Got a feeling, was I just chasing, (А что, если я гонюсь) The wrong tail? (Не за тем хвостом?)
*** Следующий месяц — месяц их изгнания из Тосвы — проходит намного лучше, чем прежние. Отчасти из-за того, что начинаются летние каникулы и волнения насчёт учебы уходят на задний план. Это становится той самой промежуточной фазой, способной показать явный контраст их отношений — начиная от тех моментов, когда Баджи не мог уделить своему парню время в пробелах между собраниями и учебой. А сейчас, что самое главное, Баджи Кейске становится неотъемлемым элементом жизни Чифую. — Ты серьезно? — Чифую звучит задыхающимся, нервничая точно так же, как и прежде. Его пальцы врезаются в ладонь Баджи, сжимая ее, как кажется, до посинения. Брюнет даже не кривится. Черт, и действительно ли он читал Ядзаву Ай, чтобы… Чтобы сделать все воистину совершенным! Таким, что захватывало дыхание; таким, что подгибались ноги и то и дело приходилось прикрывать рот ладонями, чтобы просто… Просто позорно не завизжать. — Я, блять, старался, — отвечает брюнет, дергая плечом будто совершенно небрежно — несмотря на то, что Чифую замечает блеск его карих глаз, жаждущих услышать… Оценку. И если Чифую не будет занижать старания своего парня, то… Это, вашу мать, идеально. На Баджи кремовая футболка, в совершенстве подчёркивающая широкие плечи, его волосы собраны в низкий хвост, а улыбка — обезоруживающая и сверкающая лишь для Чифую, вынуждает мальчика улыбаться в ответ, потому что, серьезно… Меньше всего Чифую ожидал попасть на летний токийский фестиваль. И Баджи наконец начинает восполнять все пробелы в их отношениях, то бишь, большую половину сёдзё-манги, там где начальная стадия — свидания, мимолётные поцелуи и прочая романтическая чушь. Что, впрочем, с образом Баджи Кейске никогда не ассоциируется. Парк развлечений, кафе и уже привычные посиделки на берегу Сумида… И много секса. Очень много. При том, что их родители уже были осведомлены о том, что ребенок не связался с какой-нибудь криминальной компанией — отчасти, это действительно правда — они могли отпустить их, не страшась внезапного перелома или непредвиденной смерти. В отличие от начала их отношений, тогда как Баджи мог сделать перерыв в целых две недели, это очень разительно. И теперь, казалось, они не могли друг другом насытиться. А между тем… Срок их изгнания подошёл к концу. Потому сейчас тепло пальцев брюнета кажется совершенно привычным, Чифую даже позволяет себе проигнорировать скользящие в его голосе сожаление и неуверенность. — Нужно закончить, пока… Ты же знаешь, что я… — залепетал командир, хватая мальчика за руку крепче обычного и оглядываясь по сторонам нервно. — Я хочу… Брови Чифую на миг поднялись вверх, пальцы впились в светлую ткань джинс, а губы от нетерпения сжались в тонкую ниточку.//Я хотел извиниться.//
Чифую одобряюще переплел их пальцы, потому что Баджи ничего не нужно было говорить. И это… Когда все это произошло? Не стоило обращать на поведение командира должное внимание. Кейске был очень импульсивным, легко раздражающимся, да и несколько драк ему простить можно — Майки, конечно, закатил бы глаза, потому что дебоширство в кругах Тосвы было запрещено. А после… Особенно после их возвращения, все стало заходить за край, и даже Чифую — способный поддержать своего командира в любом споре, способный принять его сторону даже на грани смерти — смог это заметить. Последнюю неделю… Баджи был на нервах; избивал всех, кто попадался ему на глаза; не смотрел на форму — Свастоны это или кто-либо ещё — и вовсе не щадил, не мог остановиться, даже когда человек… Переставал двигаться. Порой Чифую казалось — боже, какая глупость, — что Баджи-сан способен на убийство. Просто не рассчитать силы удара, разбить что-то лишнее, переборщить — ведь Баджи мог вывести рослого мужчину из строя одной ладонью. И при этом срывался на самого Чифую он редко. Блондин едва ли мог насчитать несколько — пусть и довольно