Охотники за привидениями

      — Мне не нужны ни твои благодарности, ни одобрения, Альбус Дамблдор! — вложенная в слова ярость могла свидетельствовать либо о том, что миссис Фландерс на самом деле беседует с невидимым собеседником, либо — о наличии у той недюжинных актёрских способностей. — Имей в виду: ты не повесишь на эту девочку слишком многое! Так что лучше бы тебе иметь действительно стоящий план! — Элизабет замолчала, но по тому, что даже не смотрела на неё, Гермиона поняла, что в тот момент привидение получает ответ на свою отповедь. — С неё хватит! Этот Снейп и так заморочил ей голову! Объясняй немедленно, что за чертовщина происходит и как это понимать — якобы осколков души больше семи!       — Профессор Дамблдор, позвольте мне пояснить, — Грейнджер аккуратно присела на край кровати и повернулась к неподвижно лежащему главе Ордена. Поскольку видеть его душу, насильственно отделённую от тела тёмным заклинанием, она не могла, решила, что не станет говорить в пустоту, а будет просто смотреть на него. Представила, что профессор просто прилёг и закрыл глаза, но при этом продолжает внимательно слушать. Так она чувствовала себя более комфортно, потому как вся ситуация что в целом, что по отдельным фрагментам грозила ей потерей столь драгоценного самообладания. И одному Мерлину известно, какими последствиями это в итоге могло обернуться. — У меня состоялся разговор со Снейпом. Он был недолгим и весьма странным, — она замолчала, собираясь с духом, чтобы передать суть.       — Старый интриган не намерен облегчать вашу участь и просит пересказать этот разговор, якобы и сам не понимает, что именно чёрный человек мог вам сказать, — язвительно передала слова Дамблдора в своей интерпретации Элизабет.       — Так, стоп, — Гермиона жестом попросила привидение замолчать. — Так не пойдёт. Миссис Фландерс, у нас очень мало времени. Если точнее — его почти нет. Я должна быть уверена, что если Гарри выйдет против Сами-Знаете-Кого, то только затем, чтобы победить. И поэтому я прошу вас, если это возможно, сдерживать призрачную ярость и просто передать мне слова профессора Дамблдора. Дословно. Пожалуйста, — она умоляюще посмотрела на душу, чьё ироничное выражение лица с каждой секундой пламенной речи духолова сменялось на сочувствующее.       — Да, конечно. Простите, — Элизабет потупилась. — Но разговор со Снейпом он действительно просит пересказать.       — Профессор Дамблдор, — Гермиона вновь повернулась в сторону главы Ордена. — До того, как я начну, прошу вас ответить: Снейп действительно ваш информатор?       — Да, — голосом Элизабет подтвердил он. — У меня есть веские причины доверять ему. Возможно, однажды стечение так молниеносно меняющихся обстоятельств позволит и вам узнать их. Но, увы, не из моих уст, которыми волей рока стала Элизабет. Просто потому, что это не моя тайна, я пообещал хранить её в обмен на его сотрудничество.       — Наше с Драко задание в итоге привело к информатору, но в Ордене мне не поверили, — Гермиона кивнула, не решившись настаивать. — Его захватили в плен, он сейчас прямо здесь, в подвале. Мне было позволено поговорить с ним.       — Кажется, я могу догадываться, что Северус, не имея возможности ни с кем посоветоваться и каким-либо образом повлиять на происходящее, ввёл вас в курс ситуации. Остаётся только выяснить, насколько подробно, — Элизабет жестом, который, очевидно, подсмотрела у Дамблдора, дала понять, что ждёт рассказ Гермионы.       — Меня отправили к пленнику, чтобы узнать, где спрятан последний крестраж. Он дал мне ответ, но ещё сказал, что этот крестраж якобы… не последний? — вопросительные интонации в голосе Гермионы явно указывали, что она хочет получить какие бы то ни было комментарии, однако Элизабет продолжала молчать. — Он уверяет, что способность Гарри разговаривать со змеями и то, что его разум связан с разумом Сами-Знаете-Кого, — из-за того, что якобы в нём есть осколок души, как в этих галлеонах. Но это ведь полнейший бред, правда? — она тараторила всё быстрее, так, что дать ответ собеседнику возможности особо не представляла. — Мы все знаем, что осколки души он помещал в предметы. Для чего было выбирать вместилищем человека… маленького ребёнка, которого он собирался убить?       — Вы так близки к истине, мисс Грейнджер. Уверен, что сумеете и без моей помощи обо всём догадаться.       — Он не знает о том, что этот крестраж существует… — Гермиона резко закрыла себе рот ладонями, будто, озвучивая догадку, признала существование восьмого осколка. Будто предала сама себя и громадную надежду на то, что эти слова Снейпа Дамблдор опровергнет.       — Увы. Том считал, что его сильный магический потенциал станет тем самым пластырем, что закупорит громадные пробоины в его знаниях о магии и не только о ней. В ту ночь, когда он напал на дом Поттеров в Годриковой впадине, он пренебрёг важностью, ценностью и — главное — могуществом самого понятия любви. В ту роковую ночь он, будучи опьянённым безнаказанностью, мнимым превосходством и никогда не подводившей его недюжинной магической силой, забыл главное. То, что говорил ему ещё Гораций Слизнорт, когда он явился к нему с расспросами о создании крестража. Гарри делился с вами подробностями о том заклинании, Гермиона? — поинтересовался Дамблдор у девушки.       — Поделился, конечно. Душу можно расколоть, только убив кого-то. И Сами-Знаете-Кто убил… — она вновь замолчала, низко опустив голову. Слёзы покатились из глаз непроизвольно. — …он убил родителей Гарри, — она говорила спокойно, чувствуя горячие струйки на своих щеках, которые не мешали продолжать разговор, не сбивали с мысли, не заставляли делать паузы. Они одновременно значили многое и не означали ничего, своим существованием лишь свидетельствовали о том, что хотя годы войны научили говорить спокойно о действительно не поддающемся осмыслению ужасе, мозг всё-таки давал верную оценку происходящему. Даже когда нельзя было позволять себе слабость проявлять эмоции.       — Браво, — Гермионе показалось, что в голосе Элизабет даже прозвучали интонации Дамблдора. — Его душа была слишком нестабильна, и очередное совершённое зло в его случае спровоцировало повторение привычного сценария, в котором за убийством следовало помещение части души в галлеон. Только в этот раз спонтанно возникший осколок нашёл себе иное вместилище, проскользнул в единственное находившееся в комнате живое существо…       — В Гарри, — собственный голос прозвучал для неё каким-то чужим, незнакомым, пугающе спокойным. И только продолжавшие обжигать щёки слёзы по-прежнему выдавали её истинные эмоции от осознания происходящего. — Но, профессор… — она заставила себя собраться. — Простите. Но я действительно запуталась.       — Это неудивительно. К счастью, я здесь и могу развеять тот сумрак непонимания, что сгустился над вами, — Элизабет не удержалась и презрительно скривилась после того, как озвучила эту фразу. Её желание быть полезной сильно резонировало с тем, что она ни на шиллинг не верила в помощь от Дамблдора.       — Снейп сказал, что убить Сами-Знаете-Кого должен Гарри. А потом — что перед этим он должен позволить этому Лорду направить на себя убивающее заклятие. Как это понимать? Это ведь чушь несусветная, — не вытерпев, Гермиона всё-таки решилась озвучить личный взгляд на происходящее, не удержавшись от собственной оценки. — Если Гарри погибнет, бузинной палочкой завладеет Сами-Знаете-Кто, ведь так? Может быть, нужно порыться в библиотеке? Изыскать способ вытащить крестраж, не навредив Гарри?       — Гермиона… — произнеся лишь её имя, Элизабет надолго замолчала, сжав губы в тонкую нить. Томящаяся в ожидании духолов от сгустившегося в воздухе напряжения хотела просто кричать в голос, ведь было очевидно: своенравное привидение вполне могло просто отказаться передавать ей слова Дамблдора. Разумеется, можно было привести любое другое, но висевшие на стене лазарета часы стучали набатом, безжалостно приближая… одному Мерлину известно что. Победу? Поражение? Одно лишь было неоспоримо: то, чему суждено было произойти, изменит их жизни. И теперь уже навсегда. — Я отказываюсь передавать ей это! — добавив децибел голосу, воскликнула миссис Фландерс. — Ты совсем с ума сошёл? Сам-то знаешь ту девочку, что сидит напротив тебя?! Как она будет жить с этим?! Должно быть иное решение! Думай, тебе больше ста чёртовых лет! Думай! Этого я говорить не стану!       — Элизабет, прошу вас, успокойтесь! — взмолилась Гермиона. Озноб пробежал по телу при мысли, что её догадки верны. — Мне очень лестно, что вы так заботитесь обо мне, но поверьте: если в ближайшее время я не узнаю, как добить Сами-Знаете-Кого, лучше этим вы не сделаете. Для него подобные мне волшебники лишены права на жизнь. Если ради этого нужно будет даже пожертвовать собой, я согласна. С чем действительно не смогу жить, так это с осознанием, что могла что-то сделать, но не стала.       — Ах, моя дорогая, — душа миссис Фландерс окутала девушку печальным взглядом. Таким, будто её истощили дементоры, вмиг лишив всей радости, что та умела находить даже после собственной смерти. — Когда-то я была столь же наивна и верила, что если готова буду отдать самое ценное, что у меня есть — собственную жизнь, — то это что-то изменит. Увы, мы, магглы, лишены такой привилегии, как заклятие материнской любви. Не сомневайтесь, будь иначе, я непременно повторила бы подвиг Лили Поттер, о которой сейчас рассказал мне этот интриган, — она мельком стрельнула глазами в сторону кровати, на которой лежал Дамблдор, прежде чем продолжила: — Так и быть, я поведаю, чего он ждёт от вас. Но только сама решу, как именно. Сейчас как никогда жалею, что больше не владею крестражем и не могу сама выполнить его чёртову просьбу… Не сомневайся, с удовольствием! — рявкнула она, обращаясь явно не к Гермионе.       — Элизабет, умоляю, вернитесь к теме. Любыми словами скажите, что я должна буду сделать! — Грейнджер чувствовала, как её голос дрожит от нетерпения и напряжения, а голова гудит от тысячи мыслей о том, как история чудесного спасения Гарри могла быть связана с тем, что ей предстояло. — Для чего профессор Дамблдор рассказал вам о Лили Поттер?       — Он уверяет, что вы поймёте, о чём речь. Этот Лорд якобы уже воскресал.       — Да. — Гермиона кивнула.       — И вам наверняка известно о том ритуале, благодаря которому он вернул себе тело.       Она задумалась, вспоминая события четвёртого курса. Тогда Гермиона всего пару раз навестила чудом спасшегося Гарри в лазарете: Виктор Крам, участник тех самых трагических событий, несколько вероломно претендовал буквально на всё её внимание, так что приходилось смиренно исполнять предписанную гостеприимством роль в ущерб собственным желаниям. Тем не менее она помнила изуродованную ножом Хвоста руку Гарри. Помнила, почему он это сделал с ним.       — Сами-Знаете-Кто воссоздал своё тело из крови Гарри, — смутный страх прокрадывался едва заметной дымкой в самое сердце. Пока что неосознанно, на уровне инстинктов. Но давящая атмосфера ощущалась как никогда отчётливо, почти физически. И то, что слова Дамблдора подтверждали всё произнесённое Снейпом, тревожило ещё сильнее.       — Всё верно, — Элизабет говорила уже от себя. — Он принял часть заклятия материнской любви на себя. И теперь этот засранец не может умереть, пока жив Гарри. Он об этом не знает, и нам нужно его переиграть. Но для этого придётся позволить ублюдку убить мальчика.       — Но ведь в пророчестве, наоборот, говорилось о том, что один из них не может жить, пока жив другой… — забормотала Гермиона, чувствуя холодную испарину на спине и сковавшую в железные тиски горло подступающую дурноту. — Палочка… бузинная… Она принадлежит Гарри. Он не может умереть, — она обратила в сторону привидения умоляющий взгляд.       — Вы ещё помните, что в теле Гарри живёт не одна лишь его душа?       — Пытаетесь сказать, что таким образом погибнет крестраж? Не Гарри? — Гермиона обратилась к Дамблдору. — Вы уверены в этом?       — Эта сфера магии совершенно иного уровня. Я могу лишь догадываться о последствиях, — Элизабет передала фразу Дамблдора дословно. — Но обычно я угадываю, — она снова замолчала, осёкшись на полуслове, и спустя некоторое время зло отмахнулась: — Замолчи, бога ради! Ты столько раз мне это всё говорил, что, даже обретя покой, моя бедная душа этого не забудет! Я всё ей объясню сама! Гермиона, моя милая девочка… Те слова о том, что Гарри должен был убить Альбуса, — правда. Прошу вас, не перебивайте, — она жестом заставила набравшую полную грудь воздуха для произнесения возражений Гермиону замолчать. — Не перебивайте. И без того немыслимо пытаться постичь этот дьявольский план, не говоря о том, чтобы признать его единственно возможным, — Элизабет устало посмотрела на Гермиону, её бесплотная оболочка вибрировала, словно всё существо души противилось тому, что ей предстояло сказать: — Итак, после покушения Драко Дамблдор остался жив, и их со Снейпом