Место, где царит покой

Инеж молча одевалась после осмотра, пока её целительница копошилась в своём чемоданчике с лекарствами. ⁃ Что-нибудь скажешь? - поинтересовалась сулийка у девушки. ⁃ Все хорошо. Родовые разрывы зажили. Я чуть-чуть поколдовала – считай, как и не рожала, - гриш оторвалась от своей сумки и самодовольно улыбнулась пациентке. – Можете планировать второго, если… - она резко замолчала, увидев гневный взгляд Инеж, кажется, она ляпнула лишнего. – Тебя что-то беспокоит? ⁃ Нет, только Лив, - Инеж посмотрела в сторону колыбельки, где видела свой дневной сон дочка. Корпориалка достала из сумки флакончик и протянула Инеж. - Держи это для маленькой Лив. Меньше её будет беспокоить колики и спать станет лучше. По десять капель добавляй в бутылочку перед кормлением. Инеж взяла небольшой флакончик с синей жидкостью и очень подозрительно на него посмотрела. Целительница заметила этот взгляд и поспешила успокоить молодую маму. ⁃ Не переживай. В этот раз ничего не перепутала, - она улыбнулась. - Это экстракты трав, что вы ей давали как отвар. Как ты сказала, она не особо рвётся их пить из-за вкуса, хоть и с молоком смешиваешь и подслащаешь. Я прибегла к своим гришевским хитростям и сделала это, просто добавила ещё ромашку, а она этот цвет и дала. По вкусу приятней будут. - Дживика, ты всё ещё отчитываешься Казу? Если он давит на тебя, ты скажи. Не хочу, чтобы было как с беременностью и родами. - Все хорошо, - успокоила девушку целительница. – Я тогда тоже палку перегнула. Рада, что все наладилось, - она тепло улыбнулась. – К тому же, Бреккер, вполне сносен, пока от него не приходится отбиваться, - она рассмеялась, но, чтобы не разбудить дочку Инеж, быстро затихла. Инеж ничего не ответила, лишь одобрительно кивнула. Отношения с Дживикой начались тяжело, ей даже пришлось отказаться от её услуг на время родов. Но после отъезда Ханны и Нины, они с Лив нуждались в регулярных осмотрах целителя и благодаря частому сотрудничеству с Равкой, Каз смог-таки наладить отношения с Дживикой. Она и вправду была хороша, но, как типичная женщина Сули и целитель в одном лице, имела свой специфичный характер и несокрушимый нрав. Они с Инеж начали все заново и очень успешно для обеих. - Инеж, смотри, я её сейчас успокоила, работу кишечника нормализовала. Для деток это нормально. Пару дней эффект будет длиться, но начни ей давать капли уже завтра, чтобы они уже работали, когда действие моих сил закончится, - Дживика посмотрела на девочку, что мирно спала в колыбельной, повернулась к её матери и продолжила на Сули. – Анэм бир кадынин сокушларым дэджиль кедыш ве кошкарэ да ожгэти. ⁃ Дживика, Бхашэ. Онэ сойлимэ, мерэма, - ответила Инеж девушке. ⁃ Мерэма, - ответили ей кивком. «Пожалуйста». Целительница покинула детскую, оставив маму с дочкой одних. «Пожалуй, ты права». Инеж подошла к кроватке, где мирно спала Оливия. Дживика сумела успокоить малышку и убрать колики, которые вызывали беспокойство у ребёнка. Девушка знала, что теперь несколько дней дочка будет спокойна и излишне плакать не станет. Она вообще очень спокойная и любопытная, когда ничего не беспокоит. «Всё-таки ты больше на него похожа». Девушка бесшумно вышла из комнаты и направилась в их с Казом спальню. Внизу было слышно, как переговариваются их телохранители. Вопреки требованиям Каза, Инеж отвоевала второй этаж от лишних глаз. Она не хотела, чтобы чужие ей люди стояли под дверью и слушали плачь её дочери или разговоры с супругом. Пусть все, кто охранял дом, были членами Отбросов и Бреккер лично отбирал каждого из них, но сулийка все равно сетовала за уважение личных границ и пространства. Она помнила, как проникла в дом Пекки Роллинса и как поменяла игрушечного льва на ворона у спящего мальчика, когда на каждом углу стояла охрана, и окна были заколочены решеткой, поэтому была уверенна, что они все равно ото всех и вся защитить дочь не смогут, а вот сберечь тайны – да. В их с Казом спальне было открыто окно, и теплый летний ветерок колыхал светлый тюль. Комната выглядела так, как будто в ней никто не живет. В ней и не жили. Они предпочитали проводить время в детской – Инеж из-за дочки, а Каз из-за Инеж, а может быть из-за обеих. «Ты должен