напрягающих — моментов, когда подобное происходило и когда казалось, что Баджи… Что Баджи мог действительно ударить его. Да и сегодня он вел себя несказанно… Дико — что, впрочем, для его заметной фигуры свойственно; не появился на собрании и все, на что был способен — позвонить Чифую и совершенно категоричным тоном договориться о встрече. Чифую пусть и был обижен на парня, но трепета от скорого свидания сдержать не мог, уже знал, что оно из себя будет заключать, да и был он совершенно не против — за прошедшую неделю за командиром успел соскучиться. Когда их отношения дошли до этой точки? Неясно. Но теперь Чифую не мог избавиться от этого давящего чувства… Тревоги. Это началось неделю назад. _______ Если раньше Чифую делал все, что угодно для своего изгнания из Тосвы — в большинстве случаев, он просто хотел вывести Баджи-сана из себя, — то теперь изо всех сил стремился к ее потенциальному благополучию. Потому и проводил большее количество своего времени среди Свастонов. Помимо того месяца, когда их отстранили от дел, а после прошедших четырех недель Майки предупредил — абсолютно безоговорочно — чтобы они появились на разборках с новообразовавшейся группой. Кажется, она состояла из их ровесников, превосходящих количество людей Тосвы. Это заставляло Чифую бросать абсолютно все прошлые увлечения — кроме манги, конечно, Господи, прости — а также друзей. И сейчас появлению Такемичи он удивляется. Кажется, прошло около трёх недель с их разговора. Он оборачивается на Чифую через плечо, сверкая поблекшими голубыми глазами. Все те же острые плечи, на которых болтается мятая школьная рубашка с незастегнутым воротом, взлохмаченные светлые пряди волос и осунувшееся до острых скул лицо. — Воу, — Чифую задумчиво потирает заднюю часть шеи и улыбается. — Мы не виделись… Около месяца? — он наконец замолкает, совсем теряясь в озере своего смущения и растерянности. На деле Чифую не такой. Абсолютно не такой. Он милый, отзывчивый. И о своих друзьях никогда не забывает — и без того их по пальцам одной руки пересчитать можно. Но, возможно, что весь этот месяц был настолько наполнен командиром первого дивизиона, что все мысли из светлой головы мальчика вылетели влюблёнными бабочками. — Чифую, — глаза Такемичи распахиваются в удивлении, он мягко улыбается ему в ответ. — Я тут… потерялся. Хер знает, как у вас это происходит. Типа, здесь есть администрация? Ну, если у администрации есть татуировка дракона и кубики пресса… То да, согласиться можно. Чифую кивает, укладывая на плечо Такемичи руку в неудачной попытке его успокоить. Да и чего нервничать, спрашивается? — Я сейчас позову кого-нибудь. Глаза Такемичи, кажется, становятся ещё больше. — Нет, не стоит... — быстро говорит он, делая шаг вперёд. — Ты не можешь поговорить с кем-нибудь на мой счёт? Ты вообще как-нибудь можешь повлиять? Чифую задумчиво моргает. На деле он был всего лишь таким же участником Тосвы. И на Майки влиять не мог, все целиком и полностью зависело от Такемичи — от поступления до дальнейшего участия. Да и в Тосву мечтали вступить многие — чего только стоили мимолётные разговоры школьников, что улавливал Чифую краем уха? Ведь группировка успела нашуметь по всему Токио своим… Крайне молодым составом. — Я… — Такемичи снова неловко откашливается. Его пальцы врезаются в светлую челку, и Чифую его настолько жалко, что хочется сжать в объятиях. — На самом деле… — Может, он — вице-командир первого отряда. Даже Чифую вздрагивает от звучания низкого голоса своего командира и всем корпусом на него оборачивается. Баджи Кейске стоит в стороне, его лицо наполовину закрыто тенью. И пусть Чифую не сделал ничего провокационного… Ему хочется покорно опустить голову под прожигающим, властным, абсолютно недовольным турмалиновым взглядом. Шаги Баджи тяжёлые, когда он делает несколько к ним навстречу. — Да, Чифу? — отзывается он и теперь расплывается в угрожающей улыбке. В два шага преодолевает