Вдали от посторонних глаз

      «The Land's End Hotel» встретил их сверкающими в ночи желтыми электрическими огнями террас. В ночном густом сумраке, сладко пахнущем йодом и водорослями, гостиничный комплекс выглядел внушительно и уютно одновременно, освещенный уличными точечными фонарями, словно театральными софитами. Натали и Том переглянулись. — Не знаю, как ты, а я бы что-нибудь уже съела и скорее в постель… Глаза просто слипаются после дороги, — призналась Натали, устало разминая затекшую поясницу. Собаки, шумно отряхиваясь, суетились возле машины. Баки, беззастенчиво задрав лапу, помочился на заднее колесо. Натали скривила губы. Ночной воздух Лэндс-Энда пах морем, тихо заползая в сознание новоприбывших гостей. — Кстати об этом. Номер какой? — Двухместный, с видом на море, уже забронирован, третий этаж, — подхватывая из багажника увесистую сумку, отозвалась она. Том, одним ловким движением принял багаж из её руки, всем своим видом показав, что нести вещи он ей не позволит. Натали смущенно улыбнулась. Чувствовать себя слабой и хрупкой женщиной ей было в новинку. Тем не менее, она благодарно кивнула ему, подбирая поводки собак, и направляясь ко входу по бетонной дорожке. За спиной пискнула сигнализация, и послышались торопливые шаги. Он спешно догнал её возле входной двери, с легким поклоном галантно пропуская вперед.       Администратор с заспанным видом гостеприимно улыбаясь, оформила дополнительную оплату за собак, деликатно уточнив, потребуется ли какая-либо отчетность. Натали отрицательно мотнула головой, понимая, что силы почти покинули её и хочется лишь скорее добраться в номер. На золотистых часах в огромном просторном холле отеля время перевалило за полночь. — Извините, а на территории отеля есть ресторан? — спросил Том, возвышаясь прямо за спиной Натали, словно ее личный телохранитель. — Да, конечно. Вы можете пройти в него через приемный холл, либо через дополнительный выход на террасу. Они работают до трех часов ночи, так что Вы ещё успеете поужинать. Завтрак подаётся в общем зале с восьми утра до десяти. — Благодарю, — улыбнулся он, глядя, как Нат расписывается в книге регистрации постояльцев.       В номере было уютно и светло. Выкрашенные в кремово-белый цвет стены мягко подчеркивали простую на первый взгляд, натурального цвета мебель. Огромная двуспальная кровать, словно центр всей этой микровселенной почти полностью занимала весь номер. Том быстро огляделся. Ощущение мягкого комфорта скользило сквозь тонкую тюль на окнах, едва касаясь ванильно-белого постельного белья и небольших картин на стенах. Английская утончённость курортного городка ощущалась в каждой детали. Натали отпустила собак. Бобби и Баки принялись внимательно обследовать новое для них пространство, уткнувшись носами в золотисто-коричневый ковролин на полу.       Он бросил багаж в глубокое полосатое кресло у окна. На столике в металлическом ведерке со льдом стояла бутылка шампанского, в большой плетеной корзине — немного сезонных фруктов, эдакое ненавязчивое гостеприимство, подумалось ему. Натали, окинув взглядом открывающийся вид из окна, глубоко и шумно вдохнула. За окном плескалось море, сонно бормоча что-то. Его удары о скалы были слышны даже сквозь закрытые створки. На миг прикрыв глаза, она довольно улыбнулась, предвкушая завтрашний день.       Когда Томас вернулся из ресторана, неся на огромном подносе их запоздалый ужин, из ванной уже доносился отчетливый шум воды. Вещи Натали лежали на краю кровати, смятые и скомканные. Баки спал, свернувшись клубком на её джинсах, видимо, предварительно хорошенько взбив себе постель. Бобби уютно устроился в глубоком кресле, подперев его собственный рюкзак своим телом, и зарывшись в куртку носом. Мягкий верхний свет освещал идиллическую картину обживших пространство и довольно спящих теперь собак. Казалось, что им было удобно и комфортно везде, где они могли находиться рядом со своими хозяевами. Потрепав сонного Бобби по курчавой голове, Том осторожно постучал в дверь ванной комнаты. — Нат! Я принёс ужин. — Отлично! Вода как раз набралась, ты идёшь?       