***
Мариус аккуратно закрывает поветшавшую тетрадь, напоследок проведя ладонью по кожаной обложке. Откидывается на спинку кресла и разглядывает витраж на месте, где когда-то было окно. Теперь он знает.III. Дневник Мартины
27 июля 2021 г. в 14:05
«Мне было 23 года, когда я умерла.
С детства меня учили вести себя хорошо, чтобы после смерти Бог забрал меня к себе в рай. Следовать правилам было не сложно, и жизнь казалась такой понятной, я искренне любила её. Всё, чего я хочу сейчас — это успокоить дрожь в руках и оставить на бумаге то, что мне пришлось поневоле пережить. К сожалению, пережить.
Я приехала во Францию ровно в свой двадцатый день рождения. Этот день стал одним из самых ярких воспоминаний в жизни, потому что один торговец сказал, что я прекрасно выгляжу и могу выбрать в его лавке в подарок всё, что захочу. Тогда казалось, что французы придумали слово «любовь», и в этом был смысл их жизни. Они всегда улыбались и имели вкус к изысканному туалету, хоть по воскресеньям у них и не было банного дня. Несмотря на то, что я любила свою родину, на Руси в какой-то момент стало… Тесно? Мне всегда хотелось больше. Больше языков, больше искусства, больше жизни — и я могла себе это позволить. Я жила.
Ещё одной странной особенностью была инквизиция. Людей, а чаще всего красивых зеленоглазых молодых женщин (до сих пор не понимаю, почему), могли обвинить в подчинении тёмным силам. Якобы пользуясь их бренными телами, дьявол сеет разврат и уничтожает католическую веру. В моих родных широтах исповедуют православие, поэтому такое видение мира для меня было чуждым. Более того, я вовсе не верила в то, что духи могут проникнуть в мир людей. Но я приехала изучать французскую культуру, а не менять её. Для них день казни был чем-то вроде праздника: все радовались, что нечисть наконец-то сгинет в ад, где ей самое место. Я всегда пропускала подобные мероприятия. В конечном счёте за своё равнодушие пришлось заплатить.
Родителям повезло владеть землёй крупных размеров, но при этом они посвятили всю жизнь медицине, так же как и мою. Поэтому в свои юные годы я успела не просто стать медицинской сестрой, но и увидеть некоторых людей буквально изнутри. Также, мне пригодилась латынь в освоении французского языка, и уже в скором времени я получила работу в госпитале. Таковы были условия мамы и папы — работать на благо, а не растрачивать жизнь попусту. Впрочем, в свободное от работы время я могла делать со своей жизнью всё что угодно.
Доктор, которому я помогала, однажды сообщил мне о важном пациенте, к которому необходимо относиться особенно нежно и внимательно. Позже я узнала в нём председателя парламента — Брюно Перра, но в момент нашей первой встречи он был для меня просто богатым старым привилегированным мужчиной. Ещё более привилегированным, чем обычные мужчины. Перр казался весёлым, даже пытался заигрывать — в ответ я только улыбалась. Затем он посмотрел в мои зелёные глаза и шутя сказал, что я похожа на ведьму. Красивая и образованная — для европейских женщин и первое, и второе было редкой роскошью. Но я просто улыбалась. И по неосторожности поделилась, что вообще-то не верю в демонов.
Это был мой последний день в госпитале. Одной глупой фразы хватило, чтобы меня забрали. Если честно, надо быть полным идиотом, чтобы верить в инквизицию, сейчас я уже могу смело это сказать. А Европа — царство идиотов, потому что любое неповиновение карается смертью. Я же не безбожница, в конце-концов. Но это не имело значения.
Несколько грязных крестьян притащили меня в тюрьму, где подозреваемые в ереси ждут решения суда, который длится около месяца, в зависимости от даты последней состоявшейся казни. В моём случае прошло две недели. Небольшое помещение с решёткой вместо двери, напоминающее загон для свиней, в котором уже находились две девушки. Было холодно и влажно, пахло плесенью — идеальные условия для развития туберкулёза и, на удивление, размножения крыс. Мы понимали, когда идёт дождь, по медленно накапливающейся луже у дальней стены. Спустя пару дней нас уже было пятеро. Кто бы мог подумать, что эти девушки в последствии станут самыми близкими для меня людьми. Жози, Ада, Блэр и Сисси — я люблю их бесконечно и безусловно и хочу, чтобы бумага это сохранила навсегда. Возможно, если бы мы не встретились в тот месяц, то просто умерли по отдельности, что сейчас предпочла бы каждая из нас. Однако судьба сложилась именно таким образом.
Как полагается настоящим, в понимании церкви, ведьмам, мы были все как на подбор юные, прекрасные и свободные. И естественно, в бешенстве от того, что приходится здесь находится. Нас загнали в угол, как каких-то подвальных крыс, и приказали ждать, пока принесут мышеловку. Мы просили, мы пытались договориться и привести любые доводы в пользу того, что в нашей жизни никогда не было магии. «Ересь» — всё, что получали в ответ. Единственным вариантом, как нам сказал мерзкий Брюно Перр, однажды любезно посетивший нас, было признаться в связи с дьволом. Тогда нас бы отпустили с пожизненным клеймом еретичек, которых народ боится больше Страшного суда. Впрочем, мы знали, что это ложь — это было очевидно. Инквизиция давно стала просто политическим рычагом. Перр терял позиции в парламенте и уважение королевского двора и не нашёл ничего лучше, кроме как продемонстрировать свою мощь через казнь девушек, которых никто не станет защищать. Поэтому, на промежуточных судах мы принципиально молчали: не давали им ни малейшего повода переиначить наши слова в свою пользу. Лишь когда Перр подошёл ко мне вплотную, так, чтобы мой шёпот был слышен только ему, я сказала ему кое-что. Это был мой последний суд перед казнью.
