***
Элизабет понимала, что Гарри совершенно точно обнаружил её присутствие, однако старательно делала вид, что никакого интереса ни к нему, ни к содержанию их беседы с Дамблдором не испытывает. К огромному сожалению, странное место, где ей довелось очутиться, подчинялось своим особым законам и совершенно не стремилось помочь вероломно проникшему в него привидению подслушать, какие слова для Избранного нашёл человек, вызывавший у неё едва ли больше доверия, чем Волдеморт или Гриндевальд. Вытянув шею, якобы высматривает запоздавший поезд, она вновь украдкой бросила взгляд на Гарри, не сдержав сочувственного вздоха. Несмотря на то, что всегда вынуждена была в их спорах с Гермионой занимать её сторону, этому мальчику она тоже по-своему симпатизировала. И понимала, что стояло за его частенько весьма неприглядными поступками. Понимала. Принимала. Потакать не собиралась. Решившись, Элизабет будто бы случайно двинулась в их сторону. С Альбуса могло статься не позволить ей поговорить с Гарри. Прикрыться словами о том, что он и Гермиона взрослые люди и сами разберутся. И списать на громадное давление из-за навязанного предназначения даже то, на что закрывать глаза было не просто неправильно, а даже аморально. Гарри нуждался в помощи, в родительском совете, в участии не меньше, чем в разгадке множества головоломок, которые прямо сейчас вываливал на него Альбус. Что бы он ни говорил о своей симпатии к Избранному, миссия для него всегда была и будет на первом месте. Миссис Фландерс же, успевшая привыкнуть и осознать, что жизнь будет продолжаться и после войны, смертей, трагедий и горя, хотела лишь одного: хотя бы попытаться помочь ему справиться с той потерей, принять которую он так и не сумел. — Это решать лишь только тебе, — словно в подтверждение мыслей, что оставлять Гарри наедине со старым интриганом априори сомнительная идея, долетели до Элизабет его слова. — Если это вокзал Кингс-Кросс, полагаю, ты вполне мог бы сесть на поезд. — Вот уж дудки! — не выдержав, она буквально подскочила к ним и, совершенно не церемонясь, на правах принадлежности к слабому полу и, наконец, являясь теперь такой же нематериальной субстанцией, как и Гарри с Дамблдором, втиснулась между ними и взяла Избранного под руку. Таким образом бывший директор Хогвартса и по совместительству ей покойный муж остался не у дел, ведь ему своей руки миссис Фландерс предлагать не собиралась. — Я, знаете ли, дух метро, и уж если кто и сядет сегодня на поезд, то точно не вы, юный джентльмен! Успеете ещё покататься, пока что нужно твёрдо стоять ногами на земле и возвращаться туда, где вас с нетерпением ждут! — Мы знакомы? — растерянный, без очков, немного растрёпанный, Гарри вызывал у Элизабет теперь одну лишь тёплую улыбку. — Простите моё вероломство, — стараясь сохранять присущий беспечный тон, улыбнулась она, настойчиво уводя юношу подальше от Дамблдора. — К сожалению, познакомиться лично мы не смогли бы при всём желании. Меня зовут Элизабет Вирджиния Фландерс, — договорила и примирительно похлопала Гарри по руке, когда он совершенно предсказуемо попытался завершить их совместный променад. — Молодой человек, ну же, прекратите сопротивляться. Если вы до сих пор не поняли, избавиться от меня можно только в одном случае: если я сама того захочу. — И вам хватило наглости заговорить со мной после того, что по вашей вине я потерял Гермиону? — казалось, что даже сквозь туман Элизабет рассмотрела, как потемнели его глаза от ярости, а на щеках проступил румянец. Сопротивление он, тем не менее, прекратил довольно быстро. Вероятно, не хотел, чтобы Дамблдор стал свидетелем тому, что Избранный, одолевший самого сильного тёмного волшебника всех времён, не может справиться с немолодой, но весьма настырной леди. — Мой хороший, давайте начистоту: ваш вклад в то расставание был куда более существенным. — Вы