расстояние между ними и довольно собственнически притягивает к себе мальчишку за локоть. Чифую шипит от лёгкой боли, впрочем, не отворачивается, когда Баджи берет его за подбородок и прижимается к губам своими. Чифую вполне может понять, что командир чем-то обеспокоен, потому и отвечает с нежностью, шире открывая рот. Его руки прячутся в распущенных тёмных волосах, тянут за корни вниз, пока сам Чифую погружается в горячий, парный танец их языков… Вице-командир, значит? Они раньше никогда это не обговаривали, да и Чифую не пытался подняться на места командиров. Он знал, что основали банду они все вместе, совместными усилиями, которым, серьезно, стоило уделить отдельное внимание. Чифую вполне хватает участвовать в драках, стоять за спиной Баджи и прикрывать его, пока командир пугает всех окружающих людей взглядом. Проходит мгновение, прежде чем воздуха перестает хватать, а пальцы на челюсти Чифую сжимаются до неприятного болезненного состояния. Это становится предупреждением, отрезвившим все его возбуждение, и Чифую пытается отклониться, отодрать себя от чужого рта, понимая, что вообще-то они не одни. А ещё рука Баджи находится в очень близком расстоянии от его ширинки — что, впрочем, ситуации ни секунды не улучшает. Баджи протестующе выдохнул, но позволил отойти мальчику на шаг в сторону и даже выпустил его из своих рук, теперь разворачиваясь к Такемичи на пятках, пряча одну ладонь в карман джинс и придавая себе вид совершенно незаинтересованный. Карие глаза потемнели до невменяемого состояния, что было видно даже из-под ресниц. Они ощущались как нечто… Пугающее. Словно две пустоты или бездны, а то и вовсе — плавленный гагат глаз Главы Тосвы. Щеки Такемичи нагрелись из-за смущения, он отвёл профиль в сторону. — А кто ты? — выдохнул командир, наклонив голову к широкому плечу. Его губы были все ещё влажные, язык то и дело проходил по нижней, а в золоте глаз наконец промелькнул интерес. — Знакомы? Чифую удивлённо приподнял бровь, заметив, что… что-то в его голосе было не так. Да и во всей фигуре. Напряжённые плечи заметны были даже сквозь куртку. Быть может, что-то случилось? Он внимательно осмотрел его с головы до ног, отмечая, что никаких изменений… Не произошло. Баджи все ещё держал прямую осанку, источал угрожающую ауру и говорил с едва ли заметным грубым акцентом. В конце концов Чифую приходит к выводу, что это не сейчас Баджи казался другим; все время, что он проводил в компании Чифую — он себе не соответствовал. Это неожиданное осознание отозвалось болью в груди и непрекращающимся набатным звоном в висках. — Нет, — резко мотнул головой Такемичи. Он выглядел ещё более затравленнее прежнего, всей аурой источал испуг, будто поднимая над своей головой белый флаг. Ноздри Баджи опасно дернулись. — Я пойду, наверное, — прошептал он неуверенно и несвязно, почти делая широкий шаг в сторону. И Чифую в действительности видел это огромное количество раз, серьезно, он был буквально первым свидетелем — тем самым, что даёт показания. Видел то, как Баджи приподнимал подбородок, как его скулы напрягались, а губы растекались в совершенно хищной улыбке. Без ямочек. Его руки уже прихватили темную резинку, пальцы накрутили несколько прядей, поднимая их вверх. Блять. Это был очень плохой знак для них. — Стоять, — от этого командного тона по спине Чифую прошелся сладкий, будоражащий нервы озноб. Да и Такемичи, казалось, понял, куда попал, раз так несмело остановился, сгорбившись. Его плечи едва ли заметно дрожали. Чифую ненавидел себя в тот момент, когда позволил резкому выдоху слететь с губ и выставил руку вперёд, преграждая брюнету путь. Он в конце концов видел это нескончаемое количество раз. Баджи Кейске был дебоширом, он мог ударить человека от скуки или ради мимолётной забавы. Почти единственные, кто мог дать ему отпор — это главные командиры, на которых он руку, к слову, не поднимал. Как и на самого Чифую. Потому сейчас его голос