Guilty on the run (Виновный в бегах) And I know what I have done (Я знаю, что совершил)
*** Такемичи напрягся, стоило телефону снова зазвонить. Он кинул встревоженный взгляд в сторону своего мобильника. Нет. Нет. Нет. Он знал наперед. Не стоило поднимать трубку. — …Да, Матсуно-сан? — сорвался мальчик, нажимая на кнопку принятия вызова. Тон его был весёлым, почти ликующим, когда обратился к женщине. — Что-то случилось? На миг воцарилось молчание, и Такемичи сглотнул собравшуюся во рту слюну. Он не знал, плачет ли она или злится. Но пускай лучше накричит на него, в конце концов, почему дети не имеют права… — Мой сын не отвечает на звонки. Со вчерашнего дня, — начала она, и от холода женского голоса у Такемичи сердце упало в пятки. — Он вам не сказал? — голос Такемичи стал ещё более беспечным, он незаметно ускорил шаг. — Остался у меня на ночь, телефон наверняка разрядился… Он был уверен, что она не поверила. Но ее тихий, вкрадчивый вздох позволил расслабить плечи. — Ладно, Такемичи-кун, — и ей повезло, что однажды Чифую догадался оставить номера всех своих друзей. — Чтобы к вечеру он был дома. Такемичи смазанно кивнул, его ноги уже сорвались на бег. И, о боги, как же ему повезло, что она бросила трубку, стоило ему добраться до здания... — Ты уверен, что они первыми объявят войну? — спросил Доракен, не имея возможности утолить своего любопытства. Природная властность указывала ему не уступать этот шанс противнику. Майки скрыл улыбку, возникшую при виде его метаний; удивлённо заморгал, отвлекаясь от игровой консоли Nintendo. И подобную глупость спрашивает его заместитель? — Это же очевидно, Кен-чин, — хмыкнул он, и снова повернул голову вбок. Доракен попытался сдержать гневный рык, заметив, как равнодушно светлые пряди изменили свое положение. — Лучше помоги мне разобраться с этим! — многозначительно бросил он взгляд на приставку. На Доракена будто вылили столб ледяной воды. Он, обескураженный и неожиданно задетый его ответом, крепче сжал зубы. В последнее время подобное поведение изрядно заебывало. — Не веди себя так, будто тебе все равно! — выплюнул он, темнота его глаз сощурилась, будто пытаясь в Майки прожечь дыру. Ды́ры в его спине, к сожалению, уже приходилось штопать. А Майки делал вид, что ему все равно. Впрочем, Доракен даже сейчас знал, что лидер Свастонов продолжал ему лгать. Просидев под его боком достаточное количество времени, он научился определять моменты, когда Манджиро действительно напряжен. Сейчас внешних отличий не было. Зато напряжение — острое и натягивающееся ножом у горла, вызывало у него тошноту. — … — Майки промолчал, хмыкнув. И только по показавшейся из-за прядей щеке Кен заметил, как кожа на ней скукожилась, пытаясь повторить неловкость улыбки. Ярость прижалась к горлу снова. Доракен с трудом удержался, чтобы не ударить кулаком в стену. Никто бы таких действий не оценил — додзё семьи Сано со времён «Черных Драконов» было неприкосновенно. — Черт возьми, Майки! — сорвался на крик он, поднимаясь с пола. — Ты не подумал, что сейчас не совсем та ситуация, что и два года назад? Плечи Майки под его взглядом насмешливо дернулись. Он, будто нехотя, повернул голову и внимательно посмотрел на него сквозь каскад прядей светлых волос. Кен-чина всего пробрало, настолько холодным был этот взгляд. — Она достаточно схожа, Кен-чин, — придав голосу мягкости, продолжил Глава. Он отвернулся, будто поставив жирную точку в их незаконченном разговоре, и с прежним, ещё не угаснувшим интересом вернулся к игре. А после нервно вскинул руки, задышал шумно, будто бы действительно не мог справиться с навалившимися на их плечи проблемами. Так было всегда, когда дело касалось Баджи. Доракен уже спокойнее выдохнул, он, стоит признаться, никогда