Вдали от посторонних глаз

      Спустившись по лестнице, Томас застал Натали за ритуалом кормления монстров. Монстры, виляя толстыми волосатыми хвостами и делано ворча друг на друга, поутыкались мордами в миски, аппетитно чавкая чем-то влажным, и, видимо, очень вкусным. — Доброе утро. А тут только шерстяных мешков кормят? Или кожаным тоже что-то перепадёт? — поинтересовался он, подходя к девушке, стоящей у кухонного стола, и что-то там режущей. Обняв ее, он поцеловал Натали в висок. Девушка, игриво потеревшись о его бедро ягодицами, хитро взглянула на него через плечо. — Ну, шерстяные не спят до обеда, чтобы потом не клянчить завтрак. Выспался? — Вполне. Сколько я проспал? Часов десять? — Около двенадцати. Кофе? — Пожалуйста, — устраиваясь за маленьким обеденным столом, отозвался Томас, — Надо сказать, что из нас получилась вполне приличная семья! — О, уже шутишь… Значит и правда пошёл на поправку, — усмехнулась девушка. Вид у него был и правда посвежевший. Натали, поставив перед ним кружку со свежесваренным кофе, скрестила руки на груди, и внимательно посмотрела. Томас, отпив бодрящий напиток, встретился с ней взглядом. Она молча ждала от него объяснений. — Я так понимаю, что должен что-то сказать? — Было бы не плохо, — мягко улыбнувшись и подсаживаясь к нему за стол, отозвалась она. — Эм… Я даже не знаю с чего начать. — Начни с того, что считаешь важным.       Том, поерзав на вдруг ставшим неудобным стуле, почувствовал, что паникует. — Хммм, — собираясь с мыслями, промычал в кружку с кофе он, — Нат… Я… Совершил ужасную, чудовищную ошибку по отношению к… Даже не знаю… Ко всем и в первую очередь по отношению к самому себе. Наделал таких вещей, за которые, если честно, мне очень стыдно. И я не знаю, как выкрутиться из неприятностей. — Даже так? — Угу. В общем, я попал в историю, по ходу которой могу остаться не просто на обочине, а подвергнуться громкому уголовному скандалу, — с трудом подбирая слова, Томас пытался хоть как-то объясниться с Натали. Та не торопила, попивая кофе и лишь искоса поглядывая на него. — И что, неужели нет выхода? — Пока не знаю. Или не вижу выхода. Если честно, то я еще не успел подумать над возможным решением. — Так может стоит обратиться к компетентному человеку, который разбирается в вашей юриспруденции, если дело идёт к уголовному разбирательству. — Представляешь, каких масштабов может достичь скандал, если всё всплывёт? Мою карьеру, от которой и так уже почти ничего не осталось, просто можно будет выкинуть в мусорное ведро. — Так ты жалеешь только свою карьеру? — Уже и не знаю. Оглядываясь назад, я в целом горжусь достигнутым. Но сейчас выбор стоит между, как ты сказала — остаться человеком, или выбрать карьеру. Я не знаю, как жить без своей работы. Она, по большому счёту, всё что у меня есть. Но и превращаться в последнего ублюдка, знаешь ли, не хочется. — А как же семья? — О них я тоже думаю. Не представляю, как будет больно матери, когда она всё узнает. Если я пойду на уступки, то потеряю не так уж и мало. В том числе, и тебя, скорее всего, — Томас внимательно взглянул ей в глаза. Девушка смотрела открыто, без тени паники в зелено-карих глазах. — А если не пойдешь? — Придется искать другую работу, — усмехнулся он, — Если возьмут хоть куда-нибудь. — Ну, в мире не так уж и мало достойных профессий, родственных твоей. В конце концов, ты же имеешь опыт, можешь открыть свою школу актерского мастерства… Альтернативу всегда можно найти. Сам подумай, ты же еще жив. А значит не всё потеряно.       