звучит кротко, почти неуверенно, даже когда он пересекается взглядом с ошарашенным, злым карим. — Баджи-сан, он просто уйдет— — Я сказал, — он протянул руку в сторону Чифую, и тот вопреки своим мыслям дернулся. — Стоять, — это слово отдалось аритмичным стуком в висках, после чего Баджи снова обратился к замолчавшему Такемичи. — Кто ты такой? Стоит отдать должное: Такемичи этот взгляд выдержал. Даже выпрямил спину и установил контакт прямой. Чифую где-то слышал, что с дикими животными так поступать не следует — они могли броситься в любой момент и убить, что, тем не менее, от нынешнего их положения не особо отличалось. — Такемичи Ханагаки, Баджи-кун, — пробормотал блондин, согнувшись в очень низком поклоне. Взгляд Баджи, несмотря на этот факт, не смягчился. — Я хотел вступить в Тосву и— — А ты умеешь что-то, кроме как пиздеть? Баджи сложил руки на груди, его глаза казались непроницаемыми, а улыбка такой… Провокационной — до больного привычной. Чифую знал, что должно произойти после. Баджи Кейске не были нужны причины для драки. Если ему плохо или хорошо, он срывался на других людях, испытывая при этом по-настоящему садистское удовольствие. Это настолько разнилось с Баджи в постели, что Чифую однажды задумался — не сдерживает ли себя командир рядом с ним? Быть может, дать ему причину для того, чтоб сорваться, выпустить дух на его собственном теле? Чифую мог это сделать. Но даже сейчас он понимал, что удержать командира не сможет. Напротив, многим казалось, что Чифую для Баджи — тот самый якорь, который может остановить его от глупости и необдуманного поступка. Так думал Майки, когда видел их вместе; так однажды подумала мать Баджи, лишь заметив кроткую улыбку своего сына рядом с мальчиком. На деле же это было не так. Баджи был ураганом, который, блять, ничего не могло удержать. Баджи был странным и агрессивным, искренним в этих своих эмоциях — и почти только в них. Сейчас это проскальзывало на его лице особенно явно. — Да, — Такемичи неловко прокашлялся, все ещё не пытаясь выпрямиться, — я… Это, возможно, была ещё одна проверка. Как у практически каждого из поступивших в Тосву — кроме Чифую, тот прошел этот тест с помощью Киемасы. А о Такемичи не знал никто, потому следующие слова Баджи предугадать было можно. Они принимали многих людей в группировку, не особо скупались на проверки и ограничения, выставляя против слабых — слабых. И Такемичи должен был пройти тот же самый путь, потому Чифую вовсе не ожидает услышать насмешливое: — Сможешь, например… — брюнет проводит языком по полной губе, металлическое кольцо с громким, пробирающим до костей скрежетом трется о его зубы. — Положить меня на лопатки? К слову, это та самая фраза, с которой в комедии все зрители должны упасть в истерической конвульсии. До больного абсурдно, потому что сила Баджи приравнивалась к мощи Майки и Кена — двух непобедимых командиров Токийской свастики, которых, мать вашу, одолеть не могли буквально сотни более старших по возрасту и званию. Такемичи дернулся, вся его фигура вытянулась струной. Да и охуеть в такой ситуации — нормально. Чифую почему-то был уверен, что у Такемичи от страха сердце билось о ребра. Что, в целом, было правильным решением для жертвы в животном мире — бежать без оглядки. Он нервно сглотнул. — Я? — Ты, — голос Баджи звучал категорично, когда он сделал шаг навстречу, его волосы все ещё были распущены, и он почти поднял вверх руки, зажав резинку меж пальцев… Чифую перехватил его за запястье, чувствуя нарастающую панику. И словил в ответ такой же потрясенный взгляд. — Баджи-сан, не надо, пожалуйста... И голос его был надломным, отчаянным — таким, что в обычной ситуации Баджи обязан был сжать его в крепких объятиях до хруста и больше не дать повода для лишнего беспокойства. Сейчас его лицо не выразило ни единой эмоции. — Почему вдруг? — его глаза загорелись ярче и он дёрнул рукой — не сильно — так, что даже не смог освободиться от чужих