Охотники за привидениями

      За прошедшие недели с момента начала поисков третьего крестража Драко стало казаться, что даже Обливиэйт едва ли смог бы помочь ему забыть вязкую жижу под ногами, состоявшую из грязи и глины, щедро политую почти не прекращающимися дождями. Скажи ему хоть кто-то, что буквально в нескольких милях от холёного Лондона можно увидеть вместо нормальных дорог нечто настолько отвратительное, его ответом стал бы короткий презрительный смешок. Тем не менее факт оставался фактом: в последнее время он начал всерьёз задумываться о том, чтобы чаще принимать зелье Сна без сновидений, только бы отдохнуть от противного зрелища, которое вставало перед глазами, стоило голове коснуться подушки, а векам опуститься.       Безуспешность поисков то и дело наталкивала его на размышления о том, чтобы бросить искать след цыгана хотя бы временно. Опросы в других посёлках и помощь призрака не помогли совершенно, а оттого Драко готов был признать, что его информация завела их в тупик и что разумно было бы попытать счастье со следующей монетой. Оставалось набраться смелости и поговорить об этом с Грейнджер, что стало для него неожиданно самым трудным пунктом плана.       Малфой никогда не признался бы, но в глубине души был рад, что их сопровождала так раздражавшая поначалу прилипала миссис Фландерс. Она хоть немного сглаживала своей болтовнёй напряжённое молчание, которым по известным только ей причинам награждала его Грейнджер в течение всего времени их сотрудничества. В первый день Драко едва сдержался, чтобы не попытаться отменить Силенцио, которое, как ему показалось, было наложено на бывшую заучку, заткнуть которую не мог порой даже Снейп, однако она, словно прочтя его мысли, бросила:       — Не трансгрессируй, тут идти минут пять от силы.       Пожав тогда плечами, он не стал спорить, хотя не совсем понимал, для чего тратить на дорогу и это время. Когда же «минут пять от силы» превратились в добрые двадцать, а поселение не появилось даже в зоне видимости, Драко не выдержал:       — Грейнджер, если тебе не хватает пеших прогулок, то устраивай променад без моего участия! — раздражение взяло верх, и он забыл даже об окклюменции. — Хочешь дальше месить грязь — успехов! А я трансгрессирую!       — Нет, — коротко ответила она и продолжила путь.       — Да, — неожиданно для себя решил проявить он строптивость, стараясь при этом не вспоминать обидную кличку, которой его окрестила миссис Фландерс. — Ты или объяснишь, на хрена это нужно, или пойдёшь в задницу со своими маггловскими методами перемещения!       — Грубиян, — досадливо цокнула языком Элизабет, но он просто отмахнулся, после чего, ускорив шаг, встал прямо перед Гермионой.       — Статистически среди цыган самое большое количество сквибов, — будто напоминая, отозвалась девушка. — А потому, если они заметят возникших из ниоткуда людей, мы просто их напугаем, — сделав вдох и набрав новую порцию воздуха, она продолжила: — Если испугаются магглы, обитающие в посёлке души тоже могут насторожиться и спрятаться. Владелец монеты — в том числе. Не всегда нам будет везти на призраков, не слышавших и не верящих в духоловов. — Не дожидаясь ответа Малфоя, она обошла его по дуге и двинулась дальше.       Таким образом, тот диалог стал самым длинным у них за почти два месяца поисков. И если поначалу Драко убеждал себя, что и его самого устраивала возможность как можно реже болтать с грязнокровкой, поскольку все их разговоры так или иначе перетекали в скандал, однако теперь готов был признаться себе, что даже ссора устроила бы его куда больше гробового молчания.       Отвлечься не получалось абсолютно ни на что, а мрачные мысли о стягивающейся всё плотнее петле на его шее не давали покоя. Тёмный Лорд имел явные намерения дожать его и в методах не стеснялся, в чём он ещё раз убедился ещё в начале их с Грейнджер сотрудничества.       Воскрешая воспоминания, Драко позволил себе кривую ухмылку, когда по откуда-то ещё сохранившейся наивности обрадовался, увидев вылетевшую из камина записку от Блейза, который несколько лет предпочитал держаться подальше от некогда лучшего друга. Он чертовски скучал по играючи плюющему на все предрассудки приятелю, но попыток выйти на связь первым не делал. Мешали гордость и воспитание, нашёптывающие о том, что навязывать общение ниже его достоинства.       Едва узнав в криво накарябанной записке всегда аккуратный почерк Забини, он обратился в чтение наверняка наспех состряпанного послания:       «Безусловно, я рад, что ты решил думать своей головой без страха, что твой отец узнает об этом, но только имей в виду: ваш луноликий лидер не отступит легко. Нас навестила чета Паркинсон, они очень просили повлиять на тебя в одном вопросе, а когда я попытался очень вежливо послать их на хер с этим дерьмом, они чуть не похитили мою мать, чтобы их просьба в дальнейшем прозвучала убедительнее. В общем, в меру скромных возможностей помогаю чем могу: сваливаю в туман, прячу матушку и ложусь на дно до конца заварухи. Постарайся не сдохнуть! Удачи! Б.З.       П.С. Не обольщался бы на твоём месте насчёт Пэнси. Вряд ли её интересуешь ты лично.       П.П.С. И сиськи у неё весьма так себе, ничего впечатляющего.       П.П.П.С. Если сам не догадался — после прочтения эту херню нужно сжечь».       Ощущая себя третьекурсницей, получившей долгожданную валентинку, Драко несколько раз перечитал послание, прежде чем бросил в огонь. Вероятно, вконец измученный окклюменцией разум искренне пытался помочь разыскать даже в этом тревожном предупреждении что-то хорошее. И ведь находил: как оказалось, друг всё-таки не отказался от него. Отправка подобного послания была огромным риском, на который тот решился ради него. Не говоря о том, что Блейз предпочёл податься в бега, но отказался сотрудничать с Волдемортом.       Малфоя передёрнуло от тошнотворного чувства омерзения, стоило ему вспомнить руки Пэнси на своем теле, а её слезы и уверения, что поступить иначе просто не могла, вызывали теперь ещё большую брезгливость. Решение Забини не только отказать в сотрудничестве, но и предостеречь Драко настолько контрастировало с поведением несостоявшейся невесты, что до момента, когда она покинула Мэнор, он игнорировал требования матери составить им компанию. Понимал, что просто не сможет вести себя как ни в чём не бывало в её присутствии.       