знала, что это камуфляж. Они отворялись только для грузовых гравикартов, чтобы все видели, что предприятие не благоденствует. Рядом находилась замаскированная калитка, над которой едва заметно поблескивал черный зрачок видеокамеры наружного наблюдения. Лена приблизилась к отрезку стены с калиткой и, наклонившись, открыла дверцу допотопной волновой печи. Она выглядела, подобно всему здесь, как хлам — с поеденного ржавчиной корпуса обсыпалась эмаль, дверца расшаталась и звонко скрипела. Но она была цела, а по центру вместо вращающегося блюда, располагалась нажимная панель. Лена надавила на нее, и часть стены чуть правее отщелкнулась, образовав небольшую щель. Хозяин помойки для бытовой техники вышел встречать давнюю подругу лично — Лене не пришлось блуждать среди гор хлама. — Ангел-хранитель пожаловала собственной персоной, — колко заметил он, — что привело мою радость в здешнее захолустье? Лена раскинула руки в приветственном жесте, и Гелик с радостью обнял ее в ответ. Разлепившись с ним, она проговорила: — Миорелаксант нужен. Пролонгированного действия. Чтобы подействовал часа через два. И чтобы свалил слона. — Так и знал я, что ты не просто так пожаловала. Хоть бы раз приехала не по работе, — обиженно проговорил Гелик. — Хотя не бери в голову, я все понимаю. Слона свалить сразу не выйдет. Действие будет постепенным. — В течение которого времени объект из бодрого или аффективного состояния доберется до состояния лежачего и парализованного? — насторожилась Лена. — Только не говори, что больше получаса. Даже это слишком долго. Химик почесал в затылке: — Ну, если брать нанороботов, они скрепят белки... А если взять протомолекулы, после проникновения в мозг... — он явно говорил сам с собой, напряженно что-то рассчитывая. — Смотри, два варианта. Оба подействуют меньше, чем за получаса. В первом варианте ты получишь паралич минут за пятнадцать, довольно быстро, без побочек, но при желании его можно будет обнаружить в теле. Второй вариант — клиент сильно ослабнет через двадцать минут. Окажется парализован полностью еще через пятнадцать минут. Из плюсов — не обнаружим, но есть побочка — сухость во рту и жажда. И это очень дорого. Выбор для Лены был совершенно очевиден: — Не дороже денег, Гелик, — она потянулась за коммуникатором. — Сколько? — Полмиллиона кредитов. Анонимным пожертвованием на счет компании «ЭкоМинерва», — он испытующе посмотрел на нее и, не увидев смятения на лице, изумился, — у тебя есть такая сумма?! — К сожалению, — буркнула Лена и занялась переводом требуемой суммы. За время работы на Зака Лена скопила несколько миллионов кредитов. Как забавно выходит, она покупает орудие убийства на деньги будущей жертвы. Полмиллиона — конечно, большая сумма — но она могла позволить себе потратить ее на вызволение себя из плена. Кроме того, это вложение вполне может сильно изменить жизнь Ады в лучшую сторону. Хотя, конечно, если Ал ее не купит, сторона окажется не такой уж хорошей, но об этом Лена решила не думать. Все должно случиться так, как она задумала. И она сделает все, что от нее зависит, на этом пути. Лена по своим базам пробила означенную организацию — некоммерческая. Уже в третий раз она столкнулась со схемой нелегальных платежей через подобные компании. Повальная мода какая-то. Раньше она переводила деньги Гелику напрямую, видимо, из-за величины суммы он предложил подпольную схему. Но раз так делают небожители, вроде Морака Баха и Ала Солера, значит, это рабочий и беспроигрышный вариант. Да и какая фиску разница, почему она решила пожертвовать полмиллиона кредитов экологической организации? — Препарат у тебя в наличии? — наконец деловито спросила она, когда сервис анонимных пожертвований отрапортовал, что деньги ушли на счет «ЭкоМинервы». — Или изготавливать надо? — Надо, конечно. Но все ингредиенты есть, так что это недолго, — заверил Гелик. — Тебе вообще-то повезло, что у меня осталась протомолекула. Стоит таких денег, что выгоднее продать, чем из нее что-то делать. Как знал, что стоит приберечь на случай, если ты заскочишь. — Он замолчал, заметив нетерпение на лице собеседницы. — Ну, я пошел делать? Здесь меня подождешь? Он задавал этот вопрос всякий раз, отправляясь синтезировать тот или