не можете знать наверняка, расстались бы мы или нет! Зато куда меньше было бы шансов, что Гермиона угодит в плен! И ещё хуже — спутается с Малфоем! — Не нужно обесценивать то чувство, что выросло между Драко и Гермионой буквально у меня на глазах. Она не спуталась с ним. Она его полюбила. И он её тоже. Я почти сразу поняла, что в ваших с ней отношениях место любви успешно заменяли дружба, привычка и взаимное уважение. Это всё нельзя недооценивать, разумеется, — она ободряюще улыбнулась. — Но когда на первый план вышло нечто большее, они оказались обречены. Оставалось только помочь Гермионе это понять. — То есть вы даже не отрицаете, что приложили руку ко всему этому? — он горько усмехнулся и отвернулся от собеседницы. Так, будто и она его предала тоже. — Гарри, ну хватит вам, — Элизабет шутливо взлохматила ему шевелюру, а когда молодой человек попытался увернуться от её руки, проворно убрала её. — Знаете, миссис Фландерс, не понимаю, как вы здесь очутились, но это слишком! — рявкнул на неё Гарри, вновь попытавшись выдернуть руку из стальной хватки привидения. — Рад, что вас так забавляет моя боль от предательства любимой девушки, но развлекать вас и дальше не хочу и не буду! — Ну-ну, мой милый друг, не обижайтесь. Тут просто вот какое дело: вам невдомёк, что впервые я оказалась в доме на Гриммо в тот день, когда у Гермионы было дебютное задание. Она отправилась в душ, а я решила немного разведать обстановку, изучала место, в котором оказалась, и случайно наткнулась на вас в объятьях очаровательной рыжей особы. Откровенного говоря, меня не интересовали жители дома, я искала Альбуса Дамблдора и нашла. Наш общий знакомый стоял неподалёку, видел ваш поцелуй и намеренно не вмешивался. — Не во что было вмешиваться! Джинни позволила себе лишнее, а я остановил её! — Ой ли? А присоединиться к Гермионе в ду́ше вы решили не оттого, что объятия другой девушки оказали на вас неожиданно сильное влияние? — Ну, знаете, — Гарри поморщился, после чего спешно отвёл взгляд. — Вот это уже совсем личное. — Милый, ну прекратите же закрываться, прошу вас, — Элизабет толкнула его в бок. — Я задаю эти вопросы не затем, чтобы смутить или уличить. — Да что вы говорите? А выглядит именно так! — Быть может, без очков вам сложнее оценивать, что и как выглядит на самом деле? — шутливо поддела его Элизабет. — Глупые шуточки в стиле Малфоя, — Гарри вновь поморщился. — Да будет вам известно, без очков я теперь вижу прекрасно. — О да. Пропали очки, шрам, — и не думая спорить, перечислила она, Гарри схватился за лоб свободной рукой. — Все ваши, так сказать, фирменные атрибуты. То, без чего до этого вы жизни не представляли. — Так я и не жив. — Живы, голубчик, живы, — не оставляя ему шанса на спор, Элизабет снова похлопала его по руке. — Просто без крестража в голове. То, что происходит сейчас: война, боль, потери — всё конечно. И завершится намного скорее, чем вам кажется. И тогда нужно будет научиться жить без того, без чего ранее не воображали своего существования. И я сейчас не про очки, конечно, — вновь улыбнувшись, миссис Фландерс двинулась в сторону поезда, который показался вдалеке. На вид — совершенно ничем не запоминающийся поезд лондонского метро. Ничего волшебного. — Это не ваш поезд, мистер Гарри Джеймс Поттер. Он по мою душу. — Покидаешь меня, Элизабет? — голос Дамблдора заставил миссис Фландерс и Гарри обернуться. — Брось, если ты по кому и будешь скучать, то точно не по мне, — отмахнулась она. — Пришло время путям магглянки и волшебника разойтись окончательно. И тебе, и мне пора на покой. А вы возвращайтесь туда, где вас давно ждут, молодой человек, — подмигнула она Гарри, выпустив, наконец, его руку. — Передать от вас что-то Гермионе? — спросил Гарри, тем самым невольно выдав своё решение Элизабет. — Передайте ей от меня изменение собственного отношения ко всему происходящему, — уже ступая внутрь, ответила она. — Слово лишь пустота, сотрясение воздуха. Они значат что-то, когда подкреплены делами. И остаётся только надеяться, что свою миссию я выполнила. Очередь за вами. Договорив, она прошла внутрь вагона, заняла место и, силясь не страшиться будущего, ещё раз помахала оставшимся на платформе волшебникам, прежде чем унеслась туда, где, как надеялась, её давно уже ждали.***