Вопрос застал его врасплох. Сделав глубокий вдох, он жадно облизнул пересохшие губы, и замер, занеся руку над дверной ручкой в ванную комнату. Сердце в груди отчаянно забилось, словно пойманная в клетку птица, пытаясь выбраться. Не понимая, почему он медлит, Том слушал удары собственного сердца, казалось, оглушительно раздающиеся во всём гостиничном номере сразу. Ведь ради этого он и сорвался из дома — ради этой легкости в общении, непринужденной раскованности, бросив всё на самотёк. Ради призрачного ощущения свободы. А теперь стоял, смущаясь словно подросток.       Натали, лежа в до краев наполненной водой и пеной ванне, смотрела в черный провал окна. Тишина гостиницы её потрясла в хорошем смысле. Полумрак ванной комнаты и горячая вода настраивали на умиротворяющий лад, позволяя усталому телу и бешеным мыслям прийти в порядок. Наверное, именно этой тишины, погружающей в себя до самого дна она столько искала. Казалось, что мир сократился до размеров ванной комнаты и этого черного оконного провала, за которым где-то далеко в другом мире шумело прибоем море. Мысли текли плавным потоком, не прерываясь и не скача.       В тёмном дверном проёме застыл высокий худой силуэт. Натали повернула голову в его сторону, и пригласительно кивнула, разгребая рукой густую пену. — Ты всегда в трусах купаешься? — спросила она, иронично улыбнувшись. — Эм… Бывает. — Только не говори мне, что ты стесняешься, — демонстративно отворачиваясь и снова вглядываясь в темный квадрат окна, произнесла Натали, сдвигаясь к дальнему краю ванны и давая ему возможность присоединиться. Том, секунду помедлив, разделся, и шипя сквозь стиснутые зубы, опустился в горячую душистую воду. Куски пены с шумом выплеснулись на пол, вытесняемые их телами. Натали, дождавшись, пока он наконец устроится поудобнее, подала ему сложенное валиком полотенце. Том хмыкнул, сунув его под голову. Закинув длинную ногу на край ванны, он осторожно выдохнул. Рёбра под действием таблеток почти не напоминали о себе, если не совершать резких движений и не пытаться смеяться.       Положив руку ему на колено и рисуя пальцем незамысловатые узоры на мокрой коже, Натали лежала между его ног, укутанная горячей водой и пеной. Казалось, она блуждает где-то далеко, и в тишине, нарушаемой лишь еле слышным шуршанием лопающихся пенных пузырьков, он мог поклясться, что слышит обрывки её мыслей. — Если тебе неудобно или больно, просто скажи, — глянув на него через плечо, произнесла она. Отрицательно мотнув головой, Томас блаженно прикрыл глаза и расслабленно откинул голову на край ванны. На его губах заиграла мягкая улыбка. От горячей воды на лбу выступили капельки пота, волосы прилипли к влажной коже, и намочив в воде руку, он их быстро смахнул. Кудри на затылке намокли, развернув тугие каштановые колечки и щекоча шею. Над ванной поднимался еле заметный пар, заставляя запотевать зеркала и все хромированные поверхности. — Очень давно не было так удобно… — пробормотал он, чувствуя как по телу разливается слабость. Хотелось, чтобы это ощущение длилось как можно дольше.       Натали промолчала. Нарушать ощущение умиротворения не было ни сил ни желания. Глядя, как он слегка покачивает длинной узкой стопой в такт одному ему ведомой мелодии, она усмехнулась. Сбив пальцем клочок пены, запутавшийся в мягких рыжеватых волосках его голени, она откинула голову ему на грудь, затылком чувствуя, как ровно и сильно бьется сердце. — Так ты всё-таки расстроился из-за замены в спектакле?       