Место, где царит покой

Была глубокая ночь. Недавно начавшаяся метель заметала фермерские угодья, ветер завывал свою печальную трель. Инеж же только вновь убаюкала, проснувшуюся ночью Лив. Сон не шёл. Она прислушивалась ко всем шорохам в доме. Сквозь песнь бушевавшей зимы девушке показалось, что она слышит детский плачь, истошный, просящий о помощи. Метель выла, ветер только усиливался. Материнское сердце Инеж обливалось кровью и в итоге не выдержало. Она аккуратно встала с кровати, чтобы не разбудить дочь, сняла с пояса один из ножей и тихо пошла вниз. В глубине души она надеялась, что поступает правильно, пусть и идёт на поводу у сердца, а не разума. Плачь усиливался. Инеж слышала страшные истории о том, как в деревнях матери оставляют своих детей в метель на улице, чтобы те погибли, когда не могут их прокормить, но это были земли Каза, и она знала, что тут есть приют, который он спонсировал. Зачем бросать детей на произвол судьбы? Она осмотрела первый этаж. Инеж не списывала со счетов вероятность того, что это могла быть намеренная провокация, чтобы заманить её в ловушку. Крик усиливался у задней двери, словно ребёнка положили прямо под дверь. Девушка немного отодвинула штору и всмотрелась в не просветную тьму. Ничего не было видно дальше нескольких метров, даже хлев она с трудом смогла рассмотреть. Плачь не умолкал. Она открыла заднюю дверь. Ребёнка не было - девушка глубоко внутри с облегчением выдохнула. Вместо младенца рядом с дверью, во всю мощь человеческим голосом мяукал котёнок, который замерзал в такую пургу под её дверями. Инеж не смогла его прогнать, пришлось внести в дом. Он боялся её, но тепло манило, видимо, поэтому он не стал вырываться из рук. Девушка предложила нежданному гостю мисочку с молоком и остатки своего ужина. Животное жадно хватало пищу, испуганно озираясь по сторонам. Инеж оставила его одного и поспешила наверх к дочери. Лив мирно спала. Девушка легла к ней и с чистой совестью вскоре провалилась в сон. Проснулась она от плача дочери, которая в вопросах внутреннего будильника больше пошла в отца, нежели в мать. Утром она всегда просыпалась в одно и тоже время и с чем было связано такое пробуждение ей оставалось только гадать. Пусть в доме не было всех удобств, которые им создал в Кеттердаме Каз, но за полторы недели Инеж уже освоилась. От мужа вестей не было. В принципе, она другого не ожидала. Он вряд ли сунется к ним, пока со всем не разберётся лично, но вопрос стоял в ином: все ли с ним хорошо? Ночной гость неприкаянно бродил по дому, когда она спустилась с Лив на первый этаж. Ночью она даже толком не рассмотрела нарушителя покоя, а он оказался чёрным котом с белыми манишкой и носочками. Звереныш определенно покорил сердце Лив. Инеж подкинула дров в камин и пустила дочь на пол, пока девушка грела воду и готовила завтрак. Девочка и котёнок питали друг к другу неприкрытый интерес. Оливия медленно и неуклюже ползала за ним по полу, пока он убегал от человеческого ребёнка, а потом, когда она теряла интерес, сам на неё прыгал и тягал за ползунки. Девочку сначала это пугало, но после начало веселить. Похоже, два ребёнка нашли друг друга. Вода для Лив нагрелась и теперь можно было приступать к любимым водным процедурам. Инеж поставила остывать горячий завтрак дочки, пока они умывались. Лив вела себя в Лиже намного спокойней, чем дома. То ли новая обстановка так на неё действовала, то ли она чувствовала волнение матери и поэтому не капризничала излишне, то ли деревенский воздух так на неё влиял, а может, - всё сразу. По ночам она стала спать дольше, просыпалась реже, по сути, за эти полторы недели Инеж смогла добиться того над чем они с Казом бились последний месяц: улучшить качество сна дочери и своего заодно. Они умылись, позавтракали, покормили пушистого гостя, который уже без зазрения совести чувствовал себя хозяином дома, и вернулись на пол напротив камина. Игрушек было мало, на чердаке Инеж нашла кое-какие вещи, которые можно было использовать для Лив, но то что осталось больше было мальчишеское, подростковое. Сулийка обучала дочь в игровой форме, но большие успехи она делала, когда в игры