Поток плавно сменявших одна другую мыслей, отвлекавших его от неминуемого скандала с Грейнджер, который та обязательно устроит, когда услышит предложение свернуть поиски, перенёс в ещё одно воспоминание о разговоре с матерью.       — Драко, откровенно говоря, в последнее время я перестала понимать тебя, — разочарованно вздохнув, она без приглашения устроилась в кресле в комнате сына, после чего окинула изменившееся до неузнаваемости помещение взглядом. Леди Малфой оставила увиденное без комментариев. Однако отлично знавший мать Драко прекрасно расшифровал посыл по едва заметно поджатым губам: она осталась не в восторге.       — Мне жаль, — почти искренне отозвался он в ответ. Драко действительно сожалел о том, что при всём желании не смог бы повесить на неё бремя знаний о крестражах, при этом не подвергнув смертельной опасности — окклюменцией Нарцисса не владела.       — Мне казалось, мы давно определились с твоими намерениями относительно Пэнси, — продолжила она, сверля его испытующим взглядом. — В моём присутствии ситуация была под контролем, так что буду благодарна, если объяснишь, с какой стати неожиданно наотрез отказался находиться в её обществе? Она позволила себе недостойное девушки нашего круга поведение?       — Нет, — ложь слетела с губ так легко, что Драко сам удивился. Однако, несмотря на то, что было бы гораздо легче избавиться от утомительного допроса, рассказав про визит Пэнси в его комнату, не стал этого делать. То, что новоявленную Пожирательницу Смерти мисс Паркинсон и так ждало наказание за проваленное задание, заставляло его вопреки логике даже ей сочувствовать. Оттого Малфой не пожелал добавлять к этому ещё и позор.       — Тогда я совершенно перестала понимать происходящее, — досадливо покачала его мать головой. — Сам Тёмный Лорд позволил взять перерыв в задании, чтобы ты имел возможность провести с Пэнси время, которой ты сознательно пренебрёг. Откровенно говоря, Люциус очень зол на тебя, Драко. Ты словно утратил способность верно расставлять приоритеты. Я попросила Северуса помочь тебе в первом задании, ведь ты был ребёнком, ты не выстоял бы против Дамблдора, мог испугаться, не справиться, но на празднике… Даже не представляешь, насколько был близок к беде! — на последней фразе нарочитое спокойствие на секунду уступило, однако она быстро взяла себя в руки, а взволнованное лицо вновь приобрело знакомое выражение полной невозмутимости.       — И что на этот раз я сделал не так? — прищурился Драко, который до того дня искренне оценивал собственные магические способности куда более скромно.       — Не делай вид, что не понимаешь, о чём речь! — жёстко отрезала она. — Эта неуместная жалость к магглам… к сожалению, её заметила не только я, но и Белла. А это уже не просто досадно, это опасно. Я думала, ты это понимаешь, — Нарцисса говорила отрывисто, словно зачитывала эти фразы по бумажке, отчего Драко начал сомневаться, что мать озвучивает собственные мысли.       Засунув руки в карманы брюк и держа спину идеально ровно, он подошёл к окну и окинул взором почти зашедшее за горизонт солнце, перестав прислушиваться к монологу леди Малфой. Он не мог рассказать ей, что совершенно не удивлён аттракциону неслыханной щедрости от Тёмного Лорда: тот наверняка понял, что вручил секрет своего бессмертия в руки единственному волшебнику, способному найти все крестражи и сделать с ними всё, что ему будет угодно. Наверняка Волдеморт и вовсе отменил бы это задание, однако желание получить первую найденную монету останавливало. Да и не имеющий отношения к правде шантаж Драко о том, что в случае его гибели Орден Феникса получит сообщение о секрете его бессмертия, — тоже.       — Драко, я вообще-то к тебе обращаюсь! — долетел до него раздражённый голос матери.       — Мы с Пэнси просто не любим друг друга, — произнёс он прежде, чем подумал о последствиях собственных слов. Тем не менее на более убедительный аргумент сподобиться не смог.       — Что за вздор?! — окончательно вышла из себя мать, поднявшись с кресла, совершенно несвойственной ей быстрой походкой приблизилась к Драко, с силой схватила за локоть и развернула в свою сторону. — Какая ещё любовь?! Ты где этого нахватался?! Неужели Белла права?! Неужели ты забыл о долге перед семьёй, перед родом?! Что ещё за поздний переходный возраст?! Что бы ты ни увидел в мире магглов, выброси из головы и скорее! Мы — не они, Драко!       — Мама, я всего лишь сказал, что не люблю Пэнси Паркинсон, а ты уже чуть ли не в предатели крови меня записываешь, — пожал он плечами как можно равнодушнее. — Не ищи скрытый смысл там, где его нет. У меня задание от Тёмного Лорда. Не хочу отвлекаться больше ни на что, тем более на свадебные планы с безразличной мне особой.       — Я пыталась организовать эти планы не один месяц! — возмутилась Нарцисса. — Почему раньше не сказал о том, что, оказывается, какие-то нелепые… эмоции для тебя так важны?!       — Я умирал со скуки в её обществе все эти дни, — придав голосу капризные ноты, продолжил выкручиваться он. — У Бинса на истории магии и то бывало куда интереснее! Мне жаль, что твои усилия пошли прахом, но подписываться на такое на всю жизнь — увольте!       — Кажется, кто-то забыл, что брак есть сделка. И всему своя цена. — Леди Малфой не поддалась на недовольный тон. — Так сложилось, что ты наш единственный сын, Драко. И должен понимать, что в некоторых вопросах долг куда важнее желаний. И что невест из Священных Двадцати Восьми с каждым годом всё меньше. Ты дождёшься того, что после окончательной победы Тёмного Лорда придётся брать в жёны Джиневру Уизли! — с этими словами она схватилась за лоб, словно проверяя, не началась ли лихорадка от пугающих перспектив.       — Если Тёмный Лорд останется доволен, то мой рейтинг в нашем окружении поднимется настолько, что уже мы будем думать, кто мне подойдёт больше, — Драко заговорил на понятном матери языке, прекрасно отдавая себе отчёт в том, что поделиться с ней собственными истинными мотивами не сможет никогда. — Мам, у меня просьба, — решил сменить он тему, когда та в ответ на его реплику вновь тяжело вздохнула и покачала головой. Драко истолковал этот жест совершенно конкретно: она не верила в него. Как на шестом курсе, когда заручалась поддержкой Снейпа, так и теперь, особенно после проклятого праздника.       — Действительно думаешь, что за такое поведение имеешь право просить о чём-то? — придав голосу строгости, уточнила она.       — Мама, пожалуйста, я всё-таки давно не ребёнок, — фыркнул он в ответ. — Ты должна уехать отсюда. Умоляю, выбери любое из наших имений в Европе и покинь Англию.       — Что за нелепость? — подняв бровь, уточнила она. — С чего мне уезжать, если, по твоим словам, Тёмный Лорд в ближайшем будущем станет доволен тобой? — резонно поинтересовалась Нарцисса. — Ты чего-то недоговариваешь, Драко?       — Мам, просто сделай, как я прошу, — попытался в очередной раз вывернуться он.       — Я правильно поняла — ты не отрицаешь, что не до конца откровенен со мной? — вновь перешла она к допросу, однако теперь её красивое лицо выражало куда большую озабоченность, чем в начале разговора.       — Но и не подтверждаю, — отрезал он, недвусмысленно намекая, что тему развивать не стоит. — Молчание — золото, мам. Это… только между мной и Тёмным Лордом.       — Что происходит на самом деле, Драко?! — в который раз потребовала объяснений она. — Почему я должна бежать и прятаться, когда мои муж и сын служат Тёмному Лорду верой и правдой?!       — Не могу сказать.       — Хорошо, тогда скажу я, — Нарцисса сложила изящные руки с безупречным маникюром на груди, её глаза похолодели. — В отличие от вас, юный джентльмен, я помню о долге, репутации, правилах приличия, а также о том, что не могу исчезнуть, не вызвав закономерных вопросов о причинах бегства! — чеканя каждое слово, продолжила она, жестом не позволив сыну перебить себя. — Жена должна быть при муже, поддерживать и вдохновлять, а не бежать сломя голову и спасать собственную шкуру! И если ты задумал нечто неприемлемое, то должен отдавать себе отчёт в том, что на мне это отразится!       — Зачем ты так, мама? — спросил Драко дрогнувшим голосом. — На тебе даже метки нет. Это не нужно ни тебе, ни мне, отец втянул нас…       — Как бы то ни было, он мой супруг, — покачала головой Нарцисса. — Всё, что он делает, — на благо семьи.       — Ты даже не представляешь, насколько ошибаешься.       — Так объясни, — подняла брови леди Малфой.       — Не могу, — только и сумел повторить Драко.       — В таком случае вынуждена отказать в твоей просьбе, — с плохо скрываемым раздражением проговорила она. — И поскольку привыкла верить родному сыну на слово, рассчитываю на твой успех в порученном задании и на то, что Драко Люциус Малфой помнит и понимает, кто он есть.       Она покинула комнату прежде, чем он успел произнести хоть слово в ответ, даже не подозревая о том, насколько противоположного эффекта добилась своей попыткой достучаться до него. С той минуты Драко окончательно осознал, что спасти её жизнь сможет только в том случае, если победа останется за Поттером и Орденом Феникса.       — Нет, это решительно невозможно! — словно инородное тело в беззащитную плоть, проник в его голову голос Элизабет Фландерс, вырвавший из мрачных воспоминаний. Поморщившись, он раздражённо посмотрел на прилипалу, надеясь, что хотя бы она сумеет объяснить Грейнджер нелепость их затянувшейся и весьма неприятной прогулки по окраинам Лондона. Краем глаза отметив, что та также повернулась в сторону привидения, он остановился. И, увидев, что она тоже бросила на него взгляд украдкой, поспешил вернуть всё внимание призраку. — Гермиона, дорогая, наверняка в прошлом вы бы поддержали традицию убивать гонца, принёсшего дурную весть!       — Что? — растерянно заморгала ресницами та, вероятно тоже пребывавшая погружённой глубоко в собственные мысли и не успев за потоком сознания эмоциональной спутницы.       — Ах, не прикидывайтесь глупой, моя дорогая, вам это совсем не идёт! — отмахнулась женщина в ответ. — Драко не виноват в том, что сообщил вам неугодную правду! Он не заслуживает подобного отношения, это… это просто жестоко!       — Да что я сделала-то? — ещё больше растерялась Грейнджер, переведя взгляд на Малфоя и явно надеясь, что хотя бы он сумеет объяснить происходящее.       — На меня не смотри, понятия не имею, — поспешил откреститься он. — Магглянка, это выступление действительно имеет смысл или тебе просто захотелось привлечь внимание к собственной персоне? — уточнил он сквозь зубы, обращаясь к Элизабет.       — Ну вот, ещё один! — уперев руки в бока, цокнула она языком от досады. — Ваши слова о каком-то заклинании, стирающем воспоминания обычным людям! — моментально сменила она тактику, что Драко превратился из жертвы в обвиняемого. — Не делайте вид, что не заметили, как они расстроили Гермиону!       — Элизабет, прошу вас, — поспешила перебить ту Грейнджер.       — Я не обязан этого замечать! — рубанул Драко резче, чем собирался, после чего быстро применил окклюменцию, чтобы остановить себя и тут же не начать извиняться за сказанное. Разумеется, он заметил. Само собой он строил теории о том, чем могла быть вызвана её реакция на его слова. А ещё он понимал, что не имел ни морального права, ни приемлемого повода доставать её неуместным любопытством.       — Нет, обязан! — душа определённо не желала сворачивать нелепый разговор. — Раньше вы были врагами, но сейчас всё иначе! Что вы за напарники, если даже беседу о погоде поддержать без ссоры не способны?! Такие молодые и такие чёрствые. Ужас! Кошмар! Полная и окончательная катастрофа! И опять это ваше окаменевшее лицо, Драко, вы серьёзно?! Легче магией превращать себя в истукана с острова Пасхи, чем проявить сочувствие и хотя бы мизерную заинтересованность?!       — Элизабет, прошу вас, — устало повторила попытку заставить привидение закрыть тему Гермиона, избавив Драко от необходимости отвечать. — Малфой прав. Единственное, что он обязан замечать, — призраков, которые могут быть владельцами монет. Как и я, как и вы. Мы никогда не общались даже как простые знакомые, не говоря о том, чтобы делиться переживаниями.       — А единственное, о чём должна говорить со мной Грейнджер, — стратегия охоты за привидением, — поддержал её Драко. — Короче, Фландерс, если при жизни ты была воспитательницей в детском саду, то здесь применения былым талантам не найдёшь. У каждого в этом деле свой интерес. И становиться закадычными приятелями для этого не обязательно. Мы не конфликтуем, просто нам не о чем разговаривать.       — То есть никаких проблем? — прищурилась Элизабет. — Вы, Драко, не планируете ничего говорить Гермионе, она же, в свою очередь, тоже не имеет никаких вопросов и претензий? Всех всё устраивает? — душа явно провоцировала их, словно видела насквозь, отчего Малфой скрипнул зубами, в который раз жалея, что не успел отправить в самый последний путь въедливую старушенцию. Он действительно выбирал момент для разговора с Грейнджер, однако теперь из-за её вмешательства вновь вынужден будет тупо идти дальше, коль скоро сам почти подтвердил, что якобы его всё устраивает и никаких трудностей в общении с грязнокровкой он не испытывает. — Золото, а не молодёжь, — заключила та, бодро двинувшись вперёд. Переглянувшись, Драко и Гермиона синхронно пожали плечами и отправились следом за ней.       В сущности, ничего не изменилось, однако теперь Малфой почти физически ощущал некую недосказанность, отчего-то он был уверен, что если Элизабет так легко раскусила его, то и Грейнджер она «уколола» тоже. Вот только заговаривать первым и выяснять, о чём хотела спросить девушка, он ни за что не стал бы. Даже несмотря на жгучее любопытство, пришедшее на смену раздражению от этого бесконечного похода. К счастью, с раннего детства он был приучен держать любые эмоции под контролем и был абсолютно уверен, что справится и с этим.       Буквально через пару минут из-за горизонта показались крыши поселения, отчего Драко испытал некоторое облегчение, решив для себя, что предложение временно переключиться на следующий крестраж озвучит Гермионе после посещения табора. В то, что здесь удача им, наконец, улыбнётся, он не верил ни на кнат.       — Уходите, откуда пришли, — неприветливо блеснул золотыми зубами очередной вышедший им навстречу цыган, очевидно поняв, что пришедших к ним людей не интересуют ни гадание, ни покупка золота. Малфой же, за эти бесконечные несколько недель перестав различать их в лицо, при этой фразе испытал одно навязчиво преследовавшее его желание влить Веритасерум и заставить, наконец, отвечать на вопросы. Тем не менее из-за раздражающей необходимости сотрудничать с Мисс Само Благородство приходилось с тоской наблюдать за её тщетными попытками.       — Прошу вас, только один вопрос, — всплеснула руками Гермиона в почти умоляющем жесте. — Мы не хотим вас беспокоить, нам ничего не нужно.       — Спрашивай и уходите, — бросив взгляд на Драко, сменил гнев на милость мужчина, вероятно седьмым чувством углядев угрозу в её не проронившем ни слова спутнике. Почувствовал, что с виду худощавый молодой мужчина может оказаться полон сюрпризов. Малфой постарался сдержаться от ухмылки — в интуиции цыгану действительно было не отказать.       — Не доводилось ли вам что-то слышать о мужчине по имени Йаг? — быстро перешла к делу Гермиона. — Может, кто-то из старших о нём рассказывал? Он пропал давно, несколько десятков лет назад. В последний раз его видели под автомагистралью…       — Скверна, — презрительно сплюнув, перебил Гермиону мужчина.       — Эй, поосторожнее с выражениями, — неожиданно для себя прорычал Драко, после чего тут же разозлился ещё сильнее и даже не понял на что: вырвавшуюся у цыгана грубость в адрес Грейнджер или на собственную реакцию. Он не хотел думать о том, что сам мысленно с маниакальным упорством продолжал величать её грязнокровкой лишь затем, чтобы мозг постоянно цеплялся за этот факт.       Чтобы не пускать её в свои сны и самые сокровенные фантазии.       Чтобы находить в себе силы сдерживаться от порыва вытащить по-прежнему лежавший в его шкафу пиджак, хранящий запах её духов.       Чтобы не думать о том, что уж её сиськи Блейз оценил бы куда более высоко.       Чтобы сразу следом не представлять, что запустил бы Аваду в Забини, если бы тот посмел попытаться проделать с блузкой Грейнджер тот же фокус, что с одеждой Пэнси однажды.       Она уличила его в физическом влечении. И пусть свидетелем тому было всего лишь видимое ими двумя привидение, он ощущал себя уязвлённым. Всё это время принципиально не позволял себе «влажных фантазий», которые Грейнджер высмеяла. Малфой надеялся, что это поможет. В какой-то степени ему повезло: пусть Грейнджер почти постоянно молчала, но зато и не использовала против него то признание, которым он надеялся унизить её, а в итоге опозорил себя. Проклятое благородство, из-за которого он ощущал себя ещё гаже, словно задолжал ей.       Именно желанием не чувствовать себя обязанным Драко объяснил это заступничество. И, придя к такому выводу, испытал облегчение оттого, что эта его злость имела под собой вполне рациональное объяснение.       — Я не про неё, — тем временем поспешил откреститься тот. — Это про Йага. Я слышал о нём от старших. Наверняка умер он давно, не живёт долго бешеная собака. Да только позор длиннее жизни, — задумчиво протянул он. А потом настороженно добавил: — А вам он зачем? Молодые слишком. Не могли знать его.       — Тебя это не касается, — перехватил инициативу в разговоре Драко, пока Грейнджер не успела в очередной раз всё испортить. — Рассказывай, о чём спросили, и не думай, что раз мы молоды, то глупы. Книги читаем и про ваши цыганские ругательства знаем. И что именно вы называете скверной — тоже. Так что советую больше не испытывать судьбу и говорить по делу, если не хочешь, чтобы уже этой ночью табор не навестил живой огонь из самого ада. — Договорив, он вновь подключил окклюменцию, смирившись с неутешительным выводом: иного способа держать язык за зубами и не привести озвученную цыгану угрозу в исполнение просто не существует.       — Не дурак, понял, — зыркнул мужчина на Драко, отведя взгляд от Грейнджер, которой Малфой очень хотел посоветовать прикрыть рот, однако теперь не мог этого сделать, поскольку сам несколько мгновений назад, прибегая к угрозам, потребовал к ней уважительного отношения. — Не горячись, в мыслях не держал твою женщину оскорблять.       — Я не… — попыталась вмешаться в разговор Гермиона, однако Малфой не позволил ей вставить слово в их диалог.       — Говори уже, — приказал он цыгану. — К кому относилось то ругательство?       — Страшная история вышла, — почесав макушку, заговорил тот. — Старая и страшная. Жил здесь такой человек, Йаг ваш. Нехороший цыган был, у своих воровал, все знали, хоть за руку ни разу не ловили; в карты перекидываться любил, но из наших никто не связывался с ним: знали, что не будет честной игры. И вот однажды пришёл он из города и давай хвастаться, мол, достал настолько диковинную ценность, редкую золотую монету, что когда продаст, то весь табор на вырученные деньги выкупить сможет.       Все отмахнулись от него и отправились восвояси, но не все пропустили его слова мимо ушей. Жил в то время здесь ещё один цыган — Стево. Добрый был цыган, свой дом имел, жену-красавицу, Мирелой звали, сын у них подрастал… Казалось, живи и радуйся, но только падок был Стево на золото, задели его за живое слова Йага. Решил он выиграть ту монету в карты.       В общем, пришёл Стево к Йагу, не было свидетелей их разговору, но были очевидцы тому, что случилось после, и потому пошла молва о том, что проиграл Стево, да не просто без монеты остался, а ещё и задолжал Йагу свою Мирелу.       — Зачем ему чужая жена? — не выдержав, вмешался Драко, которому показалось это диким даже по меркам малопонятного ему маггловского мира.       — Ты о том, что девушка — розочка, а женщина — простая ромашка? — неожиданно для Гермионы понимающе хмыкнул их собеседник. — Твоя правда, да только не отдали бы отцы своих дочерей за Йага, а Мирела и на лицо была красива, и хозяйка хорошая, сына родила — а значит, ещё сможет. Чужих женщин приводить в табор хлопотно, их за всю жизнь правильному порядку не научишь, если не родилась цыганкой. Так что можно Йага понять.       — И что случилось потом? — раздражённо спросила Гермиона, донельзя разозлившись на этот разговор, в котором Малфоя, казалось, удивила не сама возможность играть на живого человека, как на какую-то вещь, а то, что тот просто уточнял ценность предполагаемого выигрыша.       — Ну, а потом беда случилась, — продолжил рассказ цыган. — Карточный долг же святое, сами понимаете. Да только Стево отказался его отдавать, начал кричать, что обманщик Йаг, нечестно победил, оскорблять стал, а под конец вообще монету ту из рук у него выхватил, в карман положил и пошёл прочь. Стево и выше, и крупнее Йага был, так что легко с ним справился.       В общем, вышел от Йага Стево и направился домой, но тот обиду не стерпел, прямо на улице на него бросился с ножом, монету хотел отобрать, про долг и честь кричал, люди сбежались отовсюду, мужики их было разнять хотели, да только не успели: на ровном месте оступился Стево и грудью прямо на нож и упал. Не повезло так не повезло.       Переглянувшись на этих словах, Драко и Гермиона вновь вернули внимание рассказчику.       — На шум и Мирела с сыном прибежали, увидели отца и мужа мёртвым и давай от старших требовать Йага из табора изгнать, а тот своё твердит, что сам Стево виноват и что честной была победа. Старшие на крики Мирелы отмахнулись и на сторону Йага встали, как бы гадко то ни звучало, за ним правда осталась. Тогда Мирела быстрее кошки к нему подскочила и ударила юбкой по лицу.       — Осквернила, — тихо прокомментировала Гермиона.       — Правильно, девушка. К тому я скверну и упомянул, — кивнул цыган. — Старшие снова давай шептаться, тут ведь какое дело: с чистого сердцем человека скверна быстро сходит, да только не таков был Йаг. Не избавиться ему от скверны вовек, от его ножа Стево погиб. Пусть и не его рука удар нанесла, но она его держала. И решили мудрые люди, что не очистится он от такого. Потребовали к утру из табора уйти.       — А куда делась монета? — уточнил Драко.       — Не знает этого никто, но в карманах у Стево было пусто. Мог Йаг незаметно вытащить, или ещё кто подсуетился, но наверняка тут уже не скажешь. Если Йаг, то и обвинять его в этом тоже нельзя. Своё забрал. Вот только и ушёл он не с миром. На Мирелу слова проклятия обрушил, на Эмилиана, их сына. Никто в таборе Йага больше не видел. Не вспоминали бы о пропащем человеке вовсе, да только исчез вместе с ним и Эмилиан. Седьмой год пареньку шёл, — тяжело вздохнул мужчина. — Слухи ходили, что Йаг за осквернение отомстил, похитил его или убил… А Мирела так совсем головой повредилась после этого. Ходила повсюду, звала сына, пыталась всех убедить, что говорить с ним может, просто не видит… Горе принесла в табор та монета. Пропала — туда и ей дорога. Такие дела. Так что не сможем мы помочь. Ищите злую вещь по злым делам, притягивает она их, как магнит железо, — такой мой совет.       Поблагодарив цыгана, духоловы покинули неприветливое поселение. Грейнджер усиленно крутила головой по сторонам — вероятно, искала Элизабет.       — Значит, теперь монета у Стево? — тихо уточнил Драко, когда они отошли на достаточное расстояние от продолжавшего сверлить их взглядом местного. — Магглы не нашли её, это логично. Раз Тёмный Лорд найти не может, то они тем более.       — Цыгане большие мастера в том, чтобы обшаривать карманы, — покачала в ответ головой Гермиона. — Йаг действительно мог успеть вытащить её до того, как Стево погиб.       — Этот Стево погиб как Стэнхоуп и Джонс: глупо и мгновенно, едва подержав монету в руках, — покачал он головой, не согласившись. — Магия крестражей, видимо, на магглов действует именно так.       — Зато Йаг спокойно дошёл с монетой до табора, а теперь мы знаем, что путь был весьма неблизкий, не забыл ею похвастаться, да ещё и планы на женитьбу начал строить, — парировала Гермиона.       — К чему ведёшь, Грейнджер? — процедил сквозь зубы Драко, которого неожиданно быстро разозлил этот разговор. — Мне кажется, ты уже споришь ради процесса, даже если я объективно прав.       — Я веду к тому, что на разных магглов крестражи влияют по-разному, — ещё больше разозлившим Малфоя тоном Макгонагалл провозгласила девушка. — И для справки, споры достали меня ничуть не меньше. Просто твоё желание всё упрощать неимоверно надоело. Магглы тоже личности, у каждого из них ярко выражена индивидуальность, а ты продолжаешь воспринимать их как говорящих обезьян!       — Считай как тебе угодно, — прокомментировал её слова Драко, после чего снисходительно добавил: — Можешь продолжать отрицать очевидное и усложнять, но меня конкретно достало таскаться по этим богом забытым трущобам, так что я просто буду искать призрак цыгана, который мог бы быть тем самым Стево.       — А я просто дождусь Элизабет, которая уж точно скажет, есть ли в таборе проклятая душа.       — Да что же это такое, опять вы ругаетесь! — пожурила их словно дожидавшаяся упоминания своей персоны миссис Фландерс. — Ни на секунду не отойдёшь!       — Ты нашла что-нибудь? — обратился к ней Драко, благодаря окклюменции не испытывая неконтролируемого желания послать этих чёртовых женщин куда подальше и заняться поисками крестража самому.       — Нет-нет-нет, молодой человек, никаких каменных истуканов, убирайте этот холод во взгляде! — почти что приказала Элизабет, скрестив руки на груди. — Вам потребуется максимально много магии, чтобы справиться. И человечности тоже.       — О чём вы, Элизабет? — нахмурилась Гермиона, которую слова привидения насторожили.       — Какое горе, моя милая девочка, — смахнув слезу со щеки, отозвалась та, повернувшись. — Нашла я вашего владельца монеты. Это… маленький мальчик.       — Годрик всемогущий… — прошептала одними губами девушка. — Он вас видел, Элизабет? Вы знаете, где он? Тёмная магия наверняка отравила его душу окончательно, нужно будет сразу сделать Ловушку, нельзя идти неподготовленными… — затараторила она.       — Грейнджер, выдохни! — приказал Драко, избавившись от окклюментивного щита. В словах привидения был резон: обезумевшая душа ребёнка могла быть даже опаснее взрослого. Следовало оставаться во всеоружии. Тем более теперь, когда стал свидетелем тому, насколько близко к сердцу Грейнджер воспринимала охоту. — Что там по твоему Кодексу, если речь о ребёнке? — стараясь не выдать волнения голосом, решил всё же уточнить он.       — Детские души нельзя оставлять, — тихо ответила Гермиона. — Они ещё не в состоянии самостоятельно принимать решения, часто не уходят на покой не потому, что их здесь держит какое-то дело, а лишь из страха. Наверное, лучше будет сначала упокоить, а потом забрать монету… — тихо договорила она, в который раз посмотрев прямо на Драко.       — Фландерс, насколько мальчишка плох? — обратился Драко к Элизабет, сделав над собой усилие и опустив взгляд.       На секунду в голову пришла нелепая мысль о том, как сильно на восприятие цвета влияет его оттенок: оказавшаяся перед глазами опостылевшая, размытая дождём, грязная коричневая дорога после глаз Грейнджер того же цвета, напомнивших Малфою вишню в шоколаде — его любимый десерт, — стала сродни Реннервейту, будто пробила током, заставив прийти в себя.       — Ладно, неважно, — отмахнулся он от открывшего было рот, чтобы ответить, привидения. — Жди здесь, Грейнджер. Я сам. Элизабет, где он? — деловито обратился он к душе снова, сразу давая понять, что очередного спора просто не будет.       — Нет-нет, я пойду с тобой, — начала сопротивляться его инициативе Грейнджер, отчего Драко нахмурился. Почему она просто не может поблагодарить за то, что кто-то согласен сделать грязную работу за неё?       — Стой здесь, говорю! — чуть жёстче потребовал он. — Монету отдам тебе, Тёмному Лорду достаточно увидеть её в моих воспоминаниях, он умеет отличать подлинные от подправленных.       — Не в этом дело, — продолжила упрямиться она, вытаскивая волшебную палочку.       — Грейнджер, я справлюсь, озвучу всё, как подскажет Фландерс, не трясись.       — Я не сомневаюсь, что ты справишься… — глубоко вдохнув, Гермиона, наконец, озвучила истинную причину собственных колебаний: — Он ещё ребёнок, Малфой… Для тебя это просто… Просто дохлый маггл, — будто сглотнув ком в горле, договорила она, чуть виновато посмотрев ему в глаза. — А Элизабет права, здесь понадобится человечность… Прости, но невинный ребёнок не заслужил того, чтобы упокоиться от руки такого равнодушного волшебника.       Драко застыл на месте, ощущая себя словно получил кулаком под дых. Разумеется, он понимал, что изображать обиду будет нелепо, ведь Грейнджер имела полное право считать его неспособным на сострадание. Тем не менее он намеревался попытаться доказать ей обратное. Зачем — пока ещё сам не решил.       — Считаешь, от твоих крокодильих слёз ему станет легче? — прищурившись, уточнил он. — Или, быть может, они оживят его? — безжалостно продолжил, приблизившись и нависнув над ней.       — Нет, — тихо ответила она. — Но он заслужил того, чтобы хоть кому-то было жаль…       — Ты что несёшь, Грейнджер?! — не выдержав, перебил её Драко. — Ты того цыгана слышала? Если это пропавший сын Стево, в чём я почти не сомневаюсь, то сама посуди, что он тут творил?! Милое дитятко свело родную мать с ума, продолжая общаться с ней после смерти! Сомневаешься, что владелец крестража смог придумать, каким образом выйти на связь с живым человеком? О нём пролили достаточно слёз! Ему действительно пора! — тоном, не подразумевавшим дальнейших споров, отчеканил он. — Стой здесь, а то, Мерлин свидетель, я тебя оглушу! Элизабет, ведите! — обратился он к привидению.       Произнося свою пламенную речь, Драко совершенно не рассчитывал, что Грейнджер подчинится, однако, вопреки ожиданиям, она послушно замерла на месте, когда он пошёл следом за миссис Фландерс в сторону очередного маленького лесочка. Действие стучавшего в висках адреналина постепенно сходило на нет, а включившаяся рациональная часть сознания отчётливо намекала на неосмотрительность решения идти охотиться на привидение без напарницы, однако отступать было поздно.       — Вы меня удивили, — не преминула заметить Элизабет. — Это очень мужественный поступок — снять с Гермионы бремя ответственности…       — От неё всё равно не было бы никакого толку, — небрежно отмахнулся в ответ Драко. — От этих гриффиндорцев с их нелепыми надеждами исправить то, что уже произошло, одни проблемы. И она ещё самая умная из них, — раздражённо закатил глаза он.       — И этот человек меня убеждал, что никаких чувств к ней не испытывает, — усмехнулась Элизабет и, не дожидаясь от него ответа, продолжила: — Честно говоря, я всю голову сломала, чтобы не допустить участия Гермионы, а вы как будто мысли мои прочли, Драко.       — Итак, мальчишка совсем плох? — тяжело вздохнул он, обречённо понимая, что определённо ещё пожалеет о собственном глупом благородстве.       — Дело не в этом, — отрицательно покачала головой миссис Фландерс. — До Кэтрин Джонс ему далеко, если вас беспокоит техническая сторона вопроса, — не скрывая усмешки, прокомментировала она.       — Да блядь, я конкретно заинтересован в том, чтобы в очередной раз не сращивать переломанные кости! Если ты мёртвая и забыла, что значит чувствовать боль, готов сию секунду оказать услугу по освежению памяти, благо владею парочкой заклинаний, которые и привидениям могут об этом напомнить! — вызверился Драко, отчего-то почувствовав себя уязвлённым. И сразу подумал о том, что будь сейчас на его месте святой Поттер, он бы точно наравне с Грейнджер беспокоился о неупокоенной душе ребёнка, а не о сохранности собственной шкуры.       «Впрочем, плевать, — отмахнулся от неприятных мыслей Малфой, — своё преимущество Избранный демонстрировал за годы учёбы настолько часто, что, пожалуй, даже глупо было в очередной раз тыкать себя носом в осознание этого факта».       — Драко, какой же вы ершистый, ужас просто, — покачала головой Элизабет. — Гермиона при случае может вам подтвердить, что я на чём свет ругала её, когда она явилась за монетой Кэтрин. Наоборот, я весьма ценю в вас эту расчётливость и предусмотрительность. И вовсе не для того, чтобы защитить Гермиону от потенциальной опасности, хотела именно вашего участия. — Она шла достаточно медленно и говорила так, что Драко приходилось прислушиваться. Впрочем, сам духолов идти быстрее из-за вязкой грязи, налипшей на ботинки, не мог тоже. Заинтригованный мотивами привидения, про очищающие чары он даже позабыл.       — Мисс Грейнджер — чудесная девушка, — вещала тем временем женщина. — Честная, храбрая, умная, красивая, ну да вы и сами прекрасно об этом знаете, хоть и не признаётесь даже себе. Увы, одно из её безусловно положительных качеств в конкретно этой ситуации может испортить всё дело.       — Что вы имеете в виду? — насторожившись, уточнил Драко, морально готовясь к очередному сомнительному комплименту. С него и так с лихвой хватило сначала обвинений в чёрствости, а затем — в трусости.       — Очень уж она честна, ну, не со всеми душами так нужно, — тяжело вздохнула миссис Фландерс. — А я прошу вас солгать мальчику, — тоном, от которого Драко ощутил ползущие по всему телу мурашки, почти взмолилась она. — Не все из нас готовы мириться с тем, что духоловы понятия не имеют о том, куда, собственно, отправляют души. Страх перед неизвестностью часто заглушает даже те страдания, что приносит продолжение существования после смерти.       — А что Кодекс? — немного растерявшись, спросил он, не готовый к подобному повороту. — То есть мне придётся лгать и мальчишке, и Грейнджер?       — Кодекс нужен, чтобы оставаться в рамках, — кивнула она. — Выделите время на его изучение, прошу вас. И следуйте ему, но не как тот дурак, что в молитве готов голову разбить, а как человек думающий. Уверена, беды не будет, если одним правилом в столь исключительном случае придётся пренебречь. Не нужно лгать Гермионе. Мы лишь скажем, что дело сделано. А про детали знать ей необязательно.       Молча кивнув, Драко последовал за привидением, с каждый шагом, приближающим его к владельцу крестража, ощущая себя всё более неуютно.       — Эмилиан, дорогой, я вернулась! — обратилась к мальчику по имени Элизабет, из чего Драко сделал вывод, что правильно догадался, к кому случайно попала проклятая монета.       — А я и не уходил, — раздался голос откуда-то словно из-под земли, заставив Малфоя посмотреть под ноги. Сделал он это весьма вовремя, поскольку буквально в нескольких дюймах от него простирался овраг, заметить который было невозможно, если не знать о его существовании. На дне его сидел перепачканный всё той же землёй цыганский мальчик. Душа, которую они искали так долго. В тот самый момент дождь хлынул с новой силой, застилая Драко глаза и не позволяя рассмотреть его более детально, чему тот был даже рад. — Я не могу отсюда уйти, — признался он. — Раньше тут пещера была, мы с пацанами любили прятаться в ней. Я сокровище сюда хотел отнести, как только пришёл и попробовал монету закопать, земля на меня посыпалась. Я звал и маму, и пацанов, но не пришёл никто, — бесхитростно рассказывал он, заставляя Драко с горечью констатировать, что чистую детскую душу магия крестража не исковеркала. Если он и делал что-то плохое, то не от злобы, а по незнанию. — Эта тётя сказала, что вы поможете мне уйти отсюда. Это правда? — услышав прозвучавшие в тонком голоске нотки надежды, Драко кивнул, сглотнув подступивший ком к горлу.       — Правда, — хрипло ответил он, не позволяя себе уходить в окклюменцию.       — Это хорошо, — прокомментировал его слова Эмилиан. — А покушать там дадут? Я не успел позавтракать, когда сюда побежал.       — Дадут, — так же односложно проговорил Малфой, заставляя себя продолжать дышать, что из-за затопившей всё его существо острой жалости стало почти невыполнимой задачей. — Где ты взял эту монету? — зачем-то спросил он.       — У подлеца Йага вытащил. Он батюшку погубил, а значит, мой черёд настал о маме заботиться. Правда ведь, дяденька? Наше по праву было сокровище! — голос Эмилиана сменился, приобретя нотки безумия, которые Драко уже доводилось слышать, а потому он быстро вновь мобилизовался, вовремя напомнив себе, с кем вёл разговор. — А мама там будет? — вновь обратился мальчик с вопросом, буквально выбивая у духолова почву из-под ног. Едва ли ещё недавно он бы поверил, что начнёт настолько сочувствовать магглам. — Она раньше приходила, а больше не приходит, — немного обиженно продолжил не подозревавший о его мыслях мальчик. — Здесь совсем скучно, а встать не получается, — пожаловался он, после чего Драко всё-таки малодушно отвёл глаза, не желая даже пытаться узнать, какие посмертные травмы привязали душу к этому месту.       — Однажды там будут все, — понимая, что слов лучше не подберёт, ответил Драко.       — Ой, если и батюшку увижу, то совсем хорошо! — захлопал в ладоши Эмилиан. — Давайте, дяденька! Здесь так плохо! Хочу к маме и папе!       — Драко, заканчивайте, — тихо обратилась к нему Элизабет. — Вы всё сделали прекрасно.       Духолов был с ней в корне не согласен, однако понимал, что здесь действительно ничем больше помочь не мог. Вытащив палочку, он начал создавать Упокаивающую руну, когда до него снова долетел детский возглас:       — Вот это да! Дяденька, ты настоящий добрый волшебник! Я иду к маме и папе! — Эмилиан говорил с такой верой, такой убеждённостью, что Малфой буквально затолкал обратно рвущиеся слова о том, что в действительности знать не знал того, что ждало души там, за чертой. Когда руна достигла привидения, оно не сопротивлялось, уходя по доброе воле, однако тёмная магия, которая подпитывала существование души, всё же вырвалась наружу. Полностью деморализованный, Драко ощутил дрожь земли и сам не понял, как и когда это случилось, однако уже буквально через несколько мгновений упал в тот самый овраг, в котором обнаружил призрак погибшего мальчика. Ярко сверкающий золотой галлеон, оставшийся после расставания с очередным хранителем, готов был получить новую душу в своё распоряжение, чего Драко ни за что не допустил бы, с силой схватив монету и до боли сжав в ладони, после чего поднялся на ноги.       Предусмотрительно наложенные ещё в начале дня грязеотталкивающие чары позволили ему сохранить вполне приличный вид, а потому он с помощью заклинания левитации поспешил выбраться из оврага.       — Драко, дорогой, как вы? — попыталась поговорить с ним Элизабет, однако в ответ он только отмахнулся и направился туда, где оставил Грейнджер, чтобы как можно скорее передать ей монету и убраться отсюда.       Не было сил ни на разговоры, ни тем более на окклюменцию. Увидев встревоженный взгляд девушки, обращённый на него, Драко отстранённо подумал о том, что, вероятно, выглядит действительно паршиво, раз сумел вызвать у неё подобные эмоции.       — Отдай мне монету, — тихо сказала Грейнджер, стоило ему приблизиться. Малфой криво усмехнулся собственным нелепым мыслям о том, что она с чего-то вдруг могла начать переживать лично за него. Глупые сантименты. До того, как прийти сегодня в табор, они прекрасно и взаимно озвучили, что не желают никакого общения. Что их временный союз состоялся только потому, что в данный момент интересы совпадали. Логичнее было бы напрячься, если бы Грейнджер и впрямь беспокоилась о нём лично. Теперь же гармония была восстановлена: грязнокровка просто переживала, что он не справился и не добыл крестраж. Или что сбежит с ним, не выполнив обещание.       В этот момент явно не подозревавшая об этих мыслях девушка взяла его за руку, отчего он покорно разжал кулак. Забрав монету, она вновь вернула своё внимание Драко:       — Легче? — внимательно вглядываясь в его лицо, уточнила она.       В ответ он молча кивнул. Грейнджер получила крестраж, однако выражение обеспокоенности с её лица не исчезло. Думать о том, что послужило тому причиной, Драко не хотел. Он вообще чувствовал себя потерянным, на душе скребли кошки, горло саднило, и сил собраться, казалось, не осталось вовсе.       И в тот момент произошло невероятное: Гермиона Грейнджер, та самая, с которой они ссорились практически постоянно, объявленный бойкот которой был по сути единственно возможным идеальным способом терпеть общество друг друга, неожиданно подошла к нему и, обвив руками талию, крепко обняла. Не обращая внимания ни на льющийся с неба холодный дождь, от которого с трудом помогали чары, ни на то, что, казалось, каждая клетка его тела напряглась от её добровольного приближения, а дёрнувшиеся было в ответном жесте руки повисли в воздухе оттого, что он окончательно растерялся. Совершенно неуместный в его круге общения жест, который вроде должен был смутить, заставить ощутить неловкость. Объятия, из которых он обязан был мечтать вырваться, неожиданно принесли куда больше облегчения, чем даже забранный из ладони крестраж. Гермиона Грейнджер словно понимала его боль и пыталась этим жестом забрать часть её себе.       Осознав, насколько нелепо выглядит его непонимание того, что делать с собственными руками, после недолгих колебаний он положил их ей на плечи. Открыв глаза и осмотревшись, с облегчением отметил, что призрак миссис Фландерс куда-то исчез. Не хватало только её комментариев происходящему.       — Ты не виноват, Драко, — долетел до него сквозь шум дождя голос Грейнджер. — Эту душу погубил тот, кто не пожалел собственную, разорвав её на куски. Ты сделал то, что должен был. Прошу, не вини себя.       Сил говорить что-то не было, и он молча кивнул. Полностью осознавая, насколько всё происходящее было неправильным, Драко, тем не менее, смаковал этот момент. Дождь начал стихать, а сдавивший грудную клетку обруч словно немного ослаб, позволил сделать чуть более глубокий вдох, чтобы в который раз впустить в лёгкие аромат духов Гермионы Грейнджер — его персональное на протяжении нескольких месяцев наваждение. Не веря, что в принципе обладал такой степенью смелости, он позволил себе провести рукой по упругим кудряшкам, из-за влажного воздуха ставшим ещё большим кошмаром, чем обычно, но вызвавшим у него лишь лёгкую улыбку.       Не шевелясь в страхе упустить этот момент, он одними губами прошептал: «Спасибо», однако Грейнджер этого, конечно же, не услышала.