иной препарат, но ответа не требовалось, и они оба об этом знали. — Плед дашь? — по-свойски спросила Лена, устраиваясь на продавленном диване «для посетителей». По счастью, дождей не было несколько дней, так что сплюснутые подушки оставались сухими, хотя и жесткими, как черствый хлеб. Гелик кивнул и откуда-то вытащил видавшее виды замызганное тонкое одеяльце — маленькое, как на ребенка. Лена была рада и такому. Поспать бы не мешало, и этот пледик поможет не замерзнуть на улице. Химик разбудил ее ближе к утру, когда фиолетовое небо окрасилось розоватой дымкой рассветного солнца. Он гостеприимно угостил гостью горячим кофе и вручил ампулу с прозрачной жидкостью. — Как всегда без вкуса и запаха? — улыбнулась она, отхлебывая из заляпанной кружки. — Сладковатый вышел. Связующее без вкусов закончилось, — виновато произнес Гелик и, видя негодование на Лениной физиономии, поспешил успокоить, — едва заметный флер, без запахов, будто сахар. Даже в воде не почувствовать. Они еще немного поболтали о том о сем, пока Гелик не заявил, что утомился и хочет спать. Лена тепло попрощалась и вызвала такси. Теперь остался последний этап подготовки — убедить Аду подлить Заку отравляющее вещество, и, сидя в такси, она раздумывала, в каких выражениях преподнести эту задачу рабыне, что свято ценит даже самую никчемную жизнь.120. Наряды
6 февраля О компромате, который Лена собрала на Ала Солера, и мечтать было нельзя. Зак на следующий же день взял ее с собой в качестве убеждающего фактора и поехал к организатору конкурса. Разговор прошел как по маслу. Солер сначала продолжал стоять на своем, пока Лена с присущей ей суровостью не показала ему распечатку выписки по счету его пустышки «Рабы Авроры». Ал пришел в ярость и высказал шантажисту все, что он думает о подлых интригах и об омерзительных людях, которые эти интриги плетут. Зак незатейливо напомнил, что картинка все еще у него, так что не стоит гневить его бранью и оскорблениями, он же, в конце концов, пришел с миром? Впрочем, перевес сил действительно был не на стороне Ала, так что он, хоть и не без пререканий, в результате согласился принять Ташу в пул моделей. Зак покинул офис Солера в отличном расположении, и даже кислая физиономия Лены не могла его огорчить. Кажется, ей не нравилось участвовать в подобных интригах, но это ее работа, и за нее она получает отличное жалование. Впрочем, что она там испытывает, Зака почти не волновало — она выполняла его требования, а большего и не требовалось. По возвращении в поместье Лена направилась в класс, где ее уже ждала Ада, а Зак пошел в апартаменты Таши. Пока она не получила привилегии свободно передвигаться по поместью. Завтрак, обед и ужин ей приносили кухонные прислужники, а иных причин покидать свою комнату у нее быть не должно. — Привет, рабыня! — бодро проговорил Зак, бесцеремонно ворвавшись в уютную комнату. Обращаться к ней по имени язык пока не поворачивался — слишком свежи в памяти были воспоминания о том, как она дерзила и отказывалась подчиняться. Сейчас Таша являла собой образец покладистости, но Зак успел убедиться на горьком опыте, что в любой момент она может выкинуть фокус, как на репетиции с Салом, и доверия к ней пока не возникло. При виде хозяина рабыня отложила книгу, что читала лежа на кровати, грациозно встала и заложила руки за спину, готовая принимать указания. — Ты выступишь на конкурсе Солера, так что начинай готовиться! — продолжил Зак и приблизился к ней вплотную. — Вспомни все, чему тебя учил Серж. Ты должна стать центром показа, должна взять первое место. Зак понимал, что от нее там мало что зависело — все же это будет конкурс нарядов, а не моделей, — но решил сразу означить возложенную на нее ответственность. Таша чуть побледнела, но улыбнулась и ответила, как подобает: — Конечно, хозяин Зак, я буду идеальна! Он критично оглядел ее тело и чуть ли не с ужасом отметил, что она набрала в весе. Это не было ярко выражено, но бедра определенно стали круглее и под коротким трикотажным платьем угалывался небольшой животик. Раньше он этого не замечал — во время секса округлости только добавляют удовольствия, но для подиума такая фигура не годится. — Вставай на весы. Сейчас же, — сурово процедил он, и указал