Мы чувствовали, что грядёт неизбежное. Каждый вечер успокаивали друг друга, что смерть наступит быстро, а затем мы снова встретимся в лучшем мире. Пытались отвлечься, вслух вспоминать приятные моменты из жизни. Девочки любили весь мир так же, как любила его я. Даже сидя в карцере, мы продолжали любить то, что было за его пределами: семью и родину, лето и зиму, театр, картины, секс. О последнем не принято вести беседы, но нам было нечего терять. Да и набирающее обороты просвещение позволяет мыслить шире (почему-то только мужчинам). Сисси сказала, что нам повезло проводить последние дни друг с другом, а не в койке какого-то мелкого политика. Ещё бы, ведь вступать в интимные отношения с нечистой силой наказуемо. Мы были заперты от всего мира, но чувствовали себя свободными как никогда. Запретные темы всегда самые интересные для обсуждения, а тогда было подходящее время. Сошлись на том, что правильно не хранили свою честь до свадьбы, да и кто вообще называет девственность честью? Этот мир должен стать комфортным для женщин, а мужчины — благоговеть перед нашим обаянием. Как же мы ненавидели их всех. Возможно, это были действительно смелые мысли, но кто вправе нас лишать жизни за это?
До казни оставались считанные дни. Страшно признаться, но мы даже немного ждали момента, когда нас наконец-то выпустят из-за решётки. Мимолётные желания. Одним вечером Ада-таки дотянулась до подсвечника: свеча едва не рухнула на каменный пол, но всё же её удалось утащить в нашу клетку.
Я вспомнила детство, когда моя соседка Мирослава предлагала погадать на Святках. Карты, свечи, нитки, стаканы — было огромное множество способов, но мне всегда запрещали, даже батюшка лично. Запреты взрослых легко нарушаются, о чём они всегда в курсе, но только когда в этом есть интерес ребёнка. Я же побаивалась узнавать будущее и только смотрела на других.
Девочки ничего не знали о ворожбе, да и время было не рождественское. Но раз уж мы всё-таки ведьмы, может, что-нибудь получится? Это была просто одна большая шутка. Что нас ждёт в ближайшее время было понятно и так, а что после — не особо. И всё, что у нас было, — это мы сами. Блэр придумала на ходу обряд, который мы по ходу дела дополняли новыми деталями. Наши ладони были окроплены горячим воском и затем сомкнуты. Получился ломаный круг, хотя, он скорее напоминал звезду, на вершинах которой были мы сами. Джози пришлось поднести руку вплотную к пламени, чтобы замкнуть круг. Я чувствовала жар её ладони, и от этого хотелось держать только крепче. Мы смотрели на еле-еле играющий огонёк в центре нашей звезды: свеча почти потухла из-за того, что мы слили воск. Затем просто попросили пустоту, чтобы наша казнь помогла положить конец мучениям невинных, и пообещали друг другу, что смерть не разлучит нас.
После последней произнесённой мной фразы свеча окончательно потухла, и наш взор поглотила тьма.
Следующим утром к нам снова пришёл Перр, потому что ему сообщили о нашей маленькой шалости. Я сказала, что теперь он проклят. Придурок. Уверена, что поверил. Я видела этот взгляд, когда мы стояли на причале у Сены. Я видела, как затягивается петля на его шее, хотя её накинули мне. Мы сохраняли молчание до самого конца, лишь обернувшись друг на друга с мыслями о нашем договоре.
И палач опустил пол под нами. Через какие-то секунды он отрубил наши верёвки. Эти идиоты даже не знают, что сбрасывают в воду едва живых людей. А мы, вот, теперь знаем. Я чувствовала, как лёгкие разрываются от непроизвольного вдоха на глубине, как темнота наполняет меня изнутри и становится моей сутью.
В какой-то момент ко мне резко вернулось сознание, не знаю, сколько времени прошло. Что-то подняло меня наверх, мои лёгкие очистились, и только с первым вздохом после смерти я поняла, что нахожусь у берега и чувствую ногами дно. Сидя на острой гальке, я видела, как испытывают то же самое мои подруги. Мы не могли остановиться трогать лица друг друга, убеждаясь, что всё вокруг реально. Свободны.
И связаны проклятьем — это мы поняли позже. Я вернулась за Перром, как только смогла. Клянусь, я не ставила перед собой цель его убить, но он настолько испугался, когда моя рука коснулась его скулы, что сердце не выдержало. В этот момент в меня как будто вдохнули жизнь. Мы поняли, что имеем дело с высшими, до сих пор не до конца нам понятными, энергиями, и что это можно обернуть в нашу пользу. Всё, что я могу рассказать дальше, предназначено лишь для ведьм.
Да, после нас были и другие, убийство Перра лишь притормозило машину инквизиции, но не остановило. Под покровом сумрака мы следили за следующими казнями. От сожжения окончательно отказались: дорого, грязно и едкий дым долго рассеивается и напоминает о себе. Пришлось составить небольшой путеводитель в загробный мир для новообращённых.
Я не знаю, что будет дальше, и как избавиться от этих страданий. Мы ищем ответы, однако погружаемся всё глубже во тьму. Вот и всё. Надеюсь, Франция сгорит, как горит сейчас в аду Брюно Перр»