не скрывал неприязнь к командиру первого дивизиона. Даже теперь он продолжал изводить себя размышлениями, пытаясь понять мотивацию действий бывшего друга. Баджи был сложным. И Доракен, даже имея обширный жизненный опыт, был его полной противоположностью. С Майки было так же. Катастрофические моменты. Тернистый путь жизни, по которому Кен продолжал вести его за руку, закрывая глаза другой. Пусть даже это было непросто — Майки ничего не скрывал, и с помощью своего симбиоза они продолжали жить. Баджи молчал. Точнее, чаще умалчивал, не имея желания или возможности поделиться с другими своими планами. Даже несмотря на то, что рычагом его сокрушительных действий всегда оставалась Тосва. И он, пожалуй, ей соответствовал. Продолжал сочетать в себе основные правила группировки, пытаясь сделать шаг раньше всех остальных и подставить собственную широкую грудь под пулю. Не стоило давать Майки возможность сделать что-то подобное. Доракен сделал неуверенный шаг назад. Ему стоило обдумать всю ситуацию, чтобы не попасть под влияние лидера и не изменить позиции, не изменить своего мнения. Майки, как бы ни старался избегать этого, мог своей аурой прижать к бордюру, не забыв при этом выстрелить с математической точностью прямо в висок. И теперь, смотря на его маленькую, не внушающую страха фигуру, продолжать разговор желания не было. Кен-чин поборол это вместе с образовавшимся между ними расстоянием. — У него не было причин уходить теперь, разве нет? — начал он тихо, неторопливо подходя к главе со спины. Закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями, будто бы находиться здесь было невыносимо. От правды, к сожалению, здесь оставалась большая часть. — Если в прошлый раз был он, то... — Казутора вышел из тюрьмы около месяца назад, — резко перебил его Майки. Он продолжал сидеть к заместителю, развернувшись спиной и нервно ссутулив плечи. И больше не подавлял своей силой и превосходством, давая возможность осмыслить его ответ. Доракен удивлённо моргнул. — …Что? — почти прошептал он пересохшими вдруг губами, с замиранием ожидая трагичного продолжения. Ожидая, что на этот раз он ослышался. Другого финала, к сожалению, в этой истории не было. Майки вздохнул, поняв, что разобраться с игрой не получится. Отложил ее и, натянув улыбку, развернулся лицом к высокому подростку, упёршись руками в согнутые колени. От его взгляда Кен-чин захотел расплавиться. — В то воскресенье я видел его, — уверенно продолжил Глава. Просунул большие пальцы в карманы брюк, поменяв центр тяжести, и Кен-чин чуть ли не задохнулся от возросшего напряжения. — Пусть в капюшоне, пусть даже с этими отросшими волосами, я всегда смогу различить, кто это. Баджи был рядом. В воскресенье. Кен-чин выдохнул сквозь плотно сжатые зубы, желваки на его скулах опасно забегали. Майки же равнодушно смотрел на него, и разросшаяся в его глазах пустота начинала пугать. Каждое воскресенье Майки ходил на кладбище. — Ладно, но что это может менять? — пожал широким плечом заместитель. — Считаешь, что Кейске его так отчаянно ждал? — Ждал, но… — Майки сделал драматичную паузу, его губы уже начинали растягиваться в лукавой улыбке, а глаза, все ещё темные, но уже с хорошо видимым отличием радужки от зрачка, расширились. Будто бы он знал больше всех остальных здесь. — Ты говоришь так, будто я не был знаком с ним эти гребаные одиннадцать лет, Кен-чин. «Ах да» — с печалью подумал Кен-чин. Он действительно знал больше всех остальных. Доракен напрягся, снова усаживаясь на восточный манер и бегая глазами за Майки. Лидер привстал с места, оттряхнув руки от не пойми откуда взявшихся крошек. Хмыкнул, резко пригнувшись настолько низко, что Доракену захотелось волнообразно откинуть спину назад. Карманы Майки наверняка