Ladro

Чонгук заостряет слух, когда, как ему показалось, он слышит волчий вой. Сейчас он дома один, топит камин, на дворе середина зимы, и надо поддерживать тепло в доме. Тэхен ушел на охоту, альфа не хотел его отпускать, но отговорить не получилось: оба знают, что Ким хороший охотник, благодаря чему и смог выжить один. И сейчас понимая, что его волчонок в лесу один, Чон бросает свое дело и быстро выходит наружу, снова прислушиваясь. Вой повторяется и резко прерывается. Но альфе и этого достаточно, чтобы понять, что он принадлежит его омеге. И уже волком бежит в сторону, откуда вой снова повторился. Его зовут, его ждут. У Чонгука сердце готово разорваться, с Тэхеном он теперь часто впадает в панику, ему еще никогда не приходилось за кого-то переживать. Он чувствует страх и нотки гнева, которые испытывает сейчас его омега, и сам, кажется, начинает бояться. Чон понятия не имеет, что с Тэхеном сейчас происходит, но точно знает, что тот сейчас в опасности. После каждой такой мысли, он словно заново пополняется силами, начиная бежать еще быстрее. Приближаясь, Чонгук чувствует присутствие чужака и его подавляющую ауру, словно омегу хочет подчинить. От этих мыслей альфа громко рычит. А после видит, как серый волк нависает над белым, стараясь поставить свою метку, но Тэхен старается отбиваться всеми силами: дергается, пытается царапаться и кусаться. Но видно, что у самого силы уже на исходе, местами на белой шерсти виднеется кровь. Это насколько надо озвереть, чтобы причинить вред омеге? Чонгук больше не в состоянии на это смотреть, глаза наливаются кровью, буквально сверкая красным, а после с рыком, с разбегу налетает на серого, сразу же сметая того с Тэхена. Волк полностью берет контроль над разумом, а потому и жалости к врагу никакой. Да и какая жалость? На его омегу смотреть не разрешено, не то что трогать. Нельзя и пальцем касаться его семьи, каждый за это поплатится. Серый волк еще молод, размерами и силами меньше Чона, а потому и шанса малейшего на спасение у того не было, Чонгук разрывает его глотку, пачкаясь в чужой крови, и стоит долго над трупом тяжело дыша, словно пытается убедиться в чужой смерти. Даже не замечает, того, как Тэхен к нему медленно подходит в обличии человека, обнимая волка за шею и тычась носом в черную шерсть. — Чонгук, — дрожащим шепотом, — Я хочу домой, пожалуйста. Альфа, все так же тяжело дыша, поворачивает голову в сторону омеги и долго бродит взглядом, по чужому побитому телу, хочется вылизать все раны, но он себя отдергивает: сейчас он весь в крови, дома он этим точно займется, после того, как приведет себя в порядок и почистит несколько раз зубы. Домой они идут медленно, Тэхен не в состоянии быстро перебираться, на себе альфа не может его нести, тот может заболеть в человеческом обличии. Тэхен время от времени опирается боком о чужой, в такие моменты Чон, останавливаясь, трется своей мордой об омежью, в желании поддержать. Уже дома Тэхен падает в объятия Чона, всхлипывая в чужую грудь. — Он хотел, чтобы я стал его омегой, чтобы я подчинился, — Ким крепко-крепко обнимает альфу за талию, словно слиться с ним пытаясь, — Хотел метку свою поставить, я так испугался, звал тебя. — Тише, волчонок, все хорошо, я рядом, я успел. — А сам бесится, он пока не решается поставить свою метку, так как тот еще совсем маленький и может быть не готовым к этому. Тэхен не просил, он не настаивает: время еще будет. — Я хочу принять ванну, мне неприятно чувствовать его запах на себе и на тебе, — он смотрит в глаза умоляюще, словно ему сейчас запретят. — Конечно, я сейчас тебе ее подготовлю. Альфа направляется в ванну, а Тэхен плетется за ним, не желая отходить от него ни на минуту. Когда Чон собирается покинуть помещение, Ким хватает его за футболку, останавливая. — Тебе тоже надо принять ванну, ты весь в крови, — омега кусает губу и слегка улыбается. Чонгук не может отказать. Тэхен устраивается между чужих раздвинутых ног, благо ванна достаточно широкая, и находиться в ней вдвоем довольно-таки комфортно. Ким укладывает голову на чужое плечо, заводит руку назад, вплетая пальцы в черные, как уголь, волосы альфы, и медленно массирует кожу. — Спасибо, что пришел за мной. — Я не мог иначе, — чуть ли не рычит, снова вспоминая неприятную ему картину. Тэхен поворачивает голову в сторону альфы и, улыбнувшись, целует того в подбородок. — Может, — он закусывает губу, задерживая дыхание, — Может, ты поставишь мне метку? Чонгук напрягается всем телом, что не проходит мимо омеги, и тот успевает пожалеть о сказанном. Чонгук вздыхает, касаясь рукой чужой шеи, где и должна стоять брачная метка. — Ты, — заглядывает в глаза, — Уверен? — Да. — Ни секунды не думая. Чон заламывает брови, а после подается вперед, впервые пробуя на вкус любимые губы. Всего за три месяца его сердце покорили от и до. Тэхен чуть ли не задыхается, не знает что делать и как, но инстинктивно, словно голодный зверь, жмется губами в ответ, мажет, лижет. Чонгук отстраняется, снова смотрит в чужие глаза, что так покорно и доверчиво смотрят в ответ. Он припадает поцелуями к шее, вылизывает ее долго, моментами царапая кожу острыми клыками, что уже чешутся в предвкушении. Альфа обнимает крепко за талию, в тот момент, когда его клыки рвут кожу на карамельной шее омеги, а Тэхен громко кричит, сильно сжимая в кулаке черные пряди, но отстранить не пытается, тяжело дышит сквозь зубы, роняя слезы, но не жалеет, он хотел этого и хочет до сих пор. Чонгук отстраняется от шеи, любуясь своей работой, а после зализывает рану и утыкается носом в шею, вдыхая их совместный аромат, волк внутри него урчит довольно. Продолжая обнимать одной рукой чужую талию, а вторую укладывает на горячую щеку Тэхена, поворачивая в свою сторону и заставляя смотреть на себя. — Волчонок мой, — он приступает вылизывать чужие соленые щеки, — Я люблю тебя. Омега Тэхена пищит. Он тоже.