Прижавшись к колонне, Гермиона сделала несколько приставных шагов в сторону Большого зала, где продолжала разворачиваться основная драма. Заставив себя не смотреть на неподвижно лежавшего Гарри, она вытащила палочку. Основания для опасений были весьма вескими: она не могла знать наверняка, когда именно и при каких обстоятельствах Избранный очнётся, а вот время действия Оборотного зелья было весьма индивидуальным для каждого волшебника. В случае, если его окажется недостаточно, Грейнджер намеревалась сделать всё, что в её силах, чтобы защитить Драко. — Есть ли ещё желающие повторить сомнительный подвиг глупого мальчишки? — шипение Волдеморта звучало каким-то нелепым фоном, и даже Сонорус не смог бы помочь его голосу греметь, а не напоминать треск сковороды миссис Уизли, на которой, распространяя просто умопомрачительно аппетитный запах, готовились стейки. — Или его позорного поражения достаточно, чтобы вы, наконец, поняли, чью сторону давно следовало принять? — И ты на самом деле считаешь случившееся победой? — голос Невилла, всегда спокойный и немного робкий, прозвучал на этот раз не в пример громче. — Думаешь, что все мы здесь разом ослепли, оглохли и не поняли, что Гарри пытался всего лишь защитить нас, не допустить лишних жертв? Потому что в этом был весь он — настоящий Избранный, тот, ради которого мы здесь! И ты прав в одном: все мы действительно поняли, точнее, убедились в правильности собственного выбора! — Что ж, я сегодня милостив, — растянул тонкие губы в улыбке Волдеморт. — Если желаешь, отправишься следом за своим героем! — едва сдерживая ярость, он снова взмахнул бузинной палочкой, отчего полы его мантии моментально будто ожили, превратившись в нечто, подобное щупальцам осьминога. Чёрные, извивающиеся, они стремительно захватили дерзнувшего выступить против волшебника, опутали собой, подняли на землёй и доставили не имеющего возможность оказать сопротивление пленника Волдеморту. — Кто же ты, юноша? — спросил он, сверля его своими сверкающими кроваво-красным глазами. Тишина в Большом зале из-за взятой Невиллом паузы показалась Гермионе настолько давящей, что она на несколько мгновений отвлеклась на продолжавшего сохранять невозмутимый вид под личиной Снейпа Драко. К её вящей радости, пока что его облик изменений не претерпевал. Очевидно, он тоже воспользовался моментом: девушка заметила мелькнувшую в руке склянку, из которой он сделал быстрый глоток, и спрятал, не успев привлечь внимания к своим манипуляциям. — Невилл Долгопупс, — прозвучал тем временем ответ. — Что ж, Невилл Долгопупс, ты ведь чистокровный волшебник, не так ли? — Это правда! И среди чистокровных тоже есть те, для кого понятия совести и чести — не пустой звук! — всё так же убеждённо воскликнул он под одобрительные возгласы других орденовцев, то и дело звучащие со всех сторон. — Какое расточительство, — не преминул посетовать Волдеморт. — Такой храбрый воин… безупречное происхождение — и предатель крови! — он досадливо цокнул раздвоенным языком. — Вот вам ещё одно подтверждение, что Дамблдор просто жалкий, некомпетентный, невежественный, обезумевший старик! Какой нелепостью было назначить его директором этой прекрасной школы! Сколько ещё таких как Невилл Долгопупс погибнут сегодня?! И ради чего?! Расти этот юноша с правильными ценностями, учись на Слизерине, имей достойное окружение безо всякой грязи вокруг, — он демонстративно обвёл присутствующих