кишели не только крошками. — Что ты имеешь в виду? — спросил Кен-чин, пытаясь собрать остатки самообладания, чтобы не показать Майки, насколько растерянным он стал от их близости. Растерянности на этот раз было много. — Можешь считать, что он оставил здесь несколько личных вещей, — продолжил лидер, почти вплотную приблизив к нему лицо. Пожал плечами, из-за чего мышцы под лёгкой футболкой переместились. Кен-чину начинало казаться, что он пытался проникнуть в его подсознание. — Например? — тяжело сглотнув, поинтересовался он. Майки хмыкнул. Он был настолько близко, что Кен мог почувствовать исходящий от миниатюрного тела жар. Глаза, темными пятнами застывшие на его бледном лице, поблескивали искрами превосходства. Кен-чин шумно вздохнул и впервые пожалел об этой умертвляющей тишине в додзё. — Он перестал появляться дома, — зашевелил он губами, и Кен, отвлекшись, снова начал разглядывать его. Плечи лидера ещё были напряжены, но улыбка казалась искренней. — Госпожа Баджи уже звонила мне несколько раз на неделе. Госпожа Баджи. Кен-чин сжал зубы. В прошлый раз, когда он привез Такемичи в больницу, от нее несло такой же силой, что и от Кейске. Подчиняющей, жёсткой и причиняющей лишь дискомфорт. Доракен даже не удивился, что под раздачу к такой личности, как сын этой женщины, попал новый член Тосвы — хлипкий и слабый, абсолютно не способный ответить на крышесносный удар взаимностью. — Что-то ещё? — быстро облизал Кен губы, стараясь вспомнить начало их разговора. Лоб уже покрылся испариной под жаром скул лидера. Майки выдохнул, коснувшись дыханием вытянутого лица, отскочил на пятках назад, выискивая опору. В мозг Доракена вдруг резко вбились все их прежние разговоры о Баджи. Они всегда имели один подтекст: Не следовало ему доверять. Кажется, теперь они пожинали плоды. — …Ты не видишь, как он выглядит теперь? — Он? — удивлённо поднял брови вверх Кен. — Чифую Матсу— Когда дверь комнаты широко распахнулась, ударившись о заднюю стенку, слова застряли у Майки в горле. ...И застал он Главу, кажется, в не самый приятный момент. Майки стоял напротив Доракена и выдавливал из себя улыбку. Но даже Такемичи почувствовал накалившийся между ними воздух. Сейчас они не были похожи на двух лучших друзей, но на соперников? Ещё как. Ходили по кругу, будто готовясь напасть в любой удобный момент. Ещё не атакуя, делая опасные выпады, они пытались прощупать почву. Если бы Такемичи не знал причин, он бы решил, что они поссорились. Впрочем, веревка, натянувшаяся меж их взглядами, разорвалась, стоило как следует хлопнуть дверью, и Майки медленно повернул голову в сторону вошедшего. — Кто тебя впустил сюда? — сказал он таким уверенным тоном, будто у дверей стоял ряд стражников. Если бы не щемящее в грудной клетке чувство испуга, Такемичи бы позволил себе улыбнуться. Семейное додзё Майки, оказывается, найти проще, чем базу Тосвы. — Майки-кун… — начал он, кровь снова прилила к голове. И Такемичи, знающий возможный исход этого разговора, не смог сразу обрести нормальный дар речи. — Вчера Чифую позвонил Баджи-кун… Его нигде нет со вчерашнего дня. — Блядь, — выругался Майки, прижав ладонь к тонким губам. — Вспомнишь дерьмо— — Ты хотел сказать, черта помяни, — пихнув его в бок, мягко поправил Кен-чин. Майки сконфуженно замолчал. А после поднял растерянный, будто осознанный взгляд на Такемичи. — Мы... не сможем ему помочь так скоро, — виновато выдвинул он. — Наверняка это ловушка. Попытка объявить войну. Кен удивлённо поднял взгляд на лидера. Серьезно? Так не хотел говорить, что... Против друзей выступать невозможно. А Майки любил оттягивать неизбежное. Что угодно, школу или же похороны. Кен-чин неопределенно пожал плечами. — Казутора наверняка уже там, — сделал попытку убедить