Он, по прежнему не желая открывать глаз, пожевал губами, обдумывая ответ. Рукой на ощупь он нашёл ее плечо, и скользнув по мокрой гладкой коже, положил руку на грудь. — Мне сейчас так наплевать на то, что происходит за стенами этого номера, что даже вспоминать не хочу, расстроился я или нет, — честно признался он. Пальцы Натали ловко пробежали по тыльной стороне его кисти, накрыв пальцы и легонько сжав. — Да, странная магия в этом месте. И правда кажется, что там нет ничего… — согласилась девушка, — У тебя там рядом шампунь. Не поможешь мне вымыть волосы?       Том, приоткрыв глаза, поискал шампунь, и найдя на полке под рукой аккуратный дозатор с белесой жидкостью внутри, сел поудобнее, стараясь как можно меньше беспокоить место ушиба. Волосы Натали от воды стали тяжелыми и жесткими, путаясь в его пальцах. Он невольно залюбовался хитрым узором её татуировок, рунической вязью, протянувшейся через всю спину, тонкой сеткой шрамов и россыпью родинок. Совершенное несовершенство. Пальцами он осторожно пробежал по нескольким самым крупным, на лопатке и плече. — Откуда они? — А, пережиток молодости, — прикрывая от удовольствия глаза, отозвалась Натали, чувствуя, как длинные жесткие пальцы мужчины перебирают ее волосы, смывая пену, — Лет двенадцать назад примерно попала в аварию на мотоцикле. Влетела в припаркованный микроавтобус, прямо через заднее стекло.       Том, удивленно дёрнулся, вскинув брови. — Надо же. И как это произошло? — Микроавтобус стоял на обочине, и стал отъезжать. Водитель меня не увидел, или не захотел пропускать, уже не скажу точно. Я просто не успела среагировать и влетела ему в зад. Прямо через стекло вошла в салон. Вся перерезалась. Хорошо, что была в защите, иначе наверное поломалась, — Натали поддалась нахлынувшим воспоминаниям о своём прошлом, — Мотоцикл пришлось восстанавливать, само собой, рама лопнула. Я ещё потом сезона два на нем откатала и продала. — Ты и правда странная… — хмыкнул он в восхищении, притягивая её к себе, и прижимая к груди. Обхватив руками ее разгоряченное водой тело, он почувствовал, как внутри поселилось яростное желание обладать ею, понять, почувствовать. Не просто получить её тело на короткий сладкий миг, а почувствовать жизнь с её точки зрения, ощутить то, что она чувствует к миру и каким видит его. Странное ощущение, будто бы ты хочешь пить, но не можешь напиться и вместо воды — жажда к другому человеку, которого, кажется, тебе слишком мало. — Тебе надо чаще общаться с реальными людьми. Они, между прочим, потрясающие, — отозвалась Натали. — Не все. Но в большинстве своём, да, — согласился он, наблюдая, как расплескивая вокруг себя воду, она выбирается из ванны.       Накинув на плечи махровый халат, она внимательно посмотрела ему в глаза, прислоняясь к низкому подоконнику. Ее взгляд был смеющимся и изучающим, скользящим по телу словно она ощупывала его, прикасалась так, как могла только она — взглядом и душой. Отчего-то стало неловко. Том, смутившись, почувствовал себя будто под ярким светом софита. — Не смотри так, пожалуйста.       Натали в немом вопросе вскинула брови. Губы переломила усмешка. — Это очень интимный момент, — пояснил он, сидя в ванной и не решаясь встать. Девушка рассмеялась, разметав влажные волосы по плечам. — Ну ты даешь… То есть переспать со мной не интимный момент, а встать голым в ванной — интимный? — она уже не сдерживала смех. Том в ответ неуверенно улыбнулся. — У тебя такой взгляд, что я мурашками покрываюсь от него, — признался он, осторожно опираясь о край ванной. На полу вокруг были огромные лужи воды, и он подумал, что надо быть предельно аккуратным, чтобы не поскользнуться.       Натали подала ему пушистое полотенце. Когда он накинул его на голову, вытирая мокрые волосы, она мягко прикоснулась к огромному синяку на его боку. Пальцы щекотно пробежались по тонко стонущим от боли рёбрами вверх, к груди.       