В тишине крошечной, но вполне уютной кухни они сидели друг на против друга, глядя в глаза и допивая остывающий кофе. — Тебе не кажется, что ты сгущаешь краски? — Думаешь? — Думаю, что ты пытаешься предугадать результат заранее. В мире столько неизвестных и непредсказуемых факторов, что ты просто не можешь знать, как именно в реальности всё будет, — хмыкнула Натали,— Может, попробуешь сперва поговорить с понимающим в этом деле человеком, а потом подготовить свою семью, если ситуация и правда чрезвычайная. — Ты знаешь, вот сижу тут и мне кажется, что на самом деле проблема не является таковой… Но стоит мне выйти за порог твоего дома, как у меня снова сдадут нервы и я натворю какую-нибудь гадость, — честно признался самому себе и за одно девушке Томас. — Может, ты преувеличиваешь? Попробуй договориться с тем, с кем возникли трудности. — Ооо, с ней невозможно договориться… — фыркнул Томас и тут же замер, понимая, что сказал лишнее. На лице Натали не дёрнулся ни один мускул. Даже взгляд не поменялся, словно она и не заметила его слов. — А ты пробовал? — Я пробовал говорить. Не один раз. Но все скатывается до скандалов, каждый раз, — осторожно продолжил Томас, удивившись спокойной реакции девушки. — Я не знаю, что тебе сказать. Могу лишь повторить, что вместо рассуждений на кухне, тебе стоит обратиться к специалисту в этой области.       Томас слабо улыбнулся, потупив взгляд. — Ладно, я думаю, что всё решится. Лучше скажи, как твоя поездка? Увенчалась успехом? — О, да! — счастливо рассмеялась Натали, кивая, — Сегодня уже моя машина прибудет грузовым поездом в Дувр. Поеду заберу его. — Его? — подняв брови, уточнил Томас, наблюдая за буквально засветившимся от счастья лицом девушки. — Ты будешь смеяться надо мной, — смутилась она, — У меня есть дурацкая привычка привязываться к своим автомобилям. И давать им имена. — Серьезно? И как зовут твою машину? — Малыш.       Мужчина отставил опустевшую кружку в сторону, и склонив голову к плечу, иронично улыбнулся. Натали и впрямь была словно не от мира сего. В ней ощущался не свойственный большинству внутренний стержень, сила, которой лично ему часто не хватало. Протянув к ней руку через стол, мягко взял в свою ладонь ее пальцы. — Вот как тебе сказать, что я по тебе скучал? — О, а ты скучал? — поднимаясь из-за стола и огибая его, спросила она, понизив голос. — Да, было ощущение, словно чего-то не хватает. Какой-то занозы…— отзываясь на её немой призыв, произнес он, целуя ее горячие, пахнущие кофе губы. Натали запустила пальцы ему в волосы, стягивая их вниз и заставляя запрокинуть голову. Она, манящая, соблазнительно пахнущая кофе, возвышалась над ним, глядя глаза в глаза. Сидеть, запрокинув голову, было не очень удобно, но и шевелиться, чтобы нарушить нежность момента, не хотелось. Он сидел на стуле, широко раздвинув ноги, откинувшись на спинку и обхватив ее талию руками. Натали, уперлась своим коленом аккурат между его ног, ища точку опоры, чтобы не потерять равновесие. Горячим проворным языком она исследовала его губы, мягко и дразняще проникая в резко пересохший от возбуждения рот.       Том прикрыл глаза, наслаждаясь ощущениями. Одна ее рука стягивала волнистые каштановые волосы на затылке, фиксируя его голову в таком неудобном положении, что начала поднывать шея. Вторая ловко скользнула по груди, ища нижний край кофты. Тонкие прохладные пальцы девушки забрались ему под одежду, пробежав от живота к груди, поднимая вместе с волной мурашек безудержное желание. Томас тяжело задышал, ощущая, как внизу живота рождается сладостная волна, отключая все мысли кроме одной. — Ты просто невероятная… — шепнул хрипло он, оторвавшись на миг от ее губ, и затуманенным взглядом наблюдая, как ее руки ищут пряжку ремня на его джинсах. Чуть приподняв ягодицы, он, словно видя их обоих со стороны, помог ей слегка стянуть их с себя. Теперь он чувствовал себя стреноженной лошадью — если сейчас вскочить со стула, то путы из собственной