Майки он. — Кто ещё справится, кроме— — Казу... Казутора? Удивленный возглас Такемичи обратил на себя внимание всех в комнате. А блондин, будто встрепенувшись от плохих мыслей, попятился обратно к двери. — Это... полный пиздец, — выдал он, прежде чем скрыться за дверью. *** Потолок перед глазами дрожал, стоило только немного всмотреться в него. А голова болела настолько, что сомнений не оставалось — его ударили с поражающей точностью прямо по темени. Чифую моргает, пытаясь рассмотреть размазанные краски высокой фигуры перед собой. Но в глаза то и дело возвращается взъерошенный, нервный образ бывшего первого командира.//Ты вообще знаешь, как он ушел в прошлый раз?//
Слова Митсуи ударяют с неожиданной силой в голову, позволяя наконец сфокусировать взгляд. Ответ теперь был точным. Он, блядь, нихрена не знал до сих пор.//Как бы ты не хотел, ты не сможешь его понять полностью.//
Чифую фыркает, не понимая, почему задумывается об этом сейчас. Поднимает подбородок выше, пытаясь размять затёкшие плечи. Это было то, что говорили ему тысячи раз окружающие и, боже, было такое чувство, что с тех славных моментов прошла целая вечность. Тогда, конечно, причин для волнений не было. Теперь же до Чифую начинало доходить, что Баджи предал его, буквально загнал в ловушку. Что, в конце концов, творилось в его голове? Звонок. Безлюдное место. Человек, от которого ничего, кроме безопасности, Чифую не ожидал, был первым, кто сломал хрусталь их доверия. — Удобно? — услышал Чифую, стоило лишь зрачкам распознать веселые карие глаза и широкий, растянутый в лукавой улыбке рот. Он вскинул злой взгляд, повел связанными запястьями. Уже только придя в сознание, смог распознать потирающийся о кожу рук материал веревки. А вальгалловский ублюдок все улыбался. Чтобы встать близко, ему пришлось наклониться почти впритык, вызвав у мальчишки лишь тошноту от протухшего, въевшегося в кожу запаха табака. — Очень, — выдыхает Чифую сквозь зубы. Его челюсть начинает болеть от сжатия. Ханма, не оставляющий его последние дни ни на мгновение, довольно кивает, делает несколько шагов назад, позволяя Чифую рассмотреть окружающую обстановку полностью. Вероятно, это была база «Вальгаллы». Заброшенный грязный завод, бесконечная в своей дальности комната. А лампочек всего несколько. Они мигали, мешая осмотреть комнату под лучшим углом, но спину вальхалловца и изображённого на его куртке ангела Чифую уже рассмотрел до мельчайших деталей. До каждого перышка на крыле. До крайности. — Скоро все закончится, — начинает говорить парень, будто пытаясь начать длительный монолог. Возможно, пародируя персонажа дорамы или блокбастера, раз он так величественно вскинул руки, — Я давно начал— — Ты знал, что у тебя прическа стремная? Чифую испытывает удовольствие, когда лицо парня непроизвольно вытягивается. Он останавливается и несколько секунд упрямо молчит. Лишь тогда спустя мгновение пытается повернуть голову, сверкая расширенными глазами и приоткрытым в удивлении ртом. — Нахуя мне эта информация? Чифую на этот раз не дает ему шанса на продолжение. — Не знаю, — перебивает он его вновь. Страха в груди совсем нет, потому он без проблем откидывается затылком на спинку стула, несмотря на то, что голову тут же прошило болью, а шейные позвонки хрустнули от изменения положения. — Может сделаешь завивку? Тебе бы пошло. Длинные пальцы парня тут же двинулись вверх, к обесцвеченным и поднятым волосам, будто бы пытаясь коснуться. — Я… — замялся Ханма, но улыбнулся, когда осознал, насколько глупо перед ним выглядит, — подумаю над этим когда-нибудь, — грубо закончил он. — Как ощущения? Чифую даже сейчас чувствовал в его словах какой-то подвох. Скрытую угрозу, которую не мог уловить за хвост, и даже теперь ощущал, что