Он невольно прикрыл локтем поврежденное место, ожидая почувствовать раздражающую боль. Вместо этого её горячие влажные губы нашли среди вороха полотенца и мокрых еще каштановых волос, его губы. Обвив руками его за талию, девушка мягко подтолкнула мужчину к стене.       Её поцелуй застал его врасплох. Сердце учащенно забилось, набирая обороты. В ушах зашумел усилившийся морской прибой. Том, ухватив девушку за длинные ещё влажные волосы, запрокинул ей голову, чтобы встретиться взглядом. Зелено-карие глаза смотрели как всегда насмешливо, будто она наперёд знала, что должно произойти и от того имела власть над ним. Огромные черные зрачки словно бездонные колодцы готовы были поглотить его в своей неизведанной глубине.       Натали, с тихим свистом втянула воздух сквозь стиснутые зубы. Чувствовать его крепкую руку, стянувшую волосы на затылке было одновременно и тягостно и приятно. Внутри поднялась горячая волна восторга, перехватывая горло и лишая голоса. От него слабо пахло ароматической пеной, гладкая тонкая, словно папирус, кожа манила её к себе россыпью родинок. Натали протянула руку, и мягко провела пальцами воображаемую дорожку от его упрямого выбритого подбородка по горлу с пульсирующими венами, к ключице и ниже, ниже к груди. Под пальцами мощно билось тренированное сердце. Они оба замерли, глядя друг другу в глаза. Потемневшее, словно перед бурей небо Лондона и штормующий лес.       Поцелуй вышел тягучим, словно карамель. Ее мягкие губы упорно сопротивлялись, чувствуя, как его язык осторожно исследует их поверхность. Натали, хихикнув, поймала его за кончик языка, и тут же мягко втянула в свой рот, скользнув словно невзначай по гладким и острым зубам. Шумно выдохнув, он отстранился, упираясь лопатками в холодный кафель стен. — Я… Что-то хочется сказать, но слов не подберу никак, — произнес он не своим, охрипшим голосом. Горло словно сдавила невидимая рука, заставляя буквально выдирать слова из груди. — Потом скажешь… — шепнула она, целуя Тома в шею. Поймав его пальцы свободной рукой, Натали направила его под полы халата к груди с острыми вершинами сосков. Ощущая, как быстро подкатило желание, распирая его изнутри, Томас совершенно забыл и о холодном кафеле, так не кстати упершемся ему в спину, и о поднывающих мерзкой болью рёбрах. Её горячие пальцы сомкнулись на его отвердевшем от вожделения достоинстве, мягко скользнув пару раз вверх-вниз, растирая сочащуюся липкую влагу, заставив его буквально прорычать нечто несвязное в её разрисованное плечо. Жаром обдало мгновенно, словно где-то рядом разверзлись врата ада, выпуская всех суккубов и инкубов наружу. Натали, увернувшись от его руки, занесенной над её головой, чтобы поставить ее перед собой на колени, усмехнулась, глядя в его затуманенные глаза. — Не торопи меня, пожалуйста… — прошелестела она, наслаждаясь чувством власти над его телом и разумом. Её сердце бешено колотилось, разгоняя кипящую кровь по венам. На миг отпрянув, она залюбовалась его видом: широко раздувая ноздри, с потемневшими от желания глазами, с резко спавшей наигранностью и напускной веселостью, он стоял, низко опустив голову и глядя на неё исподлобья, словно бык на арене. Напряженное тело словно ища спасения в прохладе стен, прижалось к серому камню. Натали скользнула пальцами по его груди, соединив четыре родинки с темным овалом соска одной длинной дорожкой, и мягко коснулась редких темных волос внизу живота. В паху вздулись вены, будто рисуя географическую карту его возбуждения. — Ум-м-м-м… — низко протянул он, ощущая как горячие губы заскользили по его животу вниз, обещая невероятное удовольствие. Томно прикрыв глаза, он откинул голову, уперевшись затылком в спасительную прохладу кафеля. Как только её язык нашёл его вздрагивающий в одном ритме с сердцем член, его буквально