презрительным взглядом, — и не пришлось бы сейчас делать из него пример тому, что случится с каждым, кто дерзнёт пойти против моей воли! Гермиона чувствовала, как дыхание перехватило, а сердцебиение усилилось в разы, грозя выдать её присутствие раньше, чем падут маскировочные чары. Гарри оставался лежать неподвижно, а ненавистная палочка Волдеморта уже была направлена на Невилла. Сглотнув перекрывший малейший доступ кислорода ком в горле, Грейнджер вновь выглянула за колонну. Пришлось констатировать: падение Избранного деморализовало орденовцев. Все те, кого ей удалось увидеть, стояли на прицеле палочек Пожирателей Смерти, и слишком очевиден был факт, что попытка каждого броситься Невиллу на помощь лишь увеличит количество убитых. Судорожно перехватив до боли сжатую пальцами палочку, она поняла для себя лишь одно: её ценность, уникальность, особый дар теперь уже не играли никакой роли. Духолов вновь стала обычной волшебницей, той, кто сейчас, пожалуй, единственная могла не позволить убить друга могущественному волшебнику, справиться с которым теперь под силу только Гарри. По крайней мере, попытаться. — Ты забыл ещё кое-о-чём, — громко и торжествующе, будто Снейп на Зельях, наконец, позволил ей ответить на собственный вопрос, провозгласила Гермиона, показываясь из-за колонны и старательно не смотря в сторону Драко. Прокатившийся по залу возглас радости соратников придал сил и уверенности. — Как насчёт тех, кто учился на Слизерине, рос в самом что ни на есть чистокровном окружении, но, тем не менее, не принял твоих безумных идей и выступил против тебя?! — упиваясь правотой собственных доводов, продолжила она, игнорируя головокружение от выброса адреналина. До этого дня ей не доводилось вступать в прямое противостояние с Волдемортом. — Как ты смеешь обращаться к нему без разрешения, поганая грязнокровка?! — рявкнула Беллатриса, после чего, склонив голову, обратилась к Волдеморту: — Мой Лорд, позвольте мне убить её! Зачем вам слушать то, что произнесёт грязь, которой тут и быть не должно! — А что, она сейчас говорит неправду, Беллатриса?! — красные глаза Волдеморта яростно сверкнули теперь уже в сторону Пожирательницы Смерти. — В вашей семье хватает тех, кто предал не только меня, но и собственный чистокровный род! Не нужно пытаться заставить замолчать ту, что обличает вас! — договорив, он окинул взглядом присутствующих, моментально найдя в толпе приметные светлые волосы четы Малфоев. — Ты уже выполнил данную мне клятву, Люциус? — прошипел он. — Ещё нет, мой Лорд, его нигде нет… — дрожащим голосом заговорил он, однако Волдеморт жестом приказал ему замолчать. — Отчего-то я совсем не удивлён! — на этих словах он расхохотался в голос, и смех его мгновенно подхватили все Пожиратели Смерти. — Прежде чем продолжишь свои грязные, как и ты сама, попытки поймать меня на ошибке, грязнокровка Грейнджер, подумай о том, что предатель таким будет всегда! Как там говорят? Леопард не сможет отмыть свои пятна? Так скажи, где же сейчас Драко Малфой? — он усмехнулся. — Не вижу его среди этих смертников, которых Гарри Поттер привёл сюда! Его можно понять, он использовал тебя для того единственного, что могут предложить магглянки. Твои союзники ведь все в курсе, что ты бросила вашего лже-Избранного ради Пожирателя Смерти? Как, должно быть, тебе хотелось стать чем-то большим, чем простая воровка магии! Думала, Драко Малфой примет тебя как равную? Сочтёт достойным себя быть с тобой? Уясни уже: такие люди, как он, преданы, только когда ими движет страх. Или когда чувствуют выгоду. Он сбежал от меня, это правда. Но и от тебя сбежал тоже! — Волдеморт снова рассмеялся, поддерживаемый своей свитой. — Страх и выгода? — Гермиона усмехнулась уголками губ, радуясь тому, что Невилл хоть и оставался в плену заколдованной мантии, всё-таки был ещё жив. — Здесь и не поспоришь, хорошо, что