включался кот. Бедный Барсик, он даже не представлял, что его ждёт. Чего стоит только глава семейства? - Я бы на твоём месте, как минимум научилась ловить мышей, а то с нашим папочкой разговор коротким будет, - разговаривала девушка с котом, который сидел у изголовья кровати, когда сулийка укладывала днём дочь спать. Кот её предостережениям не внял и благополучно улёгся рядом с ребенком спать. Инеж, к своему собственному удивлению, не была против такого расклада: пусть у дочери будет хоть такой друг. Хотя эта дружба была относительна и девочка ещё не понимала ничего, но раз ей веселее с ним, то пусть кот живёт с ними. Пока в яслях царил дневной сон, Инеж принесла в дом ещё дров и забрала продукты у фермера, который передавал их каждый день. Между делом сулийка осматривала округу и как бы невзначай интересовалась о местных новостях, вытягивать нужную информацию из людей она не разучилась, хотя делать это напрямую, а не через скрытые манипуляции, надо признать, ей нравилось больше. Ливи просыпалась, её одевали, кормили и выводили гулять на задний двор. Ей нравилось смотреть лошадку, кидаться выпавшим снегом и прыгать с маминой помощью по сугробам – полный комплекс детских радостей. Они возвращались домой, грелись, снова играли, Лив довольствовалась маминым массажем, кушала и спала. После сна они вновь выходили ненадолго на прогулку, кушали, играли. Инеж рассказывала дочке сказки, кормила и укладывала спать. Будни Лив приобрели ещё больше красок из-за смены места пребывания, однако и до этого она не жаловалась на свой распорядок дня. Тут уставала её мама, которая, помимо своих прямых обязанностей, всегда была настороже и обеспечивала дочери полноценную охрану. *** С вечера снова начал идти снег, метели не было, но сыпал он нещадно, большими хлопьями. Инеж рассказывала Лив придуманную на ходу сказку о котятах, поскольку новый друг вызывал у дочери повышенный интерес. Она показывала, как надо правильно гладить животное, чтобы оно урчало и пело девочке песенки. Лив, в силу возраста, мамины уроки не освоила и поняла и, сконцентрировавшись на ужине, окончательно потеряла интерес к коту. Оливия уже сама держала бутылочку, но пока она была полная Инеж её поддерживала, помогая малышке, но вскоре предоставляла её полностью дочке. Сулийка обставила детскую кровать стульями с обеих сторон, чтобы девочка ночью ненароком не упала, подготовила сумку с вещами, как делала каждый вечер на случай нежданных гостей и потушила свет. Лив доедала свой поздний ужин в темноте и под урчание кота, который по-хозяйски устраивался на кровати рядом с ребёнком. Инеж забрала бутылочку у дочери и потеплее её укрыла. Малышка засыпала, пока мама гладила её по головке и напевала колыбельную. Вскоре она провалилась в царство Морфея, стихло урчание кота, и Инеж осталась наедине с завывающим снаружи ветром, что гулял по округе. Сулийка выглянула в окно, осмотрела территорию перед домом и дорогу - ни души. В любом случае, она никого не разглядела. Она легла на кровать, сжимая в руках ножи и задремала, пока лошадиное ржание не вырвало её из сна. Она не знала, сколько точно было времени. За окном никого и ничего не было видно. Было новолуние, и тьма была такой, что даже хорошовидящий не разглядит больше слепого. Снова послышалось ржание, но в этот раз оно раздалось позади дома. Инеж тихо перешла в комнату напротив и выглянула в окно, выходящее на задний двор. Она никого не увидела, но кто-то точно тут был. Интуиция не врет. Она покрепче сжала рукояти своих ножей и тихо спустилась на первый этаж. Инеж успела изучить, какие половицы скрипят, и нашла способы передвигаться по дому максимально тихо. Она была Призраком не только на крышах Кеттердама - везде. Инеж подкралась к задней двери, ничего не было слышно. Она замерла, прислушалась. Услышала. Шорох. Девушка устроилась близ двери, готовая к атаке. В ход пошли отмычки - она знала этот тихий скрежет. Её гость управился крайне быстро. Вдох. Она приготовилась, замерла. Дверная ручка повернулась. Дверь тихо отворили. Инеж атаковала. Четкий удар под дых, затем в висок. Противник согнулся и отступил назад. В темноте она не могла