одежды просто нелепо повалят его на пол. Усмехнувшись этой мысли он запустил руки под тонкую ткань её одежды, мягко касаясь груди. Соски стали твёрдыми, почти царапая его ладони. Рывком задрав край ее футболки, он впился губами в темный, ставший маленьким сосок одной груди, прижимая Натали к себе одной рукой. Второй он неловко стянул с себя край нижнего белья, освобождая наливающийся кровью член. Как только ладонь Натали коснулась его плоти, он задержал дыхание на вдохе, устремив все свои силы на то, чтобы не вскрикнуть от удовольствия. Грубо скользнув по его эрегированному члену рукой вверх-вниз, она больно укусила его за губу, заставив зашипеть. От неожиданности он даже разжал объятья, отпуская её. Натали, хищно облизнув губы, подмигнула ему и опустилась на колени.       В лицо ударил жар, заставив Тома вспотеть. Тело вдруг вышло из повиновения, подчиняясь только одному желанию — быть полностью в её власти. Влажный хлюпающий и чавкающий звук долетел до его сознания вместе с чьим-то низким, почти хрипящим стоном. В голове шумел лиственный лес, размахивая кудрявыми ветвями и царапая ими призрачное небо. Кажется, он совершенно заблудился в этом лесу, не слыша ничего, кроме шелеста листьев и собственного стона. Схватив Натали за волосы, жестко оторвал её от себя. — Погоди… Я не хочу так… Я хочу… В тебя… — собственный голос прозвучал неубедительно, слабо и урчаще. Забыв обо всем на свете, он притянул Натали к себе, заставляя подняться с колен, и целуя влажные, распухшие губы.       Натали, повинуясь твердой мужской руке, поднялась, ощущая, как в груди бешено и неритмично колотится сердце, пропуская удар за ударом. Она еле сдерживалась, чтобы не сорваться на стоны, когда его длинные бесстыдные пальцы проникли под резинку мягких флисовых штанов, изучая тело. Казалось, еще мгновение и его умелые движения заставят ее разорваться на крошечные кусочки, прежде, чем он войдет в неё. Томас, чувствуя, что она сейчас финиширует, остановился, дыша через приоткрытый рот, и рывком стянул с нее домашние штаны вместе с невесомым кружевом трусиков. Натали забралась к нему на колени, рукой лаская его и помогая проникнуть в горящее страстью тело. Движение вышло жестким, словно ставящим какую-то точку. Чуть приподнявшись, она шевельнула бедрами, приноравливаясь к его размерам. Из груди Тома невольно вырвался всхлип, когда она приняла его до упора. На какое-то мгновение в кухне воцарилась глубокая, сияющая звездами беззвучная ночь. Если сейчас, в эту самую минуту, в комнату ворвётся полицейский наряд во главе с Зави, он все-равно не сможет остановиться. — Я скучала по тебе, — целуя мочку его уха, шепнула она, двигаясь на его бедрах плавно и не спеша, разжигая пожар не только в теле, но и в разуме. От согретой в нежных губах мочки по телу пробежал колючий электрический разряд, дразня и без того взвинченное тело.       Разум отключился, предпочитая выйти прокурить, пока в его услугах не было необходимости. Том, закатив глаза, откинул голову на высокую спинку стула. Боже, как же это удобно… Положив ей руки на талию, он жестко подтолкнул ее на встречу себе, теряя над собой контроль. Что происходило дальше он не смог бы вспомнить или описать известными ему словами даже под пытками. Казалось, время растянулось в резиновую вечность, поглощая его вместе со всеми мыслями, страхами, радостями. Полностью овладевая им. Тяжелый толчок нагнал его, словно он снова врезался в чью-то машину. Только вместо удара тело прошило снизу вверх, от ставшего болезненно каменным члена до покрывшейся мурашками макушки, удовольствие. Раскатившись по венам, вместе с ударами мечущегося в груди сердца, оргазм застал его врасплох. Во рту пересохло, словно он скитался по пустыне в поисках