пальцев. — Отпусти, Чифую. Чифую резко мотнул головой. И почему этот Такемичи ещё стоит на месте? Ебаный суицидник. Бежал бы так, чтобы пятки сверкали, пока Баджи-сан… Пока Баджи-сан не двинулся на него. — Нет, он же… — Чифую вяло сглотнул, пытаясь подобрать нужные слова. — Слабее намного. Баджи фыркнул. Ему было кристально похер на то, каким был Такемичи. Даже у Майки были свои принципы — не бить женщин и прочих. И если за Баджи не наблюдалось тяги поднять руку на какую-нибудь девчонку, то был бы парень слабый или до жути сильный — плевать. Пускай развивается, чтобы победить Баджи Кейске. — Я сказал, — он недовольно цокнул, совершенно на себя не похоже. — Чтобы ты меня отпустил, с первого раза не слышишь? — Чифую ошарашенно распахнул глаза, уставившись на командира в упор. Но пальцев не разжал, даже когда они начали трястись. В любой другой момент Баджи обратил бы на это внимание, но сейчас лишь повел носом в сторону. Его карий взгляд источал презрение. — Пиздец, ладно. Я привык, что вы такие тормознутые. И сжал запястье парня, вывернув его. У Чифую от шока потемнело в глазах, когда лицом он вжался в стену, мышцы локтя стянулись судорогами, хотя он и понимал, что хватка удерживает его не в полную силу. Иначе, по крайней мере, раздался бы смачный хруст. Брюнет прижался к его уху губами, заставляя упереться животом в твердую поверхность, да и было это настолько привычно, что даже не неприятно. Чифую, как назло, продолжал чувствовать себя в безопасности, даже когда дыхание командира стало прерывистым. Он не паникует… Но удивлен. Это напряжение, натянувшееся между ними, можно было потрогать пальцем, да и Такемичи наверняка сзади погибал от давления. Чифую уперся пятками в землю, кулак его свободной руки врезался в пыльную стену. — Ты помнишь, кто я, Чифую? — брюнет встряхнул его за локоть, сильнее прижимая к стенке. Фразы из-под его губ выходили рычащими, грубыми. — Скажи это. Между прочим, нельзя назвать поведение Баджи… Превратным. Баджи должен был показывать, кто он такой, и устанавливать собственные права, потому что находились те смертники, что в нем разочаровывались — большинство составляли то количество людей, что видели их с Чифую вместе. А после украшали ночной Токио криками. Майки в таких ситуациях не мешал Баджи — это было догмой в их хулиганских кругах. К сожалению, неуважение к командиру приравнивалось к предательству. Чифую сцепил зубы, понимая все, понимая, что это правильно, но между тем обидные слезы врезались в его глаза, и требовалось просто титаническое количество усилий, чтобы удержать их. — Командир, — выдохнул он послушно, следя за тем, чтобы голос дрожал незаметнее. Баджи одобряюще хмыкнул, его хватка немного ослабилась. — Что нужно делать для своего командира? — выдохнул он в его ухо, поток воздуха по привычке сбил светлые пряди в сторону. Чифую проглотил скопившуюся на языке обиду и едва ли не всхлипнул. Он ему, блять, это припомнит. Но сейчас оставалось упереться лбом в стену и благочестиво выдохнуть: — Слушаться. И ладно, Майки вполне с ним успел разобраться. Баджи после, понимая состояние мальчика, то и дело стыдливо отводил глаза в сторону, открывал рот, будто хотел… Извиниться. К сожалению, командиру первого дивизиона такой поступок не соответствовал. И единственная проблема их взаимоотношений состояла в том… …Что Баджи Кейске оставался тем самым командиром, которого надо слушаться. ____ Теперь движение его рук было мягче, также как взгляд — извиняющийся, разящий нежностью, как и весь он. Прошла неделя с тех пор, как это произошло, и Баджи, видимо, вспомнил про фестиваль, раз решил привести Чифую конкретно сюда. Для извинения этого было достаточно. Рука Баджи обвила чужую талию и было сравнительно темно, чтобы на них никто не обращал внимание. В конце концов, Чифую отмечает, что прижимается к чужому боку более свободно чем прежде, и пальцы брюнета обхватывают его кожу полностью. Чифую