ты сам понимаешь, почему все эти волшебники на твоей стороне! Мы с Драко любим друг друга! — перекрикивая его хохот, отчеканила Гермиона. — Ты пренебрёг могуществом понятия любви в Годриковой впадине двадцать лет назад, и я вижу, что с тех пор так ничего и не понял! — Могущество?! — он продолжал потешаться над её словами, однако Гермиона видела: глаза его не смеялись. Более того — была уверена, что Волдеморт, имитируя веселье, на самом деле боялся волшебницы с даром духолова, что стояла напротив него. Боялся и трепетал, ведь только она и Драко могли сделать возможным посягнуть на частицу него, на него самого. Ведь когда раскрывал младшему Малфою секрет собственного бессмертия, уповал как раз на то, что привычные рычаги давления сработают безотказно. И теперь совершенно не был готов к ощущению полной беспомощности из-за того, что любовь вновь грозила разрушить все его планы. Более того — и его самого уничтожить тоже. — Я видел мысли Драко Малфоя, грязнокровка. Тогда, за секунды до вашего с ним бегства. Он даже не хотел бежать! Он боялся, что ты рассказала Беллатрисе о вас. С удовольствием бросил бы тебя в Мэноре, но ему нужно было где-то спрятаться, а одного его могли не впустить в убежище. Это была не любовь, а простой расчёт, то, без чего ни один слизеринец палец о палец не ударит! Он испытывал досаду, что испачкал дорогую мантию от мадам Малкин в твоей грязной крови! — Какой же ты… жалкий! — выплюнула в ответ Гермиона. — Не можешь найти оправдание тому, что Драко мог избрать для себя совсем другие мотивы, вот и пытаешься оговорить его! — И где же младший Малфой, грязнокровка? — словно по команде перестав улыбаться, спросил Волдеморт. — Даже родной отец не нашёл его, а он искал, можешь не сомневаться. Не так ли, Люциус? — Искал, мой Лорд, — надтреснутым, бесцветным голосом подтвердил отец Драко. — Смирись, глупая девчонка: предатель крови предал и тебя. И попросту сбежал в глупой надежде спастись! Ты сейчас умрёшь, а его я найду! — Не утруждайте себя, мой Лорд, — из толпы отделилась высокая фигура в чёрной мантии, решительно направившаяся к Волдеморту. Гермиона вздрогнула: то, что поданный голос не принадлежал Северусу Снейпу, было слишком очевидно. — Не нужно никого искать. Я к вашим услугам. Фините, — взмахнув палочкой, Драко отменил действие Оборотного зелья, представ прямо перед Волдемортом. Настала очередь возмущённых возгласов уже от Пожирателей Смерти. Беллатриса Лестрейндж рванулась в его сторону, однако мать Драко остановила её, умоляюще покачав головой. Та сбросила её руки с себя, однако осталась стоять на месте. И непонятно отчего от внимания девушки не ускользнуло, что сжатая в побелевших пальцах Люциуса Малфоя палочка задрожала. Слова Волдеморта об особом приказе для отца Драко не шли у неё из головы. — Что бы ты ни говорил, как бы ни лгал всем вокруг, правда очевидна: отныне он мой! — Несмотря на то, что обращалась к Волдеморту, Гермиона встретилась взглядом со стоявшим за его спиной Люциусом. Тот спешно опустил глаза в пол, напомнив Грейнджер затравленную гиену из маггловского мультика. — Любовь пришла на смену ненависти. И вам не под силу это изменить. — Я и не стану пытаться. Увы, и в чистокровных семьях порой дают ростки гнилые семена, — он явно намекал не только на Драко, но и на Невилла, о котором на время забыл. — Уверен, что чета Малфой, мои верные слуги, будут благодарны за то, что я лично выполню задание Люциуса, — поймав взгляд Гермионы, Волдеморт вновь ощерился в змеиной улыбке. — Жаль огорчать вас, мой Лорд, но у вас сейчас появится соперник куда серьёзней меня, — карикатурно отвесив типичный для Пожирателей Смерти поклон, Драко сделал широкий шаг к Гермионе, подхватив её под локоть, чтобы сместить в сторону ещё сильнее. — Поттер, вставай уже, ты сюда не отдыхать пришёл! Пора, наконец, выиграть эту войну!***