оазиса не один день. Застонав, Натали уронила голову ему на плечо. Он ощутил, как она догнала его, ритмично сжимая медленно остывающую после бешеной скачки плоть. Осторожно скользнув пальцами по ее вспотевшему животу вниз, туда, где они всё еще были сплетены, Томас ощутил жар и нежность ее лона. Пальцами он мягко провел по вздрагивающей мякоти, чтобы услышать от нее похожий на мольбу последний стон. — Боже, как же ты хорош… — мягко отстраняя руку, произнесла Натали, пряча довольную улыбку в его каштановых волосах. — Теперь надо как-то встать… — целуя ее в шею и ключицу, пробормотал Томас. Тело буквально звенело, словно натянутая гитарная струна. Казалось, что сейчас он способен свернуть горы, справиться с любым чудовищем, не говоря уже о том, чтобы решить имеющиеся проблемы. Странно было ощущать себя не выпотрошенным близостью, а полным энергии и сил. — Что ты подсыпала в кофе? Меня распирает от энергии! — хохотнул он, застегивая пряжку ремня и пытаясь привести себя в повседневный вид.       Натали, спешно вернувшись за стол, лишь загадочно пожала плечами. Том мягко скользнул взглядом по плавным линиям ее тела, старательно упакованным в бесформенные домашние штаны и растянутую футболку. Удивительно, как она умудрялась выглядеть соблазнительно даже в обносках. А может дело не в том, во что она была одета? — А нужно было что-то подсыпать? По-моему у тебя и так всё прекрасно получается, — слушая, как шумит кофемашина, отозвалась девушка. — Ты правда скучала по мне? — Нет, не правда, — хитро глянув ему в глаза и ехидно подмигнув, фыркнула она. Томас, справившись наконец с дрожью в коленях, подошёл к ней, и обняв, тихонько зарычал в ухо. — Врушка… Моя удивительная женщина… Ты ведь моя? — Я даже не знаю, что на это ответить… — вдруг растерялась Натали, — Всё зависит только от того, как ты сам считаешь. — Я считаю, что ты моя. — А ты? Что на счёт тебя? — Не понял… — честно признался он, наливая в две кружки подоспевший кофе. Натали внимательно наблюдала за его действиями. — Не подумай, что я зануда, но думаю, что было бы неплохо расставить точки над «и». Ну так, чтобы я сама понимала, кто ты для меня.       Томас внутренне напрягся. Этого разговора он старался избежать, ну или хотя бы отложить до момента решения проблемы с Зави. — А кто я для тебя? Как ты сама считаешь? — Я не уверена, что тебя интересуют серьёзные отношения, — осторожно озвучила Натали тревожившую её все это время мысль. — Продолжай… Интересно услышать твое мнение… — Ты слишком занят своей карьерой, чтобы строить что-то серьезное. Но и отношений ты хочешь, только чтобы они тебе не мешали. Так ведь?       Томас молчал. Натали поняла, что отступать было уже некуда. — Я не вправе требовать от тебя стабильности. Просто хочу сказать, что ты мне дорог. И в тож же время я боюсь к тебе привязаться. — Почему? Я, по-твоему, не достоин этого? — он вдруг по-детски ощутил себя обманутым. Словно на кассе в супермаркете ему пообещали шоколад, но не купили, сославшись на отсутствие денег. — Я не это имею ввиду… Черт, никогда не умела выражать мысли… Короче… Я боюсь, что полюблю тебя, а потом будет очень и очень неприятно. — Я не знаю, что тебе на это ответить. Моя жизнь похожа на пороховую бочку, и как-только в ней происходят какие-то изменения, об этом сразу же узнают фанаты. Знаешь, скольких нервов мне стоили все прошлые отношения? И скольких походов к психологу? — Том, ты как рыбка в аквариуме! Все смотрят… Стучат по этому чертовому аквариуму… Это жуть, как здорово, если ты понимаешь о чем я! Но это — издержки твоей работы. И ты должен был быть к этому готов, — всплеснув руками, произнесла она. Томас внутренне сжался в тугой комок. Неужели и ей от него нужен только статус в отношениях? Неужели это какой-то замкнутый круг из которого нет выхода. — Пойми же ты… Я не был готов к тому, что и мою личную жизнь будут выносить на всеобщее обозрение. И я боюсь, что это может быть проблемой для нас с тобой… — Господи… Неужели ты решил, что я собралась за тебя замуж? Том, ну не смеши, ей богу. Мы с тобой совершенно не годимся друг другу в супруги точно. — Это ещё почему?