быть здесь». Она открыла среднюю полку комода, достала оттуда сверток и развернула. Эту шелковую сорочку ей прислала Нина еще до того, как она узнала о беременности подруги, но Инеж никогда такие вещи не носила, да и, живя в Клепке, носить не собиралась. «Побалуй себя и своего муженька. Обнимаю, скучаю, но не по тому, чье имя не называют. Н.», - она прочитала записку, вложенную внутрь. Тогда эти слова казались очередной Нининой шуткой, однако сейчас звучали как дельный совет подруги. Она скучала по бывшей сердцебитке, по её улыбке и смеху, но была рада, что та нашла своё счастье и покой во Фьерде. «Пришло твоё время. Каз будет доволен». Инеж быстро завернула сорочку обратно и вернулась в детскую. Девочка мирно тихо сопела, пока мама строила планы на вечер. *** Каз вернулся домой раньше обычного. Спасибо Инеж, что напомнила про её с Джеспером спор – из-за дел в клубе и гавани он про него забыл. Бреккер оставил земенца сегодня в клубе за старшего. Фахи был явно разочарован таким поворотом событий, и Каз гадал из-за чего больше расстроился Стрелок: из-за того, что он проиграл Инеж десять тысяч крюге или потому что лидер Воронов обломал ему совместную ночь с Ван Эком, который сегодня утром вернулся из месячной командировки в Равку. Молодого человека тешила мысль о том, что их друзья и соратники, до сих пор не поняли, что всё, что знает Инеж, знает и он, а вот наоборот бывает не всегда. Инеж была хранительницей его тайн, секретов, душевного покоя и матерью его ребёнка. Для их общего блага, были вещи, которые знать ей не следует. В их спальне было темно, никого не было и только открытое окно говорило о том, что сюда вообще кто-то заходит, хотя бы для того, чтобы проветрить. Он зажег лампу, закрыл окно, достал из шкафа чистую одежду и направился в ванную. Каз был собой доволен каждый раз, когда мылся. Провести горячую воду в дом было делом достаточно затратным, но весьма приятным. Да и его девочкам это точно пришлось по душе. Лив любила принимать ванны, хотя по её темным как ночь глазам Каз видел, что она ещё не понимает происходящего, но ей нравился сам процесс. Закончив вечерний туалет, он покинул спальню и направился в детскую. В ней было намного приятней находиться: она была наполнена жизнью и неким теплом и комфортом, хотя тишину и покой в ней отыскать порой было сложно. В комнате горел свет, но никого внутри не было. Кроватка была пуста, а из ванной, прилегающей к детской, слышался голос Инеж, всплески воды и непонятное детское агукание. «Как раз вовремя». В ванной было парно. Он плотно закрыл дверь, чтобы не выпускать тепла. - Милая, смотри, кто пришел, - Инеж, немного отодвинулась, открывая дочери обзор на отца. – Папа, - это слово до сих пор резало слух Казу. Он еще не до конца осознал, что наступил этап жизни, когда его называют «папой». Однако груз ответственности нового статуса он начал ощущать задолго до того, как впервые увидел дочь. Бреккер не был уверен, что маленькая дочка поняла что-то из сказанного, но интонация Инеж ей, очевидно, понравилась, что она замахала своими крохотными ручками и ножками по воде, опрыскивая родителей и все вокруг. - Она тебе рада, - Инеж взглянула на мужа, вытирая воду с лица. - Вижу, - он вытер глаза. - Знал бы, что такая встреча будет – не мылся. «Я ей тоже рад». - Ливи, ты слышишь папино бурчание? Это он так говорит, что рад тебе, - Инеж улыбалась, омывая ребенка, которому явно это нравилось. Девочка была довольна и что-то гулила на своем детском, видимо, рассказывая родителям, как провела день или как ей нравиться принимать ванны. «Рыбка». - Подай полотенце, будем вытирать Русальё, - Инеж легким движением указала на махровое полотенце. - Это будет её позывной? – Каз, разворачивая полотенце, выразительно посмотрел на супругу. «Каз, не сейчас». - О нет, Бреккер, даже не думай её втягивать во всё это, - запротестовала сулийка, поднимая дочь над ванночкой. – Пусть живет обычной жизнью и думает, что её папа бизнесмен, а мама его помощник. Он мысленно закатил глаза. «Инеж, ты всё ещё веришь в сказки». - Кажется, я тебе когда-то объяснял, кто такие бизнесмены, - он самодовольно ухмыльнулся, заворачивая дочь в полотенце и забирая у жены. Инеж ничего