С трудом сдерживаясь, чтобы не начать «выигрывать войну» с убийства Малфоя, Гарри резко поднялся на ноги, благодаря Мерлина, что не пренебрегал не только практикой боевых заклинаний, но и обычными маггловскими тренировками. Как ни крути, оставаться неподвижным в ожидании наиболее подходящего момента оказалось весьма непростой задачей. Казалось, что кто-то из Пожирателей Смерти непременно заметит, что он всё-таки выжил, а интуитивно он понимал, что третья Авада в его случае определённо станет последней. За доли секунды оценив обстановку и убедившись, что Гермионе пока относительно ничего не угрожало, Гарри прокричал: — Диффиндо! — с ходу отрезав сковавший Невилла кусок мантии, отчего освобождённый волшебник кубарем покатился по полу, сразу же избавляясь от ненавистных пут. Однако в его сторону Гарри уже не смотрел. Не прислушивался к восторженно-ошеломлённым возгласам моментально воспрявших духом орденовцев. Не чувствовал боли в затёкших от длительного пребывания в неудобной позе конечностях. Он встретил взглядом Волдеморта, с лица которого мгновенно слетело всякое торжество. — Никто не вмешивается, — спокойно произнёс Избранный. Умиротворение, ощущение полной правильности происходящего затопило душу, наполнило уверенностью: он там, где должен быть. Дамблдор таки выполнил обещание. Привёл его к этой дуэли, к моменту, в котором теперь от одного только него зависело, кто одержит верх. — Надо же, кто спустя столько лет вылез, наконец, из своего укрытия, — ухмыльнулся успевший совладать с собой Волдеморт. — Ради того, чтобы ты был надёжно спрятан, гибли многие. Рон Уизли, например. Скажи, Поттер, каково было понимать, что пока ты прикрываешься другими, они каждый день рискуют своими жизнями? — Этот момент пришлось отсрочить, ведь на то, чтобы отыскать и уничтожить твоё прикрытие, Том, действительно ушло много времени, — проговорил Гарри. Ему не требовалась даже окклюменция, чтобы не позволить Волдеморту деморализовать себя, вывести на эмоции, вывести разрушительное чувство вины на первый план. — Очередная ложь! — красные глаза его в гневе сверкнули. — Я никогда никем не прикрывался! — О да, ты защитил свою жизнь иначе, — согласился Гарри. — Только вот незадача: все крестражи уже уничтожены. — Ты блефуешь! — отрезал Волдеморт, старательно пряча панику на лице. — Он говорит правду! — несмотря на просьбы не вмешиваться, Гермиона подошла ближе, встав по правую руку от Гарри. Не удержавшись, он позволил себе на несколько мгновений залюбоваться ею: щёки девушки горели, карие глаза ярко блестели, а почти распустившаяся коса неожиданно шла ей куда больше, чем любая сложная причёска. — Бенджамин Стэнхоуп отдал мне первую монету уже в тот день, когда Драко только приступил к заданию. — С Кэтрин Джонс пришлось повозиться, однако когда Гермиона блестяще поймала её в Ловушку, упокоить её было сущим пустяком, — Малфой определённо решил поддержать игру Гермионы, так что тоже подошёл ближе, встав от Гарри по левую руку. — Монета цыгана Йага попала в руки ребёнка, — звенящим от напряжения голосом проговорила Гермиона. — И я искренне верю, что, когда мы её забрали, душа очередной твоей невинной жертвы обрела покой! — О том, каким человеком был хиппи Дэвид до получения монеты, узнать мы не смогли, — продолжил своими словами доказывать гибель крестражей Драко. — А вот душу его ты искалечил до основания. Сделал убийцей. Когда он лишился монеты, покой обрёл не только он сам, но и его многочисленные жертвы. — Монета Рэйфа Блэйка, — Гермиона улыбнулась как будто даже слегка сочувственно. — Что ж, к своему несчастью, ты даже не обратил внимания, с чьим именем созвучно имя бродяги из Мур-холла. Ты своими руками отдал крестраж Регулусу Блэку, который утратил магию, но обрёл громадную к тебе ненависть. — Проданная бизнесмену-египтянину монета стала причиной гибели маггловской