если ее упустить — начнется глобальный пиздец. В чем действительно состояла причина? Чифую, жалуясь на растерянность, не мог сосредоточиться, все теряя тонкую нить мыслей. Все его внимание было направлено на возникшую близость их лиц. — Как будто меня раздавил грузовик. Ханма рассмеялся, снова выпрямившись. Настолько противно, что у Чифую свело челюсть. Костяшки его связанных рук ещё никогда не горели настолько сильно, как в тот момент. — Я бы чувствовал себя хуже, если бы меня выбросили, как суку, — сказал он таким тоном, будто отыгрывал роль. — А ты делаешь вид, что совсем забил хуй на него. Чифую расслабленно ведет пальцами. Пожимает плечами, будто потеряв интерес к разговору. Ханма, заметив это, настораживается. — Да мне поебать уже, — говорит мальчик, не держа за душой и капли лжи, — будто бы меня могут волновать люди, которые… Которые предали меня. Паники на лице вальхалловца, на удивление, становится больше. — Нет-нет-нет, постой, блондинчик, — тянет вперед он длинные руки. — Призна́юсь, это действительно я приказал твоему Кейске поприставать к тебе. Совсем чуть-чуть ведь. Неужели ты обижаешься? Сердце Чифую мгновенно падает в пятки. Ложь в последнее время он чувствовал до деталей, потому теперь сомнений не было, что Ханма сказал правду — или же настолько верил в свои слова... хотя для него подобное было не свойственно.//Уйди.//
Была ли просьба командира действительно вынужденной? Быть может, стоит ещё поискать причины? Чифую спрятал глаза под челкой, теряя интерес к разговору. Веревки продолжали натирать нежную кожу рук, но теперь это не имело значения. Он чуть ли не разочаровался в нем. Теперь Чифую четко осознавал, что, если бы потерял из ближнего круга первого человека, стоящего в нем, он, вероятно, смог бы разочароваться во всем остальном мире. Баджи стал производить на него слишком усиленное впечатление. А он чуть не разочаровался в нем. Чифую почувствовал сжигающий стыд, по привычке окрасивший его щеки нервной краской румянца, и уже хотел протянуть руки, чтобы спрятать лицо… Разумеется, не вышло, ведь они были связаны. Потому он, игнорируя провоцирующий взгляд Ханмы, откинул голову назад, скрывая мысли за тенью ресниц. Нужен был план. Собственный. Ни от кого не зависящий план. Для начала наверняка убежать отсюда. Желательно, конечно, не одному. Он резко распахивает глаза, осознавая так великолепно представившийся для него шанс! Ведь Чифую уже находится на территории своего врага. Баджи-сан был рядом, черт возьми. Значит, они смогли бы выбраться? Нет, что-то было не так. Баджи что-то держало здесь. Если да, то стоило ему подыграть? И наконец — для чего Чифую был нужен им? Чифую моргает. Он, чувствуя напряжение из-за затянувшегося молчания, наконец поднимает вверх подбородок, встречаясь глазами с настороженным Ханмой. И позволяет себе расслабиться. — Ты типа извращенец? — смело спрашивает Чифую, сдвинув брови до переносицы. Его, честно говоря, забавляет исказившая лицо Ханмы улыбка. — Любишь смотреть со стороны и дрочить? Высокий подросток недовольно скривился, будто бы подобные вещи смогли вызвать у него отвращение. Чтобы распознать его ложь, хватило знания о том, что он заставил Баджи сделать это. Шуджи Ханма, в любом случае, извращенцем был. — Нет… Хотя на то, как тебя трахают несколько, я бы посмотрел. Чифую дернулся, страха уже не чувствуя. Высокий подросток явно его запугивал, пытался прижать к ногтю. Но тем не менее, видимо, не хотел терять интереса, раз оправдывал Баджи в глазах самого Чифую. Он что-то задумал, решил Чифую. И будто удивлённо поднял вверх брови. — В смысле? — Расслабься, — улыбнулся Ханма, и его улыбка ничего не могла сказать о спокойствии, — изначально условие было таким. Знаешь, что значит проверка