Место, где царит покой

В комнате горело всего пару свечей, едва разгоняя тьму ночи. В колыбельке тихонько сопела малышка, которой было несколько недель от роду. Милая девочка, в светлой колыбельке, под теплым шерстяным одеяльцем. «Она похожа на нее». «Её бронзовая кожа, пусть и немного светлее. Её форма глаз. Её пухлые губы». Каз молча рассматривал спящую дочь в полусумраке комнаты, пока Инеж готовилась ко сну. — Если будешь её так буравить взглядом, то она точно проснется, а дальше — это твоя забота, — полушутя поддела его супруга. — На тебя похожа, — подытожил он. — У меня другое мнение на этот счет, — сулийка бесшумно подошла к колыбельке, и встала рядом с мужем, что не отрывал взгляда от дочери. — У неё твоя форма глаз, губ, кожа, — Каз перевел взгляд на Инеж. Его лицо оставалось невозмутимым, будто он только что изучил план дома купца и озвучивал план проникновения в него. — Вполне возможно, но пока ты проворачивал очередную аферу с Ланцовым, я успела с ней лучше познакомиться, — мягко возразила девушка. — Во-первых, у нее твой цвет глаз, форма лица и подбородок твои, хоть это пока не сильно видно, — секундная пауза. — Во-вторых, Каз у нее явно будет твой характер, — она отвела взгляд, вспоминая недавние события, которые были свежи в памяти, потом подняла взгляд, встретившись с кофейными глазами мужа, улыбнулась и игриво добавила. — Чего мне стоили последний месяц её вечных пинков и роды? Ты бы слышал, как Ханна уговаривала её вылезти из меня. А она не пошла дальше, пока ей не пообещали сделать ее принцессой Керчии, — легкий смех. — На меньшее она не согласилась. Каз самодовольно улыбнулся. В его глазах промелькнула то ли гордость, то ли радость — Инеж не поняла, но это явно было что-то хорошее. Хотя в его глазах было нечто иное. Сожаление? Обида? Грусть? Он отсутствовал последний месяц ее беременности. Пропустил роды, хотя знал, что был нужен ей. Оставил Инеж с Ханной в доме, что купил специально для них, собрал всех оставшихся воронов и отплыл в Равку, проворачивать очередную авантюру с Ланцовым. Каз пропустил не только последний месяц беременности, но и рождение дочки и первые дни ее жизни. Ему казалось, что он упустил самое важное… Но Каз Бреккер, чтобы там ни было, этого никому не показывал. Вероятно, Призрак заметила, но ничего не сказала, не попрекнула, и он ей был безмерно благодарен. Малышка закряхтела, немного шевеля маленькими ручками, и, перевернув головку на другой бок, снова тихонько засопела, привлекая внимание родителей к себе. — Как ты? — спросил Каз, не отводя взгляда от дочки. Он даже не поинтересовался о состоянии супруги, только окинул её своим оценивающим взглядом по возвращении, и отправился к ребенку. Внешне Инеж была здорова, хоть он и видел, что кожа под глазами стала темнее — не досыпает, устала. По возращении в Кеттердам его беспокоил только его наследник. Он не знал, как реагировать? Он не знал, чего ждать? Он ждал сына. Он ждал Джорджи. А тут как снег в середине лета — дочка. «Принцесса». — Привыкаю к режиму. Она далеко не спокойная малышка, — выдыхает Инеж. Повисает тишина. Она не напрягает, не раздражает их. Они привыкли молчать вдвоем. Это так естественно для них. Ночь. Сумрак. Тишина, разделенная на двоих. Нет. Троих. Его рука, покоившаяся на стенке колыбельки, аккуратно опускается и находит её руку. Их пальцы переплетаются. Она кладет свою голову на его плечо и почти шепотом произносит: — Оливия. Каз снова переводит взгляд на супругу, но Инеж на него больше не смотрит. Только их руки переплетены, голова почти невесомо покоиться на его плече. — Я назвала её Оливия, — пауза. — От тебя не было вестей, я не знала, когда тебя ждать. Не хотела, чтобы ей имя дали злые духи, — она подняла взгляд на мужа. Их глаза встретились. «Злые духи? Серьезно?» «Это сулийская шутка такая?» — У моего народа есть поверье, что если не дать ребенку имя в первые две недели после рождения, то потом имя ему дают злые духи, — Инеж научилась за столько лет выдерживать взгляды Каза. Ему явно такой расклад не пришелся по душе. Он не участвовал при таком важном событии. Он пропустил принятие столь важного решения. Хотя девушка понимала, что злиться он на себя, но все равно чувствовала легкий укол вины, хотя была уверенна, что поступила правильно. — Я выбирала керчийское имя, но у этого равкианские корни. Оно означает счастливая, несущая мир. Оливия. Оля. Лив. Иви, — Призрак не отпускала руки супруга. Но уже немного отстранилась, выпрямилась и смотрела на него с гордо поднятой головой и выпрямленной спиной. Он знал эту позу — несокрушимая уверенность. «Компромисс?» — говорили его глаза. «Компромисс» — вторили её. — Спасибо, — скрипучий голос прозвучал неожиданно, с непривычной ему благодарностью. Инеж не смогла скрыть своего удивления от него, но облегченно вздохнула и мягко улыбнулась, когда он наклонился к дочке, вдохнул её аромат и очень аккуратно, с заботой поцеловал крохотный лобик: — Здравствуй, Лив.