принцессы, — с горечью, услышать которую от Малфоя Гарри не ожидал, вещал он. — Она потеряла жизнь, но, несмотря на всю глубину заложенной в крестраж тьмы, не потеряла себя. — О существовании последнего крестража ты и вовсе не знал, — поняв, что Малфой и Гермиона оставили последнее слово за ним, вступил Гарри. — Когда ты убил моих родителей, Том, твоя нестабильная душа потеряла ещё один осколок, — с этими словами он снял с себя очки и поднял ладонью волосы вверх, демонстрируя отсутствие шрама и вызвав ещё один возглас толпы. — И так случилось, что твоим последним крестражем стал я. Впрочем, об этом можешь уже не печалиться: когда с бузинной палочки слетела Авада Кедавра, был уничтожен и этот крестраж тоже. — Глупый мальчишка, пусть даже и так, ты что, рассчитываешь одолеть меня в дуэли? Да тебе не хватит сотен лет, чтобы превзойти моё мастерство! — на этих словах отражавшийся в глазах Волдеморта страх стал чуть менее очевидным, хотя отблески его Гарри теперь видел отчётливее любых других эмоций на змеином лице врага. — Ты понятия не имеешь, что за палочка в моей руке! Дамблдор, твой дорогой учитель, владел самой могущественной палочкой в мире, что даже ему, при всех знаниях и умениях, не помогло победить меня! Неужели думаешь, что есть хотя бы малейший шанс у такой посредственности и бездарности, как ты, Гарри Поттер? — Так вышло, Том, что я как раз знаю о бузинной палочке побольше твоего, — не согласился Гарри, сразу вспоминая пространную беседу с Дамблдором в том загадочном месте, из которого только что вернулся. — Ты подумай: разве служит тебе палочка как следует? Неужели ты забыл, как оказался обезоруженным в Малфой-Мэноре, когда пытался не допустить бегства духоловов? Драко даже пальцем к бузинной палочке не прикоснулся, однако стал тогда её владельцем! — Что ж, прекрасно, тогда с него и начнём! — он мгновенно перевёл прицел палочки на Драко. — Люциус, порой твоя нерасторопность даже на пользу! — не преминул заметить он, отчего Гарри увидел, как Малфой-старший задрожал всем телом, а Нарцисса Малфой рванулась в сторону сына, однако супруг ей не позволил, что-то зашептав на ухо. Скорее всего, умоляя остаться на месте. — Да уже поздно, — Гарри пожал плечами, делая полшага в направлении Волдеморта в надежде, что Гермиона и Малфой начнут отдаляться от него. Не мешать завершить начатое. — Видишь ли, за то время, что Драко пробыл в штабе, мне с ним пришлось разрешить некоторые разногласия магической дуэлью. Дуэлью, в которой я обезоружил Драко, — Гарри поднял магическое орудие из боярышника чуть выше. — Миссис Малфой, это ведь палочка вашего сына? — Да, — неожиданно чётко подтвердила мать Драко. — Так вот, Том, как тот, кто посвятил жизнь изучению магии, ты можешь сделать вывод, кто теперь владеет бузинной палочкой? — Мерзкий полукровка, я сама тебя прикончу! Бомбарда максима! — не выдержав, заорала Беллатриса, направив палочку на ту колонну, что ещё совсем недавно служила убежищем Гермионы. Огромные камни, в которые превратилось одной из произведений магического архитектурного искусства, заставили всех броситься врассыпную, прижиматься к стенам, пытаться с помощью заклинаний замедлить их падение. Сконцентрированный на противостоянии с Волдемортом, Гарри отскочить не успел. И только когда спустя несколько мгновений понял, что один из камней не упал прямо на него, когда ощутил скручивающую внутренности трансгрессию, когда почувствовал чьи-то руки, крепко державшие его за торс, осознал, что вновь спасён. — Ты просил не лезть, но мне показалось, что всё-таки надо, — открыв глаза, он с удивлением увидел стоящую напротив Пэнси Паркинсон, невесть как очутившуюся рядом с ним. — Я думал, ты ушла. — Собиралась, но потом… — она ненадолго замолчала. — Потом задумалась над словами Драко и решила, что всё-таки вернусь и, ну… Не знаю… Помогу тебе победить, если