— вдруг возмутился он, ощутив болезненный укол куда-то под сердце. Неужели она что-то узнала о его нынешнем положении и теперь пытается дать попятные? Бросить его в такой трудный период! От этой догадки невыносимо запульсировало в висках. — В каком смысле — почему? Мне кажется это и так понятно. Кто ты и кто я? Да тебя засмеют, окажись я рядом. Будь я хотя бы из высших кругов, или как это у вас называется, то еще куда ни шло. Но я. Я?! Да нет… Как говорят у меня дома — не по Сеньке шапка, — Натали злилась саму на себя, говоря ему все эти слова, но понимая, что иначе нельзя. Лучше сейчас, чем тогда, когда уже будет отвратительно больно и гнусно даже думать об этом. — Да мне откровенно наплевать кто ты, и из каких кругов там! Хоть из касты неприкосновенных! И плевать, что кто говорит! — вдруг вскричал он, напугав дремавших на диване собак. Те вскочили и поспешно бросились ему в ноги, вертя хвостами, — Я никогда не чувствовал себя лучше, чем с тобой, и я не готов с тобой расстаться. Ты — все, что мне сейчас представляется надёжным. — Я не говорю тебе о расставании, Томас, — мягко произнесла она, положив руку ему на предплечье и заглянув в глаза, — Я говорю тебе о том, что врядли нам когда-нибудь доведется стать семьёй. — Это ты так решила? — повысил голос он, вдруг отчаянно понимая, как дорога она ему стала. — Горе моё, ну зачем эта драма? Нам ведь хорошо вместе? Зачем что-то усложнять? — Нет, я точно схожу с ума… Я так и знал, что никому нахер не нужен, — горько скривив рот, он отшатнулся от Натали. Та с вызовом взглянула ему в глаза. — Ну ты совсем дурак, да? — Нет, но близок к этому. Ты виновата в том, что я схожу с ума, — рявкнул он, меряя шагами расстояние от кухни до гостиной, — Ты появилась в моей жизни, как снег на голову, и я думать не могу больше ни о чем, кроме как о тебе! Я знаю, что поступаю неправильно из-за тебя с… С другими. Я должен испытывать за это чувство вины, но я его не чувствую!       Натали следила за мужчиной не отрывая взгляда. Кажется, болевая точка была найдена. Виной всему внезапно посетившее его чувство нежданной привязанности. — Я должен быть виноват перед остальными, должен чувствовать себя неправым, но мне плевать! Я чувствую, что не смотря на то, что поступаю плохо, мне хорошо от этого. Это не правильно ведь, да? — Вот оно в чем дело… — В чем? Ответь, если понимаешь. — Скорее, догадываюсь… Ты столько времени жил по правилам, что теперь боишься оступиться. Софиты и пристальное внимание мира сделали из тебя не актёра, а марионетку. Готов жить по правилам дальше, лишь бы не нарушать зону комфорта, не смотря на то, что тебя это не устраивает. И, думаю, что дело не во мне. Просто ты, наконец, повзрослел и хочешь жить так, как хочется тебе, а не окружающим. Но мир зажал тебя в тиски… — голос Натали звучал как высшее правосудие, открывая ему двери, которые он сам боялся открыть. Неужели все на столько просто. — Пойми, что как-только я делаю что-то вне этих стен, вне твоего общества, все становится только хуже! И на днях я разрушил, и сейчас продолжаю разрушать жизнь одного хорошего и близкого человека… — Ты говоришь о женщине, верно?       