Вдали от посторонних глаз

      Кутаясь покрепче в дутую куртку, Натали мысленно пыталась понять, как ей сегодня предстоит работать. Собаки, прижимая уши к голове, пытались найти укрытие от пронизывающего сырого ветра. Утро было холодным и пасмурным. С моря поднялся порывистый ветер, бросая в лицо редкие капли влаги, срывающиеся с неба. Натали, наблюдая за Баки и Бобби, грела руки в карманах куртки. От ледяного, обжигающего ветра пальцы буквально сводило судорогой. Кажется, где-то в рюкзаке у нее были перчатки. Ветер хлестал ее по лицу собственными волосами, бил наотмашь, словно разъярённый неверностью ревнивец.       Надвинув посильнее капюшон куртки, она не спеша пошла по аккуратной асфальтовой дорожке, проложенной почти возле самого обрыва. Ветер беззастенчиво толкал её в спину, подгоняя, будто возмущенный её неторопливостью. Натали поймала себя на мысли, что даже не пытается перешагнуть за тоненький металлический тросик, низко огораживающий дорожку со стороны моря, вопреки привычно бунтующей русской натуре. Англия с её правилами и педантичностью их исполнений нежно отвоёвывала себе место в её непокорной душе.       Дорожка вела прямиком к выкрашенному в белый цвет, как и отель, одноэтажному зданию. Среди продуваемых всеми ветрами скал, обросших низкорослой густой растительностью белые здания смотрелись легко и празднично, словно в насмешку окружающему серому промозглому дню. Собаки, подрагивая на сыром ветру, бежали рядом с ней, низко наклоняя головы к земле, фыркая от ветра и пытаясь бороться со стихией. Уши Бобби развевались, словно тряпочные, делая его похожим на мультяшного персонажа.       Натали, смахнув с глаз выбитую ветром слезу, глянула на табличку на здании. «Первое и последнее место, где подают прохладительные напитки в Англии», гласила она. Девушка усмехнулась. Только прохладительных напитков ей сейчас и не хватает. Приземистое коренастое строение было обнесено невысокой каменной стеной, покрытой следами борьбы моря с присутствием человека на его берегах. Всё в этом месте говорило о попытках человека зацепиться за голые, бесприютные скалы любым способом. Даже дома и каменные ограды выглядели так, будто их пригнуло к земле ветром. Выщерблины на камнях, трещины и мох складывались в таинственные узоры, словно готовые за чашечкой горячего чая шёпотом рассказать вековые небылицы окрестностей. Натали любовно коснулась пальцами чуть влажной поверхности каменной изгороди. На площадке возле таверны сиротливо жались простые деревянные столы со скамьями, выкрашенные ярко-коричневым яхтенным лаком.       Окинув окрестности взглядом, она привычно поискала тропинку, ведущую вдаль от теплого жилья. Наконец, найдя одну, не огороженную проволокой, она, опасливо оглядевшись, не видит ли кто, отстегнула поводки собак. Бобби и Баки бросились с азартом, не смотря на завывания ветра в скалах, изучать окрестности. Натали, услышав тоскливый крик чайки, подняла голову в небо. Птица, сдуваемая ветром, висела на одном месте, будто приклеенная. Узкие, словно сабли, крылья почти прилегали к белоснежному птичьему телу. Чайка, казалось, не прилагала никаких усилий, чтобы держатся в воздухе, скорее наоборот, жалась к земле, стараясь не подниматься высоко, чтобы не быть отброшенной шквалистым ветром далеко от прибрежной полосы. Натали мысленно посочувствовала ей, и приглядывая за собаками, подумала, что летом тут ветер дует в обратном направлении.       Открыв глаза, Томас окинул номер гостиницы взглядом. В окно, нахмурившись, смотрело серое пасмурное небо. Море, словно сговорившись с ним, растворялось у самого горизонта. Ни собак ни Натали в номере не было. Потянувшись к прикроватной тумбочке за часами, он сдавлено охнул от резкой боли в рёбрах. Ночь пролетела незаметно, вместе с усталостью от дороги. Вчера он даже и не вспомнил о том, что у него что-то болит, поддавшись очарованию момента, забыв и сегодня о том, что любое неловкое движение может вызвать острую боль.       Часы показывали начало десятого утра. Удивительно ранний подъем для него. Откинувшись обратно на мягкие, словно облака, подушки, он осторожно потянулся, зевая. Что может сравниться с незапланированным отпуском вдали от мира? Пожалуй, только возможность проваляться весь день в удобной уютной постели.       