Вдали от посторонних глаз

      Покрутив в руках тушку фотокамеры, Натали поковыряла пальцем безоговорочно испорченный байонет. Крепление пришло в негодность.       Надо же… Пережить несколько десятков перелётов на самолетах, путешествия в горы, дожди и довольно травматичные съёмки он смог. А всего одно прямое попадание мячом — нет.       С сожалением Натали отложила бесполезный теперь кусок пластика в сторону. Этот смешной рыжий англичанин стал для нее настоящим наказанием, начиная с самого знакомства в парке.       Раздосадовано вздохнув, Натали посмотрела на экран смартфона. Ни одного пропущенного звонка. Это было грустно.       Не смотря на то, что она сама поставила точку в отношениях с Азаматом, она всё же надеялась, что дорога ему, и что он хотя бы попытается её вернуть. Почти год она верила его красивым словам о любви и привязанности к ней, что совершенно не хотела видеть его отвратительные поступки.       Сидя в тишине дома, слушая, как тикают часы, она иногда с жалостью вспоминала прошедшее. Последнее время ей отчаянно хотелось самой позвонить ему, написать. Попросить прощения за свое глупое поведение. Красивый, умный, с хорошим чувством юмора… Но с огромным минусом — женат.       Сама не зная почему она тогда поддалась на его ухаживания, сейчас она старалась смотреть на прошлое трезво. Нужно было двигаться дальше, не смотря на произошедший самообман и душевную боль.       Открыв переписку в мессенджере, она немного пролистала назад. К горлу подкатила обида. «Моя девочка! Ты мне нужна!», «Х.й стоит, глаза горят… Только тебя хочу!», «Когда ты уже вернешься? Я соскучился!»… хранить сообщения было глупо. Но и удалить рука не поднималась.       Натали посмотрела на фотографию. Красивый, с острыми скулами и квадратным подбородком. Зелёно-карие глаза, как у неё. Полные чувственные губы… Как же ей стало горько и тоскливо. Его поцелуев ей не хватало больше всего в далекой от дома Англии.       Впрочем, сюда она бежала именно из-за него, чтобы, продав всё имущество больше не иметь возможности вернуться. Жечь мосты она умела профессионально и так тщательно, что пока никому не удалось это изменить.       Вздохнув, она занесла руку над экраном смартфона, решая — удалить фотографию или оставить. Поразмыслив, всё же не смогла удалить. Надежда — бесполезное чувство. Оно заставляет ждать то, что никогда не произойдёт. …С неба медленно осыпался крупными хлопьями снег. Наталья застыла под светом паркового фонаря, завороженно глядя, как кружатся снежинки. Теплая рука Азамата крепко держала ее замерзшие пальцы, пытаясь отогреть. Мужчина, примерно одного с ней роста, улыбаясь самой красивой на свете улыбкой, смотрел в глаза. — Ох уж мне эта твоя шапочка с помпоном, — рассмеялась Наташа, притягивая к себе мужчину за руку и нежно целуя. Его губы всегда выбивали у нее землю из-под ног. Но первое, на что она обратила внимание при их знакомстве — смешная вязанная шапка с мягким помпоном на макушке. Как-то не вязался в её голове образ сурового кавказского мужчины с этой по-детски нелепой шапкой. Впрочем, он и сам оказался как эта шапка — смешным и нелепым. Один на один из грозного сына гор он превращался в весёлого, доброго и заботливого мужчину. Наташа не смогла устоять…       Они в тот вечер долго гуляли в парке, останавливаясь почти у каждой скамейки, чтобы поцеловаться. Ей казалось, что она счастлива.       А потом он пропал. Телефон молчал неделю. Сообщений не было. Она не находила себе места, писала, звонила… Хорошо, что не стала бегать по городу, ища, где бы можно было с ним встретиться хоть случайно.       Самое ужасное было, что сообщения он читал, но не отвечал на них. Это её одновременно и злило, и радовало — значит жив, просто занят, успокаивала она себя.        А потом он появился. Как ни в чем не бывало. С бутылкой шампанского и букетом роз. Извинялся. Говорил, что так много дел на работе, что домой приползал и ложился спать, не в силах даже написать ей.       Почти год он говорил ей это, появляясь в её жизни раз в неделю, а то и две. Каждый день она по своей глупости жила надеждой на сообщение, или звонок.       Когда он заговорил о том, что чтобы они могли быть вместе, она должна будет сменить вероисповедание, она насторожилась. Тогда же состоялся их первый серьезный разговор. Азамат был прочно женат на такой же русской девушке, как и она сама. Двое замечательных детей. Жена, последовав его настоянию, приняла его религию.       Слушая его интерпретации отрывков из Корана, она чувствовала, как внутри неё растет искра бунта. Жить, подчиняясь, она не хотела. Он же мечтал подчинить ее темперамент себе. Ее мечтой было быть на равных с любимым человеком.       Тогда же произошла их первая громкая ссора. Он кричал, что она спесива, гордячка и сама не понимает, чего хочет. Наташа же просила объяснить, какое отношение к их любви имеет религия и зачем что-то менять в любимом человеке.       В конечном итоге её решение укрепилось после того, как разругавшись, он исчез, посчитав лучшим выходом оставить ее страдать в одиночестве. Он назвал это — время, чтобы ты подумала на счет того, как ты себя ведешь. Обозвал истеричкой, сказав, что ничего ей не обещал.       