хорошо разглядеть незваного гостя. Она едва не задела его руку ножом, от которого он ловко увернулся, перед тем как, повалил её на землю. Оба замерли: один с ножом у горла, а другой - у сердца. - Я всегда знал, что жена устроит тёплый приём, - голос напоминающий скрежет камней. - Каз? - девушка однозначно была ошарашена. Она не узнала мужа в кромешной тьме, так он ещё был в плаще и не использовал в бою трость. - Здравствуй, Призрак, - Инеж чувствовала его улыбку. Он убрал нож от её шеи и скинул капюшон. Девушка моментально убрала своё оружие. Каз слез с Инеж, поднялся и следом помог супруге встать на ноги. - Я предполагал, что ты соскучишься, но чтобы настолько, - в голосе звучали типичный казовский сарказм и самодовольство. - Ты сказать сразу не мог, что это ты? Я же не на курорте отдыхаю, - фыркнули ему в ответ. - Ты мне врезала быстрее, чем я предполагал. Призрак вернулась в форму. Поздравляю, - голос был довольный, пусть она не видела толком его лица, только очертания. - Прости. Хорошо, что ты приехал, - она обняла его, он ответил тем же. Им обоим это было нужно, как символ того, что они рядом и в безопасности. - Я все уладил, мы никого не ждем, - прошептал он ей на ухо. - Идём в дом, - она вошла внутрь, и он последовал за ней. Инеж включила свет, поставила греть воду и ужин. Каз устроился на диване напротив камина и закинул больную ногу на пуфик. Он похудел, глаза впали и под ними залегли темные круги. - Когда ты ел и спал в последний раз? - Инеж стояла позади него, но все равно по затянувшейся паузе поняла, что давно. Она вернулась на кухню за ужином и аптечкой. - Ешь, - девушка протянула ему тарелку. - И только попробуй сказать, что это не лучшее, что ты пробовал в жизни, - она хитро улыбнулась и, пока супруг молча ел, занялась его виском – небольшая ссадина. - Есть ещё какие-нибудь раны, которые необходимо обработать? - поинтересовалась сулийка у мужа, когда закончила. - Нет, - он поднял на неё свой тяжело-уставший взгляд. - Ты этим нашу дочь кормишь? - Да, только ест она это в перетертом виде, - она наклонила голову на бок, ожидая продолжения или объяснения. Каз больше не комментировал кулинарные способности супруги или съеденный ужин, а приступил сразу к делу. - За вами хвоста не заметили, о тебе и Лив никто, похоже, не знает, поскольку внутри дома и рядом подозрительной активности не было, - она кивнула, облегчённый выдох вырвался сам собой. - Или вы не были их целью. - Что произошло? - Наши враги начали действовать раньше предполагаемого времени, не дав мне завершить начатый план до конца. Устроили облаву на Клепку и диверсию в Гавани. Клуб не тронули, поэтому Аника смогла уйти в туннели и остаться незамеченной, - он говорил медленно, тихо. Каз устал и нуждался в отдыхе. - Много наших..? - она не хотела говорить слово «погибли». Её не было рядом с ними, она трусливо бежала из города, однако прекрасно понимала, что теперь она отвечает, в первую очередь, за Лив. Каз понял её. - Двое. Грег и Стив. Многие ранены, но не серьёзно. Я смог выяснить имя заказчика, и он уже томиться в Хелгейте. Предполагаю, кто отдал приказ этому тупице Мару заплатить оставшимся Чёрным Пикам и банде Кровавых, но они толком не смогли скоординировать свои действия из-за личных разногласий. И это сыграло нам на руку. Удалось схватить пару человек, они во всём сознались. А дальше дело за законом. Удача всё ещё с нами, Инеж. Иначе пришлось разбираться дольше и иными способами, - он закончил краткий рассказ, откинул голову на спинку дивана и рассматривал её. Девушка не хотела думать о том, что могло быть, если бы все сложилось иначе. «Святые, спасибо, что сохранили его для нас». Сулийка больше не собиралась расспрашивать супруга. Она видела, насколько ему нужен был отдых. Инеж забрала аптечку и тарелку, занесла на кухню. - Идём наверх. Тебе нужно отдохнуть, - он молча подчинился ей. По тому, как он поднимался по лестнице на второй этаж, она поняла, что нога ему болит сильнее обычного. Но Каз не жаловался. Он никогда не жалуется. Он молча следовал за супругой, хотя прекрасно знал дом. Инеж включила ночник в комнате, чтобы супруг смог увидеть