на верность? — резко сошел с темы он. — Или же вступительный тест? Мать вашу, это плану не соответствовало. Чифую уже открыл рот, чтобы ответить, но… Дверь, металлическая и тяжёлая, издавающая жалобный скрип при открытии, дернулась. Этот парень был странно знаком… На нем была уже знакомая белая куртка. Обхватывала тонкие плечи свободно, наверняка не касаясь кожи. Его волосы были мокрые, шея в чем-то испачкана. Джинсы, растянутые и в чем-то измазанные, совсем не скрывали худобы тонких ног. И лицо — красивое, удивлённое — сияло наивностью, когда парень растянул губы в почему-то внушающей страх улыбке. Под правым глазом у него была родинка, и… Чифую проглатывает удивленный вздох. Настолько бледной кожи он ещё никогда не видел. Поняв, что незнакомый мальчишка разглядывает его, парень опускает глаза на свое тело. Будто удивлённо проводит ладонями по груди, наверняка пытаясь выискать причину чужого внимания. Может, пятно? Пряди его мокрых волос тут же налипают на глаза плотным слоем, и Чифую чувствует невероятную растерянность и неловкость от того, что так пристально разглядывал незнакомого человека. Пусть даже он был вальхалловец. Он резко, совсем неестественно, снова поднял подбородок и пересекся с ним взглядом. Выпрямил спину, из-за чего тонкая ткань футболки плотно прилегла к талии… Чифую почему-то был уверен, что он где-то видел этого парня раньше. — Подожди, — неожиданно начал говорить незнакомец. Резко развернул профиль к Ханме, позволив лицу очертить такую улыбку, что дрожь в мозг Чифую ударила с новой силой. — Неужели этот ребенок и есть его заместитель? Высокий, будто готовый треснуть, его голос попал прямо в лёгкие. Чифую на миг задержал дыхание, понимая, что так пренебрежительно говорили с ним! Ребенок…? Господи, кто же так говорит? Чифую возмущённо поднял вверх брови, жалея, что не может разобрать наглого парня на части. А тот, будто и не замечая чужих метаний, все не закрывал рот. — Он едва ли на пятнадцать выглядит, — улыбнувшись, продолжил он. Сделал несколько подпрыгивающих шагов вперед, одним стремительным неуловимым движением преодолевая дистанцию между ними, наклоняясь так близко, что блондин попытался отпрянуть… Он успел схватить Чифую за воротник, чуть ли не придушив. Блядь, аккуратнее можно? Кто ты вообще, блядь, такой? Чифую внутренне взвыл, с нескрываемым возмущением взглянул в глаза парня, не обрадованный вторжением на свою территорию и настолько неприятной и скользкой близостью. Взглянул и… потерял ощущение окружающей реальности. Краски смазались. Зрачок пожрал светлую радужку глаза полностью, меняя приятный песочный цвет на чернь. Чифую много раз падал в бездну за прошедшее время. Но сейчас? Он в ней пропал полностью. Сглотнул появившуюся во рту слюну, чувствуя, насколько сильно кружится голова от необычного страха, возникшего при рассматривании пропасти, в которую, казалось, ему предстояло прыгнуть. Самый простой вариант — отпрянуть. Отойти на безопасное расстояние, спрятать взгляд, лишь бы в него не вглядываться. Но почему-то Чифую остался, с лёгкостью принимая вызов, даже несмотря на прошедшую по всему телу грубую дрожь. Почему он не отступил? Чифую не мог ответить на этот вопрос, но проиграть даже в подобном сражении на территории своего врага — слабость. А Чифую перестал себя к таковым причислять. И с бо́льшим давлением вперился взглядом в незнакомого парня, мечтая прожечь в нем огромную по размерам дыру. Он моргнул — кажется, впервые за пару минут, — вмиг сбив натянувшееся напряжение, и тогда Чифую едва ли успел поймать движение его тонких губ, быстрое и нервозное. — …Да ты просто милашка, — сказал он и переместил руку с шеи на щеку. Чифую застыл, не в силах выкрутиться и уйти от соприкосновения. — Сколько вы