на тонкую панель, аккуратно разместившуюся под комодом. Таша на этот раз заметно испугалась, но выполнила приказ. Светящиеся цифры показали «53» килограмма. — Жирная корова! — вспылил Зак. — При твоем росте ты должна весить сорок пять килограмм, чтобы выйти на подиум! — Я приношу извинения, хозяин Зак. Я готова понести наказание, — Таша уставилась в пол, а голос сделался слезливым и писклявым. Зак хмыкнул — повела себя, как воспитанная, хотя извиняться ей было не за что — распоряжений о ее диете или тренировках он не давал, так что в том, что ее вес не соответствует требуемому, ее вины нет. Но теперь осталось слишком мало времени, чтобы приводить ее в порядок обычными методами. — Пока извиняться тебе не за что, — сурово выговорил Зак. — С этого дня у тебя начинается диета и тренировки, сбросить восемь килограмм за две недели — непростая задача, но ты сможешь. Или сильно пожалеешь. На этом он покинул апартаменты рабыни, отправился в кабинет и вызвал к себе Сулика. Раздавать приказы все же приятнее, сидя за столом и на «своей территории». — Через две недели Таша должна сбросить восемь килограмм, — требовательно начал он, когда Сулик появился на пороге. — Разработай систему питания так, чтобы ее организм не пострадал от нехватки витаминов и прочего, но уменьши калорийность рациона раза в три, наверное, от нормы. Сулик округлил глаза и покачал головой, без слов заявляя, что это невозможно, а потом тихо проговорил: — Хозяин Зак, в существующих условиях это недостижимая цель... — Я по горло сыт твоими недостижениями! — зверея, криком перебил его Зак. — Мне все равно, что ты будешь делать. Через две недели эта жирная свинья должна весить сорок пять килограмм. — Для весомости, он решил сдобрить требование угрозой. — Это тебе не Аду реанимировать! Не справишься, ответишь головой! Сулик заметно помрачнел, но решился ответить: — Хозяин Зак, прошу позволить мне пояснить... — интонация была просящей, не дерзкой, и Зак, решив проявить снисхождение, кивнул. — Чтобы сбросить восемь килограмм за две недели, Таше придется вообще ничего не есть, но и то, процесс потребует больше времени. Организм войдет в режим экономии от резкого голодания, и вес будет уходить медленно. — Я уверен, ты способный малый и что-нибудь придумаешь, — едко ответил Зак, начиная осознавать, что его требование невыполнимо по объективным причинам. Морить Ташу голодом — перспектива, конечно, приятная — можно вдоволь поиздеваться, сажая рядом во время еды, при этом не предлагая поесть... Но точно не сейчас, не на кануне грядущего триумфа! — У меня есть предложение, хозяин Зак, — робко продолжил Сулик. — Существует препарат. Он рецептурный, и в нашем случае его придется доставать нелегально. Он программирует клетки, заставляя их потреблять собственные жировые запасы организма. С ним Таша сбросит все восемь килограмм меньше, чем за неделю. Но достать его будет непросто. — Я сам решу, насколько сложно раздобыть эту чудо-таблетку, — грубо, хотя уже беззлобно ответил хозяин — слова Сулика его обрадовали. — Дай название препарата, и получишь, как только, так сразу. Сулик сделал два коротких шажка к столу и нацарапал сложное название на листке пластиковой бумаги для заметок. Зак не глядя смахнул рукой, выпроваживая ненужного теперь врача, и направился в класс, чтобы переговорить с Леной. Все же он по-прежнему питал к ней уважение, так что пренебрежительно вызывать ее на ковер не стал. Да и не хотелось надолго отвлекать ее от занятия. С ней проблем не возникло, она сказала, что знает, где легко и непринужденно найти препарат, но привезти его она сможет только лично. Не очень охотно, но Зак таки согласился отправить ее в очередную командировку. Впрочем, на самом деле, ей он доверял. Может, даже сильнее, чем следовало. Но она всем видом демонстрировала незыблемость своего кодекса чести, а в таких сводах жизненных правил преданность обычно стоит на одном из первых мест. Последнее, что он решил организовать за этот важный день — устроить Таше ежедневные тренировки. Он уже знал, кому поручить эту задачу. Ада и так в отличной форме, станется с нее. А вот Таше на фоне похудения следует вернуть тонус мышцам. Сид без энтузиазма воспринял новую задачу — видимо, с предыдущей подопечной ему нравилось работать куда больше — но клятвенно заверил, что сможет привести Ташу в отличную форму. Наконец разделавшись с делами — а организовать подготовку Таши к конкурсу оказалось самым настоящим квестом — Зак приступил к эскизам. Да, он и сам отдавал себе отчет, что принялся разрабатывать эти образы почти накануне самого конкурса, но был почти уверен, что это займет каких-нибудь несколько дней. Вот и позволил себе, вместо своей, выполнять работу Ральфа. 