дочь. - Из всех возможных вариантов вашего пребывания ты выбрала единственный, который я не обустроил под Лив, - он зашёл в комнату следом за супругой и приблизился к кроватке дочери. - Зато спит она отменно. Ты выспишься, обещаю, - девушка взбивала подушку, чтобы им было удобней. - Инеж, что это за меховой клубок спит под одеялом у Лив? - голос был недовольный и отчасти раздраженный, но кот даже не проснулся и ухом не повёл. - Первый друг нашей дочери. Орал тут человеческим голосом ночью под дверью, решила, что ребёнка в метель вынесли на улицу. Не злись, когда увидишь, как она за ним ползает, и как они играют - все поймёшь, - Инеж подошла к мужу и взяла его за руку. Она поглаживала его костяшки, успокаивая супруга. - Я не буду обеспечивать приют бездомных животных и выброшенных котят. Если от него не будет пользы - пойдёт на улицу, - голос Каза был твёрд, она не стала с ним спорить, лишь помогла снять пиджак и забрала у мужа его жилетку. - Ложись, отдыхай, - он последовал совету супруги. - Сегодня вспомним наши годы в Клёпке и твою страшно неудобную узкую кровать, - Инеж устроилась рядом с Казом, позволив ему забросить на себя больную ногу. Им доводилось спать и в худших условиях. - В Клепке ты не жаловалась на кровать, - проворчал он ей на ухо. - Ты же особо не пускал меня с ночёвками к Уаю и Джесу, а после корабля с его качкой твоя кровать была божественна, - она ответила ему с нотками веселья, чтобы он не решил, что его упрекают. - Я понял. Сам тебя разбаловал и распоясал, вот теперь и расплачиваюсь, - он тяжело вздохнул и немного поёрзал, устраиваясь поудобней. Инеж повернулась к нему лицом и прильнула к его губам. Она целовала нежно, с любовью. Он ответил ей на поцелуй. Им не хватало друг друга. - Знаешь, хоть на голой земле спать буду, но лишь бы ты свою больную ногу на меня закидывал, - она не сдержала улыбки и тихого смешка. Инеж почувствовала, как напряжение Каза сходит на нет. - Инеж, спасибо за ужин. Это правда лучшее, что я ел в своей жизни, - он обнял её и сильнее прижал к себе. Они засыпали под размеренное дыхание дочери и долгую ночную трель декабря. *** Инеж встала с постели к Лив, оставив его одного с одеялом и подушкой. Сквозь сон Каз ощущал, когда она рядом, а когда встаёт к ребёнку. Обычно он поднимается вместе с женой, но накопившаяся за долгое время усталость дала о себе знать: он не проснулся, лишь сквозь сон осознал, что происходит и вернулся обратно в царство грёз. Каз Бреккер встал с постели неприлично поздно дня себя. На часах было начало десятого. «Черт! Как это вышло?» Он разозлился на самого себя и на то, что впервые за столько лет самоконтроля внутренний будильник не сработал. Инеж позаботилась о чистой одежде для него. Он оделся, умылся и спустился на первый этаж. Супруга пыталась занять дочь игрой, но Лив постоянно отвлекалась на кота, который от неё убегал, но не далеко, а она за ним спешно ползла. Инеж не соврала Казу, говоря, что дочка лучше ползает благодаря черно-белому пушистому комку. Бреккер был уверен, что кот - хорошая мотивация для Лив, потому что он бегает, урчит ей и отличался от всех её игрушек, но это временно, пока она не найдёт что-то поинтереснее. - Доброе утро, милый, - Инеж заметила его раньше дочки. - Доброе. Как вы встали раньше меня? - Это поистине исторический день! – весело начала сулийка, поднимаясь с пола и направляясь к мужу. - Каз Бреккер проспал утренний подъём его девочек, - Инеж смеялась, хотя прекрасно знала, что ему не нравится терять контроль над происходящим, но искренне была рада, что он выспался и отдохнул. Супруг выглядел намного лучше, чем ночью. Она обняла и поцеловала его прежде, чем он успел ей что-либо ответить. Лив заметила отца и уже со всей присущей ребёнку в восемь месяцев важностью поползла к родителю. Каз взял её на руки. - Доброе утро, Лив. Осваиваешь новые территории? - устраиваясь на диване, поинтересовался Бреккер у дочери, на что девочка громко залепетала. - Ливи, ты скучала по папе? - Инеж присоединилась к ним и легонько потеребила щечку дочери. - Па-па-па-па, - стала повторять за мамой девочка. - Умеете, мамочка, заводить шарманку, - бурчал