знакомы? — прошептал парень, тут же сконфуженно замолчав. Чифую тоже молчал. Гордо ожидая дополнительной информации, которой когда-нибудь сможет воспользоваться. Ощущение смерти, застывшей на его носу, начало напрягать. — Полгода вместе якшаются, — вмешался Ханма, резко возникая из-за спины и оттягивая парня за руку назад. По его лицу прошел нервный импульс. — Да, Кейске? Хотелось фыркнуть. Никогда не поворачивать голову в сторону вновь скрипнувшей тяжёлой двери. — …Да. Чифую вздрогнул, стоило низкому, настолько привычному голосу прозвучать в комнате. Кобальт в его глазах был диким, когда он вскинул голову. Баджи-сан стоял в другом конце комнаты. Уставший, но распрямившийся. С наполовину скрытым тенью лицом и собранными в хвост волосами. Губы Чифую мгновенно растянулись в улыбке. Он делал так, когда готовился к битве. — Тора, ты пришел рано сегодня, — повел плечом брюнет, и сердце Чифую дрогнуло из-за того, что он буквально не удостоил его своим взглядом. — Разве других дел не было? Тора. Рот Чифую тут же исказился в понимании. И он, будто сняв раздражающую белую пелену с глаз, тут же узнал его. Пятно, изначально показавшееся грязью на его тонкой шее, было татуировкой.//Казутора Ханемия.//
//Я говорю, что Казутора убил моего старшего брата.//
//Я слышал, что Казутора Ханемия учился раньше в нашей школе.//
Чифую зажмурился, стараясь отогнать навеявшиеся этим проклятым именем воспоминания. Опустил вниз глаза в надежде не встретиться с Баджи-саном взглядом. Если снова посмотрит, то проиграет и сдастся. Даже если этот парень не был похож на убийцу. То есть, на преступника совсем не похож. Если не растекшиеся по жёлтой радужке глаза зрачки, Чифую бы не заметил в нем странностей. Миловидное лицо. Мягкое. Наверняка лишь обманчиво-хрупкое. Теперь же, зная, на что смотреть, Чифую заметил дрогнувшие тонкие пальцы, узкий разворот плеч, когда парень резко повернул голову. Слишком резко для нормального движения. А после сделал хищный шаг в сторону командира, обошел стороной Ханму, будто тот был пустым местом — и это тоже являлось правдой, и обхватил Баджи Кейске за шею. Стоп. Чифую моргнул. То есть… Он, блядь, обнял его. Как бы ни старался сдерживать себя Чифую, в голову тут же ударила волна ярости. Он касался его так, будто имел право. Как будто они были чертовой парой или уже семьёй. А Чифую, как самый ограниченный здесь в информации, не мог утверждать, что это являлось ложью. Баджи поднял глаза, впервые после той встречи встретившись взглядом с вмиг застывшим блондином. Губы Чифую тут же загорелись от воспоминаний. На мгновение ему показалось, что в золото этих глаз проникла растерянность… Баджи-сан опустил ресницы, возвращая лицу холодное выражение. Руки, замершие до этого беспомощно разведёнными, опустились на плечи незнакомого парня. Да, определенно. Теперь Чифую, даже несмотря на игру своего командира, мог разгадать смешанность этих эмоций. У Кейске наверняка был план. И оставалось надеяться, что его больше никто разгадать не сумел. *** В голове осталась лишь одна мысль. Бежать. И успеть, пожалуйста, только успеть. — Теперь База Тосвы превратилась в сплошное кладбище, — прозвучали слова Доракена в комнате допроса глухо. Отдались от стен эхом. Такемичи сжал края стола пальцами, неуверенно прикусил губу. В последнее время ему не давала покоя мысль. — Что случилось с Чифую? — Чифую? — удивлённо поднял брови вверх мужчина. — Он умер той осенью. Такемичи пораженно выдохнул. Слишком много смертей. Они в его голове не укладывались. — Я… Как это, мать твою, произошло? Такемичи остановился, пытаясь сориентироваться в маршруте. Боже, вот и настало время для голосов в голове. Впрочем, с таким графиком только шизофрении для полноты красок и не хватало! Такемичи