на это не ответила, но по её взгляду Каз понял, что ей явно не нравится то, на что он намекал. Малышка увлеченно наблюдала за родителями. «Любопытная». Пока Инеж мылась, он кормил ребенка. Девочка наотрез отказывалась брать грудь матери, поэтому супруге приходилось постоянно сцеживать молоко в бутылочку. Целительница отчиталась ему по поводу здоровья дочери, он был доволен. Оливии становилось лучше, она меньше капризничала и уже спала лучше по ночам, однако до абсолютно спокойных ночей им далеко. Несколько лет так точно. Каз видел, что малышка засыпала прямо в процессе кормления и чтобы она не поперхнулась, убрал бутылочку, а дальше, как учила Инеж, взял её аккуратно, чтобы она могла срыгнуть. «Давай, сделай своё темное дело и с чувством выполненного долга иди спать». Он поглаживал её по спинке, но ничего кроме небольшой отрыжки не последовало. Кроха засыпала на груди отца и слабенько сжимала в своих маленьких ручках мягкую ткань его майки. - Все, тихо, спи, - Каз аккуратно укладывал уснувшую дочку в колыбельку, чтобы не разбудить, когда из ванной вышла Инеж распаренная, с румянцем на лице и тюрбаном из полотенца на голове. - Уснула? Он молча кивнул и медленно перевел взгляд с дочери на её мать. - Она идеальна, - глаза Инеж были наполнены материнской нежностью, лицо расслабленное, на губах легкая улыбка. «Как и ты». - Особенно, когда не заставляет дважды мыться, - он взглядом указал на небольшое влажное пятно на плече. - Труды Дживики, - по его взгляду она поняла, что он с ней согласен. Но в его глазах было и кое-что ещё, не относящееся к дочери. Инеж знала этот взгляд, за столько лет он не изменился. Они были молоды, и его желание было естественным, но он не требовал от Инеж ничего, пока она не восстановиться и сама того не захочет. Он привык терпеть и ждать её. Каз молча развернулся и, прихрамывая, стал обходить комнату, туша свет. Он оставил только маленький ночник, чтобы можно было ориентироваться в темноте, когда Оливия проснётся. Инеж выскочила незаметно из комнаты, он это почувствовал, но не увидел. Каз лег в кровать без неё. Желание все ещё горело в нем, и он старался его подавить. Он лежал, положив предплечье на глаза и стараясь сконцентрироваться на всплесках воды в ванной. «Теперь понятно в кого наше Русальё». Он не смотрел на неё, когда она вышла из ванной и тихо забралась на кровать. Он все так же лежал и пытался отбиться от навязчивого желания. - Каз, - позвала она его тихо, томно. Он не смотрел на неё. «Чёрт, Инеж». - Каз, - на этот раз она провела рукой по его торсу и подвинулась поближе, что он начал ощущать тепло её бедра своим. «Проклятье. Что ты творишь?» - Каз, посмотри на меня, - она шептала совсем близко, что он мог ощущать её горячее дыхание. И он поддался ей. Убрал руку с глаз, взглянул и замер. Она сидела перед ним в белой шелковой сорочке с глубоким вырезом, который делал её наполненную грудь слишком соблазнительной. Её влажные распущенные волосы были зачесаны назад, а кожа отливала медью в тусклом свете ночника. «Это слишком сексуально и красиво». Он громко сглотнул, дыхание сбилось. Такой супруга ещё перед ним не представала. Она слишком сильно возбуждала. Взгляд Каза с трудом отрывался от её груди и Инеж это заметила. - Нравится? – он не ответил, лишь откинулся обратно на подушку и изо всех сил смотрел на потолок. «Не смей, Бреккер, не смей. Ей нельзя. Она пока что не может. Целительница сказала бы». Она продолжала с ним играть. Перекинула одну ногу через него и теперь нависала над ним. Её лицо было слишком близко, он чувствовал её обжигающее дыхание. Они смотрели друг на друга. Глаза в глаза. Его руки по привычке потянулись к её талии, но он остановил себя, буквально в сантиметре от неё. Сейчас была плохая идея поддаваться искушению. - Хочешь меня? «Хочу». - Ты же… - Женская солидарность. Уже можно, - она шептала ему на самое ухо. Ей нравилось иногда брать над ним вверх, но ещё больше ей нравилось, когда он срывался с её поводка. И он сорвался. Целовал требовательно, страстно, глубоко, пока они не начинали задыхаться. Ласкал пылко, нежно, держал крепко, будто это у них впервые. Они слишком сильно скучали друг по другу. И ночи, очевидно, будет мало…