Каз. Он не был против того, что дочь говорит, но её повторения за Инеж были похожи на нескончаемый словесный поток её бабушки и это порой изрядно напрягало. - Ма-ма-ма-ма, - девочка переключилась на другой слог. Каз ухмыльнулся, Инеж на это только закатила глаза. Ей не привыкать проводить сутки напролет под лингвистические успехи дочери. - Как же ещё научить ребёнка задавать тебе умные вопросы? - девушка пожала плечами и поцеловала супруга в уголок губ. - Например? - Почему вода прозрачная? Или почему зима называет зимой, а весна - весной? И так далее, - Инеж поднялась со своего места и направилась на кухню за завтраком для мужа. - Вода прозрачная из-за зрительного обмана. Наши глаза не видят настолько хорошо световые преломления, - начал неспешно Каз. - Что же названий - это исторически сложилось, я не лингвист, чтобы знать происхождение этих слов. - В любом случае, ты умнее меня и рассказал сейчас то, чего я не знаю, поэтому будешь отвечать на её тысячу и один вопрос, когда придет время, - Инеж вернулась с кухни. Каз спустил Лив на пол, где она, увидев кота, ринулась к нему. Тем временем девушка отдала супругу завтрак и села рядом, наблюдая за дочерью, которая ползала, падала, отталкивалась ручками от земли и снова ползала за котом по ковру перед камином. - Как ей баня? - поинтересоваться Каз, оторвавшись от приема пищи. - Она там не была. - Значит, надо исправить, - он хитро улыбнулся. Инеж знала эту улыбку, но по взгляду поняла, что в этот раз он не затевает ничего опасного, лишь маленькую шалость. *** Каз растопил для них баню, Инеж нашла эфирные масла хвои и можжевельника и эффект получился великолепным. Керчийцы даже в самых далеких деревнях предпочитали мягкие бани, когда пар и аромат масел мягко проникает в тебя и очищает изнутри. Равкианские бани были Инеж не по душе, в них всегда очень высокие температуры, тяжело дышать и ей каждый раз становилось плохо после них. Оливии папина затея тоже понравилась, как минимум потому, что она уже больше часа плюхалась в тёплой воде и грелась с родителями в ароматном паре. - Она по достоинству оценила твою идею, - Инеж лежала на нижнем пологе, чтобы быть поближе к дочери, Каз же устроился над ней чуть выше. - Ты, похоже, тоже, - он был похож на довольного кота. - Должна признаться, я никогда не любила бани. В Равке они не такие мягкие, как в Керчии, - девушка повернула голову к супругу. - Но твоя мне нравится, я даже в предбанник ещё ни разу не вышла. - Значит, хорошо, что ты больше не живешь в Равке, - он провёл пальцами дорожку от её скулы до груди и остановился. - Продолжай, - тихий голос. - Я хочу тебя, - ему тяжело было держать себя в руках, когда перед ним лежала полностью обнаженная супруга, по бронзовой коже которой так маняще стекали капельки пота. Инеж как специально приподнялась на локтях, откинула волосы назад и выгнулась в спине. Она дразнила его. - И что тебе мешает взять то, чего ты хочешь? - голос стал томным, игривым, с нотками азарта. - Помниться, мы с тобой этим в бане не занимались, - она хищно улыбнулась, слезла со своей полки, проверила воду у дочки и вышла из парилки, и лишь легкими движениями кисти показывая, что ему лучше следовать за ней. Каз глубоко вздохнул, но воздуха оказалось нещадно мало. Внизу все горело желанием. «Умеет же заводить, моя сулийская рысь». Он вышел за ней в душевую, оставив дверь открытой, чтобы Лив не испугалась, что осталась одна. Он специально протапливал баню сильнее для того, чтобы и в душевой было тоже достаточно тепло, если дочери в парилке будет жарко и некомфортно. Инеж уже ждала его. Она прильнула к его губам и оторвалась только тогда, когда им обоим перестало хватать воздуха. Девушка, держась за мужа, отклонилась и взглянула на дочь, занимавшуюся своими игрушками в ванночке с водой. - Похоже, что мы ей ближайшие минут пятнадцать нужны не будем, - она снова прильнула к губам мужа. Соль добавляла остроты их поцелуям. Инеж не заметила, как её прижали к стенке. Каз осыпал поцелуями её шею, грудь. Его руки бегали по телу девушки, спускались ниже, дразнили, играли. Он резко развернул её лицом к стене и слегка прикусил