смело волной. Ноги предательски подкосились. Из горла вырвался всхлип. Где-то совсем рядом, кажется, зашумел Лондонский перрон. Уперевшись рукой в так кстати расположенный подоконник, он ошеломлённо глянул сверху на Натали. Та отстранилась, облизывая губы, и тяжело взглянула ему в глаза, медленно приподнимая густые ресницы. Он, приоткрыв ставший вдруг мягким и безвольным рот, облизывая кончиком языка губы и кусая их в нетерпении, смотрел на неё жадно и одновременно с мольбой. — Только не останавливайся… — беззвучно, одними лишь губами произнёс Том, тяжело дыша. Ее ласка была больше похожа на бесконечно сладкую пытку, за секунды поднимая его до звёздных высот и мгновенно бросая в самые темные расщелины мира. По спине ручьём бежал пот, падая темными каплями на без того мокрый пол. Ноги дрожали от напряжения, угрожая вот-вот подломиться. На руках, стискивающих пальцы в кулаки, вздулись вены. Натали, почувствовав, что он дошёл до своего предела резко остановилась. Внизу живота всё горело, изнывая от желания и требуя впустить его, обезумевшего, словно дикий зверь. Поднявшись, она впилась распухшими, ссажеными о собственные зубы, губами в его дрожащий жадный рот. Он, кусая её и без того пострадавшие губы, рычал что-то несвязное, горячими руками исследуя ее тело, скользя вниз бесстыдными пальцами по бархатистой коже живота. Наконец, дойдя до конца своего путешествия, пальцы мягко и настойчиво проникли внутрь, заставив её застонать. Закинув ногу Натали себе на бедро, уперевшись лопатками в стену, он с низким, глухим рыком вошёл в её горячее тело. Натали с придыханием вскрикнула, уронив голову ему на плечо. Мир разорвало мириадами вспышек фотокамер. Где-то совсем рядом начались боевые учения армий Нато и Британии, рвались бомбы, падая с небес и разрывая тело земли на куски. Со свистом неслись пекинские скоростные поезда, уносясь в туманные закаты. Ревели великие водопады, сбивая с ног оглушительным гомоном воды.       Натали, резко вдохнув, вздрогнула всем телом, благодарно прижавшись к его мокрой зардевшейся груди. Капли пота стекали по его лицу, падая вниз, на раскрасневшуюся кожу. Томас замер, пытаясь осознать ощущения. Кажется, сердце только что догнало его тело, начав стучаться откуда-то снаружи. С закрытыми глазами он жадно ловил пересохшим ртом воздух, ощущая, как тело разбивает резко накатывающая предательская слабость. Когда Натали отстранилась от него, освобождая сплетение тел, он недовольно сморщился, вздрогнув от макушки до пяток. — Ужин уже сто раз наверное остыл, — с напускным сожалением произнесла Натали, включая воду в душевой кабинке. — Да плевать… — фыркнул он, с неприятным звуком отделяясь от стены. Вспотевшая спина словно не желала расставаться со своей опорой, — Вместе? — А как же интимность момента? — съязвила Натали, протягивая ему мягкую мочалку. Тугие струи тёплого душа ласково приняли их в свои объятья. С нескрываемым удовольствием он ощутил её ласковые руки на своей спине, словно вновь исследующие его. Натали, прижавшись к нему грудью, быстро поцеловала в покрытое веснушками плечо. — Аааах ты… Етить твою мать… Нат, как ты это делаешь?! — на выдохе произнёс Том, чувствуя, как этот легкий поцелуй заставил его ноги снова подкоситься, а руку покрыться мурашками. — Ты о чем? — невинно улыбаясь, поинтересовалась она. — Вот об этом, — указав пальцем на поднявшиеся дыбом волоски на руке, отозвался Томас, — Ты целуешь меня справа, я справа мурашками покрываюсь. Целуешь слева — слева мурашки нападают… Какая-то магия… — Давай уже, мойся, горе моё… Да спать пойдем. Мне вставать через несколько часов! — усмехнулась она, оставляя его одного в душе, и быстро исчезая в темноте номера.       Том, прибавив горячую воду, довольно усмехнулся, подставляя лицо водопаду. Оно того стоило, черт возьми, оно того стоило…