Натали буквально ввалилась в номер, пытаясь изо всех сил удержать продрогших собак на поводках. Баки и Бобби поочередно принялись отряхиваться, фыркая от тёплого воздуха комнаты. — Доброе утро, засоня, — закрывая собак в ванной комнате, произнесла Натали. Том кивнул, снова зевнув в кулак. — И тебе доброе… Как погуляли? — поинтересовался он, наблюдая, как она снимает куртку и вешает в стенной шкаф вместе с поводками. — Неплохо. Если бы не жуткий ветер. Не поверишь, но там чайки хвостами вперед летают. Не представляю, как сегодня снимать, — отозвалась Натали, нажимая на кнопку электрического чайника. Тот деловито зашумел, нагревая воду. — Ты бы, наверное, обложился подушками посильнее, а то я сейчас этих двух припадочных выпущу из ванны и они тебя затопчут, — держа руку на двери ванной комнаты, предложила Натали, внимательно глядя на лениво потягивающегося в постели Томаса. Он спешно подтянул к себе огромные подушки, понимая, что девушка права. Собаки, хрюкая и фыркая, вырвались из-за двери, и усиленно вертя хвостами, стали носиться по номеру. Бобби, воодушевленный общим весельем, заскочил на кровать, и бросился облизывать хозяина в лицо, топча лапами заранее подложенные подушки. Том, тихонько смеясь, принялся отбиваться от липкого языка собаки, когда на прикроватную тумбочку Натали поставила чашку кофе. — Ты останешься с ними в номере, или поедешь со мной на побережье? Надеюсь, что на Уайтсанд не будет такого ветра. — Что там? Мне кажется, что за свою жизнь я там еще ни разу не был. По крайней мере не помню случая, чтобы мы с родными сюда приезжали, — поднимаясь с постели, и не спеша одеваясь, отозвался Том. Упускать возможность изучить западное побережье Англии он не хотел. Натали, склонив голову на бок, с любопытством смотрела на него.       Сеннен Коув удобно расположился в глубокой ложбине между скалами и полосой белоснежного песчаного пляжа. Всего в нескольких километрах от Лэндс-Энда небо распогодилось, обещая несмотря на ветреную осеннюю погоду встречу с солнечным светом. Натали, еле слышно подпевая играющей радиостанции, барабанила пальцами по рулю, весело поглядывая на своего пассажира. Том, не отрывая взгляда от мелькающего побережья, чувствовал абсолютное умиротворение. Казалось, что весь огромный мир с его проблемами и заботами остался где-то позади, и никакие неприятности его больше не преследуют. Хотелось как можно дольше оставаться в этом моменте. Где-то в номере гостиницы остался выключенный мобильный телефон вместе с единственной возможностью вернуться к суровой реальности. Улыбаясь собственным мыслям, он глянул на Натали. Та, подмигнув ему, пританцовывала под простенький попсовый мотивчик из колонок, изредка поглядывая по сторонам. Где-то внутри ощущение абсолютного счастья так и подмывало его сделать какую-нибудь глупость, но ноющая, постоянная боль в рёбрах не забывала напоминать о своем присутствии.       В просторном багажнике «Форда» Бобби и Баки беспокойно пыхтели, пытаясь разглядеть в тонированное стекло куда же их везут на этот раз. — Слушай, тут просто какая-то средневековая сказка, если бы не автомобили у домов, — удивился Томас, разглядывая выложенные из прибрежного камня дома. Невысокие, в два этажа, покрытые черепичными крышами, домики выглядели уютными и до неприличия красивыми. Некоторые были заботливо выбелены. Не смотря на глубокую осень почти у каждого дома были разбиты цветочные клумбы. Яркие островки петуний, хризантем и гортензий приветливо тянулись к холодному осеннему солнцу. Кое-где стояла садовая мебель, валялись детские игрушки. Натали ехала очень медленно, разглядывая это великолепие прибрежного городка. — Невероятное место. Кажется, я влюбилась, — призналась она, находя небольшой пятачок для парковки в самом конце крохотного городка, возле здания с надписью «Сюрф бич бар». Машин, кроме их «Форда» практически не было. — Да, я тоже, — кивнул согласно он, прикрывая глаза от ослепительной белизны песчаной полосы у моря.       Баки и Бобби весело взрывая мокрый песок лапами, носились по пустынному пляжу. Бобби громко лаял, гоняя важных, расхаживающих в полосе прибоя чаек. Песок и мелкие сухие водоросли запутались в его шерсти. Натали была права — здесь практически не было ветра, и солнце слабо пригревало ей спину, пока она распаковывала фотоаппарат.       