отворачивается от него, пряча улыбку и оглядывая округу нервным взглядом. Куча людей, пришедших на фестиваль ради развлечения, и они входили в это самое количество. Как самая настоящая… Пара. Уже вечерело, Баджи напряжённо сужал глаза, рассматривая что-то в своем мобильнике. В последнее время это происходит часто. И Чифую никогда бы не назвал себя наблюдательным, но даже он заметил, что командир был от чего-то напряжен. Складка между его бровей стала чётче, а челюсти сжались до максимума. — Эй, Баджи-сан, — мягко начал Чифую, проводя языком по верхушке своего мороженого. — Накосячил, надеюсь, не ты. Это была неудачная шутка, но губы Баджи дернулись в лёгкой улыбке, в результате чего он закинул телефон в карман брюк. Его зрачки слегка расширились, когда он наконец поднял глаза на Чифую и теперь смог рассмотреть остатки сливочного мороженого на его губах. Достаточно для того, чтобы спровоцировать и чтобы Баджи наклонился к нему, пройдясь языком по влажному месиву. Он был абсурдно красив. Либо Чифую уже так въелся в голову его образ, что волосы казались до невозможности вьющимися, а глаза — до глупого неприступными. От его челюсти все ещё разило кремом для бритья, кожа под пальцами Чифую, когда он попытался отодвинуть его лицо, оставалась такой же прохладной и привычной. — Сладко, — заключил командир, притискивая мальчика за плечи ближе. — Прям как весь ты. Щеки Чифую залились краской, несмотря на то, что к подобному он привык. Его рука упёрлась в грудь командира, отталкивая его в сторону. — Это не совсем то место, — начал он, но после расслабился, откинулся в его руки торсом. И он может сказать, что сердце в чужой груди от этого жеста сбилось с ритма. Прошло уже несколько часов, после того как они появились возле Сумиды. И людей, как назло, становилось все больше. Краски цветастых кимоно, склады пиротехники и лавки с сюрпризами бросались в глаза огнем. И если Чифую уже успел обойти более десяти магазинов, буквально уничтожая свои и чужие карманные деньги, то на лице Баджи проскальзывало недовольство. Его глаза были направлены в сторону. И весь командир казался до ужаса… Отвлеченным. — Что-то случилось? — спросил Чифую, пытаясь потянуть его за рукав футболки. Баджи на это движение отреагировал бурно. — Нет, все в порядке, — выдохнул он, резко отвлекаясь. И если бы мысли Чифую не были заняты чем-то другим, то он бы решил, что Баджи лжет. — Мне… Отойти нужно. Чифую расстроенно опустил брови, его пальцы сжались кольцом на руке командира, удерживая его. — Нет, — мотнул головой он. — Ты не можешь сейчас взять и уйти. Чифую был взбешён из-за своей реакции и из-за того, как в его горле резко пересохло, когда он попытался сглотнуть. И дело не в том, что Баджи заставлял его чувствовать себя брошенным — хотя, безусловно, подобное было. Дело в том, что до запуска фейерверков оставалось десять минут. — Чифую, — выдох, вылетевший из губ Баджи казался порицающим. — Я успею, ладно? Теперь Чифую остро ощущал проблему их отношений в Тосве. И он бы никогда не задумался об этом раньше, но теперь… За их спинами оставался целый месяц наедине. Месяц без Тосвы, Майки и дебоширства. Он ничего не мог сказать против. Даже когда брюнет мазнул губами по его щеке, улыбнулся слишком нервно и скрылся в толпе. Он не появился ни через десять минут, ни через полчаса. И Чифую, не отрывающий взгляда от разноцветных искр, считал, что в их отношениях все действительно не было так гладко. Потому что Баджи Кейске был его командиром. И Чифую был уверен, что когда-нибудь… Это принесет им проблемы. *** Проблемы, к сожалению, начинаются через несколько дней после летнего фестиваля. И теперь Чифую обращает на это внимание. Баджи застыл в мягком кресле в сгорбленной позе, его глаза не мигали, а зрачки, казалось, замерли в одном положении. Палец не переставал нажимать на кнопки. И Чифую мог бы отдаться этому поистине эстетическому моменту. Тому, как волосы Баджи были рассыпаны