Натали вспомнила горькую, отправленную им через мессенджер трусливую фразу — «Для меня всегда на первом месте будут проблемы семьи и сама семья, ну, и работа». В тот вечер она думала, что покончит с собой. Но решение пришло спонтанно — в браузере поисковика открылась форма на рабочую визу в Англию. Почему бы и да, как говорится. Поразмыслив, она заполнила её и стала ждать…       Лондон встретил ее холодным промозглым утренним рейсом. С неба сыпал ледяной дождь, попадая за шиворот и отрезвляя.       Новая жизнь обещала трудности. Старая сулила боль и обиды. Собственно, выбирать было особо не из чего. Хорошо, что подобрать жильё оказалось совершенно не проблематично, ведь решать проблемы она начала еще за долго до того, как по громкой связи объявили о вылете в Лондон…       …Снова вздохнув, Натали отложила телефон подальше, стараясь даже не смотреть на него. Придет время и она сможет удалить все фотографии и переписку с ним… Сможет спокойно вспоминать его имя.       Сейчас же она хотела лишь одного — чтобы её как можно меньше беспокоили по пустякам. Даже разбитый объектив и испорченные крепления на фотокамере казались ей пустяками по сравнению с событиями прошлого.       Немного поразмыслив, она решила, что стоит отобрать фотографии для ретуши. Ноутбук послушно зажужжал кулерами, как только она застучала по клавишам.       Томас с сомнением посмотрел на бутафорский меч в своей руке. Актёрский опыт со временем превратился в чутьё, и сейчас оно говорило ему, что сцену сражения придётся несколько раз переделывать на пластической репетиции. Сам процесс подготовки спектакля к выходу растянулся уже на четвертый месяц. Всё в силу неспешности режиссёра, словно нарочно затягивающего с прогонной читкой.       Собственная роль ему уже порядком набила оскомину, но ощущение приближающейся развязки давило. Хотелось скорее увидеть результат собственной многомесячной работы. — Эй, Том, всё нормально? — как бы невзначай хлопнув его по плечу и выведя из транса, спросил партнёр по пластике. — А? Да… Да, кажется. Задумался просто, — облизнув губы и собирая в кучу внимание, отозвался он, — Эрик, давай-ка ещё раз отработаем сцену сражения с Ричмондом… Меня она несколько гнетёт.       Эрик, кивая, занял исходную позицию на матах. Зная резкость движений Хиддлстона, он подстраховал себя и его, застелив весь зал набитыми песком матами. Не хватало ещё, чтобы ведущий актёр умудрился сломать себе что-то во время репетиции накануне премьеры.       Отерев мокрый от пота лоб, Том удовлетворенно кивнул партнёру и отложив в сторону реквизит, достал из рюкзака бутылку с водой. На экране лежащего на скамейке смартфона всплыло уведомление.       Новое сообщение. Зави. Том внимательно его прочитал. Значит, дома будет очередной скандал, выдохнул он, чувствуя, что желание задержаться в театре растёт с обостренной силой.       Он никогда не умел конфликтовать. Ещё со школы ему проще было молча переждать бурю, чем открыто пойти на назревающий скандал. За это над ним долгие годы насмехались. Сейчас же он научился сглаживать конфликты отточенным чувством юмора и своей обезоруживающей вежливостью. Что-что, а это его выручало с невероятной частотой. Под вежливостью он с лёгкостью маскировал свои страхи, негодования и недовольства. Это была очень удобная, практически сросшаяся с ним за тридцать с лишним лет, маска.       Итак, в хорошенькой головке Зави жила собственной жизнью невероятная, просто патологическая ревность. Часто это приводило к разного рода прилюдным шпилькам в его адрес, но иногда её буквально прорывало, и тогда скандалов было не избежать. Вот и сегодня вечер обещал быть крайне насыщенным. Том с грустью и гулко ухающим в груди сердцем посмотрел на часы. Через час-другой репетиция будет окончена.       Сообщения от неё посыпались с частотой дроби по водной глади. Том перевел телефон в бесшумный режим. Читать высосанные из пальца обвинения сейчас не хотелось. Да и не сейчас, а вообще не хотелось. Спрятав подальше в карман пальто телефон, Том вернулся на площадку.       Удивительно, ведь она же знает, как тяжело ему даётся роль в «Ричарде III», и всё-равно находит повод, чтобы ревновать, отвлекать от работы и всячески выводить его из равновесия. И не просто ревновать, а вести какое-то невероятное следствие с помощью соцсетей, случайных фотографий и собственных умозаключений. Чаще всего, конечно, Зави прелестна, добра, весела. Но иногда с ней становится очень тяжело.       С другой стороны, её можно было понять и даже где-то пожалеть. Впрочем, он сам был виноват в том, что происходило вокруг него. Излишняя доброта и тактичность не позволяли ему ставить на место как зарвавшихся фанатов, так и досаждающих своими домыслами сталкеров.       Каждый раз после очередного интернет-скандала он отключал телефон на неделю-другую и старался работать еще усерднее, чтобы отвлечься. Даже то, что он в своё время забросил все свои странички в социальных сетях не спасло его от душевных терзаний.       Сталкеры… Сталкеры… Они буквально осаждали его дом, его родных, агентов, театры и даже съёмочные площадки.       В какой-то момент жить стало душно и невыносимо. Хотелось купить билет до Луны.       Встряхнув лохматой головой, Том постарался отогнать тяжёлые мысли. В конце-концов это жизнь. Его жизнь, к которой он так долго и упорно стремился через адский труд. И никому не позволено в неё влезать и ломать. С Зави он обязательно поговорит вечером. Но сейчас нужно вернуть себя на землю.       Еще раз мотнув головой, он улыбнулся сам себе в зеркало, и подмигнув отражению, расправил уставшие плечи.       Так держать!