Том, подставив лицо солёному ветерку, смотрел на темное, сине-зелёное море, лениво катящее свои волны к берегу. Кроссовки слегка промокли от соленой воды, накатывающей на берег, лижущей шелковистый песок. Тихое шипение воды и пены убаюкивало чувством глубокого уюта. Бобби, схватив какую-то найденную палку, бежал прямо к нему, весело размахивая промокшими ушами. Следом за ним, угрожающе набирая скорость, прижав маленькие треугольники бархатных ушей, антрацитовой пулей летел Баки. Песок шипел и шуршал, поддаваясь напору их быстрых неутомимых лап, и тут же, поцелованный морем, становился гладким, будто стол. Удивительно, как на самом деле мало нужно для счастья, подумалось Тому. Где-то за спиной знакомо шуршал затвор фотокамеры.       Натали, извалявшись в песке, искала удобное место для съёмки. Он обернулся, чтобы найти её взглядом и заметил направленный на него объектив. — Извини, не удержалась, — пояснила она, подходя к нему в плотную. Хмыкнув, Томас притянул её к себе, обняв за плечи и поцеловав в макушку. Песок был даже в её волосах.       Холодное осеннее море лизало пляж, нагоняя легкие буруны пены. В небе пронеслась возмущенная чайка, о чём-то ругаясь со своей товаркой. — Странно это всё. Вот вроде я живу тут всю свою жизнь, но пока ты не появилась, я даже не замечал тишины этого мира. Его невероятной красоты, — глядя, как промокшие на сквозь собаки, увлеченно исследуют выброшенную на берег корягу, пробормотал он — Значит, ты в моей жизни появилась не зря.       Натали хитро заглянула ему в глаза, улыбаясь словам. Стоять на берегу, обнявшись и глядеть вдаль, за полосящее синими и зелёными водами море, было очень приятно. — Ну, хоть какая-то от меня польза, — рассмеялась она. Кажется, вот именно сейчас, содрав с себя всю шелуху городской суеты, актёрских ролей и необходимости держать лицо, он, наконец, был самим собой. Голубые глаза внимательно глядели вдаль, губы плотно сжаты, небритый подбородок высоко поднят, словно он пытается вытянув шею, заглянуть за горизонт. Каштановые волнистые волосы развеваются на ветру, то и дело попадая в глаза и рот. Натали, подавив минутную влюбленность, улыбнулась ему. И всё-таки у него необычная и приятная внешность, подумалось ей, глядя как на его переносице играют в солнечном свете рыжеватые веснушки. Больше всего она любила ловить вот такие тонкие моменты, когда человек расслаблялся ровно на столько, что в её присутствии скидывал всё напускное, становясь самим собой. — Почему ты так смотришь? — Ты очень красив, — честно отозвалась она, продолжая разглядывать его. — Оо! Ооо, какое открытие, — рассмеялся он и тут же схватился за бок. Острая боль в рёбрах быстро подавила его веселье, — Ты не представляешь, как часто мне это говорят, пишут, сообщают, кричат из толпы… И как приятно это звучит из твоих уст. — Ты не устал от постоянного ощущения, что за тобой следят? — Сегодня такого ощущения нет. За всё это время, если меня кто-то и узнал, то ни разу даже не выдал этого, — довольно улыбаясь, отозвался Том. Натали, отогревшись в его объятьях, мягко отстранилась и позвала собак. — Это хорошо? — Это хорошо… Чувствую себя нормальным. Хоть не на долго можно не скрываться и не думать о каждом своём движении.       Том, чувствуя, что песок под ногами затянул его достаточно глубоко, пошевелился, стараясь не делать резких движений. Хотелось присоединиться к играющей палочкой с собаками Натали. Наблюдая за ней, он вздохнул. Мысли невольно вернулись к Зави. Интересно, каким бы было путешествие с ней сюда? Вспомнив мельком поездку в Брисбен, он отмахнулся от этой идеи. Какие они с Натали все-таки разные. Зави предпочитала комфорт, считая отдых полноценным лишь тогда, когда ее окружают заботой, удобствами и вниманием со всех сторон. Натали же, кажется, даже не напрягалась, чтобы отдыхать, находясь в моменте здесь и сейчас. Раньше он и сам чувствовал себя абсолютно счастливым в любую минуту своей жизни. Любой её миг приводил его в восторг, удивляя и восхищая. Что и в какой момент пошло не так? Почему ощущение постоянной тревоги не отпускало его все эти несколько лет?       Наблюдая за девушкой, как она весело смеётся, валяясь с Бобби и Баки в песке, не думая о том, как глупо выглядит со стороны, он почувствовал себя одновременно и глубоким стариком, ворчащим на беспокойных подростков и подростком, восторженным простыми радостями жизни. В голове мелькнуло — «Кажется, я люблю эту ненормальную!».       Испугавшись собственной мысли, он перевёл взгляд на Сеннен, словно ища у него поддержки. Городок в ответ промолчал. Его каменные домишки и лабиринт низеньких оград в облаках осенних цветов были по истине магическим. Иначе чем еще объяснить эту тягучую нежность в душе.