по плечам, а не стянуты темной резинкой. Тому, как свободная рука Баджи прошлась сквозь темные пряди, и у Чифую закололи кончики пальцев от желания прикоснуться. — Кто тебе постоянно пишет? — спрашивает Чифую, пытаясь заглянуть командиру через плечо. И теряется, когда он с значительной резкостью выключает свой телефон, откидывая его на тумбочку. — Проблемы в Тосве, Чифу, — шепчет он, прикасаясь к его макушке поцелуем. Его пальцы все ещё сжимаются вокруг подлокотника. А следующие слова из уст командира становятся тем, что Чифую боялся услышать долгое время. — Тебя это не касается. Челюсть мальчика сжалась от явной досады. И Чифую, скрывающий за кобальтом глаз злость, за время их отношений успел научиться многому. Теперь даже может признать, что этот опыт оказался значительным. — Правда? — он уже смелее перекидывает ногу через его колени и повезло, что Баджи сидит достаточно удобно, чтобы это не являлось проблемой. Когда их бедра прижимаются друг к другу, оба парня вздрагивают. И пусть Чифую слегка покачивается, пытаясь скоординироваться, его руки врезаются в плечи напротив, а ладони командира упираются в его талию, удерживая в равновесии — это все равно производит должный эффект. — Даже времени на меня не будет? И Чифую не может считать себя каким-то суккубом или соблазнителем. Но глаза Баджи после этой фразы темнеют. Он проходится взглядом по открывшейся шее, на которой ещё остались синяки их утренней встречи. Его язык смачивает верхнюю губу, и Чифую не может оторваться от вида показавшейся аккуратной сережки. — Чифу, ты пиздец— Его голос обрывается, когда дверной звонок разрывается от вибрации, в то время как руки Чифую уже оказываются на его шее, а сам он утыкается командиру в грудь. Вздох, выгнувший грудную клетку Баджи дугой, заставил Чифую вспомнить о том, что его мама должна прийти с работы раньше. А значит… Они ничего не успеют. Впрочем, это не помешало Баджи натянуть ворот рубашки мальчика выше — так, чтобы скрыть явные пятна, а после передвинуть его от себя в сторону. — Я открою, — кивнул он, — а ты приведи себя в порядок. Чифую неопределенно сдвинул брови, а после охнул, опустив взгляд на свою ширинку. Проблемы теперь действительно были. В конце концов, когда Баджи исчезает в дверях, а Чифую прислушивается к тихим приветливым голосам в коридоре, он решается на эту глупость. Телефон командира все ещё отсвечивает каждое сообщение, а Чифую начинает себя чувствовать той самой женой, ищущей любовницу в шкафу или под кроватью. Да плевать, что это будет Майки. Наверняка… Ничего страшного, если Чифую немного узнает об их скорых планах. Это было похоже. Похоже на… И вовсе он не ревнует! Серьезно. Баджи ни разу не дал повода для настоящей ревности, пусть даже и сам никогда не пресекал личные границы пространства Чифую. Теперь это кажется одной большой шуткой. И мальчику стоит испытывать стыд, когда он оглядывается по сторонам, словно преступник и крепко обхватывает мобильник пальцами. Он кусает губу, слегка опускает ресницы, присматриваясь. Ну, серьезно, что может— Номер, к слову, оказался неопределенным. Шаги за дверью стали отчётливее, и Чифую едва ли успел откинуть вещь в сторону, а после схватить одеяло, заматываясь в него коконом, и обернуться на дверь через плечо. — Все в порядке? — интересуется Баджи. Его пальцы сжимают ручку чашки сенчо. — Госпожа Матсуно зовёт на ужин. Чифую вяло кивает, не в силах отыскать нужных слов в глубине своего горла. Баджи, к слову, этого уже и не требуется. Он лишь остро наблюдает, как мальчик делает неуверенный шаг вперёд, обхватывает локоть командира и уже смелее переступает порог комнаты. Впрочем, то сообщение — что отозвалось в висках Чифую тревожным, набатным звоном — оставалось все ещё непрочитанным.От неизвестного: Ты должен помочь мне убить его.
***But the part for your heart, (Но часть твоего сердца никуда не подходит) It never fits into place, оh-oh, place. (Совершенно никуда)