что. Благо увидела, что Драко трансгрессировал, значит, теперь можно и мне. И тебе, кстати, — нервно хихикнув, она элегантно стряхнула невидимые пылинки со своей мантии Пожирательницы Смерти. — Так что, если на тебя летит валун, не тупи так больше. И возвращайся туда, — договорила девушка своим уже привычным, немного надменным тоном. Оглядевшись, Гарри понял, что далеко его Паркинсон не переносила, они стояли прямо в холле у входа в Большой зал. Не найдя слов, кроме банального «спасибо», он вновь бросился туда, где возобновилась битва. Избранный понимал, что его самая важная задача — найти и уничтожить Волдеморта, однако когда взгляд невольно выцепил картину, как спина к спине продолжали сражение Гермиона и Малфой, как прикрывали друг друга, он невольно залюбовался увиденным. За время совместной миссии они словно стали куда большим, чем просто напарники, единым целым, дополнением друг друга. Тем, что магглы назвали бы нашедшими друг друга половинками. На ум пришли слова миссис Фландерс о любви, подтверждением которым служило то, за чем в этой гуще событий он позволил себе несколько мгновений понаблюдать. О том, что происходит неладное, он догадался слишком поздно: сражавшаяся с Беллатрисой Лестрейндж Гермиона не справлялась, уступала, а та, движимая особой ненавистью к волшебнице её происхождения, из-за которой, к тому же, отказался от родовой магии единственный сын её сестры, бросала заклятия с бешеной скоростью. Так, что девушка едва успевала от них уворачиваться. Одно из убивающих, к ужасу Поттера, едва не достигло цели, когда через секунду связанная с помощью Инкарцеро Беллатриса упала буквально к ногам Гермионы. Гарри не сразу понял, откуда подоспело спасение: все сражавшиеся орденовцы были каждый занят своим противником. А когда осознал, пришёл в полнейшее изумление: магглорождённой волшебнице пришла на помощь Нарцисса Малфой, которая, полностью игнорируя крики поверженной сестры, встала рядом с Гермионой и Драко и продолжила противостоять другим Пожирателями Смерти вместе с ними. Блеск красных глаз Волдеморта делал любую его попытку подкрасться незаметно обречённой на провал. Так, заметив кровавый отсвет на стене, Гарри резко развернулся, вновь встречаясь взглядом с врагом. Он сразу понял: тот не поверил словам о бузинной палочке. А если и поверил, то был уверен, что при том желании убить, которое испытывал, в магической дуэли нипочём не уступит. Они уже много раз всё это проходили, а потому, когда одновременно прозвучали «Авада Кедавра» и «Экспеллиармус», когда раздался оглушительный взрыв столкнувшихся заклинаний — остальные сражения сразу же прекратились. Толпа замерла в ожидании развязки, которая не заставила себя долго ждать. И хотя Гарри предупреждал Волдеморта, что бузинная палочка не станет его слушаться, оказался и сам не вполне готов к тому, насколько быстро самое могущественное магическое орудие явит свой истинный нрав. Как легко, не пожелав убивать своего настоящего владельца, вырвется из рук Волдеморта в желании воссоединиться с тем, кому принадлежит. И как слетевшая с палочки Тома Риддла Авада Кедавра, исполнять которую Гарри так и не научился, полетит в сторону того, кто сам и произнёс убивающее заклятие. И как легко и просто потерявшее последнюю часть своей маленькой души тело безвольным мешком упадёт к его ногам, раскинув руки. Как быстро навсегда погаснет свет в красных глазах с вертикальными зрачками. Гарри Поттер стоял, не находя в себе сил реагировать на те крики, поздравления, ободряющие хлопки по спине, буквально не позволяющие дышать объятия. Мальчик, который выжил, который сумел спасти будущее волшебного мира, давно уже не был ребёнком. И снова видел только сжимающих друг друга в объятиях Гермиону и Малфоя, для которых, казалось, перестал существовать весь этот спасённый им несколькими секундами ранее мир.