план о том, что бузинной палочкой при плохом исходе должен завладеть он, не понадобился. Вскоре после этого власть в Министерстве захватил тот, чьё имя вы не называете, Орден перешёл в опальное положение, было принято решение натаскивать Гарри в боевой магии, при этом пока по мере сил помогая магглорождённым волшебникам и их семьям, объявленным вне закона. Растянувшаяся на годы война заставила этого интригана просить помощи Снейпа с раскрытием секрета крестражей, с чем он, продолжавший общение с Регулусом Блэком, с блеском справляется за считанные дни. Вы получаете задание от Дамблдора и начинаете искать возможные проявления тёмных душ в маггловском Лондоне. По трагическому стечению обстоятельств, именно тогда Сами-Знаете-Кто отдаёт Драко аналогичный вашему приказ, отправляя на поиски монет. Уверенный, что сын Люциуса Малфоя такой же трус, он играючи доверяет ему секрет собственного бессмертия, ни секунды не сомневаясь, что у того кишка будет тонка рассказать кому-то об этом. И, конечно, не подлежит сомнению, что с нахождением последней монеты Драко в лучшем случае стёрли бы память, в худшем — попросту убили бы.       Ситуация складывалась непросто, но Дамблдор не был бы собой, если бы не решился повернуть её в собственную пользу, — миссис Фландерс раздражённо поправила перчатки, собираясь с мыслями, чтобы продолжить: — Догадываясь о крестраже в Гарри и видя, что у того совершенно не выходило выполнить убивающее заклятие, он сначала подкидывает вам газеты, так или иначе намекающие на присутствие нужной души на Бейкер-стрит, они со Снейпом подстраивают вашу встречу. После неё он отдаёт вам приказ переманить Драко на сторону Ордена.       Намеренно подогревая недовольство Избранного порученной его девушке миссией и так называемым дополнительным заданием, он планомерно подводит его к тому, чтобы сделать владельцем бузинной палочки самого Гарри после собственной смерти. Постепенно, день за днём, капля за каплей, он взращивает в собственном протеже недовольство собой. Так, чтобы в нужный момент оно переросло во всепоглощающую ненависть.       В свою очередь, духоловы начинают активно работать над поисками крестражей, а от Снейпа Дамблдор узнаёт, что младший Малфой увлёкся вами, Гермиона, хоть и отчаянно пытается это скрывать, но случайно брошенные фразы, прорывающиеся сквозь окклюментивный барьер мысли выдают его с головой. Дамблдора такое развитие событий полностью устраивает.       Некоторое время ситуация действительно развивается как никогда благоприятно, глава Ордена внимательно следит за тем, чтобы разыгрываемая им шахматная партия шла по его правилам. Каждый уничтоженный крестраж приближает момент, когда Гарри предстоит завладеть бузинной палочкой, позволить Волдеморту собственноручно уничтожить последний крестраж, а потом уже добить его самого окончательно. И уже точно зная, что, когда тот будет обезоружен, рука Избранного не дрогнет и Авада Кедавра слетит с его палочки и точно достигнет цели.       — Это немыслимо! — не выдержав, Гермиона всё-таки прервала рассказ привидения. — А если бы погиб не крестраж, а Гарри?       — Гермиона, вам дарована привилегия быть свидетелем существования жизни после смерти, — произнесла Элизабет, вновь позволив Дамблдору ответить на вопрос самому. — Я же должен был оказаться за чертой и встретить Гарри там, убедив его не пересекать её. Он останется владельцем палочки, ведь Сами-Знаете-Кто не сможет одолеть его. И тогда пророчество свершится. Гарри не из тех, кто сможет бросить мир на произвол судьбы. Нужно ему всего лишь напомнить об этом.       — Мерлин Всемогущий… — запустив руки в волосы, Гермиона обессиленно зажмурилась и начала сильно трясти головой, словно пыталась выбить из памяти всё то, что ей только что довелось услышать.       — Вам надо собраться, моя девочка… — Элизабет тяжело вздохнула. — Теперь сами понимаете, что блестящий план пошёл прахом после того самого сражения. Бузинная палочка оказалась прямо в руках у врага, а фигуру главы Ордена вовсе убрали с шахматной доски. Но нить судьбы, что прозвучала в Пророчестве, волей обстоятельств всё же сделала Избранного владельцем самой могущественной палочки на свете. Орденовцы на пути к последнему крестражу. И остаётся «сущая малость»: убедить Гарри позволить убить себя и, конечно, отправить за черту того, кто вернёт его, — сочащийся из каждого слова Элизабет сарказм, очевидный, ничем не завуалированный, был одним лишь механизмом защиты, что Гермиона понимала как никогда отчётливо. Душа не желала озвучивать ей приказ главы Ордена. И всё же суть его была пугающе очевидна.       — Я должна вас убить, профессор? — Гермиона не верила, что произнесла это, однако привычка с полуслова понимать любое задание в очередной раз сыграла с бывшей лучшей студенткой школы чародейства и волшебства «Хогвартс» злую шутку. Хотелось перестать быть той самой Золотой девочкой, поглупеть до уровня горного тролля и терпеливо позволить прозвучать приказу, а не бежать впереди Хогвартс-экспресса. — Элизабет, прошу вас… Я хочу слышать ответ профессора Дамблдора. Дословно.       — Я рассчитывал, что это бремя в случае чего возьмёт на себя Северус, коль скоро он связан Непреложным обетом, однако в текущих обстоятельствах вы не сможете доставить его сюда, организовав побег. Уверен, Гарри позаботился о том, чтобы этот пленник не покинул подвал, по иронии судьбы как раз из-за моей безопасности.       — Я не смогу, — она в отчаянии посмотрела на Элизабет.       — Моя хорошая, как же жестоко по отношению к вам заставлять делать подобное… — в голосе миссис Фландерс прозвучала такая горечь, что Грейнджер ощутила застрявший болезненным средоточием нервов ком в горле. — Но то тело, что сейчас лежит на кровати, никогда не сможет воссоединиться с душой. Вы обращаетесь к его плоти всё это время, однако сам Альбус во-о-от здесь, — Элизабет с немного хитрым прищуром наклонила голову. — Прямо около меня, — она повернулась в сторону пустоты, позволив себе слабую улыбку в адрес пусть фиктивного, но всё-таки мужа, прежде чем, будто спохватившись, вновь строго сдвинула брови и вернула внимание Гермионе: — И вам следует понимать, что на одной чаше весов сейчас его удел годами гнить на простынях без надежды на выздоровление, а на другой — возможно единственный шанс победить Сами-Знаете-Кого.       Гермиона застывшим взглядом смотрела в ту пустоту, на месте которой, по словам привидения, находилась душа Альбуса Дамблдора, и не могла даже пошевелиться. Конечности словно налились свинцом, палочка Беллатрисы в руке предательски дрожала, а слёзы всё так же бессмысленно текли по щекам, не в силах облегчить ту боль, что прорывалась во всё её существо всякий раз, когда разум пытался осознать и — более того — принять то, чего от неё ждали. Гарри говорил, что у него не получалось убить даже паука, хотя уж у него было куда больше ресурсов, из которых он мог черпать желание уничтожить врага.       — Авада Кедавра не потребуется, — в который раз будто прочитав её мысли, произнесла Элизабет. Или Дамблдор — она уже не знала. Да и не видела смысла знать. — Вам ведь доводилось присутствовать на магическом погребении, не так ли?       В ответ Грейнджер молча кивнула:       — Что с того? Священника здесь нет, а если бы он был — что я могу сделать? Ваше сердце всё ещё бьётся.       — Это оттого, что моя душа привязана к телу насильно, — прозвучал ответ Дамблдора. — Я подскажу вам нужные заклинания, которые освободят её. И когда это случится, бессмысленное существование тела прекратится тоже. Вы не должны будете винить себя за это, Гермиона. То деяние, о котором я вас прошу, освободит обречённого от страданий.       Грейнджер замолчала. Пыталась было заставить себя поверить, что Элизабет могла бы лгать и желать смерти приведшему в её дом беду Дамблдору, но искать удобные для себя теории казалось таким мелким и недостойным, что она быстро отмахнулась от этих мыслей. Они не выдерживали ни малейшей критики: маггловская душа не могла знать заклинания, без которых обряд не совершить. Гермиона даже устыдилась, будто невольно предала подругу, множество раз уже спасавшую их с Драко жизни.       — Я согласна.       — Моя девочка, прежде чем начнёте, попрошу вас о сущей мелочи, — Элизабет подошла совсем близко, проведя прозрачной ладонью по волосам Гермионы. Было ли тому виной разыгравшееся воображение или же просто принятие желаемого за действительное, однако девушка словно почувствовала материнскую теплоту того касания, вложенную в него любовь. — Поймайте меня в Ловушку душ, а заодно и этого хитреца тоже. Хочу, знаете ли, лично проследить, чтобы он опять не напортачил со своим идеальным планом.       — Но… Элизабет, вы же понимаете…       — Конечно, — она решительно кивнула и улыбнулась. — Как можно упустить возможность лично познакомиться с самим Избранным Гарри Поттером?       — Вы не сможете вернуться.       — Не смогу.       Не найдя сил ответить, Гермиона сжала пальцами простыни, так, как обняла бы миссис Фландерс, если бы только могла.       — Знаю, моя милая, — Элизабет тепло улыбнулась, несмотря на отсутствие магических способностей демонстрируя чудеса проницательности. — И я вас. Но иногда приходится отпускать даже кого-то очень любимого. Такова уж эта жизнь. Когда увидите Драко, напомните ему о том, что я заставила его изучить, — она подмигнула. — И передайте, что, если он меня подведёт, я достану его даже оттуда.       Из груди Гермионы вырвался страдальческий всхлип, напоминающий крик. Ей хотелось подумать ещё, изобрести другой способ, заставить измученный разум выдать очередное озарение, но время безжалостно утекало в ожидании её решения, а не менялось абсолютно ничего. Бессилие и беспомощность от необходимости делать то, чему противилось всё её существо, будто вытянули все магические силы. В лазарете всё так же витал слабый запах зелий, однако звенящая тишина напоминала о том, что все целители были отправлены в Хогвартс. Возврата в штаб не планировалось, решалась судьба магического мира. Окончательно. Каждая секунда, минута, час могли стать роковыми и предопрелить исход. Спасти чьи-то жизни или, напротив, забрать. Словно током, разум прострелило воспоминание о данном на могиле Рона обещании сделать его гибель не напрасной.       Всё так же храня молчание, Гермиона, наконец, заставила себя наколдовать нужную руну, а когда та устремилась в сторону души, серебристая нить петли расширилась, приняв в свои объятия не одну только миссис Фландерс, но и вторую, духоловом не видимую.       Элизабет начала озвучивать слова заклинаний, а дерзнувшая взять на себя роль священника Гермиона — повторять их, не допуская и мысли о том, что может не справиться. Решение было принято, а оттого она просто делала то, что должна. Оцепенение проходило, магия тёплым потоком лилась из палочки, что беспрекословно подчинялась, чувствуя сквозившую в движениях волшебницы силу и непоколебимость — то, к чему магическое орудие было привыкшим.       В какой-то степени Грейнджер оказалось легче, что она не могла знать, какое слово из произносимых заклинаний должно было стать последним. Так что ей не потребовалось прикладывать ещё больше моральных сил, чтобы решиться озвучить его, а когда оно слетело с губ, её ослепило белое пламя, что охватывало тело Дамблдора. Из дыма вверх устремился феникс, на шее которого всё так же поблёскивала Ловушка, напоминавшая цепочку с медальоном, чьё яркое свечение ещё недолго напоминало о том, что патронус души волшебника отправился в свой последний путь не в одиночестве. А потом исчезло и оно.       — Прощайте, — прошептала Гермиона прежде, чем силы окончательно оставили её.       На кровати на нетронутых пламенем простынях вместо тела Дамблдора лежал мраморный гроб, который следовало левитировать в гробницу. Но сейчас ей было не до этого.       Она понимала, что нужно занять себя чем-то, чтобы потом, в тишине горько-сладкой победы, как следует отгоревать случившееся, но силы покинули её, и девушка позволила себе слабость опуститься на холодный дощатый пол. Пообещав себе, что ровно через тридцать секунд встанет на ноги и отправится в Хогвартс искать Гарри, она прижала лоб к коленям и разрыдалась.       Та победа, ради которой она совершила столь многое, в итоге принесёт ей же полное одиночество. Родители её не вспомнят, миссис Фландерс отправилась на покой, Гарри едва ли захочет сохранить их дружбу, Рон мёртв, а того, кого любила, она бросила в гостинице в Париже наедине с подробной инструкцией, как важно для сохранения его родовой магии стать супругом кому угодно, кроме неё.       — Ты так мне нужен, Драко… — почти неслышно прошептала Гермиона, продолжая обессиленно сидеть на полу.       — Я здесь, — раздался знакомый голос, который поначалу она приняла за игру воображения, но только на мгновение, ведь в ту же секунду оказалась в таких родных объятиях рук, длинные пальцы которых и выступающие вены узнала бы даже с закрытыми глазами.