Томас прерывисто вдохнул, чувствуя грядущий скандал. Боже, за что это всё? — Тогда может тебе, прежде чем строить хоть какие-то отношения — с ней или со мной, или еще с кем-то — стоит сперва разобраться в себе? — спокойно спросила Натали, чувствуя, как внутри закипает ревность. Ревность? Что за глупости… Она изначально знала, что эти отношения обречены, так что же теперь удивляться. Да и о каких отношениях может идти речь, если он — звезда мирового масштаба, и уж кого-кого, а поклонниц у него всегда достаточно. Этого она не могла не понимать. Хоть каждую ночь меняй на новую. Натали злилась на себя, понимая, что не смотря на свои собственные запреты, все же влюбилась в него. И влюбленность эта была какой-то взрослой… Принимающей его таким, как есть. Или обреченной, и потому спокойно глядящей на ситуацию. — Нат… Натали… Я запутался, честно. Знаю только, что дороже тебя у меня никого нет. — Может, тебе это кажется? — Зачем ты так говоришь? — Томас, ну мы же оба не дети, чтобы играть в романтику? Мы оба, я так точно, понимаю, что ты не можешь принадлежать одной женщине. Ты — актёр, ты играешь роли даже в жизни. Вчера ты был затравленным зверьком, приползшим ко мне на порог с изорванной душой… А сегодня ты — подросток, запутавшийся в своих романах. Кем ты будешь завтра? — горько произнесла Натали, понимая, что не сможет продолжать с ним общаться, пока он не наиграется в эти домашние спектакли, — Я не могу каждую минуту думать о том, кто со мной сейчас. Я хочу лишь, чтобы рядом, не важно, под каким соусом — парня, случайного любовника, сожителя или мужа — был настоящий ты. А не вот это вот всё… — Ты считаешь, что я играю перед тобой? — дернув носом, он опустился на край дивана в ужасе осознавая, что она права. Но только не во всем. Играл он не только с ней. Он действительно заигрался. С Зави. С Натали. С Люком, втравив его в эту историю… С самим собой, наконец. Когда он последний раз не думал фразами из своих ролей? Когда не прикрывался масками своих героев? Вот же черт! — Прости меня… Прости, что все не сказал сразу и скрывал…       Натали кивнула, подходя ближе. Заключив его лицо в кольцо своих рук, она заставила Тома посмотреть себе в глаза. В его голубых озёрах плескалось понимание произошедшего, бездонный страх совершенных ошибок и искра решимости. — Хорошо, что ты это признал и понимаешь… — Натали поцеловала его в губы, чувствуя, как внутри всё дрожит от гнева, — Но это не отменяет того факта, что мне очень хочется сейчас заехать тебе чем-нибудь тяжелым по голове. Сковородой, например… — Так… Я тебе правда нужен? — с надеждой спросил он, не веря своим ушам. — Ты? Да, но только Томас Хиддлстон, а не попурри из твоих ролей в твоем теле. Решивший все свои проблемы, разобравшийся со своим размножением личности. — Размножением личности? — усмехнулся он, — Да, возможно, ты и права… Размножение личности… Натали… Я даю тебе слово, что скоро решу всё. А вот с размножением личности придется повозиться.       Удивительная она все-таки. Вот вроде бы и скандал, а почему на душе так легко? Почему нет горечи от её слов, а только, наконец, ясность.       Натали примирительно кивнула, улыбнувшись. Повисла мягкая, словно вата, тишина. Слышно было, как сопят собаки и тикают настенные часы. Том смотрел на девушку во все глаза. — Ты не представляешь, как ты мне нужна… — Не представляю. Всё, давай ты возьмёшь себя в руки, а я займусь делами. Мне нужно выехать в Дувр. Заказала такси, чтобы обратно добраться своим ходом.       Том вдруг вспомнил, что она ему говорила о поездке. — Я не хочу с тобой расставаться, — честно признался он. — А дома все не станет ещё хуже? — иронично спросила она, сдерживая укол ревности. — Что, может быть ещё хуже? — Откуда же я знаю… Твоя же… Проблема, — тщательно подбирая слова, произнесла Натали. Глянув на часы, она вздохнула, — Решай сам, такси приедет через десять минут.       Том кивнул, проводив Натали взглядом до лестницы.