ускорил шаг, жалея, что на этот раз Майки с Кеном решил не ждать. А потом эти самые слова снова врезались в его мозг скальпелем. — Меня не было там, — сказал Доракен, понурив голову. На его лице уже отпечаталась смерть, всем в округе напоминая о приговоре. Смерть преследовала их по пятам с пятнадцати. — Доракен… Хотя бы имя, я смогу ему помочь. Обязательно. — Там был Баджи, — пожал плечами мужчина. — И Казутора. Я не знаю, кто из них был убийцей. Он умер той осенью. Точнее уже этой. База «Вальгаллы» теперь была известна ему. Такемичи завернул за угол, повторяя выученный назубок маршрут. Кен с Майки сейчас ему не могли помочь. А что будет дальше? Уже неважно. Главное в этой ситуации — просто успеть. Он потёр друг о друга озябшие руки, сверяясь с часами. Минутная стрелка будто увеличила скорость движения. Почему-то теперь даже Такемичи казалось, что время начало течь быстрее. — В октябре. Он умер в октябре две тысячи пятого, — сказал Такемичи, закрыв глаза. Наото согласно кивнул. — На той базе тебе нужно быть в пять тридцать... ...— Время. Пять тридцать, — подтвердил Ханма, смотря в телефон. — Чудесное время для преступления. Баджи упрямо выдохнул, выпрямив спину. Смелее взглянул вперёд. В голубых глазах мальчика не было никакой обиды, и это — первая причина его разрушения. Кто-кто, а он точно здесь виноват не был. — Ты готов? — спросил Ханма, расслабленно приставляя пальцы к своему подбородку. Преступление на его костяшках сверкнуло в свете тусклой лампочки. — Запомни этот день, — пророчески улыбнулся он. — Он отложится в памяти. Баджи снова перевел взгляд на мальчика. Там, пряча глаза под свисающей челкой, Чифую стоял, не двигаясь, и пытался представить — какими были бы их отношения без этой лжи. И в который раз смог прийти к заключению, что они без нее не выживут. Стоило приноровиться понимать друг друга без слов, что сделал Чифую, как только услышал приближающиеся к себе шаги. Ему показалось, что в руках кого-то из вальхалловцев сверкнула сталь. Плевать. Чифую стиснул зубы. Если проигрывать, то наверняка не подобным способом... ...— Твою мать, — выдохнул Такемичи, в очередной раз запутавшись в непослушных ногах. — Если будущее опять повторится… Ничего уже нельзя будет спасти. Ничего не будет. Потому что он умер в будущем. Все они умерли. Такемичи до сих пор помнил слова Доракена о смерти всех Свастонов. И его убийцей был Баджи Кейске? Неизвестно. Но если действительно что-то пойдет не так, то Чифую умрет. Баджи обязательно пойдет следом. Потому что Баджи не способен убить близкого... ...Чифую имел возможность убедиться в этом. Теперь он не пугается, а лишь поднимает голову, путаясь в золоте глаз брюнета в последний раз. Он должен соответствовать, даже если Кейске больше не его командир. — Баджи-сан, — пытается выдохнуть он, тихо. Лишь для двоих. Он знает, что должен сказать. Я тебя… Первый удар был крепким. Болезненным. Будто кричащим о том, насколько темные времена настали. Падая на асфальт, Чифую по привычке попал в золото глаз командира. — Чифую… — зашептал он напоследок. — Я прошу тебя ответить.//Что ты сказал?//
Ударь. Ударь. Чифую провел языком по губе. Та уже разодралась от столкновения с рукой Баджи.//Я влюблен в тебя.//
Он думал об этом раньше и в этот момент хотел услышать что-то другое, например... Я тебя тоже, прости. — Я не смогу ударить своего командира, — сказал мальчик, озорно сверкнув потемневшими от его растерянного вида глазами. Что ты хотел сказать...?//Я сказал, что не пожалел в любом случае.//
— Тогда мне жаль, — хмыкнул Баджи, пытаясь размять затёкшие пальцы. От вида крови на этих губах его начинало тошнить. — Будет больно. ***Guilty on the run (Виновный в бегах) And I'm never forgiven (И нет мне прощения)