23 февраля Последние две с половиной недели для Зака выдались очень напряженными. Он не раз проклинал себя за то, что так затянул с работой над нарядами, и пару раз даже рвал на себе волосы, подозревая, что не сможет уложиться в срок. От работы постоянно отвлекали, как будто сама Вселенная вознамерилась не дать ему выступить на конкурсе Солера. Ральф как с цепи сорвался, постоянно дергал по каким-то административным вопросам. Сал, на которого свалилось сразу несколько огромных заказов, звонил через день по согласованию крупных закупок. В минервианском цехе произошел несчастный случай, пострадал работник — к счастью, со страховой Зак поговорил лишь раз и спихнул решение вопроса на управляющего. Создание работ на конкурс отнимало все эмоциональные силы. Большую часть суток он проводил в своем творческом террариуме в попытках придумать принципиально новый для Минервы стиль. Вдохновляясь тенденциями моды Аркадии, он ориентировался на образы того модельера, который на прошлогоднем фестивале взял первое место. При всей простоте задачи органично соединить аркадианскую эстетику и потребности шумной яркой Минервы оказалось куда сложнее, чем он предполагал. Первые полторы недели он занимался только поиском идей, еще неделя ушла на то, чтобы сотворить по этим идеям нечто достойное внимания минервианцев. При таком плотном графике на Ташу сил не хватало. С ней за это время Зак провел от силы пару ночей. Единственное, что его действительно волновало — как продвигается ее похудение, и Сулик ежедневно отчитывался о состоянии веса рабыни. Кроме инъекций супер-лекарства для стройности, пришлось обязать его колоть ей спортивные препараты, которые когда-то получала Ада, потому что и эта тоже не справлялась с нагрузками, которые давал ей Сид. После каждой тренировки на ней появлялись новые отметины, но о пестроте тела Зак не беспокоился. Умный хирург приведет ее в порядок, главное, чтобы к выступлению она выглядела даже не отлично, а потрясающе. Сегодня Зак закончил разрабатывать новые наряды и передал Парнсу в цех все выкройки вместе с эскизами. До конкурса осталось ровно семь дней. Бригадир цеха, мельком поглядев на выкройки, заявил, что на пошив уйдет три дня с учетом доставки тканей и фурнитуры, и еще день заложил на подгонку по Ташиной фигуре. Зак удрученно прикинул, что на проверку и доработку в случае обнаружения каких-то шероховатостей останется всего три дня. Эта перспектива угнетала. При такой спешке вероятность провалиться на конкурсе становилась непозволительно высокой. К сожалению, выбора не было, но Зак был уверен — Парнс сделает все от него зависящее, и потому надеялся, что особых проблем во время примерки не возникнет. 28 февраля С утра Зак получил долгожданное известие — Парнс закончил пошив конкурсных нарядов. Вместе с Ташей он направился в цех, чтобы прямо там устроить примерку. Зак пребывал то в эйфорическом состоянии, то начинал мандражировать, ощущая, как прилившая кровь покалывает в пальцах. Слишком ответственный момент, слишком ему было страшно обнаружить в готовых нарядах изъяны. Вчера он уже видел черновые варианты одежды, когда Парнс подгонял ее по Ташиной фигуре, но даже это не давало стопроцентной гарантии, что все будет хорошо. Таша поочередно примерила все три костюма, прошлась, покрутилась, по требованию Зака, потанцевала и поделала резкие движения. Ни один шов не треснул, ни одна застежка не разошлась — одежда была выполнена идеально и смотрелась восхитительно. По крайней мере, Заку так казалось. Такого он нигде не видел — ни на Аркадии, ни уж подавно на Минерве. Изысканный гибрид свободного аркадианского стиля и минервианской вычурности. С этими образами он непременно возьмет первое место! Его ждет настоящий триумф!