бронзовую кожу на изгибе шеи, прижавшись к телу супруги. Она выгнулась, словно кошка ему на встречу. Её шумное дыхание перешло в тихий стон, когда он начал двигаться внутри неё. Вскоре они вернулись к ни о чём не подозревавшей дочери, которой уже изрядно наскучило быть одной. Лив хотела внимания родителей. А родители определённо были в хорошем расположении духа. - Ну что, моя русалка, мыться будем? - Инеж присела рядом с дочкой и, получив положительный ответ в виде радостного возгласа, взяла её на руки. Каз развёл воду для дочери. Его отчий дом с трудом подходил для Лив. Здание было старым, холодным. Доски скрипели и образовали много щелей. Воду надо было греть, поскольку горячей не было. Ему следовало заняться ремонтом тут куда раньше, но он все тянул с этим, медлил, словно перед тем, как резко оторвать прилипшую к ране повязку. Он всегда знал, что сентиментальность – это слабость, то, что отвлекает от важного. Но этот дом был ему дорог как память. Однако Инеж смогла и тут все обустроить для дочери и освоиться. Умение выживать и приспосабливаться она не растеряла, но он хотел, чтобы ей не приходилось применять эти навыки впредь. Они помыли дочь. После наспех помылись сами и принялись одеваться. Теперь оставалось быстро перенести Лив с бани в дом, чтобы она не заболела. На улице продолжал идти снег. Вторая декада декабря в этом году выдалась снежной, хотя Кеттердам это не спасёт от его серости и грязи. Инеж была абсолютно права, говоря, что сон девочки улучшился. Она дольше спала, хорошо ела и была активней прежнего. Или все дело в том, что она растёт, взрослеет, а Каз просто привык её видеть совсем маленькой, беззащитной и абсолютно несамостоятельной. Лив заснула практически сразу после ужина у Каза на руках. Похоже, что баня её в конец разморила. Родители даже не успели занести ребенка на второй этаж и уложить в кровать. Зато теперь, когда дочь спит крепким сном, они впервые за долгое время ужинали наедине. - Думал, что тебя к плите лучше не подпускать, - честно признался Каз. - А я думала, что кроме бутербродов, ты ни на что не способен, - парировала в ответ Инеж. - А тут индейку стушил. Даже кот оценил по достоинству, - она улыбнулась мужу и кивнула в сторону пустой миски, куда они наложили ужин маленькому зверю, что сейчас лениво грел своё чёрное пузико у камина. - Он все будет есть, лишь бы на улицу не пойти, - мрачно заметил Каз. - Всё. Не бухти, а то будто старый дед, а не молодой папочка, - она пихнула его в бок и забрала у него пустую тарелку. Сулийка унесла грязную посуду на кухню и вернулась обратно к мужу на диван. - То есть, мамочка, старость со мной встречать не собирается? Бурчащие старые деды её не привлекают? - он взглянул на неё. Инеж не поняла, это он так шутит или говорит всерьёз? Она пододвинулась к нему максимально близко. Одна рука легла ему на щёку, а другую девушка запустила в его волосы. Она очерчивала пальцами его скулы, линию бровей и лица, гладила кожу. Смотрела на него, как будто видела впервые, и хотела запомнить каждую деталь его профиля. Каз молча наблюдал за ней, следя за её движениями и постоянно убирая непослушные пряди волос с лица Инеж. Ему нравилось обнимать её, трепетно гладить по спине, словно до этого он был лишен права прикоснуться к ней. - Каз, - Инеж тихо заговорила, - если встречать старость, то только с тобой, - она оторвала свой взор от него и обвела взглядом комнату. - Можно даже здесь. Но сперва мы проживём самую лучшую из всех жизней, - девушка улыбнулась ему. Он заранее знал её ответ, почувствовал его. Он всегда её чувствовал. - Как пожелает моя королева, - он притянул её к себе и поцеловал со всей нежностью и пылкостью, на которые был способен в тот момент. В камине тихо и умиротворенно потрескивали дрова. Каз больше не хотел ни о чем разговаривать, только вместе молчать. Он хотел наслаждаться покоем рядом с супругой и уютом, царившем в доме. Быть рядом с любимой женщиной и хотя бы на короткий миг стать Казом Ритвельдом, который вырос в этом доме. Он хотел откинуть ненадолго весь груз и всю ответственность, что лежали на его плечах, и насладиться мирным вечером с любимой.